5. К вопросу о возвращении Пирра к Церкви

5. К вопросу о возвращении Пирра к Церкви

По меньшей мере, в июле 645 года преподобный Максим имел возможность официально встретиться с Пирром и провести с ним богословскую дискуссию, запись которой сохранилась для нас под заголовком «Диспут с Пирром» и в результате которой Пирр присоединился к аргументам Исповедника и принес достойное покаяние в своих прежних заблуждениях.

Окончание этого диспута подтверждает по трем важным пунктам то толкование, которое мы дали в предыдущей главе.

Преподобный Максим подчеркивает здесь, что решения по вопросам вероучения, являвшимся объектом противоречивых суждений, были приняты Соборами по принципу коллегиальности и что законность этих Соборов зависит от согласия, которое дает на их проведение и на их решения собрание епископов, митрополитов и патриархов. Римская Церковь не оказывается здесь наделенной каким?то особенным превосходством, и ее папа поставлен в тот же ряд, что и все остальные патриархи.

«Пирр. Поистине, исследование вопроса показало одно действие нелепым, когда оно каким бы то ни было образом выражалось применительно к Христу. Но прошу извинения и за себя, и за прежних. Ибо мы впали в эти нелепые понятия и логические умозаключения по незнанию. Я призываю найти способ, чтобы эта привнесенная нелепость была упразднена, и память предшественников — сохранена.

Максим. Нет другого способа, кроме как умолчать о лицах, а подобные догматы — предать анафеме. Пирр. Но если это произойдет, окажется, что вместе с ними извержены и Сергий, и состоявшийся при мне Собор[488].

Максим. Удивляюсь я, как ты именуешь Собором то, что состоялось не по законам и соборным канонам или правилам, ведь не было ни окружного послания с согласия патриархов, ни определенного места или дня встречи. Не было ни обвиняемого, ни обвинителя. У собравшихся не было сопроводительных писем, ни у епископов от митрополитов, ни у митрополитов от патриархов. Ни посланий, ни местоблюстителей не было послано от других патриархов. Так кто же, кто еще в своем уме, позволит называть Собором то, что наполнило всю землю соблазнами и раздорами?»[489]

В продолжении (ив решающем завершении) спора появляются два вопроса, на которых мы ранее останавливали внимание.

Первый вопрос в том, что особая ценность, авторитет и признанные преимущества Римской Церкви держатся на ее статусе апостольского престола, то есть на ее сугубой связи со святым апостолом Петром, но также со святым апостолом Павлом, — центра, хранящего их гробницы. И это именно перед ними, в большей мере, чем перед папой (который здесь никоим образом не рассматривается, как некоторые считают, в качестве последователя и викария святого апостола Петра), Пирр собирается умолять о прощении в ереси и исповедовать правую веру.

«Пирр. Если нет никакого иного способа, нежели этот, я, предпочитая всему свое спасение, готов поступить так со всяческим подтверждением, прося лишь только об одном, чтобы мне предварительно удостоиться поклонения апостольским гробницам, а вернее, самим первоверховным апостолам, а впоследствии и лицезрения святейшего папы, и вручить ему Томос о происшедших несообразностях»[490].

Второй вопрос состоит в том, что воссоединение с Церковью не держится на акте подчинения папе, но на исповедании православной веры и что исповедание православной веры, которое определяет и гарантирует принадлежность к соборной Церкви, должно быть засвидетельствовано в присутствии того, кто является авторитетом, и это воссоединение должно быть провозглашено тем, кто имеет власть разрешать от грехов: «Максим и патрикий Григорий[491] ответили: «Так как твое предложение хорошо и полезно для Церкви, да будет так». Оказавшись вместе с нами в этом велеименитом городе римлян, вновь избранный Римом, он [Пирр] исполнил свое обещание, осудив догматы нечестивого «Эктесиса» и соединив себя посредством православного исповедания (6ia тт^ 6рво6о^о) оцоЯ, оу1щ) со святой, соборной и апостольской Церковью, благодатью и содействием великого Бога и Спаса нашего Иисуса Христа»[492].