Где искать корни тотемизма?

Уже этих беглых наблюдений достаточно, чтобы уяснить себе, в каком направлении надо искать генезис австралийского, а значит, и всякого тотемизма.

Робертсон. Смит, Дюркгейм, Турнвальд и другие упоминавшиеся выше буржуазные исследователи были недалеки от истины, полагая, что тотем — это видимый символ единства и солидарности первобытного рода, что почитание его — форма «самопочитания группы». Но нельзя забывать, что единство и солидарность первобытной родовой общины имеют свою обратную сторону. Замыкаясь внутри себя, первобытная группа противопоставляет себя всем чужеродцам и чужеплеменникам. С. П. Толстов очень удачно определил тотемизм как «форму осознания связи коллектива, его единства, его противоположности другим коллективам…»[88]. Это противопоставление первобытных «коллективов» отражено в мифах о борьбе между тотемами (мифы о борьбе клинохвостого орла с вороном и пр.). Не случайно, что эти мифы и другие следы враждебности групп относятся главным образом к фратриям — древнейшим из социальных группировок австралийцев — и к их тотемам. Взаимная отчужденность фратрий, каждая пара которых составляла первобытное племя, была, по-видимому, очень характерной чертой быта той эпохи.

Следы этой отчужденности фратрий сохранились, как известно, в обычаях и фольклоре очень многих народов всех частей света. Тотемизм в его древнейшей форме — тотемизм фратрий — был, очевидно, наиболее непосредственным выражением противопоставления фратрий и внутренней замкнутости каждой из них. После распадения фратрий на более мелкие родовые группы и после утраты фратриями значения основных общественных группировок, черты тотемизма были перенесены на «кланы» («тотемические группы»), т. е. на раннеродовые общины.

Но не одни межгрупповые противоречия отразились в тотемизме. В нем нашли свое проявление и элементы внутренних противоречий. Австралийский материал показывает с полной убедительностью, что тотемические верования и обряды являются достоянием далеко не в равной мере всех членов тотемической группы. Священные тотемические предания известны только посвященным полноправным членам племени, для женщин и непосвященных подростков они составляют область запретного и тайного. Священные тотемические обряды исполняются в уединенных местах втайне от глаз непосвященных. Тотемические эмблемы («чуринги» у аранда) хранятся в тайных складах, и женщины не могут под страхом смерти даже видеть их. Руководят тотемически-ми обрядами и знают все подробности тотемических мифов только старики — предводители групп. Тотемические пищевые запреты касаются не всех одинаково: старейшины группы обычно избавлены от них. Словом, тотемическая система служит идеологическим выражением не только противоречий между группой и окружающим миром, но и ряда внутренних противоречий. Она отделяет мужчин от женщин, посвященных от непосвященных, руководителей-старейшин от всей общины.

Можно сказать, что именно к тотемизму — одной из древнейших форм религии — в наибольшей степени относятся слова К. Маркса о том, что «в древних религиях, обожествляющих природу, и народных верованиях» отражается идеально «ограниченность отношений людей рамками материального процесса производства жизни, а значит, ограниченность всех их отношений друг к другу и к природе»[89].

Еще Дюркгеймом было правильно замечено[90], что во всей этой тотемической системе само тотемическое животное играет далеко не самую видную роль, уступая по своему значению таким символическим предметам, как «чуринги» и т. п. Это значит, что основа всей системы заключается не в животном.

В самом деле. Если бы речь шла о суеверном отношении к какому-нибудь хищному и опасному зверю — тигру, льву, медведю и т. д., то истоки этого суеверного отношения можно было бы искать в его собственных свойствах и в имеющем вполне реальные корни страхе людей перед опасным хищником; с подобного рода фактами мы еще встретимся в дальнейшем. Но тотемы австралийцев — это по большей части безобидные животные, неопасные птицы, насекомые либо даже растения. Многие из них притом не представляют для человека интереса и как предмет охоты. В собственных свойствах этих животных (или растений) нет ничего, что могло бы вызвать суеверное отношение к ним человека — суеверный страх, почтение и т. п.

Очевидно, что на животное, служащее тотемом группы, были лишь перенесены религиозные чувства, верования, обряды, обусловленные не какими-то его сверхъестественными особенностями, а внутриобщинными отношениями. Поэтому вопрос о том, какое именно животное или растение и почему является тотемом данной группы, есть вопрос второстепенный. Совершенно безнадежны попытки некоторых исследователей (Хеддона, Гребнера, В. Шмидта и др.) объяснить присвоение той или иной группе определенного тотема «экономическими» причинами (тотемом становился будто бы главный предмет экспорта группы); такое «вульгарно-экономическое» предположение не подтверждается никакими фактами. Правда, для Австралии можно установить несомненную связь между списками тотемов той или иной группы племени (если брать крупные области) и особенностями животного и растительного мира данной области: тотемами бывают обычно те животные и растения, которые вообще имеются в данной части материка[91]. В этом нет ничего удивительного. Более знаменателен следующий факт: в тех областях Австралии, где тотемические группы более локализированы (совпадая с локальными общинами), некоторые наблюдатели отмечали, что животное, служащее тотемом группы, водится в большем изобилии на территории, занимаемой этой группой, чем в других местах. Об этом факте сообщает Штрелов для области к северу от озера Эйр[92], Грэй — для Западной Австралии[93], Браун — для племен севера западного побережья[94]. Легче всего было бы видеть в этих фактах указание на способ приобретения данной группой тотемического имени. Можно предположить, что каждая группа получила наименование по характерной особенности занимаемой ею территории, в частности по тому животному, которое водилось там в большом количестве. Это было бы вполне понятно в условиях охотничьего быта. Но, по-видимому, решающего значения указанному факту придавать нельзя, во всяком случае нельзя видеть в нем основной фактор развития тотемических верований. Этот факт может быть не причиной, а следствием почитания: так как люди не убивают своего тотема, то естественно, что он мог здесь легче размножиться. Во всяком случае, нельзя забывать, что древнейшими тотемами были тотемы фратрий, а ими являются, как правило, птицы, связь которых с какой-либо определенной территорией никогда не могла быть прочной. Одним словом, выбор тотема мог определяться причинами, не имеющими для нас существенного значения[95].

Но, конечно, нельзя считать случайным тот факт, что подавляющее большинство тотемов — а из древнейших фратриальных тотемов все без исключения — принадлежат к животному царству. Что этот факт является отражением материальных условий жизни охотничьих народов, — это видели и многие буржуазные исследователи. Наиболее точно выразил эту мысль Анкерманн, отмечавший «круг идей анимализма» как характерную черту психологии охотничьих коллективов и как психологическую основу тотемизма.