Обмиравшая (РАССКАЗ СВЯЩЕННИКА)

Обмиравшая (РАССКАЗ СВЯЩЕННИКА)

Как много иногда таится дивной, небесной любви в сердце крестьянина! Но кто подумает предполагать здесь урок для христианского назидания?

Я расскажу об одной труженице Пелагии, жившей лет шестьдесят тому назад в деревне Шипиловке, Костромского уезда. Эта крестьянка жила в одном доме, с двумя невестками, мужья которых большую часть года были в отлучке для заработков. Домик у них был маленький и небогатый: кроме одной тесной избы, в которой они помещались, на дворе был еще хлев для домашнего скота. Пелагия сначала жила с детьми в одной комнате; но потом, для тайных ночных подвигов молитвы и богомыслия, стала уходить в сени, где и проводила целые ночи, и ложилась спать только пред рассветом. Наконец, чтобы скрыть свои подвиги от людских взоров, она решила навсегда остаться в той душной избе, и только изредка ночевала с нею одна любимая ее невестка. Она не хотела, чтобы кто-нибудь, кроме этой невестки, видел ее молитву. И между тем, как последняя сидела в той избе и занималась рукоделием, Пелагия уходила в сени и молилась. Пища ее была самая грубая; она даже придумала для себя особенную пищу: густо разбалтывала ржаную муку, и это сырое тесто употребляла вместо хлеба, да и то очень мало, другую же пищу принимала редко. Днем она, по обыкновению, пряла лен, и заработанные деньги разделяла на две части, одну часть отдавала в церковь, а другую – бедным, притом так, что подходила ночью к дому бедного и тихо клала свое подаяние на окно, немного открыв его, или бросала деньгами в нищего.

В одну ночь труженица, по своему обыкновению, молилась в сенях, а сноха спала в избе. Перед утром сноха пробудилась и увидела, что свекровь ее стоит на коленях в молитвенном положении. Постояв несколько минут в страхе и смущении, она сказала ей: «Матушка, а матушка!» – но ответа не было: матушка уже была холодна. Тут пришла и другая сноха для домашней работы. Видя, что свекрову их умерла, они одели усопшую и положили ее на стол; а на третий день положили в гроб и собирались уже везти ее в церковь, как вдруг лицо ее ожило, она открыла глаза, откинула руку и перекрестилась. Семейство испугалось и бросилось в печной угол. Спустя несколько времени, ожившая сказала тихим голосом: «Дети!.. Не бойтесь, я жива», – а потом поднялась, села и при помощи семейства встала из гроба. «Успокойтесь, дети, – снова сказала она. – Вы испугались, почитая меня мертвою? Нет, мне назначено еще немного пожить. Бог, по благости Своей, желает спасения всякому и, таинственными судьбами руководя нас к блаженству, так всё устрояет, чтобы и самая смерть и возвращение к жизни служили многим на пользу!».

Что было с нею, когда считали ее умершею, об этом она почти ничего не говорила: только со слезами увещевала своих детей жить благочестиво и удаляться от всякого греха, утверждая, что великое блаженство ожидает праведных на небе и страшные мучения – нечестивых в аду! После того она продолжала еще труженическую жизнь свою шесть недель, умиленно устремляя мысленный взор свой в страну небесного отечества и, наконец, переселилась в небесные кровы (Новгородск. Влад., «Райские цветы с русской земли», 1891).