Глава 6. Немного математики – 3
Глава 6. Немного математики – 3
С того момента, когда евреи закончили свои сорокалетние блуждания по пустыне и овладели землей Израиля прошло около полутора тысяч лет. Совсем иные одежды были в моде, совсем иные наречия звучали, совсем иные заботы тяготили жителей святой земли.
Евреи уже пережили разрушение второго иерусалимского Храма, лишение собственной независимости, десятилетия убийств и издевательств, которыми ознаменовали свое вторжение в Израиль римляне – посланники «новой» и «просвещенной» цивилизации.
Заведенные ими порядки были призваны не только подчинить непокорных иудеев, но и лишить их культурной самобытности. Вот почему изучение Торы и преданность ее идеалам были в глазах завоевателей основной проблемой, мешающей лаконичному превращению очередного народа в очередного безликого вассала.
Почти каждый из римских императоров того периода внес свое суровую лепту в достижение этой цели. Кто-то был менее жесток, кто-то был готов утопить святую землю в еврейской крови. Делали они это, правда, как правило, дистанционно, передав соответствующие полномочия в руки наместников, или, как это звучало по-римски, прокураторов.
Их было 14, но нас будет интересовать только один из них, третий по счету, которого звали Анней (или Тиний) Руф – в еврейском традиционном произношении Турнус Руфус.
Если верить историкам, правил он недолго – всего 3 года (с 12 по 15 гг. н. э.), но успел сотворить много зла. Самые страшные пытки, которым подверглись самые великие из еврейских мудрецов того поколения, были его рук делом.
Особенно же Руф ненавидел одного из столпов иудаизма – раби Акиву[31]. Тому было несколько причин. И та, что авторитет раби Акивы был для евреев практически непререкаем. И та, что раби Акива без страха и с особой гордостью действовал вопреки римскому приказу, категорически запрещавшему всякое распространение еврейского учения. И та, что раби Акива неизменно побеждал в диспутах, которые Руф периодически устраивал, поднакопив хитроумные, как ему представлялось, аргументы, с целью опровергнуть логическую стройность и моральную ценность Торы. Вскоре ко всем этим причинам прибавилась и еще одна.
После очередного проигрыша в очередном словесном состязании, Руф был особенно мрачен. И тогда придти ему на помощь решила одна из самых прекраснейших женщин – его жена Руфина.
Она разработала весьма коварный и, как ей казалось, беспроигрышный план посрамления прославленного раби и приступила к его исполнению.
Замысел заключался в том, чтобы подорвать в глазах народа авторитет раби Акивы в качестве высокоморальной личности, достойной подражания. Для этого красавица Руфина надела свои лучшие одежды и украшения, умастилась благовониями и отправилась к раби, надеясь поговорить с ним с глазу на глаз и околдовать его своими чарами и соблазнить. И когда после этого (а то, что это произойдет, у Руфины не было ни малейшего сомнения) евреи узнают, как осрамился их пожилой и доселе кристально нравственный мудрец, они уже не будут больше преданы ни ему, ни его учению.
Задумано – сделано, и в один прекрасный день (или, может быть, это был вечер) она предстала перед раби Акивой во всем ослепительном блеске своей красоты.
Надо сказать, что она ожидала любой реакции, от беспрецедентного восторга до бурного умопомешательства. Но ей и в голову не могла придти то, как на самом деле отреагировал мудрец на ее внезапное появление. Он же посмотрел на нее, а затем поочередно сплюнул, заплакал и, на последнем этапе, рассмеялся.
Руфина чуть было не отпрянула в замешательстве и не бросилась в бега, но удержалась и осталась: и потому, что благородный облик раби ее чем-то покорил, и потому, что ей было очень любопытно узнать подоплеку его странного поведения.
«Почему ты это сделал?» – спросила жена прокуратора. И раби Акива не замедлил с ответом. Он объяснил, что сплюнул из-за отвращения к грехам своего собственного прошлого. Заплакал он, потому что ему стало безумно жаль, что такое прекрасное творение, как эта женщина, служит силам зла и что рано или поздно, когда сначала старость и болезни, а потом и смерть и разложение полностью обезобразят ее дивное тело, не останется на свете никакого следа от ее пребывания. Ведь след этот, отпечаток в человеческой памяти, можно заслужить только добрыми делами, а ее жизнь наполнена не ими, а бессмысленной суетой, пустотой и эгоизмом.
«Почему же ты смеялся?» – спросила Руфина. Но почему-то именно на этот вопрос раби отказался отвечать, по крайней мере, до поры до времени. И никакими силами невозможно было его заставить раскрыть этот последний секрет.
Ошеломленная и озадаченная, покидала Руфина обитель раби Акивы. Мысль о произошедшем не давала ей покоя и, в результате, кардинально изменила всю ее жизнь. Она оставила придворный лоск, бросила своего мужа, бежала к евреям и, пройдя достойную подготовку, приняла гиюр в соответствии со всей строгостью еврейского закона.
Затем, уже в качестве совершенно нового существа, она вновь посетила раби Акиву, а затем, спустя короткое время, они поженились.
Кому-то этот союз мог показаться мезальянсом, но они были счастливы. И не мудрено, ведь в качестве свадебного подарка раби Акива открыл Руфине, бывшей жене прокуратора, а ныне своей законной жене, последнюю третью тайну, которую сейчас узнаем и мы.
Руфина, наверное, еще не было особа сведуща во всех перипетиях еврейской истории, описанной в Пятикнижии, поэтому ей было очень интересно выслушать из уст прославленного рассказчика – своего нового мужа все подробности того, что произошло когда-то со Шхемом и Диной и с Зимри и Козби.
Но это было только преамбулой. Самое интересное выяснилось потом, ведь раби Акива сообщил ей, что два этих грустных эпизода, так глубоко связанные друг с другом, имели продолжение. Души этих людей, так же как и души еще 24 тысяч человек, долго ждали своего очередного возвращения в материальный мир. Но они дождались, для того чтобы попробовать еще раз и исправить все то, что требовало исправления.
– И что же? – спросила Руфина.
– А то, что Шхем, сын Хамора, он же Зимри, сын Салу, это я – Акива, сын Йосефа. А Дина, дочь Яакова, она же Козби, дочь Цура, это ты – Руфина. И мы, наконец-то, соединились узами законного брака.
И на самом деле, давайте проследим развитие уже обозначенных нами ранее сюжетных линий для того, чтобы насладиться строгой и стройной логикой их завершения.
Мы знаем, что Зимри так и не смог искупить прегрешение Шхема. Не смог доказать, что им движет преданность Торе. Не смог усмирить свое порочное желание ради ее священных принципов. Более того, он отверг их и насмехался над ними в своем публичном споре с Моше.
Теперь все наоборот. Раби Акива живет и дышит Торой и готов пожертвовать ради нее всем, и даже собственной жизнью. (Здесь уместно добавить, что он был жестоко убит римлянами по приказу прокуратора Руфа за нарушение запрета на распространение еврейского учения.) Более того, он смог подняться со ступени Зимри, бунтовавшего против Торы, на ступень человека, который не только ей преданно следует, но который еще и признан всеми еврейскими авторитетами тем, кто своим титаническим трудом и своей самоотверженностью спас самую Тору от грозившего ей забвения.
Более того, раби Акива смог исправить не только прежние воплощения своей души, но и всю родовую историю своих предшественников.
Дело в том, что если мы сосредоточимся на происхождении самого раби, то окажется, что по одной линии он происходит от Шхема, а по другой от Шимона (как и Зимри). И еще: раби Акива – сын людей, принявших гиюр, чем особенно подчеркивается его окончательное и блистательное вхождение в историю иудаизма.
Что же касается Руфины, то и ее судьба не менее показательна. Будучи Диной и подвергнувшись осквернению, она, как мы помним, утеряла изначально подобающую ей ступень в еврействе. Став мидьянской принцессой Козби, она подсознательно стремилась вернуться к своему народу и могла бы это сделать в случае принятия иудаизма и вступления в законный брак с Зимри. Теперь же, уже в теле Руфины, эта душа, наконец, смогла добиться полной реализации ранее упущенного шанса. Она возвращается в лоно еврейства, полностью порывает с римским идолопоклонством и заключает законный и благословенный союз с человеком, носящим в себе душу, уже две тысячи лет как «прилепленную» к ее душе.
Да не ускользнет от нашего внимания и тот факт, что в этой, третьей серии нашей затянувшейся истории снова присутствовала сцена с соблазнением. Но на этот раз две души избежали соблазна и соединились самым достойным образом, а потому и навечно.
Осталось только выяснить, что произошло с 24 тысячами душ бывших жителей Шхема и бывших заблудших евреев. Как нетрудно догадаться, и у них все сложилось самым благоприятным образом. Впрочем, сначала еще немного истории.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.