Византия эпохи императора Юстиниана

Византия эпохи императора Юстиниана

Цезарепапизм

В то время как Рим объединял под своим духовным началом среднюю и северную Европу, Византия стремилась к созданию Града Божия на Востоке. Правители Византии видели себя наследниками римских императоров, а свое государство — огромной христианской империей по образцу Римской. Это стремление, казалось, почти полностью осуществилось в царствование императора Юстиниана (483–565).

Прийдя к власти в 527 году, этот император правил «вторым Римом» до самой смерти. Человек чрезвычайно честолюбивый, умный и образованный, он остался в истории христианства властителем, в значительной мере повлиявшим на судьбы Церкви.

В первую очередь Юстиниан считал своей задачей усиление военной и политической мощи Византии. В ходе завоевательных походов он покорил вандалов, разбил остготов; варвары потеряли северную Африку и значительную часть Испании. Ему удалось присоединить к Византии народы Балканского полуострова. Границы Византии стали приближаться к границам Римской империи. В своих эдиктах Юстиниан именовал себя императором франкским, алеманским и прочими титулами, подчеркивая свои претензии на господство в Европе.

Юстиниан прекрасно понимал значение церковного единства для укрепления имперской мощи. Будучи только соправителем Византии, он решительно боролся с монофизитами, в связи с чем наладил связи с римским папой Иоанном, которого с почетом встретил в своей столице. В 544 году Юстиниан издал направленный против монофизитов эдикт «Три главы». Внес он вклад и в опровержение несторианства.

По отношению к Церкви Юстиниан формально соблюдал принцип симфонии, предполагавший равное и дружественное сосуществование Церкви и государства. Однако, по существу, он достраивал то огромное здание имперского абсолютизма, необходимой частью которого должна была стать Церковь. Христианство было важно для Юстиниана только как инструмент укрепления византийской государственности. Соответственно, император присвоил себе право свободно назначать и смещать епископов, устанавливать удобные для себя церковные законы. Иначе говоря, для Юстиниана роль Церкви сводилась к обслуживанию государства, и такое явление в истории получило название цезарепапизма. Формальное закрепление принцип цезарепапизма получил в знаменитом законодательном кодексе, который охватывал все аспекты жизни империи и получил название «Кодекса Юстиниана».

Искренне считая, что христианство и христианское государство можно укреплять силой, Юстиниан не останавливался ни перед чем. Через два года после своего вступления на престол он приказывает закрыть университет в Афинах. Он запретил евреям читать Ветхий Завет на древнееврейском языке. В своих указах Юстиниан заявляет, что «справедливо лишить земных благ того, кто неправильно поклоняется Богу». Именно Юстиниану принадлежат печально знаменитые слова о еретиках: «с них достаточно и того, что они живут!»

Подобная религиозная политика Юстиниана, мало соответствуя христианскому духу, порой и в практических делах приводила к результатам, на которые не рассчитывал император. Так, беспощадно борясь с еретиками, он и сам впоследствии был признан еретиком — его эдикт «Три правила» был осужден Константинопольским Собором 553 года. Юстиниан настроил против себя многих восточных клириков, склонявшихся к монофизитству, и папу на Западе. Именно это послужило в большой степени причиной разрыва Рима и Константинополя, который продлился до 610 г.

Цезарепапизм, родившийся еще в период первых вселенских соборов, все более завоевывал себе место в Византии. Он фактически парализовал духовную силу Церкви и почти лишил ее подлинной социальной значимости. Церковь целиком растворилась в земных делах, обслуживая потребности правителей государства. В результате вера в Бога, духовная жизнь стали существовать автономно, отгородившись монастырскими стенами. Искренне верующие христиане вместо освящения мира бежали от него — как когда–то это делали первые монахи–анахореты. Отрыв же веры от жизни еще более усугубил печальное состояние византийского общества.

Византийские нравы

Византия претендовала на право преемника Римской империи и в определенном смысле добилась своего — но не только за счет завоевания огромной территории. Византийский монарх обладал неограниченным господством, подобно римскому императору. Он стоял выше законов. Жители империи представляли из себя «рабов его величественности», а унизительные церемонии поклонения императору–христианину были скорее достойны языческих царей Египта, считавших себя сынами богов. Деспотическое правление некоторых императоров превращалось в настоящее торжество террора, все более деморализуя общество и способствуя падению нравов. Духовные запросы людей оскудевали. Жители Константинополя проводили дни в цирке, где они в азарте делились на партии, провоцирующие беспорядки и кровопролития. На ипподромах зрители яростно вопили: «Богородица, дай нам победу!»; нанимались колдуны, чтобы напустить порчу на коней. В цирке выступали артисты–мимы, изображавшие самые непристойные сцены и, не смущаясь, богохульствовали. В городе процветали притоны, кабаки, повальное пьянство, разврат. С непомерной роскошью императорской знати и высшего духовенства соседствовала ужасающая бедность. Любовь к труду и общность интересов как будто бы совершенно исчезли из народной жизни. Не раз во время уличных потасовок византийцы чуть ли не сжигали свою столицу.«Лентяи и пролетарии из народа, — замечает византийский историк Лев Диакон, — имеют привычку во время смут обращаться к грабежу имуществ, поджогу домов и убийству сограждан». Жизнь же погрязшего в роскоши двора состояла из непрерывной цепи переворотов, шантажа, убийств, пыток.

В течение длительного периода в Церкви раздавались только редкие голоса против этих бесчинств, не находившие поддержки в обществе. Любопытно, что распущенность нравов странным образом уживалась с повсеместной демонстрацией благочестия. Население Византии благочестиво пело «Святый Боже» перед началом цирковых представлений и проявляло удивительную склонность к богословствованию. Так, по словам историка Агапия, толпы бездельников на базаре и в пивных рассуждали о Боге и Его сущности. По остроумному замечанию русского философа Вл. Соловьева, в Византии было больше богословов, чем христиан.

Отказ Церкви воздействовать на духовную жизнь общества привел к падению нравов византийцев. Над христианским миром, который хранил Божественные заповеди, но не исполнял их, уже нависала неизбежная кара. В 614 году грозным предостережением стало символическое событие: персы взяли штурмом Иерусалим и увезли крест Христов в качестве трофея в свою столицу. Но это было лишь предвестием более важных событий, потрясших Византию и весь христианский мир.

Однако противоречивый характер христианства византийского образца принес не только отрицательные, но и положительные плоды. В стенах монастырей, где вынужденно сосредоточивалась вся подлинно духовная жизнь общества, созревали замечательные плоды восточного христианства.

Подвижники Востока

Наиболее характерным и выдающимся представителем византийского монашества этой эпохи является Иоанн Лествичник (579 — .649). Происхождение его точно не известно. Из довольно скудной биографии Иоанна, написанной его современником Даниилом, мы узнаем, что он пришел в монастырь на Синае шестнадцатилетним юношей и уже в 20 лет был пострижен. По–видимому, Иоанн, получивший прозвище «Схоластик», обладал большими познаниями: его произведения полны примеров и образов, заимствованных как из литературы, так и из практической жизни. По словам биографа, «обладая внешней (мирской) мудростью, Иоанн учил небесной простоте». Юноше–отшельнику многие предрекали великое будущее; после продолжительного уединения он стал давать советы и наставления окружающим монахам и затем стал духовным руководителем иноческого общежития. О его жизни этого периода до нас дошло еще меньше сведений. «Спал он, — рассказывает Даниил, — столько, сколько было нужно, чтобы не повредило ему от бодрствования, а перед сном много молился и писал книги. Когда его учительская деятельность вызвала нарекания, он перестал наставлять иноков. Но, как только его попросили об этом, он начал снова держаться прежнего образа жизни».

Наибольшую славу Иоанну Лествичнику принесла его знаменитая книга «Райская лествица» — руководство для монашества.

Иоанн решительно разграничивает монашескую этику и мирскую. Монахов он, в сущности, исключает из жизни человечества, называя их жизнь «духовно–ангельской». К мирянам он почти не обращал своего слова: для них, по его мнению, достаточно исполнения основных моральных принципов. «Делайте все доброе, — увещевает он мирян, — что можете делать, никого не упрекайте, не крадите, не лгите, ни перед кем не возноситесь, ни к кому не питайте вражды, не оставляйте церковных собраний, к нуждающимся будьте милосердны. Если так будете поступать, то уже недалеко будете от Царства Небесного».

Другое дело — жизнь христианина–инока. Бог требует от него гораздо большего. Ссылаясь на евангельский пример с богатым юношей, Иоанн говорит, что если мирянину достаточно исполнять заповеди, то подвижнику нужно «оставить все», вести совершенно особый образ жизни, целиком посвятив ее Богу. Наставления монахов–аскетов, которые должны «бежать от мира и не оглядываться вспять», - основная задача, которую поставил перед собой Лествичник. Однако его «Райская лествица» содержит положения, чрезвычайно важные и актуальные для всего христианского мира. Лествичник показал, что христианское послушание и «отсечение своей воли» не есть какое–то раболепство перед людьми и Богом, а великий подвиг обуздания своего эгоизма, своей самости. Оно ведет к достижению христианской любви, понимаемой как выход за пределы человеческой ограниченности.

Главным и необходимым чувством для обретения святости перед Богом Лествичник называет «страх Божий» или любовь к Богу. Это означает, что при осознании человеком величия и святости Бога он старается справедливо и объективно оценить себя и свои недостатки. «Солнечный луч, — говорит Иоанн, — проникнув через щель в доме, освещает все так, что видна тончайшая пыль, носящаяся в воздухе: подобно этому, когда страх Господень приходит в сердце, то показывает ему все его грехи». Самосовершенствование инока, по Лествичнику, требует непрерывной духовной работы, преодоления своей греховности, последовательного восхождения по духовной «лествице» на небеса — отсюда название его книги и именование Иоанна Лествичником, закрепившееся в церковной традиции.

Близким по духу к Лествичнику был палестинский отшельник св. Варсонофий Великий (ум. ок. 563 г.), родом египтянин. В молодые годы он жил в крупном городе, видимо в Александрии, знал несколько языков, был хорошо знаком с Библией и достаточно образован.

Избрав путь аскетического и мистического подвига, Варсонофий стремился максимально отречься от всего мирского. Начиная с 540 года он жил в совершенной изоляции от внешнего мира. В суровой борьбе с собственными страстями и суровыми природными условиями Варсонофий закалял свой дух. «Если напишут тебе, — говорил он одному брату, — о тех искушениях, которые я вынес, думаю, что не вынесет этого твой слух, а, может быть, в настоящее время никто не вынесет».

Никто не допускался к нему, кроме единственного доверенного лица, через которого Варсонофий осуществлял духовное руководство большой монашеской общиной. Забота его о братьях и любовь к ним были столь велики, что Варсонофий молил Бога или принять их в Его Царство, или погубить и его самого. Хотя Варсонофий и не видел лиц послушников, он знал все нюансы их духовной жизни и в молитве принимал на себя тяжесть человеческих грехов.

Наивысшей целью подвижника (да и вообще каждого христианина) Варсонофий называет обретение путем внутреннего совершенствования Духа Божия. Дух Божий выводит человека на истинный путь и возводит его ввысь, «даже до седьмого неба, где (человек) удостаивается видеть неизреченные и страшные вещи, которые никто не может видеть, кроме достойных этой меры».

Если под воздействием душевной болезни или гипноза человек может совершать вещи, на которые он был бы не способен в обычном состоянии, учил Варсонофий, то при стяжании Духа человек может созерцать невидимое, исцелять больных и даже воскрешать умерших.

По его словам, человек, достигший подобной духовной высоты, возвращается к Творцу, становится «братом Иисуса». Однако, путь этот уготован, по мнению Варсонофия, не всем, а только избранным.

Ученик Варсонофия, авва (отец) Дорофей (ум. 620), записавший его поучения, в большей мере посвятил себя задачам социального служения, не пренебрегая и «внешними» вещами. Это касалось как его служения (например, стараниями Дорофея был устроен госпиталь), так и творчества: «Душеспасительные наставления» Дорофея в основном относятся к мирянам и лишены специально монашеской окраски. Монашество, по Дорофею, есть только один из путей христианского подвига. Подвижником можно назвать и богослова, и ученого, и борца за веру, и благотворителя, и миссионера, и проповедника христианской нравственности и, наконец, каждого христианина, который ведет ежечасную борьбу за господство своей духовной природы над физической.

Аскетизм, считает авва Дорофей, предполагает развитие воли как орудия для поддержания духовной сущности человека. Совесть, по его словам, есть первая предпосылка этой сущности, «естественный закон», позволяющий различать добро и зло.

Подобно многим подвижникам, Дорофей считает необходимым осознание людьми того факта, что кара за грех неотвратима. Но если на начальной стадии духовного развития страх возмездия играет важную роль, то по мере совершенствования человека страх исчезает. Дорофей приводит слова св. Антония: «Я уже не боюсь Бога, а люблю его».

Любовь к Богу и ближнему — это единое целое. Важнейшее положение христианского учения звучит у Дорофея еще более определенно, чем у его учителей: «Представим себе, что мир есть круг, центр которого Бог, радиусы — пути жизни людей. Когда люди приближаются к Богу, то они приближаются друг к другу». В этих удивительных прозрениях авва Дорофей близок автору выдающихся философско–религиозных произведений той эпохи — ареопагитик.

Псевдо–Дионисий Ареопагит (2–я пол. V в.)

Лучшие достижения византийской литературно–философской мысли нашли свое воплощение в ареопагитиках — произведениях, написанных от имени бывшего язычника Дионисия, который слышал проповедь апостола Павла в афинском ареопаге, принял христианство и стал первым епископом Афин.

Судя по содержанию ареопагитик, они не могли быть написаны ранее 2–й половины V века. О настоящем авторе практически ничего неизвестно, поэтому в научной литературе его принято называть псевдо–Дионисием Ареопагитом.

Основная идея, лежащая в основе миросозерцания Ареопагита — Всеединство и Гармония, созидаемые мировой любовью, «святой любовью, которая есть сладостное излияние невыразимого единства и не признает ни начала, ни конца. Это как бы вечный круг, в котором добро служит одновременно и плоскостью, и центром, и радиусом, и окружностью».

Человек в своем ограниченном бытии может и должен приобщиться к великому «кругу любви», который есть Божественное бытие. Но пути приобщения к этому бытию различны. Ареопагит выделяет три возможных пути:

первый путь состоит в познании благости Божьей, которая символически отражена в Священном Писании;

второй путь лежит через изучение тварного мира, на котором запечатлена Божественная любовь. Любовь Бога воплощается в красоте: «Материя, получив существование из прекрасного по существу, сохраняет в распределении своих частей некоторые следы постоянной Красоты». Продолжая развивать основную идею христианства, идею обожения мира и плоти, Ареопагит полагает, что материя как творение Божие участвует в мировом добре. Отсюда, по мысли Дионисия, недопустимо пренебрежение общественными вопросами, которое было свойственно современному ему византийскому христианству;

третий путь — это путь христианского совершенствования или «делания» — высший и наиболее трудный. Он требует от человека полного отречения и от себя и от всего земного. Человек должен избавиться от материальных ощущений и представлений. Он должен полностью отрешиться не только от законов мира, но и разума, ибо Высшее невыразимо. «Абсолютное и блаженное незнание и составляет знание Того, Кто превышает все объекты человеческого знания», — говорит Псевдо–Ареопагит. Только достигшему полного «незнания» человеку удается познать Бога, Который таинственно снизойдет в его душу. Таким образом, псевдо–Дионисий впервые стал разрабатывать тему христианской мистики как таковой. Он первым привел в законченный вид воззрение на христианское богослужение, как на сложную систему символов и священнодействий, таинственно выражающих скрытые Божественные тайны.

Мистика Ареопагита имела особое значение для жизни восточной Церкви. Большую популярность она приобрела не только благодаря своей глубокой философской основе. Она как бы обосновывала оторванность религиозно–монастырского служения от общественной жизни Византии, одновременно предлагая путь духовного возвышения — не только отдельного человека, но и земной Церкви в целом.

В результате практика отречения и мистического постижения Абсолюта, ставшая уделом исключительно монахов и почти неизвестная простому византийцу, стала господствующей в византийской Церкви. Различные ее аспекты выражены в сочинениях, составивших ареопагитики: «Об именах Божиих», «О таинственном богословии», «О небесной иерархии» и некоторых других. Их содержание повлияло на средневековую христианскую мысль. В период борьбы с ересями — монофелитством и иконоборчеством — выдержки из сочинений Ареопагита зачитывались на Вселенских соборах. В VIII, IX и последующих веках у него черпали идеи выдающиеся христианские мыслители как Востока — Иоанн Дамаскин, Исаак Сирин, так и Запада — Ансельм Кентерберийский, Бонавентура, Фома Аквинат.

Церковное искусство Византии

Среди замечательных достижений византийского христианства одно из первых мест по праву занимает церковное искусство, впитавшее в себя глубокую веру, тонкие богословские построения и великое художественное мастерство.

В 537 году в Константинополе состоялось торжественное освящение собора св. Софии. Создание этого шедевра византийского зодчества было поистине знаменательной страницей в истории Церкви. Его грандиозная архитектура, гениально воплотившая в себе идею христианства, была подобна застывшему гимну во славу Творца. Дивные мозаики, сверкающий самоцветами алтарь, гигантские арки, как бы висящие в воздухе, солнечные лучи, льющиеся через многочисленные окна, — все это делает собор, по выражению современника, «величайшим храмом Божиим», в котором воплотилось во всем своем великолепии восточно–христианское искусство.

Храм св. Софии производил и поныне производит необыкновенное впечатление. Недаром ему посвящались восторженные описания и оды; по выражению одного поэта, «Тот, кто однажды вступил за порог божеcтвенного храма, тот никогда не захочет его покинуть». Здесь собирались церковные соборы, совершались наиболее торжественные богослужения. На киевских князей в период их обращения в христианство оказали влияние величие и красота собора св. Софии. Даже когда Византию захватили турки, Магомет II пришел сюда вознести молитву Аллаху.

Помимо прекрасных памятников церковной архитектуры, византийские мастера оставили нам изумительные по красоте образцы мозаики, такие, как в императорском дворце в Константинополе (V–VI вв.), в церквах Сан–Витале и Сан–Аполлинаре в Равенне (VI в.). При богатстве и разнообразии красок, они удивительно гармоничны. На фресках в Равенне мы видим шествующих в таинственной процессии святых жен, экспрессивные фигуры грозных пророков со свитками, Моисея в виде могучего юноши среди диких скал, ангелов с опущенными крыльями. Некоторая удлиненность форм на золотом фоне, огромные задумчивые глаза, застывшие позы придают изображениям неповторимое обаяние. Фигуры несколько статичны, но дыхание вечности передано с необыкновенной силой.

Характерной чертой византийского искусства было стремление поразить зрителя ослепительной роскошью. Мастера использовали в своих работах баснословное количество мрамора, эмали, драгоценных камней и золота. Впоследствии, к сожалению, эта традиция во многом выродилась в безвкусные произведения, соревнующиеся количеством затраченного на них золота, но на раннем этапе роскошь художественных произведений сочеталась с ювелирным мастерством их исполнения.

Не менее замечательным было искусство миниатюры, получившее в VI веке широкое распространение. В миниатюрах, иллюстрирующих манускрипт Косьмы Индикоплова «Христианская топография», мы находим изящные и легкие фигуры святых и пророков при идеальном соблюдении пропорций и с сохранением индивидуальных черт каждого изображенного персонажа.

Влияние византийского искусства на искусство последующих веков было огромным. Его черты прослеживаются в соборе св.Марка в Венеции, в ахенском соборе в Германии, в соборе св. Софии Киевской и произведениях, рожденных мастерами других стран.

Ислам и завершение христологических споров

Глубокий кризис, в котором пребывало византийское общество, имел тяжелые последствия. Лишенное духовной опоры, общество разлагалось во всех сферах и, прежде всего, в той, которую с ужасом и презрением отвергало византийское христианство, — сфере общественно–политической. И именно отсюда возникла угроза самому христианству. В аравийских просторах родилась новая религия — ислам, которая быстро завоевала множество сторонников и превратилась в главного противника стран христианского мира. Рождение ислама неразрывно связано с именем его основателя — арабского пророка Мухаммада.

Мухаммад (ок.570–632) и экспансия ислама

Мухаммад родился в городе Мекке и в юности занимался торговлей. Женившись на богатой вдове, он смог много времени посвящать размышлениям о религии. Будучи впечатлительным и духовно одаренным человеком, Мухаммад пережил несколько видений, которые стали для него откровением свыше. Однако он долго сопротивлялся призывавшему его голосу и даже замышлял самоубийство. Лишь в 610 году, в сорокалетнем возрасте Мухаммад впервые выступил в Мекке как пророк, но особой популярности не снискал. Гораздо больший успех его проповеди имели среди паломников, прибывших в Мекку из Медины. Это усилило враждебность к Мухаммаду местных жителей, и в 622 году он был вынужден с ближайшими сподвижниками бежать в Медину, где возглавил религиозно–политическую общину. В начале духовные помыслы Мухаммада были устремлены к Иерусалиму, как и у многих евреев, проживавших в Мекке. Однако он не нашел у них поддержки, и статус священного города перенес на Мекку.

Поставив своей целью искоренить язычество в родном городе, Мухаммад, возглавлявший уже большое число сторонников, объявил жителям Мекки священную войну (джихад). После многочисленных сражений, проходивших с переменным успехом, Мекка наконец в 630 году была повержена. Мухаммад вернулся в Медину, где и скончался два года спустя.

Будучи с юности знаком с иудаизмом и христианством (в его монофизитской форме), Мухаммад соединил положения этих религий в своем учении. При этом он лишил иудаизм присущей ему национальной окраски, а из христианства выбросил идею троичности и искупления по благодати. Осознавая себя посланником и доверенным Бога, он начал проповедовать новую религию — ислам. Долг человека, по Мухаммаду, — всеми силами стремиться исполнять закон Бога, всецело ему подчиняясь.

Нравственные законы рисовались ему в виде простых и естественных ограничений человеческих страстей.

Страстная и могучая натура, Мухаммад, по мере роста числа своих сторонников, все более проникается политическими задачами и целями. Он объединяет многочисленные арабские племена в единый народ и ставит перед ним задачу подчинить мир истинной религии — исламу. Безгранично преданные своему пророку, полные энтузиазма и энергии, арабы быстро стали грозными врагами ближайшего соседа — Византии.

При дворе правившего в то время Византией императора Ираклия становление новой силы в Аравии поначалу приветствовалось, так как император надеялся через нее ослабить позиции главного врага — персов. Однако уже в 633 году арабы разбили самого Ираклия и взяли Дамаск, а в 637 войска халифа Омара стояли уже под стенами Иерусалима. Иерусалимский патриарх Софроний согласился на капитуляцию с условием сохранения святынь, связанных со страданиями и смертью Христа. На месте Храма Соломона спустя несколько десятилетий была построена мечеть, получившая название «мечеть Омара» и сохранившаяся до настоящего времени.

За короткий период арабами были завоеваны Антиохия, Египет, одержаны победы в Африке. Были взяты острова Кипр и Родос. В начале VIII века пала Испания. Отчаянно сопротивляясь, Византийское царство неуклонно уменьшалось в размерах и слабело год от года.

Монофелитство и борьба с ним. Латеранский и VI Вселенский Соборы.

Население восточных христианских провинций приветствовало приход арабов. С одной стороны, это объяснялось сильным влиянием монофизитской ереси среди христиан Армении, Персии, Аравии и близлежащих стран, с другой — близостью монофизитства к воззрениям ислама. Положение императора Ираклия было отчаянным, и тогда умный и энергичный патриарх Константинопольский Сергий предложил ему сделать уступку восточным странам и установить союз (унию) с господствовавшими там монофизитами. В 638 году Ираклий обнародовал «Изложение веры», в котором предлагал христианскому миру признать во Христе две природы, но единую Божественную волю. Таким образом, старая монофизитская ересь об одной Божественной природе во Христе была преодолена, но ценой появления новой ереси, которая получила название монофелитства [96]. Суть новой ереси, по существу, оставалась той же — Божественное во Христе подавляло человеческое. В итоге церковное учение о Богочеловечестве Спасителя оказывалось выхолощенным. Новые догматические положения, призванные сплотить христианский мир перед лицом грозного ислама, вызвали яростные споры и ожесточенное сопротивление у части православных, но, по горькой иронии судьбы, они никак не улучшили политическое положение Византии.

В 647 году константинопольский патриарх Павел и император Констанс II подготовили эдикт, который запрещал под угрозой самых суровых наказаний вести какие–либо богословские споры о волях Христа. Фактически этим эдиктом подтверждалась незыблемость монофелитской ереси.

В результате богословских уступок еретикам на Востоке защитниками православия оказались лишь небольшие группы наиболее последовательных и стойких христиан. Их возглавил монах и личный секретарь императора Максим, вошедший в историю Церкви под именем св.Максима Исповедника (ок.580–662). Горячее содействие в защите православных взглядов Максиму оказывал другой выдающийся святитель, беззаветно преданный делу Церкви папа Мартин I, занимавший римский престол с 649 по 655 год.

После долгих лет безуспешной борьбы Максим в 680 году выехал из Византии на Запад, надеясь найти в Риме опору. Папа Мартин I, поняв всю серьезность сложившегося положения, созвал в Латеране Собор, фактическим руководителем которого стал Максим Исповедник. На Соборе были зачитаны сочинения Псевдо–Дионисия Ареопагита, в которых блестяще обосновывалась идея святости и божественности материи и твари, говорилось о том «благодатном обожении, ради которого все существующее строено и пребывает». Слова Псевдо–Ареопагита оказались одним из весомых аргументов против еретиков, стремившихся через умаление человеческой воли Христа унизить тварную природу человека. Сам Максим решительно заявил, что «во Христе соединились два естества и из них составилась сложная ипостась, сохраняющая в себе обе природы, из которых сложена, невредимо как целое». В итоге на завершающем заседании Собора его участники единодушно отвергли новую ересь.

Результаты Латеранского собора были расценены в Византии как государственная измена. В Рим послали солдат, которые ворвались в храм, арестовали папу Мартина I и привезли его в Константинополь, откуда он был сослан в Херсонес, и умер там в 655 году. Св.Максима сослали в суровую Скифию, где он «пробыл до конца своих дней» (умер в 662 г.).

Казалось, что упорство защитников православной веры сломлено: даже римские папы — преемники мужественного Мартина I — перестали протестовать против богословских нововведений. Однако в 668 году на византийский престол взошел император Константин Погонат. Несклонный к монофелитству, он обратился к папе с просьбой прислать делегацию в Константинополь для обсуждения и мирного разрешения продолжающих волновать Церковь проблем, а позже, в 680 году, манифестом императора был созван Вселенский собор.

После длительных дебатов участники Собора окончательно осудили монофелитскую ересь, признав у Спасителя две природы и две воли — Божественную и человеческую. VI Вселенский собор (680–681) положил конец христологическим спорам, которые на протяжении нескольких веков раздирали Церковь. Однако Церкви предстояло пережить еще одно испытание: преодоление новой ереси, имеющей иные корни.

Христиане под мусульманским владычеством

Мы уже знаем, что в VII веке значительная часть Византийской империи, в том числе многие духовные центры христианства оказались на территории, захваченной арабами. Постепенно начался процесс смешения арабских завоевателей с подвластными народами. В результате множество жителей этих стран, исповедующих разные религии, приняло ислам, но и ислам подвергся влиянию древних традиций. Так создавалась многогранная и богатая мусульманская культура, впитавшая в себя византийско–христианское наследие, персидское духовное творчество, еврейскую религиозную мысль. В свою очередь и арабская культура оказала значительное воздействие на духовную жизнь Азии, Южной и Восточной Европы. Наиболее ярким примером такого воздействия является культура Испании X века в период правления династиии Омейядов.

Взаимопроникновению культур в немалой степени способствовал достаточно продолжительный период веротерпимости (хотя и ограниченной), проявляемой в первое время мусульманами по отношению к покоренным народам. Основные религиозные группы захваченных территорий Византийской империи — христиане и евреи — имели возможность посещать храмы и синагоги, свободно молиться. Именно в период мусульманского господства зародились и пережили расцвет центры христианской культуры, давшие Церкви плеяду замечательных подвижников, писателей, поэтов и мыслителей.

В Месопотамии, этом древнем очаге мировой культуры, на родине вавилонской религии, астрологии, еврейской мистики — каббалы, сирийского гностицизма, снова, как во время Ефрема Сирина, закипела интенсивная духовная жизнь. Традиционный восточный мистицизм сочетался здесь с тяготением к рационализму. Непреодоленные на Востоке ереси — несторианство, монофизитство, монофелизм — ориентировались на рационалистические построения, склонялись к рассудочным схемам. Не случайно особую популярность приобрели творения Аристотеля, рационалистическая основа которых противопоставлялась идеализму Платона. Труды Аристотеля стали переводить на арабский язык и комментировать, что сыграло важную роль для развития философских и естественно–научных знаний на Востоке. Благодаря латинским переводам Аристотеля, наследие великого греческого мыслителя оказало влияние на всю последующую европейскую философию.

В Дамаске, одном из крупнейших арабских центров, почти вся интеллектуальная и художественная элита состояла из византийцев–христиан. Халиф Валид I, которому принадлежит инициатива создания первых значительных произведений арабской архитектуры, пользовался услугами христианских мастеров. Например, Омейядская мечеть в Дамаске, построенная Валидом, показывает, что мусульманское искусство своим становлением в значительной мере обязано искусству византийскому. Так, в декоративном оформлении мечети нет еще тех замысловатых узоров (арабесок), которые столь характерны для последующего искусства ислама; колоннада также носит ярко выраженные византийские черты.

Не меньшее влияние на ислам христианство имело и в других сферах. Так, известно, что финансовыми делами Валида I управлял грек, ревностный христианин; сын этого грека, Иоанн, после смерти отца стал губернатором Дамаска и первым министром халифата.

Подобная терпимость способствовала развитию христианской культуры — она не только не находилась в упадке, но и переживала расцвет. Наиболее ярко это проявилось в творчестве двух великих христианских мыслителей — святых Исаака Сирина и Иоанна Дамаскина.

Исаак Сирин (ум. около 700 г.)

Св. Исаак родился в Ниневии. В годы ранней юности он удалился вместе с братом в монастырь Мар–Матфея. Но даже строгая монастырская жизнь не удовлетворяла Исаака. Несмотря на просьбы брата, ставшего настоятелем монастыря, он поселился в пустыне. Однако о его аскетических подвигах прослышали жители Ниневии. Они упросили Исаака стать у них епископом, и он согласился. В епископы его посвятил глава восточно–сирийской Церкви, находившейся под влиянием несторианства. Пробыв епископом только пять месяцев, Исаак оставил кафедру, по–видимому, из–за догматических разногласий с руководством Церкви. Не последнюю роль в решении Исаака сыграла и его непреклонность в вопросах нравственности. Когда он пытался протестовать против нехристианской жизни своей паствы, ссылаясь на заветы Христа, ему отвечали: «Оставь ты свое Евангелие!». Исаак удалился сначала в горы, а потом в монастырь Раббан–Шаббор. Там он и пробыл до конца своих дней, ослепнув от ученых занятий и изнурительных постов.

Сначала труды Исаака, написанные на сирийском языке, оставались почти незамеченными. Только позднее взоры христианского мира привлек этот замечательный подвижник, философ и мистик. Труды его оказали огромное влияние на христианскую мысль как Востока, так и Запада.

Обладая тонкой и впечатлительной натурой, Исаак развил свой внутренний мир до такой степени, что его называли «вершиной». Богатейший опыт самонаблюдения, анализ скрытых механизмов человеческого сознания позволяют считать св. Исаака великим христианским психологом.

Св. Исаак полагал возможным обсуждать духовные проблемы только с людьми, имеющими в этом определенный опыт, с теми, кто «вкусил сладости духовных дел». Помогая людям в поисках Бога, он разработал особый путь познания высших миров, во многом напоминающий восточные пути постижения Всевышнего. При этом духовное просветление он напрямую связывает с христианской этикой, поступками человека.

Значительный вклад Исаак Сирин внес в христианское понимание соотношения разума и веры. Св. Исаак показал всю ложность положения «философствующего разума», который удовлетворяется лишь внешними, поверхностными заключениями. «Философствующему разуму» он противопоставляет «духовное знание», основанное на религиозной интуиции. Именно такое знание делает человека свободным и независимым от материальных законов. По смыслу своему знание противоположно вере, но оно может быть и путем к ней, когда становится «духовным знанием». «Духовное знание» не постигает материальные законы, но рассматривается св.Исааком как высшее.

Исаак — решительный сторонник абсолютного господства духа над материей. Жизнь в Боге и стяжание божественной мудрости — для него единственный подлинный и прямой путь познания, остальные же — либо ложные, либо окольные. Истинный путь есть простота, вера, доверие к Богу. Сомнению, характерному и необходимому фактору научного исследования, здесь нет места: когда человек обретает «меру веры», он чувствует реальность невидимого более, чем реальность своего «я», и тогда «отвратить от Христа его уже нечему». В высшей своей фазе вера сливается со знанием. Человек знает и видит то, что закрыто для других.

Ключ к истинному познанию, полагает Исаак, есть любовь к людям и миру. «Что такое сердце милующее? — задается он вопросом, — Горение сердца у человека о всей твари, о людях, птицах, животных, демонах и о всех созданиях. При взгляде на них очи человека наполняют слезы от великой и сильной жалости, объемлющей сердце». Заглядывая в будущее, подвижник, не без сожаления, думает о том, что новое небо и новая земля прийдут на смену природе, окружающей нас. Он говорит о стройном ходе времени, о развитии тварей, о прекрасных цветах, о шумной хлопотливой жизни людей. Все это исчезнет. В конце мировой эволюции войдут в силу совершенно новые отношения: «Наступит другой век, и воспоминания о первой этой твари не прийдут совсем никому в сердце». Для чего же нужны страдания в этом мире? Так св.Исаак подходит к центральной философской проблеме - «теодицее» или богооправданию, — и решает ее в истинно христианском духе: страдания нужны для развития и реализации нашей свободной воли. Мир есть кузница, в которой куется человеческий дух, чтобы выйти за грань подсознательного, стихийного бытия и вступить в Царство Божие, Царство вечного и неизреченного Света.

Св. Иоанн Дамаскин (ок.675 — ок.749)

В лице Иоанна Дамаскина византийская Церковь стяжала себе неувядаемую славу. Будущий великий поэт, крупнейший богослов и борец за православие, Иоанн родился в Дамаске, в богатой христианской семье. Отец его защищал права христиан в суде халифа. Иоанн получил разностороннее и глубокое образование: отец позаботился, чтобы преподавателем даровитого и впечатлительного мальчика был христианин. С этой целью он выкупил раба–монаха, под руководством которого Иоанн изучил философию, математику, астрономию и музыку.

Сначала Иоанн сменил отца на его должности, затем удалился в монастырь св. Саввы близ Иерусалима, где и прожил до самой смерти.

Духовно–поэтическое наследство Иоанна огромно и составляет бесценное сокровище Церкви. Церковное предание называет Иоанна автором замечательных церковных песнопений, в которых христианский мир черпает мудрость, силу и утешение. Считается, что он составил пасхальный канон и службы других праздников; могучий гимн «Воскресение Христово видевше», звучащий как мужественное исповедание всего христианского мира; исполненные глубокого покаяния, замечательные надгробные молитвы вошли в плоть и кровь церковного богослужения. Лаконичность и живость его языка, сочетание трогательного лиризма с глубиной мысли — все это делает Дамаскина величайшим поэтом Византии и всего христианского мира. Не случайно его прозвали «златоструйным».

С поэзией Дамаскина тесно сливается и его музыкальная деятельность. Ему принадлежат первая церковная система нот, а также оформление большинства христианских песнопений в сборники «Типикон» и «Октоих». Он одним из первых составил календарь дней памяти христианских святых и подвижников.

Еще более Иоанн Дамаскин известен как богослов. Его фундаментальный труд «Источник знания» состоит из трех частей: в первой, «Диалектике», излагаются философские идеи Аристотеля, во второй, «Книге о ересях», перечисляются и анализируются учения, противоречащие христианству, а в третьей, «Точном изложении православной веры», систематизируется православное вероучение.

Большое влияние на Дамаскина — богослова и философа — оказала греческая мудрость через произведения псевдо–Дионисия Ареопагита. Так, Иоанн подчеркивает, и это роднит его с неоплатониками, всеприсутствие Божие, Его имманентность миру: «Бог в самом себе заключает всецелое бытие, как бы некоторое беспредельное и безграничное море сущности». Но одновременно в произведениях Иоанна настойчиво обосновывается трансцендентность Бога, противоположность Творца и твари. Иоанн преграждает путь пантеистическим тенденциям (Бог есть мир), которые стали проникать в средневековую христианскую философию. Увлекался Дамаскин с юности и идеями Аристотеля; он даже составил сборники из сочинений великого грека.

В учении о Творении Дамаскину близка идея о непосредственном создании лишь «первой материи», то есть основных стихий, из которых уже произошло все разнообразие существующих в мире форм.

Очень высоко Дамаскин оценивает призвание человека и его роль во вселенной. Единый с миром органическим, человек в то же время наделен могучим и свободным духом. Он создан «для союза природы видимой и невидимой». Дамаскин глубоко раскрывает понятия образа и подобия Божиего, возвышающие человека над остальным творением. Образ Божий — это разум и свободная воля человека, подобие Божие — это его добродетельные поступки. Бог не может предопределить всех действий человека, поскольку тот обладает свободной волей, но Он их предвидит.

«Точное изложение православной веры», которое опиралось на решения соборов и следовало учению виднейших отцов Церкви, прежде всего Григория Богослова, написано Иоанном в конце жизни. Это произведение явилось последним словом восточной христианской мысли древнего периода. С тех пор развитие богословской мысли на Востоке приостановилось; напротив, на Западе богословие начинает бурно развиваться. Являясь крупнейшим мыслителем этого переходного периода, Дамаскин оказал огромное влияние не только на будущие поколения восточных, но и западных богословов, в частности Фомы Аквината. До сих пор сочинение Иоанна Дамаскина является основным источником основ христианского вероучения для православной Церкви.

Свою жизнь монаха и церковного писателя Иоанн провел в борьбе с христианскими ересями и нехристианскими религиями. Помимо «Книги о ересях», его перу принадлежат труды, посвященные полемике с мусульманами, манихеями, несторианами, монофизитами. Но наиболее выдающийся вклад Иоанн внес в борьбу против иконоборчества — новой ереси, потрясшей Церковь в VIII веке.

Иконоборческая ересь

В 717 году, когда ислам завоевывал Азию и угрожал Европе, на пошатнувшийся византийский престол взошел Лев III Исаврянин (675–741). Этот талантливый и отважный император приложил максимальные усилия для возрождения мощи империи. Арабы, стоявшие уже под Константинополем, были отброшены его войсками, и внешнеполитическое положение Византии значительно окрепло.

Не теряя времени, Лев Исаврянин решительно взялся за внутренние реформы и, в частности, обратил пристальное внимание на Церковь. При этом он столкнулся с очень характерным явлением церковной жизни: почитание реликвий (останков святых и священных предметов) и икон приняло небывалые размеры, превратившись, по существу, в суеверие.

Священным изображениям, иконам, призванным помочь человеку проникнуться молитвенным духом и приблизиться к Богу, воздавались порой такие почести, что подлинный смысл христианского искусства стал подменяться языческим идолопоклонством.

Неудивительно, что культ икон в своем извращенном виде стал прекрасной мишенью для насмешек мусульман, придерживавшихся строгого монотеизма. Для Льва, очевидно, было чрезвычайно важно опровергнуть обвинения в идолопоклонстве, возводимые против христиан. Взгляды императора были вполне православными, и он мог бы внести заметный вклад в остаивание христианских истин, если бы к его борьбе с идолопоклонством не примешивались и иные, политические мотивы.

Церковные историки полагают, что борьба Льва Исаврянина против чрезмерного почитания икон явилась только частью его обширных замыслов по реорганизации всей государственно–церковной системы Византийской империи. В частности, Лев стремился ограничить в правах и влиянии высшее духовенство, занимавшее ведущие государственные должности. Духовенство же зачастую ловко использовало суеверия и языческие привычки паствы в целях своего обогащения и усиления влияния. В результате одной из форм соперничества светских правителей Византии с духовенством и стала борьба против «иконопочитания». Впрочем, не исключено также, что Льва Исаврянина подвигло на это событие, которому он придал мистическое значение. Летом 726 года произошло вулканическое извержение на Средиземном море, которое император принял за знак свыше, усмотрев в нем гнев Божий за почитание икон.

Таким образом, по сути верная идея, направленная на пресечение идолопоклонства, выродилась в беспощадную и неправомерную борьбу с почитанием икон как таковых, в борьбу за уничтожение священных изображений.

В том же 726 году император обнародовал указ, в котором запрещалось воздавать поклонение иконам как божественным изображениям и давалось указание вешать их в храмах на значительной высоте. Эта мера, своевременно проведенная самой Церковью, могла оказать только положительное влияние. Однако часть духовенства, искавшая выгоду в сохранении суеверий, сумела нейтрализовать императорский указ, и на практике он не исполнялся. Более того, императора стали обвинять в оскорблении христианских святынь. Взаимное противоборство сторон накалялось и привело к иконоборческой ереси — император вообще наложил запрет на церковные изображения. Солдаты и полиция стали разбивать иконы, вследствие чего по всей стране вспыхнули мятежи. Лев и сменивший его на престоле Константин Копроним жестоко подавляли народные волнения. Гонения на монастыри и иконы приняли повсеместный характер. В 754 году Константин Копроним созвал в Константинополе Собор, на котором иконопочитание было отвергнуто.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.