Путешествие в Иерусалим (9:51–19:27)

Путешествие в Иерусалим (9:51–19:27)

Здесь Лука дает еще одно вступление (отчасти сравнимое с 3:1–2), чтобы отметить начало нового раздела. Для Иисуса приближается время быть взятым на небеса, и Он решает идти в Иерусалим, где Его ждет смерть. Согласно Лк, Иисус знает свою судьбу и принимает ее от Бога. Это длинное путешествие[413] — (искусственная) рамка для «большой интерполяции» (9:51–18:14); Лука отходит от Марковой канвы на протяжении почти всей второй половины Евангелия, вставляя крупные блоки из Q и своих особых источников (L). В этой части ярче всего проявляются особенности Лк. Материал можно разделить на три подраздела, в соответствии с ремарками в 13:22 и 17:11, где евангелист напоминает о цели путешествия[414].

1. От первого до второго упоминания об Иерусалиме (9:51–13:21). Мы уже отмечали параллели между Лк и Ин, но сейчас видим и глубокое различие между ними. Из евангелистов только Лука упоминает враждебную встречу в самаритянском селении (9:51–56), диаметрально противоположную теплому приему, оказанному Иисусу самаритянами в Ин 4:39–42. Типичен для Лк отказ Иисуса мстить самаритянам (как предложили Иаков и Иоанн). Диалоги с тремя людьми, пожелавшими следовать за Иисусом (9:57–62), подчеркивают абсолютность требований Царства. О миссии Двенадцати мы уже читали в Мк 6:7–13, Мф 10:5–42 (включено в речь о миссии) и Лк 9:1–10. Только в Лк сообщается о второй группе посланных — Семидесяти двух (10:1–12). Похоже, что евангелист создал ее из того же материала Q, который был использован для описания миссии Двенадцати. Этот дублет, видимо, готовит к Деян, где Двенадцать играют важную роль в начале христианской проповеди, но затем инициатива переходит к другим (особенно Павлу, Варнаве и Силе). В самом Евангелии востребованность второй миссии объясняется величиной урожая (10:2). Усматривал ли евангелист здесь аллюзию на число народов в Быт 10:2–31 (LXX), тем самым предвещая окончательный итог урожая[415]? Весть о близости Царства Божьего несет в себе элемент суда, ибо далее идут восклицания «горе» неверующим городам (10:13–16).

Возвращение Семидесяти двух знаменуется радостью от подчинения бесов (10:17–20) — ср. неэмоциональное возвращение Двенадцати в 9:10. Иисус комментирует это (и, возможно, миссию известной евангелисту Церкви) как падение сатаны. Власть над змеями и скорпионами (10:19) аналогична той, что, согласно Маркову позднему Эпилогу, была дана ученикам после воскресения (16:17–18). Дальше объяснено, почему ученики радуются тому, что их имена записаны на небесах (Лк 10:20). Иисус благодарит Отца за откровение (10:21–22) — отрывок с параллелями с Ин. То, что ученики избраны Сыном, чтобы получить откровение, видно в благословении учеников (10:23–24), — макаризме, признающем все виденное ими. Следующий эпизод Лк включает вопрос законника о вечной жизни и ответ Иисуса о любви к Богу и ближнему (10:25–28)[416]. Хотя законник испытывает Иисуса, Иисусу нравится его ответ, что приводит к дальнейшему обмену репликами и притче[417] о милосердном самаритянине (10:29–37). В казуистическом духе законник замечает: дескать, спорен вопрос о том, к кому эта заповедь применима. Однако из ответа Иисуса можно понять, что подобная постановка вопроса неправомерна, ибо любовь должна охватывать всех. (Позитивный образ самаритянина, возможно, готовит к Деян 8, где самаритяне положительно реагируют на благовестие.)

Рассказ о Марии и Марфе (10:38–42) — еще один случай, когда особый материал Лк имеет параллели с Ин (Ин 11:1–44; 12:1–8). Однако здесь есть и два важных отличия: в Лк отсутствует брат Лазарь, а в Ин дом расположен в Вифании (около 3 км от Иерусалима), а не в деревне по дороге из Галилеи и Самарии в Иерусалим. Евангелист хочет показать, что по–настоящему важно лишь одно — внимать слову Иисуса; это созвучно предыдущему ответу о любви к Богу и ближнему как главному условию вечной жизни). Он говорит, что это требование посильно. Несложны и наставления, данные в ответ на вопрос о молитве. Версия молитвы Господней (11:1–4) короче и в некоторых отношениях древнее, чем отраженная в Мф, но и менее эсхатологична[418]. Тема молитвы продолжается в притче о настойчивом друге (11:5–8; L), в которой присутствует местный палестинский колорит: вся семья теснится в однокомнатном доме. Чтобы подчеркнуть смысл, добавлен материал Q о настойчивости в просьбах (11:9–13). Самое важное отличие от Мф 7:7–11 — это обещание просящим в Лк 11:13: в Мф Отец Небесный дает благое, а в Лк — Духа Святого (как видно в Деян).

Мирные поучения сменяются спорами и речениями о злом духе (11:14–26). Слова о борьбе между «сильным» (Вельзевулом) и «сильнейшим» (Иисусом) готовят к иерусалимскому противостоянию во время страстей. Только Лука упоминает блаженство, произнесенное женщиной из толпы (11:27–28). Модель из двух благословений, когда приоритет отдается послушанию слову Божьему, встречалась уже в 1:42–45. Типичные особенности Лк мы видим в предостерегающих знамениях для «этого поколения», параболических высказываниях о свете, и «горе» фарисеям (11:29–12:1). В отличие от Мф 12:40, где знамение Ионы состоит в трехдневном пребывании в китовое чреве (прообразующем погребение и воскресение Иисуса), Лк 11:32 (подобно Мф 12:41) толкует его как проповедь ниневитянам. Очень типично Лк 11:41: акцент на милостыне (более того, отдаче подлинно ценного). Слова, которые в Мф 23:34 Иисус говорит от своего лица (просто «Я»), приписаны в Лк 11:49 «премудрости Божьей»; отсюда возникает вопрос, отождествляется ли здесь Иисус с Премудростью. Еще отличие: Мф 23:13 обвиняет книжников и фарисеев в том, что они запирают Царство Небесное; согласно Лк 11:52, законники присвоили ключи от знания. Под конец Иисус в Лк призывает толпу остерегаться «закваски фарисейской, которая есть лицемерие». Здесь Лк ближе всего к характерному для Мф обличению фарисеев в «лицемерии» (см. выше, главу 5, сноску 19).

Заповедь о бесстрашном свидетельстве (12:2–12) обещает награду тем, кто провозглашает правду, и предостерегает о возмездии остальных. Даже Лк с его темой милосердия передает речение о непростительности кощунства по отношению к Духу Святому (12:10). Уверение, что «Святой Дух научит вас, что надо сказать» враждебным синагогам и светским властям (Лк 12:11–12), обретает дополнительный смысл в рассказах Деян о судах над христианами. Перикопа о жадности и притча о безумном богаче (12:13–21) характерны для Лк. Желания получить честную долю наследства и расширить торговлю сами по себе понятны, но сильный интерес к имуществу несовместим с подлинным благочестием. В идеале христиане должны жить согласно принципу «жизнь человека не зависит от его имущества» (12:15, см. Деян 2:44; 4:34). Участь богача отражает ожидание личного суда до общего суда в конце света. Отрывок, осуждающий заботу о земном (12:22–34), говорит о возможности быть благополучным без таких забот. Призыв «продавайте, что у вас есть, и отдайте как милостыню» (12:33) типичен для Лк.

Тема меняется: Иисус призывает быть на страже и хранить верность (12:35–48). В середину материала из Q (который в Мф 24:43–51 включен в эсхатологическую речь) вставлен Лк 12:41: вопрос Петра о том, обращено ли данное учение «к нам или ко всем», остается без ответа. Однако, поскольку затем речь идет о заботливом домоправителе, видимо, бо?льшие требования возлагаются на апостолов и руководителей общин. Материал из Q, который заканчивается в 12:46 угрозой наказания небрежного слуги, уточнен в Лк 12:47–48: одно наказание ждет имевших знание, и другое — не имевших. (Из всех евангелистов Лука тщательнее всех в рассказе о страстях отделяет народ от вождей.) Далее идет грозное предупреждение о разделениях, которые повлечет за собой служение Иисуса (12:49–53). Эсхатологическим языком Иисус рассказывает об огне, который Он пришел принести на землю и о предстоящем Ему «омовении». Грядет разделение, а не мир; предсказание Лк 2:34 о том, что из?за Иисуса многие в Израиле падут и многие восстанут, теперь конкретизируется указанием на разделение в семьях. Поскольку другие высказывания утверждают мир (2:14; 19:38) и объединение семей (роль Иоанна Крестителя в 1:17), результаты служения Иисуса неоднозначны. Многое из этого ожидается в скором будущем: Иисус сетует на неспособность людей прочитать знамения времени (12:54–56). К материалу из Q, связанному со своевременным улаживанием споров (12:57–59), Лука добавляет свои примеры разрушения, призывающие к покаянию (13:1–5). Другие источники не упоминают о галилеянах, убитых Пилатом во время жертвоприношений (в Иерусалиме), и о падении башни в Силоаме (источник в Иерусалиме), хотя некоторые ученые считают, что первый инцидент объясняет вражду между Иродом (тетрархом Галилеи) и Пилатом, о которой сказано в Лк 23:12. Притча о смоковнице (13:6–9) дает дереву еще один шанс принести плод до того, как его срубят. Многие экзегеты допускают, что она представляет собой смягченный вариант проклятия смоковницы в Мк 11:12–14, 20–23 и Мф 21:18–21 (то есть чудо стало притчей). Далее Иисус учит в субботу в синагоге и милостиво исцеляет скрюченную женщину (13:10–17), что вызывает гнев синагогального старейшины. Хотя народ радуется исцелению, оно посрамляет власти, и в нынешнем контексте, возможно, иллюстрирует, что не все покаются и послушаются. Все же притчи о горчичном зерне и закваске (13:18–21) заверяют: в конце концов Царство распространится и будет великим, несмотря на маленькое начало.

2. От второго до третьего упоминания об Иерусалиме (13:22–17:10). Напомнив о цели путешествия, Лк сообщает о заданном Иисусу вопросе: многие ли спасутся. Этот вопрос вводит материал об исключении из Царства и принятии в него (13:22–30). Многие претендующие на знание Иисуса будут выставлены вон, а посторонние со всего мира — приняты. Сообщение фарисеев о намерении Ирода убить Иисуса (13:31–33) объясняет, почему Иисус идет в Иерусалим. Читатель, видимо, должен, с одной стороны, думать, что фарисеи говорят правду, а с другой стороны, не доверять их мотивам: возможно, они пытаются удалить Иисуса со сцены (чтобы Он, спасая жизнь, покинул Галилею). Иисус знает, что, идя в Иерусалим, Он идет на смерть. (Ирод появится еще раз во время римского суда, когда Пилат передаст ему Иисуса для приговора.) Лука вкладывает в уста Иисуса печальную апострофу к Иерусалиму (13:34–35): в Иерусалиме Иисуса постигнет смерть, как постигла она там и прежних пророков, но город будет наказан за свое обращение с пророками[419].

Следующие три эпизода проходят в доме известного фарисея: субботнее исцеление больного водянкой, два наставления о поведении на пире и притча о великом пире (14:1–24). Исцеление составляет почти пару с субботним исцелением женщины в 13:10–17 и имеет аналогичный смысл. (Ср. кумранский запрет вытаскивать скотину из ямы в субботу: CD 11:13–14.) Первое поучение, рекомендующее не занимать лучшие места на трапезе, напоминает правила хорошего тона, тем более что целью названа честь за столом (Лк 14:10). Однако оно предостерегает от самовозвеличивания. Второе поучение, призывающее приглашать не равных себе, а обездоленных, согласуется с перевернутыми ценностями Царства, где бедняки важнее богачей. Эсхатологизм эксплицитен в последней строчке (14:14): за такое поведение воздастся, когда воскреснут праведники. Притча о пире[420] говорит об отвержении тех, кто был зван первыми, ибо они поставили собственные интересы выше Царства.

Затем, не упоминая об уходе из дома фарисея, Лк приводит поучения Иисуса о цене ученичества (14:25–35), адресованные толпе, сопровождавшей Его. К особому материалу Лк относятся благоразумные притчи о необходимости рассчитывать издержки перед тем, как строить дом или начинать войну (14:28–32), — притчи, достойные какого?нибудь ветхозаветного учителя мудрости. Здесь перед нами иной пафос, чем в пророческой установке не беспокоиться о бытовых нуждах (ср. 12:22–34).

Следующая глава состоит из трех притч: о потерянной овце, потерянной монете и блудном сыне (15:1–32). Если в Мф 18:12–14 притча о заблудшей овце включена в речь о церкви, обращенную к ученикам[421], то Лука адресует ее (и две другие свои притчи) фарисеям и книжникам, которые порицали Иисуса за общение с грешниками. Упоминание о радости на небесах показывает, что эти притчи дают урок божественного милосердия и подчеркивает ценность людей, презираемых за грех. В первых двух притчах действующими лицами являются соответственно мужчина и женщина (пастух, хозяйка), что сходно с сочетанием мужчина—женщина в притчах о горчичном зерне и закваске в 13:18–21. Притча о блудном сыне подчеркивает, что старшему брату не следует ревновать отца, проявившего великодушное отношение к грешному младшему брату (ср. контекст — отношение фарисеев к грешникам). Кроме этого, мысль в 15:20 важна для понимания христианской любви. Образ отца, который бежит к младшему сыну и целует его до того, как тот произносит заготовленную покаянную речь, может служить иллюстрацией Рим 5:8 («Бог Свою любовь к нам доказывает тем, что Христос умер за нас, когда еще мы были грешниками»») и 1 Ин 4:10 («Любовь в том, что не мы возлюбили Бога, но что Он возлюбил нас»).

У многих вызывает трудность притча о неверном управителе (16:1–15; L): может показаться, что она рекомендует совершать темные дела; однако в пример здесь приведена не нечестность управляющего, а ум и энергичность[422]. К этой притче присоединены высказывания о богатстве, но неясно, где они начинаются (с 16:86, 16:9 или 16:10). В целом, они развивают мысль Лк, что деньги портят людей, а потому лучше раздавать их беднякам, завоевывая друзей, которые помогут, когда попадут на небеса. Затем евангелист называет фарисеев «сребролюбивыми» и приводит обличение их Иисусом: они выставляют себя праведными перед людьми (Лк 16:4–15). Очевидно, законничество фарисеев составляет переход к высказываниям из Q о Законе и разводе (16:16–18). Лучшее толкование стиха 16 таково: приход Иоанна Крестителя маркирует одновременно конец Закона/пророков и начало благовестил о Царстве (3:1–2,18). Между этими двумя эпохами есть преемственность, ибо в учении Иисуса не пропадает ни одна буква Закона. Как связано речение о разводе (стих 18) с предыдущим принципом отношения к Закону? Запрет Иисуса на развод противоречит разрешению, данному мужчине в Втор 24:1–4. Хотя Лк не упоминает Быт 1:27; 2:24 (в отличие от Мк 10:6–12 и Мф 19:4–9), не стала ли эта ссылка (которая является частью Закона) элементом христианского толкования, так что запрет на развод считался согласующимся с Законом? У кумранитов это входило в благочестие. Затем осуждение богатства вновь появляется в притче о богаче и Лазаре (16:19–31; L)[423]. Разная посмертная участь объясняется не тем, что богач прожил грешную жизнь, а Лазарь — добродетельную, а тем, что жизнь богача прошла в комфорте и сытости, а жизнь Лазаря — в несчастии и голоде (16:25). Критика фарисейского сребролюбия (косвенно предостерегающая и христиан; ср. Деян 5:1–11) становится резче благодаря замечанию в конце притчи. Если они не слушают Моисея и пророков, то не послушают и вернувшегося из мертвых. Читатели и слушатели Лк воспринимали эти слова как пророческие: как видно из Деян, многие не послушают Иисуса даже после воскресения.

Тема меняется: следуют четыре не связанные между собой поучения о поведении (17:1–10). Иисус предостерегает против введения других в соблазн и делает акцент на прощении собратьев, силе веры, различии между подвигом и долгом. Последнее речение, которое есть только в Лк, ставит интересную задачу: ученики Иисуса могут вообразить, что делают нечто великое, но им нужно видеть в себе лишь рабов, исполняющих свой долг.

3. Последняя часть путешествия до прихода в Иерусалим (17:11–19:27). Она начинается с очищения десяти прокаженных, включая благодарного самаритянина (17:11–19; L). Путь в Иерусалим начался с 9:51, а в 9:52 посланцы Иисуса вошли в самаритянскую деревню. Судя по тому, что в данный момент рассказа Иисус все еще проходит между Самарией и Галилеей, путешествие — искусственные рамки (причем евангелист, возможно, туманно представлял себе палестинскую теографию). В то же время эти рамки объясняют, почему среди прокаженных был самаритянин (единственный прокаженный, выразивший благодарность и услышавший слова о спасении). Его реакция предвосхищает принятие самаритянами благовестил об Иисусе в Деян 8:1–25. Поскольку Иисус скоро покинет мир сей, логично, что Он дает фарисеям, а затем и своим ученикам, эсхатологическое учение (17:20–37); Лк составил это учение из материалов Q и L — оно предваряет и почти дублирует эсхатологическую речь в Лк 21. Иисус здесь предостерегает, с одной стороны, от ложных уверений в том, что Царство или дни Сына Человеческого зримо наступили, а с другой стороны, от беспечной жизни без памяти о грядущем Суде. Интересны некоторые особенности Лк: Царство Божие — незримо и уже находится среди нас (см. пункт (4) в разделе «Для размышления»); Суд непредсказуемо избирателен, выбирает одного человека и оставляет другого (17:31).

Перед лицом Суда притча о судье неправедном (18:1–8; L) воодушевляет учеников через рассуждение a fortiori. Если непрерывными просьбами можно убедить безнравственного судью, то тем более Бог ответит на настойчивую молитву своих избранных об оправдании. Тема молитвы ведет к притче о мытаре и фарисее (18:9–14). Эта притча не только говорит о милости Божьей к грешникам, но и отмечает, что фарисей не был оправдан. Фарисей не лицемерен: он немного хвастлив, но жил по заповедям (как он их понимал). Не в том ли дело, что хотя он и благодарит Бога, он не видит своей нужды в Нем, в Его милости и прощении? Или Иисус в Лк близко подходит к мысли Павла о том, что соблюдение заповедей само по себе не оправдывает? Пример Божьей милости к отверженному мытарю приводит к рассказу о доброте Иисуса к детям (18:15–17)[424], которые представлены образцом доверия к Богу, необходимым для вхождения в Царство.

Это подводит к вопросу некоего видного человека о том, что надо делать для обретения жизни вечной, и словам Иисуса о богатстве как помехе (18:18–30). Хотя Лк теперь следует за Мк (за исключением того, что не упоминает о любящем взгляде Иисуса на богача), тема созвучна акценту Лк на необходимости продать все и раздать бедным. Даже люди, соблюдающие заповеди, должны идти дальше — не просто для того, чтобы быть совершенными (как в терпимой формулировке Мф 19:21), но чтобы войти в Царство. Лк 18:29 добавляет «жену» к списку того, что нужно оставить (ср. Мк 10:29) ради Царства, — нет ли здесь намека на Павла, героя Деян, который был неженат? Согласно Лк 18:30, люди, которые пошли на такие жертвы, получат «во много раз больше» в этой жизни (более осторожное обещание, чем в Мк 10:30 — «в сто раз больше… братьев, сестер, матерей, детей, земель…»). О будущей жертве самого Иисуса говорится в третьем предсказании о страстях (18:31–34). Оно близко следует за Мк 10:32–34 вплоть до предсказания, что язычники будут плевать в Сына Человеческого и бить Его, — что не происходит в рассказе Лк о страстях[425]!

Исцеление слепого при подходе к Иерихону (18:35–43) — это вариант исцеления Вартимея (Мк 10:46; при выходе из Иерихона) и исцеления двух слепых (Мф 20:29; при выходе из Иерихона). Возможно, Лука изменил место действия, ибо запланировал далее яркую сцену с Закхеем (19:1–10) в Иерихоне. Последний рассказ не только показывает доброе отношение Иисуса к сборщику податей, считавшемуся грешником, но и иллюстрирует отношение Лк к богатству: Закхей — богач, но и в его дом может прийти спасение, ибо он отдает половину имущества бедным[426]. Тема правильного использования богатства продолжается в притче о минах (19:11–27). Рассказ о вельможе, раздающем при отъезде каждому из десяти слуг по мине (один слуга превращает ее в десять мин, другой — в пять мин, а третий просто сохраняет[427]), напоминает притчу Мф 25:14–30 о человеке, которые дает трем слугам соответственно пять, два и один талант (первый превращает пять талантов в десять, второй — два таланта в четыре, а третий просто сберегает талант). В каждом случае последний слуга наказан. Эта притча зовет учеников с пользой применять откровение Иисуса о Царстве. Помимо отличий от Мф, которые могут быть редакцией общего материала из Q, похоже, что Лк вплетает сюда рассказ о вельможе, который отправился в дальнюю страну, чтобы получить царство: соотечественники ненавидели его и послали вслед ему посольство, чтобы помешать его воцарению, но он вернулся царем и убил врагов[428]. Это готовит к отвержению Иисуса в Иерусалиме, Его распятию как Царя Иудейского, возвращению по воскресении и последующему разрушению Иерусалима.