Мы свободны творить добро и зло

Мы свободны творить добро и зло

Как важна земная жизнь для человека! Она является для него своего рода испытанием на верность. Что это значит?

Бог в акте творения дал человеку Свой образ, который предполагает в человеке такую свободу, над которой Бог не властен, которой Он Сам не может коснуться. (Если бы не так, то Он был бы виновен во всех человеческих грехах и страданиях.) Потому Бог, будучи абсолютным смирением и любовью, ожидает свободной ответной любви, а не рабской покорности — той, которой, вопреки Богу, так часто требуют в нашем мире (Речь идет не о дисциплине, без которой не может существовать ни одно человеческое общество, в том числе и Церковь, а именно о рабской покорности). Так вот, Бог никому не угрожает наказанием, тем более, адом, но Своими заповедями предупреждает человека, что совершая грех, он нарушает законы своего естества, наносит себе раны. Бог призывает к правильной (праведной) жизни, соответствующей нашей природе, чтобы мы не вредили себе ни делом (например, пьянством, блудом, наркотиками…), ни мыслью и чувством (самомнением, завистью, лицемерием, ненавистью…), ни словом (ложью, оскорблением, лестью …).

У меня в детстве был случай, который очень помог понять смысл заповедей. Однажды зимой, выходя на улицу, моя любвеобильная мама строго настрого предупредила меня, чтобы я ни в коем случае не вздумал своим язычком дотрагиваться до дверной железной ручки. Конечно же, этого было достаточно, чтобы как только маменька отвернулась, я уже прилип к этой злополучной ручке. Был, естественно, вопль велий зело. Но зато с тех пор я знаю, что такое заповеди. Они, оказывается, не приказ Бога, как какого-то свирепого начальника, за неисполнение которого от Него последует наказание, вплоть до вечных мук, а предупреждение человека об опасности совершения неверных поступков, ранящих и тело, и душу и потому влекущих за собой всевозможные страдания. Не Бога мы гневим своими грехами, а себя калечим. Бог же, будучи любовью, своими заповедями указывает нам, с одной стороны, на опасности причинения себе грехом страданий и смерти (духовной), с другой — на правильный путь жизни, ведущий к благу в жизни земной и вечной. Потому спасение это свободное, по любви к истине, святости и правде избрание Бога, а не покорность Ему по причине страха наказания или ожидания от Него небесных наслаждений. Христианин — не раб и не наемник у домоправителя, а бескорыстный сын Отца и наследник Царства.

Почему Бог смирился до креста, а не явился миру всевластным, мудрейшим, непобедимым царём? Почему Христос пришел к людям не императором, не патриархом, не архиереем, не богословом, не философом, не фарисеем, а нищим, бездомным, с земной точки зрения последним человеком, у которого не было ни одного внешнего преимущества ни перед кем? Причина этого всё та же: власть, могущество, внешний блеск, слава, безусловно, увлекли бы весь мир, он рабски поклонился бы Ему и «принял» Его в надежде получить как можно больше справедливости, «хлеба и зрелищ», то есть благ сиюминутных, скоропреходящих. Христос же пришел так, чтобы ничто кроме истины не привлекало к Нему человека, ничто внешнее не подменяло ее, не стояло на пути вечной жизни. Не случайно Он произнес такие многозначительные слова: «Царство Мое не от мира сего» (Ин. 18,36), «Я на то родился и на то пришел в мир, чтобы свидетельствовать об истине; всякий, кто от истины, слушает гласа Моего» (Ин.18,37). Внешние эффекты — это идолы, которыми всю историю человечество подменяет Бога.

К сожалению, по пути внешнего, так называемого «церковного» благолепия, а точнее, чисто мiрского блеска пошла во многом и уже достаточно давно и церковная жизнь во всем мире. Так и вспоминаются слова одного американца-протестанта, который не только не стесняясь, но, напротив, с гордостью делился: «У нас в церкви все должно развлекать, чтобы привлечь народ». А закон духовный, напротив, говорит: чем больше снаружи, тем меньше внутри. И, нет сомнений, что при антихристе будет такой блеск религиозного культа, которого ещё никогда не было в истории, и все ринутся на… зрелище (по-славянски, позорище).

И в истории нашей Церкви это печальное явление имеет очень многих церковных защитников. Еще в начале 16 века преподобный Нил Сорский выступил против роскоши, богатства и имений церковных, особенно в монастырях, как унижающих Церковь и противоестественных ей, пытался защитить нестяжательность, но его голос не был принят — процесс обмiрщения христианского сознания уже тогда оказался необратимым[59]. И развиваясь, именно он, без сомнения, привел к расколу XVII-го века, Петру I и Синодальному управлению, революциям 1905 и 1917 гг. и их трагическим последствиям, к Перестройке. И приведет к еще худшему, если не опомнимся. Ибо Церковь действительно является «закваской» (Мф. 13,33) общества, и ее духовное состояние прямо обуславливает внутреннее и внешнее благосостояние народа: «малая закваска заквашивает все тесто» (Гал. 5,9). Как жаль, что этого не видят и не понимают.

Так вот, Господь Своей жизнью и Своим Крестом показал, что Он не может оказать никакого, даже малейшего давления на человеческую свободу, поэтому спасение открыто лишь тому, кто сам добровольно его избирает. По этой причине так ценна земная жизнь. Только находясь в теле, человек может творить добро или зло, грешить или вести правильную жизнь — на земле осуществляется его свобода, его выбор. После смерти этого уже нет, там душа бессильна изменить себя — она лишь пожинает плоды земной жизни и естественно погружается в сродную ее духовному состоянию среду вечности — правда, не окончательно, не бесконечно. Это состояние может быть изменено по молитвам Церкви.