V. Монах Пимен
V. Монах Пимен
(многоболезненный)
29 сентября 1899 года в больнице Сергиевой Лавры скончался монах пустыни Святого Параклита Пимен, страдавший от костоеды много лет, с ранней юности.
Тимофей Чугунов — так звали его в миру — занимался в Туле сапожным мастерством. Когда он удостоверился, что болезнь его неизлечима, то прикончил хозяйство и пошел в монастырь ради спасения души своей. Это было в 1882 году. Поступил он в пустынь Святого Параклита и проходил послушание в сапожной мастерской. А так как он обладал приятным голосом, мог петь и прекрасно читал, то его поставили канонархом; это послушание он и исполнял до последнего ослабления сил болезнию. Костоед на правой ноге выше колена наделал много ран до самого бедра: раны всегда гноились и причиняли ему нестерпимую боль. Надо было каждый день промывать их и делать перевязку. Какого терпения стоило все это, особенно когда приходилось отдирать от ран присохшие бинты! Но и при таком страдании не оставлял он храма Божия и канонаршества. За такое усердие и ревность к благочестию в 1895 году постригли его в мантию и назвали его Пименом, да будет не только в страдании сообразен киево-печерскому многоболезненному Пимену, но и именем тезоименит ему.
Особенно, хорошо, проникновенно читал он каноны; он настолько углублялся в них, что даже забывал о болезни и нередко плакал от духовного умиления. В последний год его жизни на Страстной седмице нога его так разболелась от продолжительных служб, что он иногда зубами заскрипит, а из храма Божия не уйдет, мужественно выстаивая все службы наравне с прочей братией. Особенно трудно пришлось ему в Великую Субботу: не зная, чем заглушить свою боль, он взялся читать на литургии паремии, коих насчитывается до 15-ти. Читал их с особенным одушевлением, стоя на одной ноге. После Пасхи болезнь стала усиливаться все больше и больше, и он принужден был отправиться в Москву. Там в больницах сделали ему две мучительных операции: вынули отделявшиеся небольшие косточки.
Но эти операции не улучшили его здоровья, а потому он решил отправиться в лаврскую больницу, чтобы там умереть. Во время пребывания своего в городских больницах и вообще во время всей болезни не оставлял он своего монашеского правила: каноны, акафисты, молитвы вычитывал сполна, сидя или лежа; удивляться надо было его терпению: он некогда ни на кого не пороптал, но только повторял одно и тоже: «Видно, на все воля Божия».
Много горя видел он от этой болезни, много слез пролил, много раз обращался к врачам, прибегал и к Врачу небесному, бывал в святых местах, у чудотворных икон, источников, просил угодников Божиих, но исцеления не получал. Какую же тут надо было иметь веру, какое непоколебимое упование на Промысл Божий и преданность в Его волю! Воистину твердой души было делание сие! Оправдались на нем слова Священного Писания: «Верен же Бог, Иже не оставит вас искуситися паче, еже можете, но сотворит со искушением и избытие, яко возмощи вам понести» (1 Кор. 10, 13). Преподан был избыток благодати сему рабу Божию, терпеливому страдальцу, и, укрепляемый ею, он все претерпел до конца.
Видя свое крайнее истощение, он особоровался и, часто причащаясь св. Христовых Тайн, в мирном духе ожидал последнего дня своей жизни. Накануне своей смерти он собственноручно написал письмо своему старцу о. Серапиону, прося его поскорее прийти из пустыни, чтобы проститься с ним и благословить его. Но, не дождавшись старца, утром 29 сентября, по принятии св. Тайн, радуясь духом, отошел ко Господу. Прибыли пустынножители и после отпевания похоронили его на братском кладбище Боголюбовой киновии.