Целостность и «реализм» добродетелей толкиновской истории

Целостность и «реализм» добродетелей толкиновской истории

Мы смогли кратко коснуться лишь некоторых добродетелей толкиновской истории. Называя их «великими», я имел в виду, что они, пожалуй, во многом являются определяющими для понимания ее духовной составляющей. Конечно, удалось коснуться не всего. Во «Властелине Колец», в «Сильмариллионе» и других текстах «Среди- земского» цикла, можно, разумеется, найти примеры множества иных важных добродетелей, к примеру — терпения, верности, справедливости и воздержанности[443].

Говоря о «добродетелях толкиновской истории», я вынужден был касаться каждой из них в отдельности[444]. Между тем, это не совсем «естественно» для самого повествования Толкина. Каждая личность, с которой мы встречаемся на страницах его книг — глубоко целостна. Разные стороны этой целостной личности всегда связаны между собой, их очень трудно разделить. Конечно же, все добродетели — и недостатки — влияют друг на друга, соединяясь в одной душе. Это касается и нас самих, и героев Толкина — в этом отношении для христианина очевиден нравственный реализм его историй.

Этот реализм проявляется и в том, что духовный мир своих героев Толкин показывает нам в его развитии. Они живут в истории:

В контексте моей книги предполагается, что, хотя у каждого события или ситуации есть (по меньшей мере) два аспекта: история и развитие индивидуума (нечто такое, откуда он может почерпнуть добро, добро наивысшее, для себя самого, или потерпеть в этом неудачу) и история мира (которая зависит от его действия самого по себе) ‹.‚.›[445].

В толкиновской истории поступки героев — дурные и добрые — не исчезают. Они не просто влияют на историю мира. Они становятся также и историей отдельной личности — и изменяют (в ка- ком?то смысле даже «создают») саму эту личность[446]. В этом отношении «Властелин Колец» — не просто некая «история событий» — он включает также и истории духовного возрастания героев (в первую очередь, конечно, хоббитов). Это — «рассказ об облагораживании (или освящении) смиренных»[447]. И это — тоже один из самых существенных «христианских мотивов» книги.

В заключение этой главы стоит сказать несколько слов о ««теории» истинного благородства и героизма»[448], представленной во «Властелине Колец»[449]. Некоторые критики[450] смело утверждают, что Толкин предлагает своим читателям образ героя, который является сугубо современным. У Толкина, по их мнению, «мы видим ‹.‚.› то, каким является и может быть героизм нашего времени: одинокий, оставленный, боящийся, любящий, желающий и сострадательный — связывающий себя с инаковостью других, посредством признания общности своего существования с ними»[451]. Эта настойчивая попытка представить Толкина — вопреки его желанию — «современным» автором, вызвана, видимо, благими побуждениями: стремлением показать, что он может быть отнесен к «хорошей литературе» (какой представляют ее себе эти критики). Тем не менее, она вызывает некоторое недоумение. Герой, одинокий и оставленный всеми, любой ценой следующий правому пути ради спасения других, из любви — отнюдь не современное «изобретение». Христианской традиции известен и высший пример такого Героя — Христос — и множество тех, кто шел по его стопам. Очень и очень многие христианские святые подходят под это описание. Можно согласиться, что этот образ очень «современен» — но лишь в том смысле, что его значение ничуть не уменьшилось со временем, и сегодня он столь же значим, как и прежде, если не больше. Но известен он издавна.

Героизм во «Властелине Колец» — это героизм, доступный не только «великим и сильным», но и, не в меньшей степени, «малым и смиренным» — в этом отличие его от «языческих» героических представлений. Но это героизм, который требует огромных усилий возрастания в добре и постоянной борьбы — внешней и внутренней. Это героизм самопожертвования и любви. Это героизм, который требует от героя правильного выбора — даже если это выбор в пользу «жертвенной» ситуации, которая оказывается заведомо выше его сил и возможностей. Следовательно, это героизм подлинного мужества и надежды. Это героизм свободы: герой не выбирает те обстоятельства, в которые он попадет волей случая (или, скорее, Провидения), но он выбирает, как поступить в этих, выпавших ему, обстоятельствах. Наконец, это героизм постоянного сотрудничества свободной воли и «благодати». Все это, вне всяких сомнений, делает толкиновское осмысление героизма, предложенное во «Властелине Колец», всецело и глубоко христианским.