22

22

Ни Рон, ни Сьерра не говорили об Алексе. На протяжении всего пути в центр города Рон посвящал ее в детали проектов лос-анджелесского отделения «Аутрич».

— Гости будут задавать вопросы, — пояснил он и рассказал все новости, дабы быть уверенным, что она знает все, что происходит в настоящее время.

По прибытии на званый вечер Сьерра заняла свое место рядом с Роном и приступила к выполнению обязанностей хозяйки. Приветствуя гостей, она обратила внимание на то, что узнает многие лица и имена. Некоторые задерживали ее руку в своей и забрасывали комплиментами без счета. Рон поддразнил ее позднее, во время ужина:

— Мне следовало прихватить кнут, чтобы сдерживать всех этих дикарей.

Сьерра очень гордилась Роном и находилась под глубоким впечатлением от того, как он стоял на подиуме, как легко и непринужденно приветствовал высокое собрание, как без единой запинки произнес вступительную речь и открыл вечер. Он с такой же легкостью и простотой держался перед целым легионом сильных мира сего, с какой он обычно вел себя с детьми, найденными им в гетто и под эстакадами. Она знала, что внимающие Рону представители элиты непременно пожелают помочь ему. Он был искренним, пылким и всегда доводил дело до конца. Юноши и девушки, которые участвовали в его программах, обслуживали званый вечер.

— Поговорите с ними, и они вам расскажут, что «Аутрич» изменил в их жизни. Господь благословил нас, и у нас есть возможность благословлять других…

Когда заиграл оркестр, Рон повел Сьерру на танцевальную площадку.

— Уже несколько человек подошли ко мне и пообещали внести сумму, которая покроет наши расходы за несколько месяцев, — сказал Рон, прижимая ее к себе. Она чувствовала тепло его руки на своей талии. Танцевал он прекрасно, все движения были плавными и грациозными. В его надежных руках она чувствовала себя защищенной. После первого танца у нее мигом появились другие партнеры, и всем было интересно услышать подробности о лос-анджелесском отделении «Аутрич» и Роне Пейрозо. Несколько человек проявили любопытство по поводу ее с ним отношений. Некоторые просто захотели сблизиться настолько, чтобы поболтать на более интимные темы. Сьерра была польщена, но интереса в ней все это не вызвало.

Рон танцевал с ней еще несколько раз и нещадно подкалывал ее.

— Я думаю, ты уже успела поддаться очарованию того актера, — сказал он, указав головой на кинозвезду, который танцевал с ней несколько раз.

— Ты шутишь?

— Я видел, как ты чуть не лишилась чувств, когда он взял тебя за руку.

— Это было до того, как я провела с ним пять минут. Этот парень не лучше, чем соседский приставала. Он предложил мне провести с ним уик-энд на Гавайских островах. Можешь в это поверить?

— Конечно, могу. У меня самого было несколько распутных мыслей на твой счет сегодня. Могу предложить небольшое морское путешествие.

— Отвали, Пейрозо.

Он рассмеялся.

— Видишь того мужчину, который разговаривает с Арлин? Он только что спрашивал у меня, занята ли ты?

— Скажи ему «да».

— Я уже сказал.

Наклонившись к ней, он поцеловал ее в шею. Алекс тоже всегда целовал ее в шею. И его поцелуй всегда отзывался в ней обжигающим жаром, который растекался по всему телу и от которого слабели колени. С Роном она не почувствовала ничего, кроме тепла его губ.

За вечер она поговорила с таким количеством людей, что потеряла счет. Танцевала до боли в ногах и получила удовольствие от каждой минуты, проведенной на этом мероприятии. Когда они возвращались обратно в Нортридж, Рон рассказал о денежных вкладах, которых они добились и как все это повлияет на нынешние программы. За этот вечер они собрали довольно-таки крупную сумму, которая покроет все их расходы на следующий год.

Он въехал на свободное место на стоянке и выключил мотор своего «мерседеса». Повернувшись к ней, улыбнулся.

— Ты хорошо сегодня провела время?

— Чудесно, — сонно ответила Сьерра. Она никогда не ложилась спать позже одиннадцати тридцати, а сейчас уже было почти два часа ночи. Сьерра почувствовала легкое касание его пальцев и посмотрела ему в глаза. Взгляд открыто лучился теплом и желанием. В какой-то момент она задумалась, каково это — быть любимой Роном. — Лучше я пойду домой, — сказала она тихо.

Внимательный и чуткий Рон слегка коснулся ее щеки и вышел из машины. Обошел ее, открыл дверь и подал Сьерре руку. Они не произнесли ни слова, пока шли по дороге в сторону дома. На крыльце горел свет. Ей стало интересно, спит ли Алекс на диване? Повернувшись к Рону, она поблагодарила его за чудесный вечер.

— К твоим услугам в любое время, — сказал он, наклонился и поцеловал ее в щеку. Поблагодарив его снова, она достала ключи из расшитой бисером сумочки и открыла дверь. Оглянувшись назад, улыбнулась.

— Доброй ночи, — произнес Рон и направился к машине.

Не заглядывая в гостиную, Сьерра тихо закрыла дверь.

— Ну, как все прошло? — спросил Алекс, захлопывая дневник Мэри Кэтрин и небрежно бросая его на столик.

Она вздрогнула от звука его голоса и глухого стука тетради.

— Великолепно, — заявила она и повернулась к нему. — А как прошел твой вечер?

— Bueno[48]. — Он поднялся. Усталым он не выглядел. Глаза были ясными и внимательными. — Мы выходили поесть в ресторан, а потом взяли напрокат парочку фильмов.

— Ну и отлично. — желудок ее стало сводить от напряжения, когда она посмотрела на Алекса. Он был в ярости, хотя из-за чего — она не понимала. И у нее не было никакого желания спрашивать. — Ладно, спасибо тебе за то, что посидел с детьми ради меня. Я ценю это.

— Разумеется.

— Прости, что так поздно.

— Ты предупреждала об этом. — Он пересек гостиную и остановился напротив нее. В то время как он вглядывался в ее лицо, небольшая морщинка на секунду легла над бровью и сделала его угрюмым. — Думаю, мне пора.

— Да, — с трудом дыша, выдавила Сьерра. — Думаю, тебе действительно пора. — Она осмотрелась. — Ты прихватил с собой куртку?

— Нет. — Его губы тронула улыбка, которая сразу же заставила ее вспомнить себя в шестнадцать лет. Алекс все еще имел над ней власть. — Беспокоишься, как бы я не замерз по дороге между твоей и моей квартирой? Я живу всего лишь в трех шагах от тебя.

— Уверена, ты достаточно тепло одет. — Она открыла дверь. — Спокойной ночи, Алекс.

Он постоял немного на пороге и обернулся к ней.

— Он поцеловал тебя на прощание?

Она вспыхнула:

— На самом деле это тебя не касается, но я отвечу: он не поцеловал меня.

Алекс шагнул обратно в квартиру и резко притянул Сьерру к себе. Прежде чем она сумела собраться с мыслями, он наклонился и крепко прижался к ее губам в страстном, горячем поцелуе. Затем отпустил ее так же неожиданно, как и обнял, язвительно улыбаясь.

— Мне показалось, что тебе этого хочется, — хрипло сказал он.

Сьерра отступила на шаг, стук сердца отдавался в ушах.

Его глаза потемнели, когда он смотрел на нее. Он сделал еще один шаг к ней.

— Ты все еще хочешь меня.

— Не смей, — прошептала она отчаянно.

Но Алекс не слушал ее. Захлопнув дверь ногой, он обнял ее и притянул к своей груди. И снова поцеловал, потом еще и еще, с той потрясающей силой и страстью, которые она впервые ощутила на крыльце дома на Мэтсен-стрит много лет тому назад. Он целовал ее так, будто вообще не намеревался отпускать…

Какое-то время она пыталась сопротивляться. Он гладил ее волосы до тех пор, пока они не распустились и не разметались по плечам и спине. И целовал ее до тех пор, пока все внутри нее не стало плавиться и дрожать.

Ее любовь, долгие месяцы воздержания и одиночества работали против нее. Голод по физической ласке отдавался в каждой клеточке ее тела. Нахлынули томные воспоминания.

«О Боже! О Боже, вот что по Твоему замыслу должно происходить между мужем и женой!»

Муж.

Жена.

Уже нет.

Среди вихря чудесных ощущений на Сьерру вдруг нахлынули сомнения и ужасные вопросы, которые с невероятной разрушительной силой пронеслись в ее разгоряченном мозгу.

Обнимал ли он так же Элизабет Лонгфорд? Нашептывал ли он ей непонятные слова по-испански, когда дотрагивался до нее, и ласкал ли так же, как ласкал теперь ее, Сьерру? Была ли Сьерра просто доступной заменой? Неким «заместителем» Элизабет? И как удобно. Всего в трех шагах.

— Не плачь, Сьерра, — сказал Алекс хрипло. — Рог favor[49], не плачь.

Но она не могла остановиться. Ее тело пульсировало желанием, а душа рыдала от отчаяния. Сьерра оттолкнула Алекса, насколько могла, руки ее были сжаты в кулаки. Она почувствовала, что он ослабил объятия, и заплакала еще сильнее. Когда он отступил назад, она закрыла лицо руками и отвернулась, бесконечно униженная.

Если до сих пор он не знал, насколько сильно она любила его, теперь у него осталось мало сомнений на этот счет. Теперь он получил огромное удовлетворение, видя, насколько легко взять ее крепость.

«Господи, какая я дура!»

— Сьерра, прости, — сказал он мрачно, — я вовсе не хотел тебя обидеть…

Когда он положил руки ей на плечи и попытался снова притянуть к себе, она отстранилась от него.

— Просто уходи, Алекс, — пролепетала она, всхлипывая. — Уходи из моей жизни.

Дверь бесшумно открылась и закрылась.

Сьерра поднялась по лестнице и сняла платье. Аккуратно повесила его, слезы все еще текли по ее щекам. Сняла украшения и положила обратно в бархатную коробочку. Стянула красные атласные туфельки, затем полностью разделась, включила душ. Встала под сильную струю воды и уже не сдерживала слез.

* * *

Все еще рыдая, Сьерра прошла в спальню. Свернувшись калачиком, накрыла голову подушкой. Только начала засыпать, как зазвонил телефон. Часы показывали три часа сорок пять минут. Ей хотелось проигнорировать звонок, но она побоялась, что проснутся дети.

Это был Алекс, и голос у него был странный. Он что — пил?

— Я не хочу говорить с тобой, — еле выговорила она и снова заплакала.

Он не слушал. Он говорил на испанском, молол какую-то чепуху. Обычно она понимала его, но он тараторил так быстро, а она была такой уставшей, что слова сливались в нечто невнятное. Все-таки она разобрала пару знакомых слов. Одно из которых было «esposa» — жена.

Ну и нахал же он.

— Ты развелся со мной, Алекс. Помнишь? Оставь меня в покое.

Сьерра повесила трубку. Когда телефон зазвонил снова, она выдернула шнур из розетки. Накрывшись с головой, она плакала, пока не уснула.

—*—

В прошлом месяце Джошуа побывал в индейской деревушке шесть раз.

Коксэнис все бремя приглашает его. Во время своего последнего визита Джошуа увидел приготовления Коксэниса перед очередной охотой. Этот индеец не живет вместе со своей женой и даже не смотрит на нее, большую часть времени проводя в своем типи, где натирает костным мозгом лани лук и стрелы. Джошуа рассказал, что Коксэнис разговаривал со своим оружием. Он также пил какую-то жутко пахнущую смесь, от которой ему стало плохо. Возможно, это была некая церемония очищения. После того как болезненные ощущения прошли, он натер тело и копье дягилем и другими травами. Джошуа ходил за Коксэнисом и наблюдал. Он рассказал, что тот так здорово изображает оленей, что в сумерках вполне может сойти за своего среди пасущегося на лугу стада. Животные даже и не подозревали, что он находится среди них, пока он не убил одного. Перед тем как освежевать оленя, Коксэнис встал на колени и нежно гладил его, разговаривая с ним. Когда мясо было приготовлено, он даже не прикоснулся к нему.

Джошуа почерпнул много ценных сведений от Коксэниса и его соплеменников. Он научил Хэнка плести сеть, чтобы ловить рыбу, а Мэттью ставить ловушки для кроликов. Он перекрыл наш ручеек и бросил корягу в воду. Это оглушило рыбу, так что она всплыла на поверхность. Мы подкоптили достаточное количество в одной из бочек, так что нам хватит на несколько недель.

Джошуа также научил Хэнка и Мэттью делать метательное оружие индейцев «бола», используя боковые прожилки листьев дикого ириса и привязывая кости к каждому концу. Джошуа говорит, что индейцы используют это простое оружие, чтобы ловить перепелок, кроликов и белочек. Мальчики усердно тренировались. Джошуа говорил, что индейцы не очень-то привередничают в еде, как это делаем мы, они могут пообедать древесной крысой, змеями, ящерицами и личинками. Он сам все попробовал и сказал, что это довольно-таки вкусная пища. Я не такая рисковая.

Бет с корнем вырывает рогозу и очищает ее. Стебли вполне годятся в пищу. Здесь много другой съедобной зелени. Весной у нас будут ягоды. Они растут в изобилии вокруг нас. Господи, Ты сотворил эту землю такой щедрой, такой плодородной, как в Эдеме. Нам даже не приходится вспахивать ее. Нам будет здесь хорошо.