КАК ОТНОСИТЬСЯ К ИСЛАМУ ПОСЛЕ БЕСЛАНА?[1]
КАК ОТНОСИТЬСЯ К ИСЛАМУ ПОСЛЕ БЕСЛАНА?[1]
….не надо говорить, что у этих яблок не было яблони
Среди детей, плененных в бесланской школе, был 13-летний Саша Погребов. «- Они (боевики. - Прим. авт.) с утра над нами стали издеваться. Мы все раздетые сидели, и террорист увидел у меня крестик на шее. В это время под окнами школы уже рвануло первый раз. Мальчишку потыкали стволом в грудь, вминая крестик в худое тело, потом потребовали: «Молись, неверный!» Саша крикнул: «Христос Воскресе!» И тогда бандиты стали бросать в переполненный спортзал гранаты! Сашка понял, что терять больше нечего. Среди взрывов и криков он что-то закричал, а что, и сам не вспомнит, и бросился в открытое окно. А за ним побежала еще сотня детей» (так его рассказ передает «Комсомольская правда» от 6 сентября).
Но даже если бы этого эпизода не было – все равно пришлось бы сказать, что произошедшее в Беслане не просто преступление. Это религиозное преступление. Ритуальное убийство. Убийство детей, совершенное с молитвой и во имя веры террориста. С криком «аллах акбар» террорист убивает людей, принося их в жертву своей религиозной идее[2].
Поэтому оценка этих, говоря юридическим языком, «деяний», не может подниматься выше той планки, которую подчеркнул Патриарх Алексий в своем послании к президенту президенту РФ В. В. Путину в связи с массовой гибелью заложников в Беслане от 3 сентября: сатанизм («Сбросив все маски, терроризм явил свое сатанинское лицо: поправ все святое, Бога не боясь и людей не стыдясь, так называемые "борцы за свободу" подняли свои, обагренные невинной кровью руки на детей»).
Христианин, принесенный в жертву сатанистом, безусловно попадает ко Христу - к Тому, Кто никого не приносил в жертву Себе, но Себя принес в жертву за всех. Таков был путь первых русских святых: мучеников Феодора и Иоанна (память 12 июля по ст.ст). В 983 году – за пять лет до Крещения Руси – киевские язычники решили принести в жертву своим богам сына Феодора – Иоанна. Христиане не высказали своего согласия на это – и были убиты.
Этот эпизод стоит сопоставить с историей, имевшей место в Константинополе в том же Х веке. Сегодня идут войны между армиями, вооружение которых разделяют технологические пропасти: ракеты и роботы против ружей, изготовленных в позапрошлом веке. Но в былые века качество вооружений воюющих сторон было более–менее одинаково, равно как и тактика и физические качества воинов. И поэтому победа зависела от желания ее достичь. Отчего же арабские армии раз за разом одолевали войска римлян? Византийский император Никифор Фока решил, что дело в более высоком религиозном духе арабов. Их религия обещает каждому «шахиду», павшему на поле, немедленное вхождение в мусульманский рай с гуриями (а для желающих и с юношами – «обходят их мальчики вечно юные» (Сура 56:17)). Конечно, такая уверенность в собственном спасении позволяла мусульманским воинам проявлять бесстрашие перед лицом угрозы. Император решил, что подобной верой надо воодушевить и своих воинов. И потому потребовал от Константинопольского патриарха св. Полиевкта причислять к лику святых всех без различия воинов, павших на войне с арабами. Патриарх (имя которого значимо и для истории Руси: именно он крестил св. княгиню Ольгу) не только отказался, но еще и ответил императору, что оставшиеся в живых воины только по снисхождению допускаются к принятию Святых Таин, от которых они должны были бы отлучаться на пять лет как пролившие кровь. Мотив Патриарха понятен: нельзя воевать без ненависти. А ненависть опаляет душу. Как пожарник, бросившийся в огнь и спасший ребенка, тем не менее получает ожоги и нуждается в лечении, так по смыслу церковных канонов и воин, вернувшийся с войны, нуждается в духовном лечении и покаянии, а потому и подлежит временному отлучению от Причастия…[3]. Что же касается павших воинов, тот тут нельзя всегда быть уверенным в том, что человек, погибший в бою, воодушевлялся в нем не злобой и жаждой мщения, а желанием защитить своих любимых.
Но когда речь идет о павших без оружия в руках – тут религиозные последствия более ясны. Особенно, когда в роли убийц выступают не бандиты и воры, а люди чужой веры, убивающие христиан именно во имя этой своей веры.
Может быть, от имени Церкви пора провозгласить анти-шахидскую «догму»: не шахид-террорист попадает в рай, но, напротив, люди, убиваемые фанатиком сатанинской секты, приемлются Господом независимо от того, как эти люди ранее жили на земле. Если Господь Промыслом Своим свел пути сатаниста, который свое ритуальное убийство совершает над человеком, с самим этим человеком, значит, Господь решил, что для этого человека именно такой исход из земной жизни будет самым коротким путем в благую Вечность.
Такого рода уверенность нужна нам сегодня – чтобы нейтрализовать главную бомбу, которую пробуют взорвать террористы в наших умах. Они хотят взорвать наши умы страхом, парализовать нашу волю. Как же избавить нас от комлекса затравленной жертвы, если смерть и в самом деле может быть везде? Мужество может вернуть только религиозное мировоззрение. Потому что только оно вообще способно избавлять от страха смерти. Только религия позволяет смотреть через смерть – дальше. Без веры в Божий Промысел и в даруемую Им Вечность сегодня уже затруднительно пересекать границы метро и аэропортов.
То, что раньше казалось только высокими словами (я имею в виду рефрен церковной проповеди о том, что без веры не будет возрождения России) сегодня стало психологически очевидным. Потому что если у тебя нет веры в Промысл Божий, который или сохранит тебя, или через эти страдания введет в Небесную славу, если у тебя нет такого доверия к Промыслу Божию, нет веры в то, что со смертью тела взорванного ничего не кончается для твоей души, тогда ты будешь парализован и будешь сидеть в каком-нибудь погребе за 101-м километром от Москвы. Тогда ты станешь жертвой истории, а не ее творцом.
И еще - верующие заложники не будут умолять власти исполнить любые ультиматумы своих палачей.
Конечно, когда я говорю о сатанинских наитиях, обдержащих террористов, я не утверждаю, будто сатанизм – это оценка ислама. Очень разные люди исповедуют ислам и очень по разному они переживают и осмысляют свою веру.
Например, 6 сентября в московском метро ко мне подошел мужчина с лицом, по которому принято догадываться о «кавказской национальности». Он сказал, что нашел на улице нательный крестик и не знает, что с ним теперь делать. Мой совет отнести крестик в храм он отклонил следующими словами: «Я мусульманин. В ваши храмы заходить не могу. Но и выбросить крестик совесть не позволяет. Возьмите его себе!». Сатанист так не поступил бы. Он бы скорее с радостью растоптал крестик или отбросил бы его в кучу мусора…
История преподносит неожиданные сюрпризы. Ну, кто бы мог подумать, что в начале 21 века судьба человечества окажется в руках богословов? А это и в самом деле так – правда, с тем уточнением, что речь идет о богословах мусульманских. Исламская умма (церковь) устроена иначе, чем православная или католическая церкви. Умма управляется учеными; личное образование значит больше, чем прохождение через церемонию посвящения. Голос ислама – это голос улемов – знатоков богословия (от араб. алим - знаток религии). Эти люди, не менее 12 лет своей жизни посвятившие изучению Корана, получают право на его публичное истолкование. И от них сегодня зависит, как будет истолкована кораническая заповедь джихада. От них зависит, приложат ли они высокое имя «шахида» (мученика) к террористам, взрывающим себя вместе с детьми «неверных», или же назовут террористов террористами, самоубийцами и убийцами детей…
Мулла Омар (и не он один) поддержал теракт 11 сентября 2001 года в Нью-Йорке. Другие мусульманские авторитеты осудили этот теракт. Неуютно, конечно, жить в мире, в котором о твоей жизни ведутся такие дискуссии, но еще хуже было бы, если б этих дискуссий вовсе не было бы и исламский мир сохранял бы средневековую монолитность мнений. А так мы можем находить определенное утешение в созерцании этих дискуссий.
Как, например, перевести 5 аят из 47 суры Корана - «Бог не допустит неудачи в делах тех, которые сражаются во славу Его»? Некоторые исследователи Корана предлагают вместо активной активной глагольной формы читать здесь пассивную форму: вместо каталю - читать кутилю, то есть вместо «те которые убивают» – «те кто были убиты». Аналогично и в суре 22 (аят 40) предлагается заменить активную форму на пассивную: юкаталюхум вместо юкаталюна; «утверждение дано тем, которые убиты» вместо «утверждение дано тем, кто убивает»[4]. До ХХ века большинство толкователей придерживались традиционного, активного чтения; Джелаль-уд-Дин вообще считал этот стих первым местом Корана, разрешающим джихад…[5]
Но должны ли мы быть просто зрителями этих дискуссий? Или же можем принять в них участие? Государство может это сделать весьма простым путем: создать такие условия, чтобы в российском информационном пространстве звучали голоса тех, кто дает исламу миролюбивое толкование, и ограничивать проповедь тех мусульман, которые настроены воинственно.
Как-то, желая сократить число своих «антиисламских фобий», я взял в руки брошюру с замечательным названием - “О свободе научных исследований в Коране”. Меня заинтриговало название этой книги, потому что оно трудно соотносилось с моим представлением об исламе. Книжка оказалась пропагандистской. Свобода исследований признавалась, но – только в рамках исследования Корана. Свобода дискуссий доказывалась там таким примером. В решающей битве последователей Магомета с арабами-язычниками несколько десятков «неверных» были захвачены в плен. На военном совете решался вопрос, что с ними делать. Одни предлагали пленных казнить. Другие продать в рабство или потребовать у их родных выкуп. Победила точка зрения, что их надо продать. Через пару дней один из сподвижников Магомета (Омар) увидел пророка Магомета плачущим. На вопрос, почему он плачет, пророк ответил: Всевышний ниспослал откровение: "Ни одному пророку не годилось иметь пленных, пока он не производил избиения неверных на земле» (Коран 8,67). Так что пленных надо было казнить. Далее автор брошюры комментирует этот эпизод: мол, раз пророк Магомет не наказал того генерала, который принял неправильное решение, то свобода дискуссий возможна...[6] Отчего-то этот пример меня убедил скорее в обратном.
Исламские лидеры России политкорректно считают, что терроризм от имени ислама есть прежде всего терроризм и потому по сути своей есть антимусульманская деятельность. Но есть и иная позиция: «Конкретно использование на российской территории женщин в качестве «шахидок» разрешили и даже рекомендовали религиозные авторитеты – ваххабитские улемы (ученые) из Саудовской Аравии, а на практике реализовал ваххабитский эмиссар – саудовский «амир» Абу-аль-Валид»[7]. А ваххабитский улем Салман аль-Ода, внедряющий через интернет идею о соответствии канонам ислама самоубийственных террористических актов в Чечне, являлся до недавнего времени деканом в саудовском исламском университета "Умм аль-Кура", расположенном в Мекке[8].
Хотя бы поэтому телеинъекции на тему «у терроризма нет национальности и религии», каждый раз с предсказумой очевидностью вспыхивающие после очередного теракта, просто глупы. Не инопланетяне же в конце концов взрывают наши самолеты и школы! С этим «политкорректным» тезисом можно было бы согласиться, если бы верующие мировых религий по очереди устраивали теракты. То буддисты захватят школу и расстреляют в ней детей… То даосы взорвут самолет… То христиане подорвут кинотеатр… Вот в этом случае можно было бы ограничиться повторением банальности о том, что у каждого народа есть право иметь своих подлецов… Но ведь все очевидно не так.
Может быть, терроризм – это следствие искаженного понимания Корана. Но ведь – именно Корана, а не книги о Винни-Пухе. И у истоков этого искажения стоят ученейшие исламские мужи (улемы), а не безграмотные арабские скинхеды. Исламский мир роднят с миром террора не плохие ученики, а отменные и популярные учителя! И если власти Саудовской Аравии только в мае 2003 года были вынуждены отстранить от должностей 1710 человек из духовенства – значит, проблема не в одиночках. При таких масштабах террористическая проповедь – это болезнь уже всего исламского сообщества. И отчего-то в России, Казахстане или Узбекистане обнаруживают центры подготовки террористов - то отчего-то эти центры чаще оказываются связанными с мечетями и медресе (мусульмаснкими семинариями), чем с клубами служебного собаководства.
У террористов нет религии? Но они несомненно и крепко верят в продолжение жизни после взрыва собственного тела. Они прославляют вполне определенного Бога (и это отнюдь не имя великого Вицли-Пуцли). А названия их организаций говорят о готовности воевать за ислам, а не за футбол.
Их можно считать плохими мусульманами. Но это именно мусульмане. Насколько я помню, чтобы стать мусульманином, достаточно произнести формулу «Нет Бога кроме Аллаха и Магомет пророк Его». Неужели эту формулу отрицали террористы в Беслане? Неужели Коран они не считали откровением Всевышнего?
Знаете, когда в западном мире несколько лет назад шел сексуальный скандал, то католикам и в голову не приходило говорить, будто у них в семинариях преподают гомосексуалисты, «у которых нет национальности и религии», а не католики. Католическая церковь оказалась достаточно честна и мужественна, чтобы в этих грешниках признать своих людей, а, значит, в их грехе увидеть и свою вину. Увидеть – чтобы преодолеть.
Ни Будда, ни Христос, ни Конфуций не брали в руки меч. Их аргументы были далеки от мира военных технологий. Но с оружием в руках прорубали пути своим народам Моисей и Магомет. Может быть, поэтому до сих пор иудеи и мусульмане выясняют свои отношения на языке бомб. Сам основатель ислама соединил слово веры и меч. Поэтому среди его учеников идет спор между теми, кто предпочитает одно другому.
И сам Коран разноречив, если не сказать – противоречив. Напомню, что Коран в мусульманском представлении – это собрание откровений, посылавшихся пророку Магомету в разные годы его жизни. Сам Магомет не записывал свои видения, а пересказывал. Сведение воедино разрозненных записей и мемуаров началось уже после его кончины, и лет через 20 после нее одна из этих коллекций – составленная юношей Заидом – была халифом Усманом провозглашена единственно верной. Все остальные записи (в том числе и хранившиеся у вдов пророка) были объявлены ложными и сожжены[9]. Суры (книги) Корана расположены без логической связи друг с другом. Кроме того, они расположены не в хронологическом порядке. То есть нельзя считать, что события, рассказанные в суре, расположенной в начале Корана, предшествовали событиям, о которых идет речь в суре, следующей за ней. И нельзя считать, что первая из этих сур была дана Магомету раньше, чем вторая. Принцип последования сур в Коране был избран подчеркнуто формальный: от самой длинной к более коротким (сура 2-я - «Корова» - насчитывает 286 стихов (аятов), а заключающая Коран сура 114-я - «Люди» насчитывает всего 6 стихов). Таким путем составители Корана старались подчеркнуть одинаковую значимость любого слова, сказанного Магометом.
Тем не менее, обычно в Коране выделяют два ряда сур: мекканские и мединские. Мекканские суры были получены Магометом в Мекке, которая еще была ему неподвластна, в период его собственных странствий и гонений. Мединские – уже после того, как он стал самовластным хозяином в Медине (ну, и затем, конечно, снова в уже покоренной Мекке).
Так вот, все те тексты, которые апологеты ислама приводят в подтверждение своей терпимости и отчужденности от террористов, относятся к мекканскому, раннему периоду жизни Магомета. Это, например, 29-я сура: «И не препирайтесь с обладателями книги (т.е. евреями и христианами), иначе как чем-нибудь лучшим, кроме тех из них, которые несправедливы, и говорите: "Мы уверовали в то, что ниспослано нам и ниспослано вам. И наш Бог и ваш Бог един, и мы Ему предаемся" (29,45). Пока Магомет был только проповедником, он говорил, что «в делах религии нет принуждения». Когда же под его властью оказалась армия, послышались совсем иные нотки.
Вот несколько «текстов меча»: «И сражайтесь на пути Аллаха с теми, кто сражается с вами, но не преступайте, - поистине, Аллах не любит преступающих! И убивайте их, где встретите, и изгоняйте их оттуда, откуда они изгнали вас: ведь соблазн - хуже, чем убиение! И не сражайтесь с ними у запретной мечети, пока они не станут сражаться там с вами. Если же они будут сражаться с вами, то убивайте их: таково воздаяние неверных» (2,186-187).
Политкорректно настроенные мусульмане обычно подчеркивают, что это заповедь об оборонительной войне. Однако, обстоятельства дарования этой заповеди поволяют в этом усомниться: «Ибн Аббас рассказал, что данный аят был ниспослан в связи с тем, что Пророк отправился в Мекку в сопровождении 1400 своих сподвижников. В Хадайбийи (местечко недалеко от Мекки) язычники преградили им путь. После долгих переговоров язычники договорились с пророком, что на следующий год они на три дня оставят Священный город и позволят мусульманам войти в него для совершения обхода вокруг Каабы. Через год мусульмане вновь отправились в Мекку, но опасались, что язычники не сдержат своего обещания и вновь не позволят им войти в Священный город. В этот момент и был ниспослан аят, который позволяет мусульманам защищаться с оружием в руках в случае, если противник нападает на них первым»[10].
Мусульмане тогда были лишь одной из многих сект арабского мира. Они пробовали пройти через чужой город (Хадайбийю), в котором люди не разделяли их верований. Они пробовали войти в другой и тоже не их город (Мекку), в котором коренное население задолго до появления ислама поклонялось камню Каабы. И цель этого похода в том, чтобы у чужой святыни совершить свои ритуалы. Так что хадис (хадис - предание, рассказанное спутником Магомета, в данном случае Ибн Аббасом) дает этому кораническому тексту такое толкование, при котором виноватой всегда окажется «неверная» сторона: если мусульмане вторгаются в ЧУЖУЮ землю и в чужой город для исполнения того, что они считают своим религиозным долгом, но первый выстрел делают туземцы – то агрессором все равно будет считаться местное население.
Предположим, что один президент России пообещал НАТО, что через год он пропустит натовские войска через Россию в, например, Иран. Прошел год. За этот год в России сменился президент. И он отозвал назад прошлую договоренность и сказал, что не пропустит чрез свою территорию чужие войска. Тем не менее натовцы, спеша осуществить свою «гуманитарную миссию» в Иране, проложили себе нужный им путь, пройдясь огнем и мечомпо русской земле. Кто будет считаться агрессором?
Современные же толкователи Корана (в данном случае – иранские) тут же поясняют, ради каких «гуманитарных целей» допустимо воевать: «Исламские войны ведутся во имя Аллаха, повелевающего распространять истину, единобожие, бороться с беззаконием, моральным разложением и ересью. Ислам осуждает войны, которые ведутся ради отмщения, захвата и и военной добычи»[11]. Как видим, исламская сторона оставляет за собой определение повода к войне: если она сочтет, что в соседней стране царит «ересь» или «моральное разложение» или просто «беззаконие», то можно придти с незваной проповедью. И с мечом. «Моральным разложенцам» посылается предложение принять ислам. Если они отказываются – тут им и дается понять, что в глазах мусульман вся планета делится всего лишь на два участка: «земля Ислама» и «земля войны»… Правда, мусульманам позволяется не настаивать на своем и отступить: в том случае, если вооруженная мощь врага превосходит их собственные более чем в два раза…
В этом – главная проблема сосуществования с миром ислама. А именно – несимметричность ответа ислама на то, что кажется им несправедливым по отношению к ним. В ответ на «несправедливость» разрешается война.
И даже в сегодняшней России малейшая попытка вступить в дискуссии с мусульманами тут же вызывает предупреждения о том, что меч и гексоген лежат у прихожан мечетей по рукой. Слишком многие мусульманские деятели избирают путь открытого шантажа: мол, не дадите нам то или не откажитесь от этого, спокойствие наших прихожан мы вам не гарантируем… Например, на передаче «Свобода слова» (НТВ, 14.12.2002): председатель Духовного управления мусульман Азиатской части России шейх Нафигулла Аширов грозил «второй Чечней», если в школах России появятся уроки по «основам православной культуры»[12].
Если же мусульманин решил, что у него есть основания к войне, то дальнейшие ограничения уже довольно слабы: «Сообщается, что ас-Са’б бин Джассма сказал: Однажды у пророка спросили, можно ли нападать на спящих многобожников, в результате чего могут пострадать их женщины и дети, на что он ответил: Они принадлежат к их числу»[13].
Вот формула тотальной войны: «сражайтесь все с многобожниками, как они все сражаются с вами» (9,36). Но разве «все многобожники» сражаются против ислама?
Впрочем, не менее, чем сама эта формула, поражает современный комментарий к тому стиху, который следует за ней: «В 9,38 речь идет о походе на город Табук в 630 г. что находился в 500 км к северо-западу от Медины, на границе с Сирийской провинцией Византийской империи. Так как император Византии лично прибыл на границу для инспектирования боевого состояния своих войск и шли упорные слухи о возможном вторжении их в Аравию, Мухаммад решил предвосхитить это событие и, собрав большую армию, двинулся на Табук. По дороге он заручился поддержкой нескольких христианских и иудейских племен, подписав с ними союзные договоры. Результатом этих мер стало то, что Византия не решилась на войну с мусульманской Аравией»[14]. Комментарий этот дает русская женщина – имам Валерия Порохова.
Нетрудно заметить, что при таком понимании этот стих разрешает нанесение превентивных ударов. Ну, а с точки зрения исторической все было немного иначе. Только что - в 629 г кончилась многолетняя изнурительная война Византии с Персией. Так что ни сил, ни интереса направлять военную экспедицию в аравийскую пустыню у Византии не было. Напротив, император Ираклий, считая что при отсутствии угрозы из Персии от арабов не стоит ждать опасности, прекратил выплату жалованья арабским пограничным шейхам[15], что и стало причиной последующего военного успеха мусульманской армии. Нет, Византийская империя не планировала захват Аравии (нефть тогда мало кого интересовала, а песок и ныне ценностью не обладает).
И в конце концов - разве именно защищаясь, мир ислама раздвинулся за полвека на полмира? Неужели Магомет, лично участвовавший в 62 сражениях, и его преемники вели именно и только оборонительные войны?
«A кoгдa вы вcтpeтитe тex, кoтopыe нe yвepoвaли, тo - yдap мeчoм пo шee; a кoгдa пpoизвeдeтe вeликoe избиeниe иx, тo yкpeпляйтe yзы. Либo милocть пoтoм, либo выкyп, пoкa вoйнa нe cлoжит cвoиx нoш. Taк! A y тex, кoтopыe yбиты нa пyти Aллaxa, - никoгдa Oн нe coбьeт c пyти иx дeяний: Он поведет их и сохранит в порядке их состояние и введет их в рай, который Он дал им узнать» (Сура 47, 4-7).
Цель этой войны глобальна. В ней могут быть перемирия. Но конец ее может быть только одним: “Убивайте неверных до тех пор, пока не будет никакого искушения [то есть возможности отпадения неверных], покуда будет одно только это верослужение (или закон - ад-дин) Богу» (Сура 8. Добыча, 40). «Искушение» - это возможное сопротивление неверных законам ислама, возможная проповедь инаковерия среди мусульман... И тут нет противоречия между «войной до победного коргпац» и принципам «в деле религии нет принуждения». Ведь джихад ведется не ради того, чтобы обратить неприятелей в мусульман. Он ведется ради того, чтобы подчинить их законам ислама. А эти законы гласят, что «люди Писания» (зиммии: христиане и иудеи) могут спокойно следовать своим традициям в мусульманском государстве. Но при определенных ограничениях (запрет на миссионерство среди мусульман, запрет на службу в армии) и при условии уплаты особого налога.
Эта война в идеале подразумевает отсутствие пленных: “Ни одному пророку не предоставлялось брать пленных, покуда не производилось поголовного избиения на земле” (8,68).
Присмотримся к тому кораническому тексту, который нередко называют «завещанием Магомета» - 9-я сура.
«Обрадуй же тех, которые не уверовали, мучительным наказанием, кроме тех многобожников, с которыми вы заключили союз, а потом они ни в чем пред вами его не нарушали и никому не помогали против вас! Завершите же договор до их срока: ведь Аллах любит богобоязненных! А когда кончатся месяцы запретные, то избивайте многобожников, где их найдете, захватывайте их, осаждайте, устраивайте засаду против них во всяком скрытом месте! Если они обратились и выполняли молитву и давали очищение, то освободите им дорогу: ведь Аллах - прощающий, милосердный! (9,3-5).
Вроде бы текст вполне мирный: избивать разрешается лишь предателей. Но причина-то той войны была в том, что Магомет начал навязывать арабским племенам свои порядки! Если под давлением силы некое племя заключило союз с Магометом и его группой, а затем решило вернуться к самостоятельной политике – тут их надо «радовать мучительным наказанием». Ну, а поскольку в политике постоянно пересматриваются былые обещания и договоренности (вспомним слова одного из британских премьеров: «у Англии нет постоянных союзников или постоянных врагов; у Англии есть постоянные интересы»), то …
Вот что может стать поводом для «радости джихада»: «А если они нарушили свои клятвы после договора и поносили вашу религию, то сражайтесь с имамами неверия, - ведь нет клятв для них, - может быть, они удержатся!» (9,12), То есть меч считается нормальным ответом не на меч, а просто на критику!
Читаем «завещание Магомета» дальше. Речь о восставших неверных уже давно позади. Про них уже много стихов не поминается. И, значит, речь идет уже просто – о «неверных». «О вы, которые уверовали! Ведь многобожники - нечистота. Пусть же они не приближаются к мечети священной после этого года! Сражайтесь с теми, кто не верует в Аллаха и в Последний день, не запрещает того, что запретили Аллах и Его посланник, и не подчиняется религии истины, - из тех, которым ниспослано писание, пока они не дадут откупа своей рукой, будучи униженными» (9,28-29).
Стоит учесть, что «многобожниками» в Коране считаются отнюдь не только язычники: «И сказали иудеи: "Узайр - сын Аллаха". И сказали христиане: "Мессия - сын Аллаха". Эти слова в их устах похожи на слова тех, которые не веровали раньше. Пусть поразит их Аллах! До чего они отвращены! Они взяли своих книжников и монахов за господ себе, помимо Аллаха, и Мессию, сына Марйам. А им было повелено поклоняться только единому Богу, помимо которого нет божества. Хвала Ему, превыше Он того, что они Ему придают в соучастники! Они хотят затушить свет Аллаха своими устами, но Аллах не допускает иного, как только завершить Свой свет, хотя бы и ненавидели это многобожники» (9,30-32). Значит, нормы, касающиеся отношения к многобожникам, распространяются и на христиан[16], и на иудеев.
Так что усилие нужно не для того, чтобы выискать в Коране причины для желания драки. Немалое истолковательное усилие нужно приложить для того, чтобы из чтения Корана сделать обратный, мирный вывод. И этого усилия сегодня явно не хватает в мире ислама.
Вместо этого идут дежурные отговорки. Заместитель председателя Духовного управления мусульман европейской части России Мухаммад Биджи-улу выступая на заседании "круглого стола" в Госдуме, посвященного обсуждению вопросов совершенствования антитеррористического законодательства, обвинил журналистов в том, что они "по невежеству" навязывают обществу мнение о том, что террористы выступают от имени Ислама. "Не может быть религиозного терроризма, ведь никто не называет Чикатило православным людоедом"»[17]. Да, если мусульманами руководят люди с таким интеллектуальным и нравственным уровнем, то можно лишь выразить им свое сочувствие… Разве Чикатило, убивая людей, восклицал «Христос Воскресе»? Разве кто-то из христианских богословов высказывал ободрения его преступлениям? Разве он сам оправдывал свои деяния цитатами из Библии? Нет. Не надо путать преступления и террор. Не надо путать и войну и террор. Если лидеры ислама не видят даже проблемы исламского терроризма, не желают признавать даже такой термин, то они точно не смогут и решить проблему, существование которой они отрицают.
И еще не надо верить дежурной объяснялке (ее отчего–то очень любит ведущий «Эхо Москвы» Андрей Черкизов) что, мол, ислам активен и агрессивен оттого, что молод. Мол, подростковые шалости. Исламу всего 1400 лет от роду. Христианство в подобном возрасте тоже, мол, не было паинькой.
Это лишь видимость культурологии.
Во-первых, такой тезис унизителен для самих мусульман, ибо объявляет их «отсталыми». Вот, мол, потерпим, доразовьются они до нашего уровня цивилизованности и станут «тоже терпимыми».
Во-вторых, христианство долго шло к казням и войнам, творимым от имени Христа. Ислам с самого начала, с жизни самого Магомета не отделял одно от другого. Между Жертвой Христа и первой казнью во имя Его прошло три с половинйо века. Первая казнь еретика православными приходится на 385 год. Еретик Прискиллиан был предан казни в Трире с шестью своими учениками. При этом «по всей Европе раздался громкий крик негодования. Из двух епископов, преследовавших Присциллия, один был прогнан со своей кафедры, а другой сам удалился на покой. Св. Мартин Турский, сделавший все возможное, чтобы помешать этому жестокому решению, отказался иметь общение не только с этими епископами, но и с теми, кто находился с ними в сношениях»[18]. А св. Амвросий Медиоланский отлучил от церкви гонителя Прискиллиана – трирского тирана Максима[19].
Меч лежал у колыбели ислама. Отрицать это глупо. Лучше подумать о том, как этот меч притупить, а еще лучше – отбить религиозную охоту им пользоваться.
И тут еще одна причина ответственности всего мусульманского мира за своих подонков: изряднейшая часть мусульманского мира считает террористов не подонками, а героями.
Так что прав Юлий Ким:
Ислам, ислам…
Как это нам ни горько,
Но ты в ответе за Беслан
И за кошмар Нью-Йорка.
Мир ислама ответственен за исламский терроризм – хотя бы тем, что отказывается увидеть эту свою ответственность.
В итальянской газете La Stampa об этом с горечью писал отнюдь не итальянец, а мусульманин - Ибрахим Рефат: «Эхо бесланской трагедии едва доходит до арабского мира. Его почти не слышно. Известие об ужасающем количестве жертв ушло с первых полос газет и занимает лишь второе место в выпусках новостей после традиционных сюжетов о церемониях в королевских дворцах. Вопреки тому, что происходит в Европе, события, как эта бойня в Беслане, не очень будоражат сознание масс. Конечно, были кое-какие критические выступления, например шейха Аль-Азхара, лидера суннитов, который в пятницу обвинил террористов в том, что они используют ислам в качестве прикрытия. И все же исламские теологи в последние дни больше были заняты изданием фетв на тему: можно или нельзя убивать западных заложников в Ираке. В арабском и исламском мире большинство по-прежнему отказывается задуматься и проанализировать произошедшее. Единственным интеллектуалом, который порвал круговую поруку, был директор канала Al Arabiya Абдель Рахман ар-Рашед. В статье в издающейся в Лондоне арабской газете Al-Sharq al-Awsat он выступил с повинной: "Давайте скажем горькую правду: все террористы в мире – мусульмане. Мы, мусульмане, не сможем обелить наш имидж, если не признаем этот постыдный факт". Однако такие слова уходят в пустоту, потому что арабские лидеры никогда не признают, так же как никогда не признает исламское духовенство и сами интеллектуалы, что зло заключается в фанатизме, который разъедает арабское общество. Элита, до сих пор отрицающая, что 11 сентября устроили арабы, не может этого сделать. И, следовательно, не признают это и простые обыватели ближневосточных городов, свыкшиеся с проявлениями насилия, которое налагает отпечаток на их повседневную жизнь. Разум этих людей уже пропитан бредовыми речами имамов, которые призывают отвергнуть "другого", немусульманина, называя его просто "неверный", "кафир". А ближневосточные СМИ, включая государственные, в свою очередь, способствовали расширению масштабов этого этноцентризма, изображая злоключения арабов и мусульман как единственную форму несправедливости на этой земле. По их мнению, жертвы живут только в Палестине, Ираке, Кашмире, Чечне. А палачи, подстрекаемые "сионистами", живут только на Западе»[20].
Да, сегодня почти «все террористы – мусульмане» (сегодня; еще 10 лет назад это было не так), но все же не все мусульмане – террористы. И об этом тоже не стоит забывать. Как и том, что среди детей, погибших в бесланской школе, было немало мусульман. Оттого и на «школьном кладбище» соседствуют кресты и столбы. С точки зрения террористов бесланские дети были плохими мусульманами – не-ваххабитами (ваххабизм объявляет «неверными» мусульман иных толков).
Ваххабиты в исламе – то же, что баптисты в христианской истории. Баптизм появился через 1600 лет после начала христианской проповеди. Ваххабизм от времени жизни Пророка отделен расстоянием в 1100 лет. Оба течения начали свою историю с весьма резкого, даже оскорбительного обличения массы своих единоверцев: баптисты критиковали католиков и лютеран; ваххабиты – обычных суннитов и шиитов. Баптисты обвинили в идолопоклонничестве (язычестве) традиционных христиан. Ваххабиты термин, который Коран прилагает к язычникам – ширк - приложили к традиционным мусульманам (у которых был культ святых, дервишей, гробниц праведников, святых источников и т.п.). И баптисты и ваххабиты вошли в мир с лозунгом “вернуться к Писанию” и отринуть позднейшие человеческие предания. В общем – и те и другие в общем-то маргиналы, но и те и другие в конце концов подчинили себе самые влиятельные государства в своих мирах: в исламском мире – Саудовскую Аравию; в христианском мире – США. Подчеркиваю: речь идет о сходстве некоторых особенностей их исторических путей, но я не говорю, будто этика баптистов тождественна этике воинствующих ваххабитов (хотя у американских баптистов XVIII-XIX веков было искушение объявить войну с индейцами религиозной).
Острие ваххабизма направлено, прежде всего, против мусульман. Посмотрите, все страны, где устраивают конфликты ваххабиты - населены преимущественно мусульманами.
В 1801 году войска ваххабитов под командованием Са‘уда напали на Ирак. Они захватили г. Карбелла и убили всех его жителей. Только небольшое их число спаслись бегством. Ваххабиты разрушили могилу Хусейна внука Пророка.
В 1802 году отряд ваххабитов напал на город Тайф, который находится вблизи Мекки, на расстоянии 70-80 км. После трехдневной осады ваххабиты захватили этот город и вырезали все его население. Заходя в мечети, они убивали там даже тех, кого застали за молитвой. Младенцев резали на груди матерей, а тех, кто пытался убежать, они догоняли и убивали. По приказу руководителя этого отряда Усмана Музайяфи ваххабиты полностью разрушили гробницу известного в исламском мире сподвижника Пророка Ибн Аббаса. Тем, кто укрылся в укреплении, они пообещали не трогать их, при условии, если они сдадутся. Но после того как те сдались, ваххабиты казнили всех, объявив, что с многобожниками (мушрикинами) не может быть никаких договоров. В крепости Зави Иса 50 мусульман держали оборону. Их также коварно обманули обещаниями не трогать в случае сдачи крепости. Когда же те сдались, их повели в ущелье Важжун и, раздев догола, держали там в течение 13 дней. Голодом и пытками их заставили принять ваххабизм.
В 1804 году ваххабиты окружили Мекку. В течение года они перекрыли все пути к городу. Разразился голод. И хотя защитникам города пришлось питаться травой, кошками и падалью, сдаваться они не собирались. В следующем 1805 г., увеличив свое войско до 30000 человек, ваххабиты еще больше усилили натиск. Много людей погибло от голода. На улицах лежали трупы детей. Мекка сдалась.
В 1806 г. ваххабиты захватили Медину. В 1810 г. войско ваххабитов под командованием сына Сауда Абдуллы совершило нападение на Сирию. Захватив города Хаврона, ваххабиты истребили много людей, не щадя ни детей, ни стариков, угоняли в плен женщин, сжигали хутора и селения[21].
Прошло 200 лет. Отношение ваххабитов к мусульманам других направлений не изменилось. «В ходе контртеррористических мероприятий в конце мая с.г. были арестованы несколько улемов - Али аль-Худейр, Ахмад аль-Халиди, Насир аль-Фахд. В саудовских СМИ их называют "такфиритская троица" (салюс такфири), потому что они в своих фетвах объявляли "неверными" (это называется такфир) своих единоверцев, которые в чем-то отклонились от того, что эта "троица" считает истинным исламом. А против "неверных" (то есть подвергнутых такфиру мусульман, а также всех немусульман - христиан, иудеев и т.д.), утверждали они, обязателен вооруженный джихад»[22]. Этот свой «джихад» замечу, эти улемы вели на территории Саудовской Аравии, взрывая дома с иностранцами и не считаясь с жертвами среди арабского обслуживаюшего персонала.
Впрочем, если во взорванном доме был житель-ваххабит, это тоже может не остановить его единоверцев: он тоже будет считаться шахидом, хотя и не ждал своей смерти этой ночью. Ведь «к числу шахидов относятся 8 категорий людей: умершие от чумы, болезней живота, воспаления легких, при родах, погибшие на пожаре, утонувшие, погребенные под развалинами рухнувших зданий, павшие за веру»[23].
Фанатизм и нечувствие к чужой беде – болезнь исламского мира. Но эта его болезнь оборачивается болью для нас, его соседей по планете (да уже и по улице). Поэтому и приходится нам пробуждать чувство сопричастности, вины и ответственности в мусульманах. Не в терроризме виноват ислам, а в том, что недостаточно яростно защищает свою святыню – Коран – от фанатичных перетолкований.
И еще одна вина исламского мира – в том, что он позволяет использовать себя. Мало сказать, что в исламских университетах ковалась идеология «Аль-Каеды». Заказ-то на эту «ковку» поступил из региона, от которого Ближний Восток весьма удален. А потому можно сколько угодно долбать ракетами по афганским пещерам, иракским домам и чеченским лесам, но мозг, управляющий исламским терроризмом, это нимало не затронет – по той причине, что этот мозг находится за пределами исламского мира. Я убежден, что стратегическое планирование терактов, совершаемых от имени ислама, совершается в западном мире.
Силы, равно ненавидящие и мусульман и христиан, пробуют стравить нас друг с другом. Нет, не думайте, что я сейчас заведу речь о евреях. Говорить о том, что Израиль контролирует исламский терроризм, допустимо только в сумасшедшем доме. Речь идет об архитекторах «нового мирового порядка».
«Новый мировой порядок» – это удивительное сочетание неслыханной ранее свободы и неслыханного ранее контроля. В истории бывали островки вольницы и ледники тирании. Но чтобы и то другое сосуществовало одновременно и применительно к одним и тем же людям – такого еще не было. Новый мир глобализации предоставляет людям абсолютную свободу в передвижении, в смене работы, в бизнесе, в выборе мировоззрения, в определении собственного стиля жизни. Есть знаменитая цитата Жака Аттали, который был в начале 90-х годов президентом Всемирного банка, сказавшего, что общество будущего - это общество номадов (кочевников), т.е. людей, которые не связаны ни семейными, ни религиозными, ни профессиональными привязанностями, ни корнями, но, как и деньги, свободно перемещаются туда, где это выгоднее, не имея никаких пристрастий.
Но все это в сочетании с абсолютным же контролем за каждым твоим шагом и с установлением неотвратимой ответственности за неверные шаги. Миллионы видеокамер наружного наблюдения, постоянный электронный учет каждой покупки и каждого передвижения, отслеживание телефонных разговоров, электронной почты и контактов превращает всех жителей «цивилизованных стран» в пожизненных участников «реалити–шоу».
Этот поворот означает отход от той идеологии, которая вела западный мир последние три столетия. Идеология Просвещения и либерализма утверждала, что права человека выше всего. Под лозунгом "борьбы за индивидуальную свободу" разрушалось все сверхиндивидуальное. Этим тараном были снесены опоры христианского общества. Поэтапность действий нам хорошо знакома: «Весь мир насилья мы разрушим, а затем мы наш, мы новый мир построим…». После замены прежних конструкций наступает пора подумать о фиксировании и увековечивании новых.
Когда люди всерьез укрепляются у власти, тогда у них начинаются меняться некоторые представления. Я помню, как летом 1993 года шли столкновения красных демонстрантов - пенсионеров и ветеранов, ограбленных Гайдаром и Чубайсом - с ельцинскими омоновцами. Зашел я тогда в "Московские новости" к знакомому редактору, и по хлоуд беседы он говорит мне: "Скажи, ты бываешь в воинских частях, с офицерами встречаешься, какие у них настроения?" - "Антиельцинские настроения". Секундное молчание – и вывод: "А ты знаешь, мы все-таки неправильно раньше настаивали на введении в законодательство понятия «преступный приказ». Все-таки мы были неправы. Я все же думаю, что офицеры и солдаты должны выполнять любой приказ! И если приказывают стрелять в толпу – они должны это делать!». Это было летом 1993, и все мы помним, чем это кончилось в октябре…
Сегодня, мне кажется, подобная переориентация происходит в глобальном масштабе. Люди, которые пришли к власти под лозунгами "прав человека", сегодня осуществляют поворот в другую сторону: свою наконец-то обретенную власть надо "зацементировать", увековечить. А чтобы увековечить власть новых «ценностей» и элит, надо выбить из людей тот дух диссидентства, который прежде эти самые новые элиты и насаждали в массах. Как же убедить западного обывателя отказаться от столь возлюбленной им личной свободы? Надо среди его прав выделить самое главное право – «право на жизнь». И пояснить, что именно этот «король» оказался под вечным шахом. А, значит, пришла пора приносить жертвы. Чтобы человек почувствовал угрозу своей жизни – эта угроза должна подышать ему в лицо. Для этого надо ее создать и предъявить миру.
И когда страх начинает пронизывать все поры общества, тогда можно сказать: "Люди, мы можем вас спасти! Но, для этого позвольте надеть на всех вас ошейники!".
В 80-е годы это делалось с помощью мифа о всесилии наркомафии: электронные кредитные карточки нужно вводить вместо денег, чтобы не было "черной наличности", которую потом самолетами увозят наркобароны в Латинскую Америку. А в 90-е годы образ врага сменился: теперь это не наркобароны из Латинской Америки, а исламские террористы. Ну, а вывод все равно тот же самый: все равно, давайте избавляться от наличных денег, давайте жить под видеокамерами, давайте прекратимся в легко наблюдаемые (а впоследствии - в легко и управляемые) объекты.
Угроза из Колумбии заменена на угрозу из Аравии. Угроза экстраординарная – и меры для ее устранения должны быть необычными: раз враг может оказаться везде и врагом может стать любой, то нужна тотальная слежка за всеми.
Так что среди грехов мусульманских террористов есть еще и грех слепоты: они не заметили, в чьих руках они стали марионетками.
Прошу отметить модальность моей речи: я говорю об этом не как о факте, а как о моем ощущении. Доказательств этому тезису у меня нет. Кроме, пожалуй, одного: отсутствие терактов в США после 11 сентября 2001 года. Именно США (и их верный союзник Британия) более всего досаждают исламскому миру. Значит, именно туда и должны были бы быть направлены стрелы ответного гнева. Но нет – за морем все спокойно. Скажете, это из-за того, что у них бдительность на высоте? Ну, в Израиле бдительность еще выше, а автобусные остановки взрываются там регулярно. А в той же Британии активисты движения «Отцы за права» с поразительной легкостью в сентябре 2004 года проникали в суперохранямые здания – в парламент или в Букингемский дворец и устраивали там свои акции протеста. Так что нулевой счет терактам в США и Англии объясняется не хорошей защитой, а отсутствием нападения. Верю, что в Белый дом попасть труднее, чем в российскую школу. Но магазины и автобусные остановки охраняются в США вряд ли лучше. Чем в России. Но взрывов нет…[24]. Странная тишина.
А вот Россию медленно, но верно превращают в прифронтовое государство, защищающее встревоженную Европу от растревоженного исламского мира[25]. И президент уже произнес это слово: «война». А на войне как на войне: на войне не бывает атеистов. Что бы ни замышляли архитекторы «нового порядка», у Бога свой план. И может быть Россия, которая в 90-е годы выбор между тележвачкой и верой сделала в пользу жвачки, теперь, в военных условиях, все же поймет необходимость обретения веры.