26. Профессор Е. П. Аквилонов о недостаточности определения Церкви как общества верующих
26. Профессор Е. П. Аквилонов о недостаточности определения Церкви как общества верующих
Профессор Санкт-Петербургской духовной академии Евгений Петрович Аквилонов (1861–1911), позже протоиерей и, наконец, протопресвитер военного и морского духовенства, — автор ряда богословских трудов, в том числе и по вопросам экклезиологии. Наиболее известны его сочинения, представлявшиеся им на соискание ученой степени магистра богословия:
{110}
1. «Церковь. Научные определения Церкви и апостольское учение о ней, как о теле Христовом» (1894 г.).
2. «Новозаветное учение о Церкви. Опыт догматико-экзегетического исследования» (1896 г.). В первом труде Е. П. Аквилонов писал: «Обычно под Церковью на земле разумеют «основанное Иисусом Христом видимое общество всех верующих, в котором посредством Им установленного непрерывно продолжающегося апостольства, под руководством Его Духа, совершаются действия, раскрытые Им во время Его земной жизни, освящающие и очищающие людей от грехов, и все народы, в течение времен, приводятся к Богу» (Аквилонов имеет в виду сочинения католических богословов XIX века Мёлера, Перроне и других).
«В разбираемом определении, — продолжает Е. П. Аквилонов, — не выражено самого главного и самого существенного, чем всецело обусловлено бытие самой Церкви, а именно, не выражено мысли о том, что Христос есть Глава Церкви, и Он есть Спаситель тела (Еф. 5, 23)». Отметив, что и в православном катихизисе Церковь определяется как «от Бога установленное общество людей», автор замечает, что такое определение «очевидно, не в достаточной степени соответствует православному учению о Христовом главенстве в Церкви».
«При рассуждении о Христовом главенстве в Церкви, — пишет Аквилонов, — не следует забывать самого существенного, а именно того, что главенство Христово в Церкви — совсем не такое главенство, каково, например, главенство представителей внехристианский религий в основанных ими религиозных обществах. Если мы сравним христианскую религию с другими религиями, то легко заметим ее существенное отличие от последних. Оно состоит, помимо всего другого, еще и в том, что Божественный Основатель христианства Господь наш Иисус Христос занимает в нем исключительное положение… И другие религии называются иногда именами их основателей. Так, например, ислам называют, по имени его основателя, мухаммеданством; однако, сам он называет себя {110} исламом, то есть покорностью Богу (Аллаху), доказывая этим, что другое наименование не имеет для него существенного значения. Совсем иное — в христианстве. Для него не имеется еще никакого другого подходящего имени, так как заключающееся в имени «христианин» отношение к Лицу Богочеловека находится в полном соответствии с существом христианской религии… Все другие религии имеют только более или менее случайную и внешнюю, а не внутреннюю и органическую связь со своими основателями. Поэтому и последователи естественных религий, при своем, хотя бы и глубоком уважении к их основателям и при совершенном доверии к ним, никогда не могли и не могут быть в собственном смысле верующими в них.
Совершенно иное наблюдается в христианстве по той причине, что все оно с его веро- и нравоучением, в своем возрождающем действии на мир и в многоразличных судьбах Святой Церкви заключено и сосредоточено в одном Лице Господа-Богочеловека. Он не только основал христианскую религию и, затем, вознесшись на небо, как бы предоставил ее себе самой. Нет, совершенно свободный от всего случайного и только внешнего, Господь наш Иисус Христос, как и подобало Основателю христианства, поставил Сам Себя не в случайное или внешнее, но во внутреннее и органическое единение по отношению к принесенной Им религии. «…Вот, Я полагаю в основание на Сионе камень, — камень испытанный, краеугольный, драгоценный, крепко утвержденный», — читаем мы у пророка Исаии (Ис. 28, 16). Как без такого камня рушится здание, так и христианство — без Христа — (Мф. 21, 42–44); и наоборот, если оно существует, то лишь потому, что зиждется на своем непоколебимом основании, Самом Господе Иисусе Христе «Вы… сограждане святым и свои Богу, бывши утверждены на основании апостолов и пророков, имея Самого Иисуса Христа краеугольным камнем» (Еф. 2, 19–29)».
Правильно поставленная богословская мысль решительно не может, хотя бы в отвлечении, представить себе {112} существование Церкви без ее Главы. Если бы Господь наш Иисус Христос не был Богочеловеком, но только подобным Магомету, Будде и другим, так называемым «религиозным гениям», естественной человеческой личностью, то и Его главенство в Церкви существенно не отличалось бы от их главенства в основанных ими религиозных обществах, — и тогда Церковь была бы подлинно «обществом» — одним из многих других обществ — (обществом) «верующих». Но так как Основатель христианской Церкви не есть только человек, но Богочеловек, и так как Христово главенство в Церкви существенно и специфически отличается от главенства основателей естественных религий и (соответствующих) религиозных обществ, то, следовательно, и христианская Церковь не есть только «общество верующих…» (С. 72–83).
Е. Аквилонов не отрицает того, что понятие «общества верующих» входит в определение понятия о существе Церкви; но входит, — говорит он, — только как момент этого сложного понятия» (С. 75).
Он утверждает, что «православно-богословская наука имеет своим непременным долгом нахождение полного, точного и отвечающего православию определения Церкви». Основанием же для такого определения может быть «только апостольское учение о Церкви, как о Теле Христовом» (С. 117).
* * *
10 мая 1894 года состоялся магистерский коллоквиум (защита диссертации). На ней магистрант Е. П. Аквилонов говорил: «Наш выбор апостольского определения Церкви подкрепляется многочисленными свидетельствами святых отцов и учителей Церкви. Когда требуется наименовать или определить Церковь по ее существу, то все они, как бы едиными устами и единым сердцем, называют ее Телом Христовым» [147].
{113}
Предвидя возможные возражения по поводу критических замечаний, сделанных Аквилоновым в его труде относительно катихизического определения Церкви, магистрант заявил, что именно митрополит Филарет (Дроздов) «является главным защитником и истолкователем апостольского учения о Церкви как о Теле Христовом» (???? ??? ???????).
«Нужно помнить главное, — сказал Аквилонов, — а именно, что понятие о почившем святителе как о богослове-мыслителе можно получить лишь путем самого тщательного изучения всех его творений… Тот не понял бы нашего святителя, кто стал бы упрекать его в мнимых противоречиях между православным катихизисом, с одной стороны, и прочими его творениями — с другой; таковой, будучи хорошим справщиком, оказался бы далеко не глубоким богословом. Что же касается таких богословов, как митрополит Филарет, то они в существенном никогда не становятся в самопротиворечие.
В своих «Разговорах между Испытующим и Уверенным», а также в «Словах и речах», митрополит Филарет учит о Церкви, как о Теле Христовом и всегда именует ее таковым. Не иному поучает он и в «Православном Катихизисе». Даже в том единственном месте, в котором он, по-видимому, близко подходит к западным определениям Церкви, он остается на почве апостольского учения. «Церковь, — читаем мы в «Православном Катихизисе», — есть от Бога установленное общество человеков, соединенных православной верой, законом Божиим, священноначалием и таинствами». Вникнем в приведенное определение. Это, очевидно, не протестантское «собрание святых, в котором будто и правильно проповедуется евангелие и правильно совершаются таинства», но только нет одного, а именно священноначалия (!)… Митрополит Филарет отметил и то, что Церковь есть общество не самочинное, а от Бога установленное (!)». Впрочем, обычно цитируемое место из «Православного Катихизиса» нельзя считать характерным для образа мыслей митрополита о Церкви Аквилонов намекает на некое давление {114} на составителя «Катихизиса» независящих от нею обстоятельств, ссылаясь на данные, содержащиеся в составленных Сушковым «Записках о жизни митрополита Филарета» (М., 1868. — С. 115, 152). «Во всех же других местах Катихизиса, — говорит Аквилонов, — Церковь называется не иначе, как только Телом Христовым. Так, например, Глава Церкви, по словам «Катихизиса», исполняет Тело Свое, то есть Церковь, благодатью и истиной. Церковь есть одно духовное тело. Для Церкви как для Тела Христова не может быть иной Главы, кроме Иисуса Христа. Отдельность видимого устройства местных общин верующих не препятствует им духовно быть членами единого тела Церкви. И так далее, и так далее».
«Смеем полагать, — говорит Аквилонов, что раскрываемое нами согласие между всеми творениями святителя есть служение не букве, а духу его учения, точнее не его лишь, а православно-христианского учения о Церкви».
Аквилонов говорит о себе: «Автор старался на всем пространстве сочинения строго выдержать идею православия, для чего постоянно проверял себя свидетельствами Священного Писания и Священного Предания, а также и творениями святых отцов и учителей Церкви» [148].
После речи магистранта начались прения, в основе которых лежали 20 извлеченных им из своего сочинения тезисов:
1. Стремление к истинной жизни прирожденно каждому человеку. Истинная жизнь есть только религиозная и достижима в одном христианстве.
2. Как никто не может быть религиозным сам по себе, а должен для этого принадлежать к известной религиозной общине, так и для того, чтобы быть истинным христианином, необходимо состоять членом истинной, то есть Православной Церкви.
3. Православная Церковь — едина и единственна. По мимо нее нет еще и быть не может какой-либо другой {115} истинной Церкви, но могут быть, и действительно существуют, только общества верующих.
4. Наименование Церкви обществом верующих, представляя собой ее простое описание, не выражает полного определения всецелого ее существа. Верующие составляют, правда, одну из существенных сторон Церкви, но еще большее значение, в рассуждении Церкви, имеет Божественный план, по которому она создана, и Божественное, организующее ее, начало.
5. Отрицательным образом эти положения доказываются тем, что из определения Церкви в смысле общества верующих невозможно вывести учения ни о Христовом в ней главенстве, ни об одном из (перечисленных в Символе веры) существенных ее свойств.
6. Священное Писание и святые Отцы и учители Церкви свидетельствуют в пользу того, что истинное пони мание ее существа не укладывается в определении ее как общества верующих, а требует более полного выражения, потому что Церковь есть одновременно и общество верующих и божественное учреждение, приводящее их к истинной жизни.
7. Определение всецелого существа Церкви, как общества живущих на земле верующих, не совсем полно, даже и в смысле ее описания, ибо к Церкви принадлежат также и бесплотные ангельские силы и почившие о Господе люди.
13. Для очей христианской веры Церковь видима, имея главнейшее основание своей видимости в Богочеловечестве Господа нашего Иисуса Христа:
«и Слово плоть бысть»
(Ин. 1, 14).
14. Членами Церкви состоят не одни праведники, но и грешники, получающие в ней врачевание от своих недугов и в земной части Церкви приуготовляющиеся к небесному отечеству.
19. Подобно тому, как высочайшей формой проявления естественной жизни на земле является организм, — и Церковь, носительница сверхъестественной благодатной жизни, должна быть определена в смысле Богочеловеческого организма истинной жизни Другими словами: {116} Церковь, по апостольскому учению, есть тело Христово (Еф. 1, 22–23).
20. Наименование Церкви телом Христовым есть более, чем просто библейский образ. Оно более всех других библейских наименований Церкви выражает ее существо.
Первый оппонент, ординарный профессор кафедры догматического богословия, Александр Львович Катанский так определил научное значение сочинения: «Автор подметил слабые стороны существующего в богословской науке определения Церкви и серьезно поставил вопрос о необходимости более совершенного ее определения. В этой, критической, части сочинения, — главная заслуга автора. Впрочем, немало сделано им и для раскрытия положительной стороны предмета; предложена им и точная формула определения Церкви, во всяком случае, заслуживающая глубокого внимания» (С. 15).
Оппонент признал лучшими частями сочинения первую, третью и шестую главы (С. 15).
Второй оппонент, экстраординарный профессор кафедры нравственного богословия, Феофан Алексеевич Тихомиров указал, что «понятие органической жизни, взятое в полном смысле этого слова, не может быть прилагаемо к жизни Церкви, ибо оно заключает в себе представление о необходимости и сложности; духовная же жизнь характеризуется простотой и свободой. Отсюда и выражение автора «Богочеловеческий организм» не вполне соответствует библейскому выражению «Тело Христово», ослабляя мысль о главенстве Христа над Церковью и вообще ослабляя идею об абсолютности Бога» (С. 16).
Совет академии нашел защиту диссертации удовлетворительной и постановил просить митрополита Санкт-Петербургского и Ладожского Палладия ходатайствовать пред Святейшим Синодом об утверждении диспутанта в искомой им степени-магистра богословия» (С. 16).
Однако, — как писал в своих «Воспоминаниях старого профессора» А. Л. Катанский, — «по протесту из Москвы, поддержанному синодальными светскими властями», движение дела было остановлено.
{117}
«Указом Святейшего Синода от 4 февраля 1895 года отклонялось ходатайство об утверждении Аквилонова в степени магистра. Прилагались отзывы митрополита Московского Сергия (Ляпидевского) и преосвященнейшего Сильвестра, ректора Киевской академии, содержавшие критику диссертации Аквилонова. «Решался, — пишет А. Л. Катанский, — немаловажный вопрос о догматическом определении Церкви. Митрополит Палладий (Раев), вместе с некоторыми из иерархов — архиепископом финляндским Антонием (Вадковским), епископом Костромским Виссарионом (Нечаевым) — стоял на стороне нового определения, намеченного в диссертации Е. П. Аквилонова, другие же (они были в большинстве) — на стороне старого» [149].
Е. П. Аквилонову пришлось писать вторую диссертацию. В 1896 году Аквилонов был удостоен степени магистра богословия за новое сочинение: «Новозаветное учение о Церкви. Опыт догматико-экзегетического исследования», которое было довольно значительной переработкой первого сочинения [150].
В своих трудах Аквилонов предложил несколько определений Церкви. Характерной особенностью этих определений является выражение (ныне весьма распространенное) «Богочеловеческий организм». Одно из определений Аквилонова таково: «Церковь есть Богочеловеческий организм, возглавляемый Самим Господом Иисусом Христом и одушевляемый Святым Духом… основанный и управляемый Господом, по воле Бога Отца и состоящий из всех на небе и на земле верующих, стремящихся к вечной жизни во блаженном единении с Триединым Богом, а в Нем и между собой».
А. Л. Катанский сообщает, что «на основании диссертации Аквилонова преосвященный Виссарион (Нечаев) предложил следующее определение Церкви: Церковь есть {118} от Бога установленное общество людей, соединенных в земной жизни православной верой, законом Божиим, священноначалием и таинствами, и находящихся под единым Главой Господом Иисусом Христом в союзе с ангелами и скончавшимися в истинной вере и святости людьми. Однако заявление преосвященного Виссариона о желательности исправления существующего в православном катихизисе определения Церкви было оставлено без последствий.