Вероучительные разделения в раннем старообрядчестве

Вероучительные разделения в раннем старообрядчестве

Всем известно, что к началу XVIII в. старообрядчество уже разделилось на несколько толков (согласий). Разделилось в том смысле, что каждое согласие считало себя Церковью, остальные согласия — еретическими, не имело с остальными согласиями молитвенного и евхаристического общения, и установило определенный чиноприем для переходящих в него из остальных согласий. Разные согласия установили разные правила этого чиноприема для разных согласий — от покаяния до крещения.

Это разделение, в последующие времена еще возросшее, зародилось еще при жизни прот. Аввакума, то есть в описываемое в предлежащей читателю книге время. (Возросло оно впоследствие и в смысле количества согласий, и в смысле отдаления их вероучений одно от другого, и в смысле радикализации их вероучений, и в смысле накопления взаимных претензий и обид, и в смысле ожесточения взаимной полемики (сменившегося позднее, к сожалению, сознанием безрезультатности и безнадежности этой полемики и отказом от нее), и в смысле применения со временем все более сомнительных — в моральном аспекте — приемов полемики; оно принесло старообрядчеству бесчисленные горестные плоды. Оно, однако, не было вполне лишено и плодов сладостных, а именно: 1) оживления богословской мысли и появления старообрядческой литературы, то есть множества полемических сочинений, в том числе весьма интересных, своеобразных и содержательных, 2) развития разных богослужебных, особенно, певческих традиций). Об этом, тогда только еще начавшемся разделении и сопровождавших его распрях, горевал уже одни из основателей Выговской пустыни — Иван Филиппов ([69, с. 370–371]). Объясняется это разделение отсутствием в старообрядчестве единого авторитета, что неизбежно при отсутствии епископов; авторитет же иерархии «никонианской, следующей по пути Антихристову», для старообрядцев если и существовал, то только в обратном смысле: если она утверждает нечто, значит, на деле — наоборот. При отсутствии единого авторитета пытливые и неленостные умы, многочисленные среди старообрядцев (Пушкинская характеристика русских — «ленивы и нелюбопытны» [Путешествие в Арзрум] — прямо и точно противоречит типичному характеру старообрядца XVII — начала XX вв.), вынуждены были решать заново, и решили, естественно, по-разному многие важные жизненные вопросы, волновавшие Церковь еще с первых Ее веков и некогда решенные Ею после долгих и напряженных споров и конфликтов, а затем разделений, отсечений и отторжений побежденных в этих спорах и конфликтах. При том эти древние решения сохранялись, как и многое в Ней сохранялось и сохраняется, авторитетом епископата. С новой остротой, так сказать, «заодно», ожили в старообрядчестве и не решенные в древности вопросы, например, об Антихристе, о молитве за царя, и др.

Вот список важнейших проблем, разделивших старообрядчество в XVII и XVIII вв. (были и остаются доныне и менее важные):

1) Антихрист; живет он уже в этом мipe и властвует им, или следует еще ожидать его появления (рождения)? Аввакум и дьякон Федор писали, что сам Антихрист еще не родился, а когда родится, то будет царствовать три с половиной года; многие полагали (и полагают доныне), что он давно царствует во всем языческом и еретическом Mipe, а с 1666 г. — и в России. При этом некоторые полагали, что Антихрист — человек; некоторые, что это — попросту — Никон (позднее — Петр, по приказу которого рекрутам клеймили руку и заковывали их; подобного многие ожидали от Антихриста; см. с. 172); некоторые — что это некий дух, владеющий мipoм духовно, и его царство может продлиться века. То или иное решение этого вопроса отчасти определяло поведение и образ жизни старообрядца. Например, если признано, что Антихрист царствует, то следует ли христианам жениться и «плодиться и размножаться»? И заботиться о пропитании на завтра? И — даже — вообще жить? И т. п. Вслед за ответами на эти и подобные вопросы следовали практические выводы.

2) Священство; прекратилось оно безвозвратно после «Никоновых» реформ (в результате отсутствия епископов) и христианам следует привыкать жить без попов, то есть стать беспоповцами, или священник «никонианин», если раскается в «Никоновых» ересях, может быть принят в старообрядческое общество в «сущем его сане», и служить литургию по до-никоновским книгам, и совершаемые им таинства будут действительны? Аввакум в разных своих сочинениях давал разные ответы на этот важнейший для дальнейших судеб старообрядчества вопрос. Например: «Аще поп он проклинает никониянскую ересь и службу их и всею крепостию любит старину, по нужде, настоящего ради времени — да будет поп. Как миру быти без попов? И к тем церквам приходить. <…> А иже неведением впал в сию проклятую никониянскую ересь или страха ради и мук бояся, таковый да кается перед Богом, плачася падения своего и впредь да опасается от тоя злыя ереси и Бог простит таковаго в сий век и в будущий. И наше благословение на таковом буди во веки» [97, с. 344–345].

Разногласие по этому вопросу повлекло за собой основное разделение старообрядцев — на поповцев и беспоповцев. Разные ответы Аввакума поповцы и безпоповцы использовали в междоусобной полемике начиная с последней трети XVII в., а в конце XVII и начале XVIII вв. умерли все священники до-никоновского поставления — основатели старообрядчества; если не ошибаюсь, соловецкий священноинок Пафнутий, духовник Выговской пустыни умер последним в 1732–1739 гг [163, ч. 3, с. 22]. Поставить других было некому — не было епископа. «Пахнущее» протестантским рационализмом «самосвятство» (на манер шотландско-англо-американского пресвитерианства) настолько вызывающе противоречило бы русской традиции и русскому церковному мышлению, что даже не предлагалось и не обсуждалось, насколько я знаю, ни в одном из старообрядческих согласий, хотя отсутствие священства всеми тогда вполне искренно переживалось как трагедия; некоторыми — как требующая активного преодоления, другими — как безнадежность.

Что касается противоречий в письмах Аввакума, то они не могут быть доказательством подложности тех или иных писем; он, живя в предсмертном телесном и духовном перенапряжении, не замечал противоречий в них, как и в вышеприведенных местах своей последней челобитной, несомненно подлинной.

3) В поповстве: если священника от «еретической никонианской» церкви можно принять и «исправить», то каким образом следует это сделать? То есть, по первому, второму, или третьему чину принятия еретиков? То есть, крестить его, или миропомазать, или потребовать от него только раскаяния в «ересях»? Можно ли его принять, если он крещен обливанием? А если он не знает, как крещен? И т. п. Из разных решений этого вопроса произошли разделения поповцев, волновавшие всех их до середины XIX в., а не признавших и не принявших Белокриницкую иерархию — и позже.

4) О Св. Троице; по-разному учили о ней соузники и сострадальцы — Аввакум и Федор, причем разномыслие довело их до ссоры, в которой Аввакум вел себя не лучшим образом. Фактически в богословском споре Федор был прав, а Аввакум заблуждался; это было выяснено и признано всем старообрядчеством (несмотря на особое почитание им Аввакума) на диспутах в 1706 г. в Москве и в 1708 г. в Онуфриевом скиту на Керженце. На этих диспутах защищали догматические письма Аввакума инок Сергий, Иерофей Алферов и старец Онуфрий — бывший соловецкий инок, вышедший из монастыря во время осады ([6]) и основавший свой скит еще до 1678 г., а опровергал и, в итоге, опроверг их Тимофей Лысенин — основатель согласия дьяконовщины.

Тогда же в Онуфриевом скиту почитатели прот. Аввакума начали «изображать протопопа на иконах» [63, ч. З., с. 342]. (Рис. 7).

5) Надпись на кресте Христа; следует писать ее, как написано в Евангелии и как, следуя Евангелию, писали в России: IНЦI (Iсусъ Назорей Царь Iудейскiй), или IХЦС (Iсусъ Христосъ Царь Славы), что соответствует действительному достоинству Христа? В конце 1666 г. или в начале 1667 (незадолго до начала осады Соловецкого монастыря) иеродьякон Игнатий вышел из монастыря (по пророчеству юродивого Гурия), и всю свою оставшуюся жизнь проповедовал на русском Севере борьбу против церковных новшеств, «оставаясь фактическим главою старообрядцев в Поморье» [60, с. 220]. Он первый учил, что Евангельская титла — «глумлива», а следует писать «правильно» — IХЦС. Это его учение усвоили некоторые из старообрядческих согласий, и содержат доныне. Его учение о титле было «первой ласточкой» (а о самосожжении — второй) среди многочисленных неизбежных новшеств в жизни старообрядчества, вполне искренне, при этом, желавшего не вводить и не иметь каких-либо новшеств.

6) Самосожжение — добро или зло? Аввакум, Игнатий, инок Сергий, Иван Филиппов и др. считали его (ссылаясь на жития древних мучеников, например, Анфимия Никомидийского (память. 3.9) — [45, с. 199] — и др.) мученичеством за веру; многие считали его недопустимым, как и всякое самоубийство. Сожжение пустозерских узников было решено властями, но, отчасти, зависело и от их воли, так как они — все четверо — , ожидая смертной казни ежедневно, ничего не сделали, чтобы избежать ее, например, не прекратили свою литературную работу и не просили о каких-либо снисхождениях и послаблениях. Не уклоняясь от мучительной смерти, они тем стремились уподобиться Христу и дали — более или менее сознательно — пример самосожжения всему старообрядчеству. То же можно сказать и о старообрядческом первомученике — еп. Павле Коломенском, об огненной смерти которого знали все старообрядцы.

Самосожжения начались в 1665 г. и стали массовыми в 1671 и 1672 гг. в Нижегородских пределах во время карательной экспедиции кн. Ю.А. Долгорукова против остатков Разинских «войск», в которых было много старообрядцев. В Пошехонском уезде Ярославской области за 1676–1687 гг. сожглись 1929 человек, в 1679 г. в тюменской области в верховье Тобола — поп Дометиан и 1700 человек, в 1682 г. «в Утяцкой слободе Тобольского уезда <…> массовое самосожжение» [63, ч.1, с. 45]. В 1687 г. близ Олонца сжегся старец Пимен и более тысячи человек с ним, затем в том же году — иеродьякон Игнатий и 2700 человек в Па-леостровском монастыре, в 1689 г. в том же монастыре — 500 человек, в 1688 г. в Устюжском уезде — 300 человек и под Пудожем 350 человек. Самоубийства в старообрядчестве (от огня, голода, удушья и утопления) известны (в основном, в Сибири) в XVIII и XIX вв. и даже в XX в. (самосожжение в Крестцах и в окрестностях Усть-Цильмы в 1970-х гг., и, возможно, др.). Один из сторонников самосожжения писал: «Хотел бы я, дабы весь <родной его город> Романов притек на берег Волги с женами бы да с детьми, побросалися в воду и погрязли бы на дно, чтобы не увлекаться соблазнами Mipa; а то еще лучше: взял бы я сам огонь и запалил бы город; как бы было весело, кабы сгорел он из конца в конец со старцами и с младенцами, — чтобы никто не принял из них Антихристовой печати» цит. по [49, т. 2, с. 69]. Считается, что всего до 1690 года самосожглись не менее 20.000 старообрядцев. Количество самоубившихся иными способами никем, насколько я знаю, не подсчитано, самоубившихся позднее — тоже.

Иеродьякон Игнатий проповедовал самосожжение и устроил несколько массовых самосожжений (первое — в Пошехонском уезде Ярославской области; сгорело 1920 человек), а затем и сам сжегся в Палеостровском монастыре на Онежском озере 4.3.1687 с 2700 последователей.

(Палеостровский монастырь был избран и «специально захвачен старообрядцами», и самосожжение в нем подготовлено в память о еп. Павле Коломенском, сожженном, по старообрядческому преданию, в этом монастыре [60, с. 220]. «Дивный отец <…Игнатий> собравшися со своими пойде на лыжах ко Онегу от гонительства их и прешед чрез Онего и пришед в Палеостровский монастырь, затворися со своими ученики, тамошних же жителей желающих благочестия к себе прияша, а не хотящих во единомыслии быти с ними вон выслаша из монастыря и посла отец Игнатий, по волостем и селом <…> возвестити благоверно пребывающим христианом: дабы хотящий с ним за древнее благочестие огнем скончатися, шли к нему в собрание: не хотяще бо страдальческих почестей сам точию со ученики свими сподобитися, но со многими желаше диадимою мученичества украситися; людие же услышавше сия начаша к нему собиратися; и собрася многое множество благочестиваго народа <…>»; цит. по [69, с. 38]).

Противником Игнатия был инок Евфросин (ученик Досифея), составивший в 1691 г. «Отразительное писание о новоизобретенном пути самоубийственных смертей», во многих отношениях новаторское в русской литературе ([45, с. 186–231]), не менее, чем новаторской была в русской жизни причина его появления на свет — самосожжение. Есть мнение, что противники Евфросина — «организаторы самосожжений» — уничтожали списки его сочинения ([45, с. 190]), в котором отталкивающе-реалистично изображены смерти от огня и от голода в «морильне». Это следует считать возможным, учитывая накал внутри-старообрядческой полемики уже в то время, когда еще только-только начались старообрядческие разделения.

В Палеостровском монастыре сожглись в 1687 г. 2700 человек; из них, конечно, не менее 800 было мужчин, способных оказать сопротивление силой, умевших защититься от волка и медведя, имевших топоры и рогатины, а некоторые — и ружья; крепкие и смелые поморки могли защищать жизни свои и своих детей почти как их мужья, братья, отцы и сыновья; итого, не менее 1500 способных обороняться людей. Солдат приближавшейся команды было всего 500, они не были крепче физически и храбрее, чем запершиеся (многие из которых были с детства охотниками и превосходными стрелками), их ружья стреляли не часто, не далеко и не точно, у них было не очень много еды, они устали, они хуже запершихся знали окрестности; запершимся все это было прекрасно известно. Почему же они не сопротивлялись? Или хотя-бы не прорвались в близкий почти непроходимый лес? Или не ушли на лыжах через Онего? Можно ответить так; сжечься — плохой способ сопротивляться солдатам, но лучший — Антихристу; запершиеся смотрели на солдат, но видели — Антихриста. А можно так: они сожглись потому, что хотели сжечься; приближение солдат было лишь поводом и оправданием (перед Богом и людьми) самоубийства. А хотели они сжечься потому, что не хотели жить в царстве Антихриста.

Замечательно, что в 1689 г. осажденные старообрядцы стреляли в солдат с деревянных стен того же Палеостровского монастыря не пулями, но — чтобы не убить и не ранить кого-нибудь — пыжами «для страха. <…> Оныя же служивыя салдаты возвратишася вспять со студом своим в станы своя <…>» [69, с. 57]. Таковы были храбрость, убежденность и дисциплина солдат, рекрутированных, вероятно, из ближайших же сел.

Власти видели и понимали «пропагандистский эффект» самосожжений и, поэтому, пытались помешать им. Так, когда «соловецкий старец Иосиф» устроил самосожжение без благословения и вопреки совету иеродьякона Игнатия «и егда от нашествия гонителей загореся часовня и воины нападоша с топорами и с крюками и выломиша ис часовни из единый стены несколько бревен, которая часовня с страны прирублена после. А егда страдалцы с дымом и огнем бравшеся, падоша, тогда стену проломльше воини, кокотами из огня извлекоша человек числом шестьдесят, еще смерти вкусити не успевших, в них же бе и старец Иосиф, и онии вси ожиша и свезени быша на Холмогоры и тамо мучени быша. И мали нецыи пострадаша из них до конца, а инии не стерпевше мук, кновшествам присташа» [97, с. 188]. То есть, немногие из них, перетерпев все пытки, остались при «старой вере» и были замучены до смерти, не причастившись «еретическим тайнам»; остальные, не выдержав пыток, согласились молиться с «никонианами» и причастились «никонианским» таинствам.

7) Должно ли молиться о царе — еретике и гонителе Церкви (волновало и разделило еще осажденных соловецких монахов) а по мнению некоторых — самом Антихристе? Допустимо ли для сохранения жизни молиться о царе притворно? У поповцев: приносить ли за него бескровную жертву в евхаристии как за прежних благочестивых царей?

8) Если молиться о царе-еретике должно, то какими словами? Темили же, какими богослужебный устав предписывает молиться о цареправославном, как молились в до-никоновское время? Можно ли называть его, как прежних царей, благочестивым и благоверным? Еслинельзя, то как следует его называть?

Еп. Нижегородский Питирим доносил имп. Петру I в 1718 г., что «безпоповщина в молитвах царя не поминает, а поповщина именует царя благородным» цит. по [50, вып.1, с. 88]. Это не вполне точно: например, «на Выге еще при Денисовых ввели молитву за царя» [111, с. 175] (то есть поморцы — беспоповцы), а в «Чирской обители не поминали ни царя, ни патриарха» [111, с. 203] (то есть на Дону, в поповской общине, основанной священноиноком Досифеем). Вернее было бы сказать, что в XVIII в. за царя не молились старообрядцы (как поповцы, так и беспоповцы), до которых не дотягивалась его гневная вооруженная рука; до Дона она тогда еще не дотягивалась.

9) Переходящих из «никонианства» или других старообрядческих согласий следует ли крестить? — этот вопрос (следовательно, самый ранний во внутри-старообрядческой полемике) обсуждал архим. Спиридон (в мipy Симеон) Потемкин еще до 1658 г. Или только миропомазать? Или им достаточно покаяться в своих «ересях»? Следует ли учитывать, как они крещены «в ереси» — полным погружением, или обливанием? Если полным погружением, то по старому или новому чину? А если переходящий не знает, как крещен? А если утверждает, что погружением, но свидетелей, подтверждающих это — нет, или, наоборот, есть сведения, что обливанием?

Аввакум писал: «Аще никониане крестят детей, подобает после их крестити православному попу» и даже «повелеваем <…> православным християном <т. е. мiрянам> крестити и молитвы опосле священником правоверным говорити и миром и маслом помазовати. А ко отступником осквернитися не ити. Понеже еретическое крещение несть крещение, но паче осквернение»; цит. по [97, с. 326].

10) Если переходящих из «ереси» следует миропомазать, то как приготовить миро, которое по православной традиции может приготовить только епископ? То же и при переходе к поповцам «никонианского» священника и епископа.

11) Правильное древле-преемственное священство и епископство; есть ли оно еще где-то в дальних странах? Следует ли его искать? Если да, то как? И где? Или не искать, но ждать, что оно само найдет верных? Или успокоиться на мысли, что его нет нигде, и не искать и не ждать? Не искать — не грех ли? Не ждать — не грех ли? Если его нет, то значит ли это, что священство полностью оскудело, и его не может быть и не будет и в России? Если его нет нигде, и такова воля Божия, то, может быть, искать или ждать его — грех?

12) Святыни достойны ли поклонения, если ими обладают, о них заботятся и перед ними молятся, тем их оскверняя, еретики? (Очень практически важный вопрос, так как все храмы, свв. мощи и чудотворные иконы попали в руки «никониан»). Если достойны, то какого? Если перед святыней, стоящей в «никонианской» церкви, можно молиться, то как? И когда? (Ответ на эти два вопроса должен был быть дан с учетом того, что за чтение канона святому или иконе по древле-православному до-никоновскому каноннику с правильными поклонами в «никонианском» храме грозил арест со всеми последствиями, в том числе с конфискацией святой книги). Или, наоборот, еретический храм оскверняет все святыни, в нем помещающиеся и все молитвы, в нем совершаемые, даже и правильные? А может быть, оскверняет не сам храм, а еретические молитвы, в нем читаемые, и, если так, можно молиться в «никонианском» храме, когда он пуст и заперт? А в жилище еретиков?

Аввакум писал об этом: «Образу Христову в еретическом соборе не кланятися… Егда они престанут от молитвы, тогда после их кланяйся»; цит. по [50, вып. 1, с. 10]. Говоря «собор», он, конечно, имел в виду не здание, а собрание.

13) Можно ли и следует ли выкрадывать (или выкупать) древле-православную святыню из еретических (то есть «никонианских») храмов? А из домов? Выкупая, допустимо ли притвориться «никонианином»? До какого предела допустимо такое притворство? Можно ли нанимать для участия в таком деле настоящих «никониан»?

Не в теории, а в реальной жизни подавляющее большинство старообрядцев (то есть все те, кто читал и почитал древле-писменные и древле-печатные книги) решило этот вопрос положительно, выкупая и похищая до-никоновские книги из синодальных хранилищ и частных библиотек.

14) Если такая кража (или покупка) успешно совершилась, то, оправдываясь в суде, можно ли лгать? Лгать — грех, но лгать слугам Антихриста — грех ли? Если грех, и если следует признаться, что святыню купил или украл (то и другое противозаконно), то ведь ее конфискуют, и она снова попадет в «еретические» руки; это — грех больший? А если удастся обмануть судей, то есть шанс оставить святыню в христианских руках; это оправдает ложь? И вообще — допустимо ли лгать еретикам (словами или молча, притворяясь еретиком), если результатом будет некая польза для христиан?

15) Канонизация новых Святых возможна ли? Прославление новых чудотворных икон возможно ли? Если да, то по чьему решению? И по какому чину (у поповцев — без епископа, у беспоповцев — и без священника)? Вопрос, практически важный для старообрядцев, желавших, естественно, молиться своим новым святым, либо замученным «никонианами», либо перетерпевшим тюрьмы и пытки и основавшим скиты и монастыри в глухих лесах, причем желавших сугубо, так как все древние святыни были у них отняты. То же и о новых чудотворных иконах.

16) Если канонизация возможна, то возможно ли составление новых богослужебных текстов — служб новым святым — или следует молиться им по общей минее, как мученикам, или мученицам, или исповедникам, или преподобным? То же о новых чудотворных иконах.

17) Брак возможен ли в беспоповстве (без священника)? Если нет, то обязательно ли всеобщее девство? Аввакум отвечал отрицательно; «он выговаривал, в частности, попу Исидору: "А с женами совокуплятися с законными не возбраняй… Ты, возбранивый женитву, ответ даси праведному судии"»; цит. по [45, с.208].

Если всеобщее девство обязательно и осуществимо (так постановил, несмотря на вышеприведенные слова Аввакума, беспоповский собор 1694 г. в Новгороде), и оно осуществится, то ведь христиане вымрут; не грех ли это самоубийства? Но при господстве Антихриста самоубийство — грех ли? Может быть, всем вымереть, не родив детей — не самоубийство, а приличное последнему времени воздержание? Может быть, такова воля Божия, и следует всем православным христианам вымереть, чтобы на Земле остались одни еретики?

Блудный грех при всеобщем обязательном безбрачии, вероятно, неизбежен (жизнь бесспорно показала, что он неизбежен); но легкопростителен ли? Если блудный грех легкопростителен, то дети — рожать их, или нет? Не рожать — грех (так было раньше)? Или при господстве Антихриста рожать — грех? При господстве Антихриста Бог ли дает душу ребенку? Или сатана? Если рожать — грех, то как не рожать? А если рожать, хоть это и грех, то что делать с детьми — чадами греха? Или — чадами сатаны? Крестить их, как православных христиан? Или убивать, как чад сатаны? Убивать их — грех или не грех? Если грех, то легкопростительный или тяжкий? Если крестить, а не убивать, то воспитывать, но как? Можно ли чад греха воспитывать как православных христиан? Или как-то иначе? А как? Воспитывать ли их в каком-то подобии семьи? Но каким и сколь прочным и долго-живущим может и должно быть это подобие семьи без брака? Или воспитывать их без всякого подобия семьи, но в каком-то подобии детдома? Но как же мать? Не убегут ли все матери со своими детьми из этого «детдомовского православия» в «никонианство»? И в этом случае дети вырастут еретиками-никонианами? А не будет ли это вина их отцов? Легкопростительная или нет?

Если брака нет, то все женщины равны, и сожительство с любой — легкопростительный грех; следовательно, и с родной дочерью? А нужно ли вообще знать, кто твои дети по плоти и где они? Ведь по духу они — чада сатаны? Но ведь если не знать, кто из бегающих по деревне ребятишек — твои дети, то и они не будут знать, кто их папа, братья и сестры? А выросши, будут сожительствовать (нельзя написать — женятся и выйдут замуж) с сестрами и братьями?

И если брака нет, то разлучать ли супругов, переходящих в беспоповство из поповства или «никонианской» Церкви? Если не разлучать, то чем считать их семью? Если разлучать, то что делать с их детьми?

А если брак без священника возможен, то как его венчать? Прочитать чин венчания, выпустив слова, произносимые священником? Но такой чин будет уродлив и бессмыслен. Или составить небывалый до Никона чин браковенчания «без попа»? — но ведь это будет новшество, чего быть в принципе не должно? (Такой чин и был составлен, и использовался и, вероятно, используется в некоторых беспоповских согласиях). Или не венчать? Если не венчать, то заключить его благословением родителей? А если родителей нет? Обязательством жениха и невесты? Непрочно. Благословением предстоятеля церковной общины — «наставника»? Но ведь совершение им таинства брака сделает его священником, а священство-то исчезло навсегда. Или брак уже не таинство? Но ведь такое учение — новшество? Или оно, напротив, глубокая древность? Или уходить венчаться к «никонианам», а повенчавшись — обратно? (Есть и такое согласие). Или брак — таинство, независимо от присутствия священника, и его участия в бракосочетании? А зависимо от чего? И т. д. и т. п.

18) А в поповстве: признавать ли брак переходящих из «никонианства» (то есть венчаный священником — «еретиком») и из беспоповства (то есть заключенный непонятно как- без попа)? И кто и по каким документам (или без всяких документов?) должен и может такие и подобные браки признать или не признать? Как заключить правильный брак, если приезд священника (которых до конца XIX в. было очень мало — единицы) ожидается не ранее, чем лет через 5 (если его до того не схватят власти)? Нельзя ли венчать брак заочно, на расстоянии, например, 300 верст? Или заключить его каким-то небывалым «полу-беспоповским» чином по письменному благословению священника? А по устному? Кто может и должен сделать это? Если этого сделать нельзя, то допустить ли сожительство до венчания? Допустить — грех? Может быть, не допустить — грех? И как не допустить? А что делать, если такое сожительство налицо? А не допустив, можно подвигнуть жениха и невесту бежать венчаться к «никонианам» или «венчаться» к беспоповцам; это — грех больший? Или меньший? И если случилось так, то что делать? Или допустить сожительство, как-то (как?) «полу-повенчав» молодых, а затем священник повенчает их правильно? И как в таком случае он должен венчать правильно? И на каком основании он может дать свое письменное или устное благословение на «полу-беспоповский» брак? А отказать в нем? И т. д., и т. п.

Трудно представить, что христиане додумались убивать своих детей-младенцев и сожительствовать с родными сестрами и дочерьми, но это, если верить И.Ф. Нильскому, именно так: «Некоторые из "лютых" московских бракоборцев, желая внушить своим ученикам омерзение к браку, семье и детям, стали проповедовать

Что к зачатью человека,

Ныне к жизни душу века,

Бог творец не посылает,

Сам диавол помещает,

Сатана зиждет людей,

Множество числом семей.

Вот и объяснение, почему, при обследовании Преображенскаго <в Москве> кладбища агентами правительства, в Хапиловском пруду выловлено было неводами огромное количество — не рыб больших, а утопленных федосеевских младенцев. Если далее в браке, как бы он ни был заключен, нет, по мнению изуверов, телеснаго родства, то что мешает пожилому федосеевцу утолить похоть свою с красивой, молодой девицей, родившейся от женщины, бывшей когда-то его стряпухой и вместе подругой, или, по игривому выражению бракоборцев, — днем кухаркой, а ночью "сударкой"? Вот вам и готова, так называемая, «отцовщина», по правилам которой, трудящемуся подобает прежде <других> вкусить от плода своего» [50, вып. 2, с. 94–97].

Если верить этому, то перед нами — страшный «финиш» беспоповства, если не верить — страшный «финиш» противостарообрядческой полемики, попросту — клеветы. Навряд ли проф. Нильский сам нырял в Хапиловский пруд в поисках утопленных младенцев и навряд ли он умел отличать утопленных младенцев федосеевских от прочих. Он, конечно, пользовался сведениями, полученными от полиции, которую он же двумя страницами ранее обличал в нечестности и подкупности, и сведения ее — в недостоверности. Если это — «финиш» клеветы, что вероятнее, то это и ярчайший пример озлобления и ослепления, до которого доходила противо-старообрядческая полемика, даже в профессорском обличье. Читатель, вероятно, вспомнит тут обвинения ранних христиан в ядении плоти закланных младенцев.

19) Всеобщее девство; оно только желательно при господстве Антихриста, и его нарушение легкопростительно, или оно безусловно обязательно для спасения, и его нарушение нелегкопростительно? Ведь если священства и, следовательно, брака — нет, то всякое сожительство с женщиной есть блудный грех?

20) Если всеобщее девство обязательно, и блудный грех нелегкопростителен, то как этого погибельного греха избежать? Может быть, физически лишив себя возможности его совершить, то есть оскопившись? Если для спасения необходимо оскопиться, то следует ли сделать это в раннем детстве, или же после того, как сочетался каким-то так называемым браком и родил детей? Если оскопление спасительно, то должно ли оно быть сознательным и добровольным, или следует принудительно «спасать» (оскопляя) неразумных, в том числе детей, в том числе своих? И т. д.

Скопчество было запрещено государством, и оскопление считалось уголовным преступлением и подлежало соответствующему наказанию — ссылке. Скопцов, при этом, в России было много, и многие из них, благодаря своим хитрости (необыкновенной, что отмечали все описывавшие их жизнь наблюдатели), богатству, сильнейшему чувству их общей отделенности от мipa и взаимопомощи, а также широко разлившейся по русскому государству коррумпированности, ни в какие ссылки не отправлялись и жили спокойно в больших и богатых селах, молясь за всеми церковными («никонианскими») богослужениями и регулярно причащаясь Свв. Тайн. Те же скопцы, которые попадали в ссылки, тоже там не бедствовали, но быстро находили своих ранее прибывших сюда коллег и, обретя в их лице доброжелательных щедрых помощников, легко обживались и обзаводились хозяйством.

Скопчество возникло позднее основных толков беспоповства, и причислять его к старообрядческим согласиям было бы неверно; более того, скопцы, хитря, усердно посещали «никонианские» храмы и причащались в них (что было церковными властями запрещено), если им удавалось скрыть (в том числе и на исповеди) свое скопчество, или не скрывая его, но изображая раскаяние. Скопчество, однако, не могло бы, конечно, сформироваться без беспоповского учения о наступившем царстве Антихриста, и может, поэтому, рассматриваться с этой стороны как одна из крайностей беспоповства, в ряду таких максималистских учений, как скрытничество, нетовщина, и др. (см. ниже пункты 25–30). Поэтому я и написал выше: «сочетаться каким-то так называемым браком»; в поповстве, имевшем твердый и бессомненный брак, мысль об оскоплении даже не могла возникнуть.

Если не ошибаюсь, нигде, кроме России, в христианском мipe (и даже в разделенном на десятки конфессий англо-американском протестантстве) скопчество, как многочисленное добровольное или полу-добровольное общество, не существовало. Принудительное оскопление (взрослого мужчины, как наказание за его преступление, или взрослого или мальчика, как предотвращение его претензий на наследование трона, или мальчика с целью сделать из него дорогого раба-евнуха или певца-кастрата) широко применялось и было обычно во многих странах, в том числе и в православной Византии, но все это очень далеко от добровольного или добровольно-принудительного русского скопчества, осуществлявшегося для совсем другой цели — для спасения души. Для «византийских» целей в России, насколько я знаю, никогда не оскопляли; в этом русские византийскому примеру не следовали. «Фабрикация» певцов-кастратов практиковалась в средние века и на католическом Западе.

21) Возможны ли какие-либо святыни (например, иконы) при господстве Антихриста? Или он все обратил во зло? Если так, то как молиться? К востоку? А храмы? Строить новые? Но ведь если священник или епископ не освятит храм, то это будет просто дом, только необычной формы? Значит, молиться под открытым небом? Или поближе к небу — на чердаках домов?

22) А сами древние молитвенные тексты? Они по-прежнему святы, или Антихрист запятнал и их? Если так, то молиться своими словами, как каждому Бог на душу положит? Или составить новые тексты? Кто их одобрит и благословит? Нужно ли их единообразие?

23) Да и нужны ли вообще книги, тексты? Может быть, в последние времена нужно молить Бога, чтобы Он Сам указал верным путь к спасению? Крестьянин Данила Филиппович «собрал все книги в куль и бросил их в Волгу, заявив, что никаких книг: ни старых, ни новых, не нужно, нужна только

Книга золотая,

Книга животная,

Книга голубиная —

Сам сударь дух святой.

Так был установлен основной догмат хлыстовщины» [111, с. 326]. Хлыстовство возникло позднее основных толков беспоповства, и причислять его к старообрядческим согласиям было бы неверно; оно, однако, не могло бы, конечно, сформироваться без беспоповского учения о наступившем царстве Антихриста, и может, поэтому, рассматриваться с этой стороны, как одна из крайностей беспоповства, в ряду таких максималистских учений, как скрытничество, нетовщина, и др. (см. пункты 25–30).

24) Если священства нет, то кто может и должен крестить? По какому чину? Кто уполномочивает крестить? Может ли крестить женщина?

25) Может ли взрослый человек крестить себя сам? (Есть и согласие самокрестов). И по какому чину? Кто может и должен составить и одобрить такой чин? Что значит: взрослый? Может ли женщина крестить себя сама? Если взрослые люди крестят себя сами, то следует ли крестить детей? Если нет, то что делать, если ребенок болен и может умереть? До Никона все русские люди были православные, а после Никона — не поймешь, кто каков; но в своем-то православии каждый уверен, значит каждый и должен крестить себя сам?

26) Можно ли пользоваться тем, что дает русское государство, отдавшееся Антихристу и им руководимое, то есть, паспортами, удостоверениями, пропусками, дипломами и деньгами, а также продуктами, стройматериалами и одеждой, изготовленными в государственных предприятиях и продаваемыми в государственных магазинах? А в магазинах, принадлежащих частным лицам — никонианам? А в магазинах, принадлежащих старообрядцам, служащим тому же Антихристову государству? Но ведь за отказ от паспорта, «царской службы» и уплаты налогов Антихристу попадешь в тюрьму? А без кирпичей, бревен, досок и шуб — замерзнешь? А без денег и участка земли с документами, подтверждающими право собственности на него — умрешь с голоду? И нужно решиться на это?

27) Если обязательно отвергнуть документы, деньги и продукты Антихриста, и нельзя служить ему и платить ему налоги, то, может быть, можно не гнить всю жизнь в тюрьме (где все равно придется питаться с «Антихристовой кухни»), а бежать в глухой лес — «пустыню»? (Существовало, а, вероятно, еще и существует согласие «бегунов» или «скрытников» или «странников»). Но ведь без помощи там не выжить; значит, нужно, чтобы сочувствующие «бегунам» «благодетели — странноприимцы» помогали им, подкармливали их (продуктами только собственного производства) ради своего спасения, живя при этом в Антихристовом царстве, с его паспортами, деньгами, налогами, продуктами и солдатчиной? Бегуны в лесу спасутся, но эти сочувствующие «благодетели» (так сказать, «бегуны 2-го сорта») — спасутся ли? Если спасутся, значит и без бегства из мipa спастись можно? Но тогда следует ли бежать в лес, если можно спастись и без этого тяжелого подвига? Но если не бежать, то и делу «благодетелей» не будет места, им будет некому благодетельствовать? А если «благодетели» не спасутся, то не грех ли просить их о помощи, которая их самих не спасает, но, наоборот, удерживает от единоспасительного ухода?

28) А может быть, странноприимцу достаточно уйти в лес перед смертью, и это смоет грязь Антихристовой власти? А что значит «перед смертью»? За десять лет? За год? За день? За 15 минут (отнесут родственники в кусты за забором)?

«Когда странноприимец смертельно заболевал, родным вменялось в обязанность дать знать в полицию, что он скрылся неизвестно куда. <…> Затем, если больной имеет еще достаточно сил, он сам уходит или его уносят в соседний дом или лес, где он и умирает настоящим странником. Странноприимцы (или бегуны "мирские, жиловые") устраивали свои дома специально для лучшего укрывательства странников с подпольями, тайными входами и подземными ходами, ведущими в соседний с деревней лес или перелесок. В 30-х и 40-х годах XIX в., когда странничество обратило на себя особое внимание правительства, были открыты целые бегунские деревни, сплошь состоящие из таких домов» [111, с. 320]. Странноприимцы, естественно, должны были, по смыслу дела, быть людьми очень не бедными. «Всякому вновь принимаемому в секту жиловому, если он не был ни купцом, ни ремесленником, ставилось требование стать таковым; из общественных капиталов (такие были уже в 60-х годах) выдавалась сумма, достаточная для первого обзаведения» [111, с. 443]. Поразительно, сколь близки противоположности! — полный отказ от подачек Антихриста и необходимое для такого отказа пользование этими подачками «на полную катушку» мирно и любовно сосуществовали под одной духовной кровлей одного старообрядческого согласия и одной дощатой кровлей большого странноприимного дома. Сосуществовали и питали друг друга: отказавшиеся от подачек питали пользователей подачек духовно, пользователи отказавшихся — телесно.

29) Но ведь «благодетели», чтобы помогать «скрывающимся христианам» должны работать на Антихриста на его (в советское время — на колхозном) поле. Грех или не грех взаимно помочь им, не беря, конечно, в руки печать Антихриста — деньги и паспорт — и оформив на работу вместо себя одного из них (например, немощного и неподвижного старика)? Для этого, правда, придется взять в руки изготовленные Антихристом лопату, вилы и подойник, но это можно не заметить.

Смешно, но факт: так иногда и делалось, и не желавшие брать в руки Антихристову печать (паспорт и деньги) «скрывающиеся христиане» никуда не скрывались, но добровольно, старательно и очень честно трудились в поте лица своего на этого же Антихриста под покровительством местных властей, частью подкупленных, частью сочувствующих, частью, даже, состоящих из их родственников. От такой картины ужаснулись бы не предвидевшие, конечно, ее, основатели толка бегунов во второй половине XVIII в. — ярославец Андреян и переяславец Евфимий, основным стремлением которых было — не дать места в жизни старообрядцев никакой, даже мельчайшей лжи.

Это не единственный пример глубокого проникновения лицемерия в старообрядческую психологию; оно неизбежно присутствует везде, где не только бегуны, но и беспоповцы всех согласий, так или иначе (в каждом согласии по-своему) приспосабливаются (и часто очень успешно) к власти Антихриста, далеко не бедствуя в его «царстве». Не избегли, конечно, некоторой доли лицемерия, неизбежно и неразрывно связанного с коррупцией, и поповцы, выжившие в середине XIX в. именно благодаря своему участию в широко разлившейся по России коррупции. Единственное исключение — последовательные и действительно бежавшие в самые глухие леса бегуны-странники-скрытники, которых, конечно, было очень мало и которые, наоборот, являют собой редчайший не только в России, но и в человеческом обществе вообще, пример полного единства веры и жизни без лжи и притворства.

Страннические поселения основывались в самых глухих уголках России. Так, «на Тоболе целые старообрядческие поселения долго оставались неизвестными властям. Такие <…> поселения <…> создавались постоянно, и даже во второй половине XIX века было немало случаев открытия старинных, но долго существовавших втайне от администрации старообрядческих сел. Например, в 1857–1860 гг. в лесах Восточной Сибири у реки Киринги было открыто тайное село Кирам с 114 душами населения, и другое большое село в области Томска, и несколько тайных деревень, заселенных раскольниками — на Алтае» [25, с.378].

30) А может быть, не нужно бежать так далеко, туда, где голодно, холодно, одиноко и опасно — в лес, а можно «скрыться» от «Mipa и властей его» ближе — в подвале или на чердаке собственного дома (дома у старообрядцев не маленькие, а чердак и подвал умелому плотнику не трудно утеплить), и питаться (не показываясь посторонним, и числясь в полиции умершим или пропавшим без вести) тем, что принесут любящие дети или внуки? А они, конечно, смогут скрыть это от властей, то есть сделать так, чтобы власти ничего не знали и не видели. И т. д., и т. п. Без обманов тут не обойдется, но их, конечно, можно замолить.

31) «Странникам», столь полно и резко отделившимся от «Mipa», нужна ли какая-то своя иерархия? Возможна ли она (не среди настоящих бегунов, конечно, а среди странноприимцев)? До сих пор неизвестно, насколько я знаю, была ли она в реальности.

32) В поповстве: канонична ли и благодатна ли Белокриницкая иерархия, основанная перешедшим в старообрядчество в 1846 г. митр. Боснийским Амвросием, и таинства, даемые ею, действительны ли и действенны ли? Ответ на этот важнейший для поповцев вопрос зависит от ответов на вопросы о правильности приема старообрядцами митр. Амвросия из «никонианства». Вопросы эти таковы: а) Был ли митр. Амвросий правильно крещен в младенчестве? Сам он утверждал, что да, но как можно это проверить? И нужно ли проверять? б) Не был ли он до 1846 г. извергнут из сана или запрещен в священнодействии его начальством — патриархом Константинопольским? в) Имел ли право старообрядческий священник принять митрополита от «ереси» (то есть низший по сану — принять высшего) на исповеди? г) Правильно ли был совершен этот чиноприем, в частности, правильно ли исповедался митр. Амвросий русскому священнику, не знавшему греческого языка? д) Допустима ли вообще такая исповедь? е) Не перешел ли митр. Амвросий в старообрядчество ради обещанного ему ежегодного денежного содержания (это свое обещание старообрядцы выполнили), и если да, то законен ли такой переход, то есть, не симония ли он? ж) Имел ли он право, перейдя в старообрядчество, рукополагать старообрядческих епископов один, без двух сослужащих ему, как полагается по правилам, архиереев, и действенны ли такие, совершенные им рукоположения? И т. п. Доныне существуют поповские согласия, не признавшие и не признающие митр. Амвросия и основанную им иерархию, хотя большинство поповцев их признали и признают.

33) Вопрос, до 1905 г. стоявший перед всеми старообрядческими согласиями и перед каждым старообрядцем персонально: писаться ли в государственных документах «раскольником», как требовал закон? Ведь по существу старообрядцы — не раскольники (думали они), они только верны старой русской вере; скорей раскольниками следует называть «никониан»? Ведь «Никон» расколол своей реформой русскую Церковь? «Писаться в раскол», всю жизнь носить на себе это позорное клеймо и все связанные с ним тяготы и притеснения, и передать все это детям — путь нелегкий. Было три возможности избежать этого придуманного властями унизительного именования и его тягот: а) легкая — скрывать свою веру, писаться (может быть, даже и прикидываться) православным и добывать соответствующие справки; этим путем (постыдным, но привыкнуть можно и к нему) шли слабые, то есть большинство; б) очень трудная — странничество, то есть отказ от всяких документов и жизнь вдали от властей, всех их прислужников и всех их обязательных наименований (см. пункты 26–31), как проповедовал инок Евфимий (см. [99]); в) героическая — решительно отказаться (в присутствии помещика, в полицейском участке, и т. п.) от унизительной клички; тогда не придется бежать в лес — высекут, закуют, и побредешь, звеня кандалами, в ссылку; такими людьми и заселялась Сибирь, так и создавался сибирский характер.

Недоумения без конца. И соответствующий корпус полемических по каждому из этих вопросов сочинений, десятки разных их решений, и причин и поводов к дальнейшим распрям и разделениям.