Об «обновленной жизни»

Об «обновленной жизни»

Оттачивается и закаляется усердный молитвенник своим подвигом. В него вселяются чудо, покой, отвага, любовь, сладость, уверенность, беззаботность, радость, дивное упокоение Святого Духа, невыразимое причастие Богу и сердечный трепет.

Когда израильтяне отправлялись в путь, великий пророк Моисей сам с благоговением поднял на плечи святилище (Числ. 7, 9). У пророка Исаии Бог поднял руку и сказал, что принесут сыны израильские сыновей на руках, а дочерей на плечах (см.: Ис. 49, 22).

С тех пор по благословению Божию ежедневно стекаются во все афонские монастыри молодые люди, чтобы отереть ливан, смирну, алоэ, нард, мускат, многоценное миро, величие и духовное богатство, чтобы стать едиными (см.: Ин. 17, 11; 21; 23) с другими монахами, сынами преподобными, сынами иного, нового, государства.

Человеческая душа, обращенная к Богу, с многочисленными усилиями и упражнениями стремится к Господу через внутреннее общение с Ним, личную и соборную молитву, которую она творит в Церкви. Множество ревнителей молитвы и тех, кто хочет видеть лицо Бога, научаются шествовать по освященному пути через дарованное человеку небесами умение молиться.

Оттачивается и закаляется усердный молитвенник своим подвигом. В него вселяются чудо, покой, отвага, любовь, сладость, уверенность, беззаботность, радость, дивное упокоение Святого Духа, невыразимое причастие Богу и сердечный трепет.

Святитель Григорий Богослов говорит: «Насколько нас восхищает Божественное, насколько мы еще больше желаем его, и как желанное оно нас очищает, очищающее нас делает боговидными, и таким нам ставшим уже беседует с нами как со своими… Видишь, сколь чудно это соединение? Ибо Бог, — говорит нам Григорий Богослов, — богам соединяется».

Человек не может жить без знамений Бога, испытаний и скорбей, посылаемых богоизбранному народу. Бог ходит по небу и по земле для того, чтобы приблизить к Себе людей на века. Ибо Он есть вечный, Он есть сущий.

«Богоглаголивые» пророки, рискуя своей жизнью, возвещали возвращение к истинному Богу «нового народа» в обновленный Иерусалим, Град Божий. И будет в последние дни, гора дома Господня будет поставлена во главу гор и возвысится над холмами, и потекут к ней все народы (Ис. 2, 2). В те дни все соберутся вокруг Царя Бога. Сион назовут мати (Пс. 86, 5) и воспоют в один голос «песнь новую» избавителю Богу.

Пророческие восклицания и ожидание пришествия Мессии были символом новой мессианской эпохи для обновленного Иерусалима.

Их ожидание воплотило мечту израильского народа о восстановлении, особенно после вавилонского пленения. У людей оставалась надежда на мессианскую эпоху как на своего рода общественно–культурную реабилитацию измученного Израиля или переход мира на другой уровень существования, в большей мере духовный. Вплоть до сего дня и иудеи, и христиане в сердце своем сохраняют упование на пришествие Мессии, избавителя от бед мира, в котором мы живем. Смерть Христа стала логическим завершением еврейских мессианских чаяний.

Мессия, сей Царь, новый Давид, Сам пришел и основал Свое Царство, Церковь, обновленную сошествием Духа Святого в день Пятидесятницы. Огненные языки почили по одному на каждом из апостолов (Деян. 2, 3), упразднив смешение, случившееся при строительстве вавилонской башни, и восстановив единство человеческого рода. Итак, в Духе Святом вступило в действие новое «согласие» гармонии и новой эсхатологической реальности. Тогда родилась Церковь, новый Израиль Бога, род избранный, царственное священство, народ святой, люди, взятые в удел, дабы возвещать совершенства Призвавшего (1 Петр. 2, 9), народ, посвященный Богу.

События Пятидесятницы не ограничены хронологически. Ибо это есть некий эсхатологический опыт верующего, каждодневно живущего в Церкви жизнью Христа. Когда мы говорим о Церкви, то одновременно подразумеваем и Пятидесятницу, и ее эсхатологическое значение.

В наши дни, когда во всем мире у людей возрождаются религиозные чувства, стоит сказать особо о том эсхатологическом переживании, которое было свойственно Церкви на протяжении всего периода ее существования, во избежание неправильного истолкования мессианизма.

Эсхатология — это не просто одна из основных глав учебника по православной догматике, повествующая о Страшном Суде, но квинтэссенция, альфа и омега православной веры, экклесиология. Мы вдыхаем ее воздух и делаемся гражданами Небесного Иерусалима, перестаем интересоваться одними лишь земными благами. По словам преподобного Макария Египетского, Святой Дух для верующего — Божественный огонь, одеяние, жилище, пища и ежедневное насыщение.

Действительно, Дух Святой изменяет нас по подобию Христа, непрерывно воссоздает в нас Его образ через таинства, через добродетели, через открытие наших внутренних глаз. Он действует в нас до тех пор, пока мы не станем мужами совершенными, в меру полного возраста Христова (Еф. 4, 13).

Мы отрекаемся от своего ветхого, падшего человека и выбираем жизнь в Церкви с ее непрерывным преображением души, уподоблением Богу, или, лучше сказать, уподоблением Богочеловеку.

Этим объясняется движение святых исихастов XIV века, которые свидетельствовали об эсхатологическом измерении нашей православной традиции, ибо пришло спасение и жизнь ваша сокрыта со Христом в Боге (Кол. 3, 3).

Мы не в состоянии постичь соборности Церкви, если сами не переживаем Таинство, которое есть жизнь Христа в нас (см.: Кол. 1, 27). Тот, кто во Христа облекся, силой Святого Духа делается «новым человеком».

Мы видим, как святые нашей Церкви, достигнув этого предельного пункта «нового жительства» во Христе через Духа Святого, получили многие дарования — умение разговаривать на разных языках, нужные ответы на вопросы, чудотворение и многое другое через единение их человеческой природы со Христом без какой–либо этнической предвзятости: нет ни Еллина, ни Иудея, ни обрезания, ни необрезания, варвара, Скифа, раба, свободного, но все и во всем Христос (Кол. 3, 11).

Святые подвижники смогли превозмочь свою немощную природу, честолюбие, страсти. И чем ближе они подходили ко Христу, тем более Он становился Богом, производящим все во всех (1 Кор. 12, 6), принявшим на Себя служение примирения (2 Кор. 5, 18), исполнявшим Свое делание на членах Церкви.

Наша Церковь есть образ Небесного Иерусалима, причастие обожения, новая жизнь во всех ее проявлениях. Этот опыт необходимо свидетельствовать перед миром ветхим, землей, по которой идут странники и пришельцы (Евр. 11, 13).

Даже если Поместные Церкви принимают национальные традиции как «ветхого человека», то все равно они находят особый путь для спасения и преображения человеческой культуры в ослепительном свете будущего века. Мы видим, как Православная Церковь в ее различных национальных формах, в историческом своем развитии сгладила разительные контрасты и особенности традиций. Сходные формы и духовное единство заметны в богослужении византийского типа.

Уважение к национальным церковным традициям всегда предполагает единство верующих в общении Поместных Церквей и сохранение в разнообразии единства, по образу единой и нераздельной Троицы.

Итак, мы осознаем, что значение выражения «национальные Церкви» чуждо Православию, поскольку слово «церковь» не отождествляется в нашем понимании с конкретной нацией, но просто она пребывает в неких географических пределах и зовется родом христианским (см.: Деян. 17, 28). Древнее церковное предание не знало таких определений, как греческая, или русская, или болгарская Церковь, но говорило о Коринфской, Ефесской, Пергамской, Соборной Православной Церкви.

В каждом поместном церковном собрании отражается единение всех в лице епископа, который есть «образ Христа». Следовательно, единство Поместных Церквей и их тождественность с Соборной Церковью осуществляется во Христе, через епископов и иерархический порядок.

Богочеловек Христос не есть начало обновления личности каждого отдельного верующего человека в нем самом, но через институт Церкви. То, что не есть во Христе, в Теле Его, относится к ветхому миру погибели и осуждено на смерть. Всякое вмешательство «ветхого мира» в жизнь Церкви приводит к расколу и вредоносно для Ее спасительного дела.

Господь говорит в Апокалипсисе: се, творю все новое (Откр. 21, 5). Если мы согласны с этим, то давайте освободимся от образа мысли и действия, свойственного ветхому человеку, в нашей церковной жизни на личностном и соборном уровне. <…> Быть может, пришло время начать более углубленную духовную жизнь, определить свою собственную позицию по поводу единства Церкви, чадами которой мы все являемся?

Наиболее очевидно это единение на примере православного монашества, и особенно монашества святогорского.

Иноки обычно предпочитают беседам личный опыт переживания последних времен уже сейчас через участие в церковной жизни и свидетельствование того, что обновленная жизнь (см.: Рим. 6, 4) в Духе Святом не есть утопия, но бесконечная и радостная реальная действительность, пророческое извещение. Слова Господа: есть некоторые из стоящих здесь, которые не вкусят смерти, как уже увидят Царствие Божие, пришедшее в силе (Мк. 9, 1), — становятся понятными через аскетическую жизнь и всецелое предоставление себя воле Господа.

В монастыре собираются, «орлам подобно», из Поместных Церквей монахи разных национальностей, говорящие на разных языках, имеющие различный уровень образования и занимающие различное общественное положение, чтобы в одном Теле единодушно вместе (Деян. 2, 1;см.: 2, 44) переживать пришествие Бога, непрекращающуюся Пятидесятницу и Новый Иерусалим, отождествляемый с Соборной Церковью Христовой.

Поэтому главный соборный храм обычно располагается в центре монастырского комплекса. Все начинается и завершается в нем, но, однако, не останавливается с концом богослужения. Непрерывно, днем и ночью, монахи, возносящие молитвы из своих стасидий и в келиях, в мастерской на послушании или на прогулке, во время беседы, молчания, плача, «поют Господу песнь новую». Все связи делаются богоносными, ибо они запечатаны печатью закланного Агнца.

Это отметил и патриарх афонского монашества, первый игумен Святой Горы преподобный Афанасий Афонский, принимая в свои отеческие объятья множество монахов, говорящих на разных языках и принадлежащих к разным нациям. Этим он придал вселенский характер афонскому монашеству, которое в наши дни рассеяно по многочисленным обителям, объединяя рачителей Царствия Божия со всего мира.

Вот видите! И сегодня возможно Богу отделить некоторых людей Себе в удел (3 Цар. 8, 53), жити братии вкупе (Пс. 132, 1) при решимости человека обратиться всецело ко Господу и содействии Духа Святого, обновляющего все. И дам им сердце единое, и дух новый вложу в них, и возьму из плоти их сердце каменное, и дам им сердце плотяное (Иез. 11, 19; см.: 36, 26).

Эти обновленные люди стоят на Горе, на стенах Нового Иерусалима, Церкви, как ночные стражи, вопия пророчески: «Се, Жених грядет в полунощи»… в радование и веселие наших сердец.

Но услышат ли глас их наши сограждане?

Перевод А. Никифоровой