Иерархические и церковно-общественные деятели.

Иерархические и церковно-общественные деятели.

Описанная в предыдущих главах деятельность требовала многих крупных деятелей. Их действительно было немало, в особенности за [описываемый] нами период, почти все они начали свою деятельность в предыдущий период, еще до получения свобод, когда она была небезопасна и могла вызвать тяжкие последствия: тюремное заключение, высылку, ссылку и другие наказания. В каждой епархии епископ, в каждом приходе священник служили Церкви в силу своих священно-иерархических обязанностей. Но деятельность их была не только иерархической или священнослужительской, но и церковно-общественной: обо всех делах старообрядчества они должны были заботиться и действительно заботились. В древлеправославной Церкви нет классового или сословного священства (духовенства), в ней священство народное, подлинно церковное, избранное из мирян, из самого общества и поэтому ему близкое, родное, свое. И миряне в Церкви не номинальные члены ее, а живые камни духовного здания (I Петр., 2:5; Ефес. 2:20-22), полнокровные органы Тела Христова, то есть Церкви Христовой (I Коринф., 12:12-30). Наряду со священством и заодно с ним и они должны "работать Господеви со страхом и трепетом", "созидать" Церковь Божию в меру данных им Богом сил, разумения и всяческих дарований (Римлян., 12:3-13). Но из них выделялись отдельные деятели, отличаясь от других большим усердием и любовью к Церкви, своими способностями вести церковно-общественные дела, своей отзывчивостью на общецерковные нужды и потребности. Почти в каждом приходе были такие добрые ревнители и благодетели. В нашей краткой Истории мы можем, однако, отметить лишь тех из них, которые имели всероссийское значение по своей деятельности на пользу всего старообрядчества.

Прежде всего отметим священных лиц - иерархов, и в первую очередь, знаменитого Арсения, епископа Уральского (Швецова). О нем мы уже говорили в главах "Белокриницкая иерархия в России", "Ходатайства старообрядцев" и ниже будем еще иметь необходимость говорить о нем. В "золотом" периоде он прожил немного - всего лишь три года с четвертью. Вся его огромная, неутомимая и чрезвычайно важная для всего старообрядчества деятельность протекала в предыдущее время - в течение 45 лет. В решающей степени именно он подготавливал этот действительно золотой период старообрядческой истории. Он был инициатором создания Всероссийских Старообрядческих Съездов, всех тогдашних ходатайств перед правительством о старообрядческих правах и нуждах. Он еще в 1890 г., в знании лишь священноинока, посетил в России всех старообрядческих епископов, собирая от них подписи к заготовленному им Прошению на имя государя об облегчении тяжкого положения старообрядчества. Тот же о. Арсений был арестован и заключен в Суражскую тюрьму Черниговской губернии (почему и не была тогда осуществлена подача этого прошения царю). Епископ Арсений положил много труда на укрепление в старообрядческой Церкви соборности, которая в архиепископствование нерешительного Савватия начала было ослабевать. Главным образом епископ Арсений организовывал все последующие Освященные Соборы, включительно до своей смерти (10 сентября ст. ст., 1908 г.). С его благословения и под его руководством шли тогда и все новые ходатайства старообрядцев об их правах и нуждах. Ни одно крупное начинание в старообрядчестве того времени не обходилось без участия епископа Арсения. Немало он подготовил и достойных заместителей себе в качестве начетчиков, писателей, церковнообщественных тружеников и церковно-иерархических служителей. К числу таковых принадлежит наиболее выдающийся из них - Иннокентий, епископ Нижегородский, впоследствии митрополит Белокриницкий. О нем как начетчике, писателе и издателе будем говорить ниже. Здесь отметим его лишь церковно-иерархическую деятельность, по необходимости, весьма кратко.

Уже прославленный как начетчик и писатель Иван Григорьевич Усов (таково мирское имя еп. Иннокентия) был поставлен в епископы на Нижегородскую епархию в 1903 г. в молодых летах (33-х лет). Почти все начинания и предприятия в старообрядчестве как того времени, так, в особенности, "золотого" периода, были [организованы] по его инициативе, он же был и первым их [участником]. Так, он первым начал созывать епархиальные съезды; раньше всех организовал у себя курсы для подготовки старообрядческих учителей; прежде других начал созидать в своей епархии монастырь с широко задуманными задачами: не только для иноческого жития образцовый, но и с апологетическими, просветительными, церковно-иерархическими и другими подобными же целями. Смелый, предприимчивый, он много раз лично обращался к правительству со своими ходатайствами по старообрядческим делам и почти всегда имел успех. Особенно много он потрудился в деле примирения с Церковью неокружников, беглопоповцев, беспоповцев, о чем речь будет ниже.

Совсем иного характера был другой иерарх того времени - Александр, епископ Рязанский (в мире Алексей Богатенко). Это был спокойный и тихий труженик усидчиво-канцелярского типа. Он состоял при московском архиепископе Иоанне сначала в качестве епархиального секретаря, а потом возведен был в епископы, в качестве его иерархического помощника. Имея титул епископа Рязанского, он все время жил в Москве и ведал всеми архиепископскими и общеиерархическими делами не только при архиепископе Иоанне, но и при преемнике последнего - Мелетии. Глубокий канонист, еп. Александр выпустил весьма ценную книгу о браках церковных (о степенях родства), которая сделалась руководственной в старообрядческой Церкви. Скончался епископ Александр в 1928(?) г.

Епископ Геронтий (священник Григорий Лакомкин) поставлен в епископы, как и Иннокентий, в молодые годы. Подвижной, отзывчивый на всякое доброе дело, энергичный, он быстро организовал новую Петроградскую епархию, на которую был рукоположен. Предшественник его, епископ Виталий Петроградский, очень недолго пробыл на этой кафедре: вскоре после возведения на нее [почил] о Господе, посему и не мог проявить своей деятельности по управлению. Еп. Геронтий заботился не об одной только своей епархии, но и обо всем старообрядчестве. Он участвовал на священных Соборах того периода и на некоторых из них председательствовал. Родной брат его, Геннадий, епископ Донской, так же отличался своей деятельностью по управляемой им епархии, участвовал в общестарообрядческих делах. И все остальные епископы описываемого периода были достойными носителями этого [...| и несли возложенное на них бремя служения Церкви Божией с усердием и любовью. [...]

К славной плеяде мирских церковно-общественных деятелей старообрядчества золотого периода нужно отнести прежде всех Арсения Ивановича Морозова. В предыдущей главе мы уже говорили о нем, как о создателе великолепного хора, получившего его имя - Морозовского, прославленного на всю Россию, - а также как об издателе весьма ценных певче-крюковых книг[508]. Арсений Иванович принадлежал к старым уже деятелям. Выше нами нередко упоминаемый и ци, тируемый московский профессор Николай Субботин очень часто сообщал в своем "Братском Слове" о деятельности Морозова как старообрядческого представителя, рисуя его, по своему враждебному обыкновению, как злого "раскольника" и опасного "врага православной церкви". В действительности же толерантный, заботившийся и о "православных", А.И. был лишь беспримесным и примерным во всех отношениях старообрядцем, истинным "ревнителем древнего благочестия", какового достоинства своего никогда не скрывал ни перед православными своими друзьями и знакомыми, ни перед кем бы то ни было. Уже то одно, что он, высокообразованный человек, знавший и иностранные языки, директор и хозяин самой большой в России фабрики, так откровенно безбоязненно являл себя истинным и строгим старообрядцем, было, несомненно, по оценке разных Субботиных, "опасной пропагандой раскола". Близко же к своему сердцу принимал А.И. все дела старообрядческой Церкви и но своему усердию откликался на них. Его знала вся старообрядческая Россия как верного и достойного ревнителя древлего православия. Особенно он усердствовал по отысканию достойных кандидатов на священные степени. Таковых Субботин величал "морозовскими ставленниками". Пользуясь своим авторитетом и влияя на многие церковные дела, А.И., однако, никогда не злоупотреблял им, неизменно проявляя послушание и смирение перед иерархами[509]. Состоя членом Совета московской общины, А.И. принимал участие во всех ее делах. Скончался Морозов в 1930 г. у себя на фабрике, в Глухове[510].

О Дмитрии Васильевиче Сироткине мы уже говорили в главах "Ходатайства старообрядцев" и "Всероссийские Съезды". Он приобрел в старообрядчестве действительно всероссийское значение, был исключительным ходатаем перед правительством по всем старообрядческим делам. Он именно своей предприимчивостью, настойчивостью и смелостью, заставил правительство переменить свое веками установившееся враждебное отношение к старообрядчеству на благожелательное и покровительственное. Главным образом Д.В. добыл старообрядчеству права и свободу 1905 г. Он снаряжал к правительству многочисленные депутации, всегда стоя во главе их, неустанно добиваясь намеченных целей. Став в старообрядчестве инициатором проведения Всероссийских Съездов, он неизменно был единодушным голосованием избираем на них председателем. И так же, по единодушному избранию Всероссийских Съездов, он состоял несменяемым председателем и Совета Съездов за все время его существования. Ведя свои огромные коммерческие предприятия (торговлю и пароходства на Волге, по рекам Сибири и на Аральском море), состоя председателем Императорского судоходного Общества и директором многих учреждений, а также занимая еще должность городского главы в Нижнем Новгороде[511], в военное время - должность председателя военно-промышленного Комитета, Дмитрий Васильевич находил еще немало времени отдаваться всеми своими силами и с любовью старообрядческим церковно-общественным делам. В Нижнем Новгороде существовала и содержалась на его средства старообрядческая церковь и при ней епископская кафедра. После 1905 г. Д.В. воздвиг новую оригинальную церковь, стенная иконопись которой была украшена святыми ликами старообрядческих мучеников и событиями из истории старообрядчества, а при церкви построил подворье и гостиницу для приезжающих в Нижний, в особенности в ярмарочное время, старообрядцев[512]. Как крупный деятель в торговом мире, с широким размахом, он выдвигается торговыми кругами в министры торговли и промышленности. Но большевистская революция с ее кровавым кошмаром вынудила Д.В. покинуть Родину и эмигрировать в Сербию. И здесь, на чужбине, он не переставал интересоваться старообрядческими церковными делами, оказывал материальную помощь старообрядцам, беженцам в Румынии. Родной брат его, Василий Васильевич, эмигрировал в Америку и, занимаясь здесь своим хозяйством, в то же время уделял серьезное внимание старообрядчеству и читал о нем здесь, в Нью-Йорке, публичные лекции[513].

Наряду с Д.В. Сироткиным по широте деятельности может быть поставлен лишь Павел Павлович Рябушинский - московский старообрядец. В ряды всероссийских старообрядческих деятелей Павел Павлович вступил уже в золотой век старообрядческой истории: впервые появился на очередном Всероссийском Съезде в декабре 1904 г. и сразу же обратил на себя внимание всего Съезда своими предложениями и речами. С тех пор и до самого конца описываемого периода он оставался неизменным деятелем по старообрядчеству, с каждым годом расширяя и углубляя эту деятельность свою. По его инициативе и на его средства был создан в Москве в 1905 г. Всероссийский крестьянский Съезд старообрядцев-хлеборобов. По его же инициативе и на его средства была предпринята Советом Съездов школьная анкета по всем старообрядческим приходам, разработаны и изданы отдельной книгой результаты ее. П.П. много уделял внимания просветительным делам в старообрядчестве. Он высоко ценил значение печатного слова: на его средства начала выходить в Москве уже с 1906 г. ежедневная "Народная газета" с приложением к ней (два раза в неделю) "Голоса Старообрядца" и "Изборника" (ежемесячного, богато иллюстрированного). По закрытии этой газеты, он издавал "Слово Правды", с ежемесячным приложением того же "Изборника"; затем еженедельный журнал "Церковь" и, по закрытии его, "Слово церкви". Создал в Москве большую ежедневную и политическую газету "Утро России", имевшую по всей стране исключительный успех. П.П. участвовал почти на всех последующих Всероссийских старообрядческих Съездах, участвовал и в делегациях к правительству и государю. П.П. Рябушинский явил собою новый благородный тип старообрядца с высокой светской культурой. Ни высокое просвещение, ни общеевропейское образование, ни большая политическая деятельность, ни торговые, банковские и прочие многочисленные дела, ни пост председателя Московского Промышленного Комитета, ни председательствование в другом Комитете, военно-промышленном, ни, наконец, звание члена Государственного Совета (по выборам от Москвы) и ничто другое не помешали Павлу Павловичу быть не только искренним, убежденным старообрядцем[514], но и быть крупнейшим старообрядческим деятелем, его защитником, ходатаем и представителем перед правительством[515]. После большевистской октябрьской революции он переехал в Париж, где и почил о Господе в 1924 г., напутствуемый в загробную жизнь епископом Иннокентием, впоследствии митрополитом Белокриницким; он же совершил по почившем и погребение там же, в Париже, где имеется старообрядческая община и молитвенный храм. Родной брат Павла Павловича, Владимир Павлович (тоже общеевропейского образования) живет в Париже[516], состоит между прочим председателем общества "Икона", имеющего целью знакомство европейской публики с художественными красотами древнерусской иконописи. Там же, в Париже, Владимир Павлович издал составленную уже в эмиграции замечательную книгу "Старообрядчество и русское религиозное чувство".

Михаил Иванович Бриллиантов, о котором мы уже говорили, как о сотруднике Д.В. Сироткина в предыдущее время (до свобод), особенно выдвинулся в золотой период как сподвижник этих изображенных нами титанов старообрядчества - Д.В. Сироткина, П.П. Рябушинского. Обладая большой начитанностью в старообрядческих вопросах, серьезным знанием церковных канонов, святоотеческой литературы, он был незаменимым помощником всероссийских ходатаев за старообрядчество во всех их начинаниях и предприятиях по церковно-общественным делам, всех их представлениях правительству. Выражаясь юридическом языком, М.И. был всероссийским старообрядческим юристом. Он и состоял заведующим Совещательным Отделом при Совете Съезда, созданном с целью давать советы, отвечать на возможные справки, на все запросы и просьбы от приходов и частных лиц по правовым, юридическим, церковно-общественным и многим другим делам старообрядчества. Такие запросы были тысячами по всей России - из самых отдаленных ее краев, где главным образом и была нужда в этих справках, советах и указаниях и даже в составлении разного рода писем. Все это заполнял М.И. Бриллиантов, а также и его советник по Совещательному Отделу Василий Ефимович Мельников. Последний был часто командируем в провинцию для руководства на местах епархиальными Съездами и другими местными собраниями и организацией сложного дела переселения заграничных старообрядцев на Родину - в Россию.

Постоянным сподвижником и сотрудником вышестоящих всероссийских деятелей старообрядцев был и Федор Ефимович Мельников. О нем, и о М.И. Бриллиантове как [известных] писателях будет речь ниже. Здесь мы отмечаем лишь общественную их деятельность. Почти на всех Всероссийских Съездах Ф.Е. был неизменным и незаменимым их секретарем. Многочисленные тома Протоколов Всероссийских Съездов составлены, главным образом, им. Он состоял (по выборам) постоянным членом Совета Съездов и участвовал во всех его делах, во всех представлениях правительству и царю. Он состоял секретарем и самого Совета Съездов.

Деятельными членами Совета Съездов состояли и другие лица: С.Д. [??илов], Н.Д. Зенин (оба из г. Егорьевска, Рязанской губернии), Ф.И. Масленников (из Рязани). Они и в своих приходах были крупными церковно-общественными деятелями. Старообрядческая Москва с ее многими приходами особенно изобиловала подобными деятелями. Славные имена И.А. Пуговкина, М.С. Кузнецова с сыновьями, Рахмановых, Мусориных, Расторгуевых, Кацеповых, Т.С. Морозова[517] и многих других были известны всей старообрядческой России. В провинции же подобные деятели считались сотнями: в Петрограде П.А. Голубин, И.И. Захаров; в Саратове И.Е. Усачев, Т.В. Горин, С.И. Быстров; в Одессе Г.А. Дубинин; в Херсоне братья Тропины ?; в Балакове (Самарской губернии) братья О.М. и П. М. Мальцевы[518]; в Уральске А.В. Симаков, Ф.В. Паршин, Ф.К. Решетов; в Тирасполе (Херсонской губернии) П.С. Болтиков; в Новониколаевске (Томской губернии) Т.А. Чернышев[519]; в Клинцах (Черниговской губернии) Н.А.Степунин, Н.А.Смирнов. Всех их не перечесть. Они именно своею ревностною и благочестивою деятельностью золотили и всячески обогащали описываемый нами действительно золотой период старообрядческой истории.

Необходимо подчеркнуть, что в этой "золотой" деятельности наряду с мужчинами принимали большое участие и женщины-старообрядки. Они так же, как и мужчины, являются полноправными членами Церкви Христовой. При Христе они явили себя первыми, раньше самих даже апостолов, благовестницами Христова Воскресения, о чем св. Церковь и поет за каждой воскресной всенощной и особенно - в Пасхальном каноне. В истории старообрядческой Церкви женщины имеют огромное значение[520]. Вспомним хотя бы святых мучениц - боярыню Морозову (в пострижении инокиню Феодору), ее сестру Ангелину Урусову, Марию Данилову, Настасию Марковну (жену протопопа Аввакума), а в последующее столетие - игуменью Манефу (так ярко изображенную П.И. Мельниковым-Печерским). По ним можно судить и о тысячах других подобных ревнительницах и подвижницах[521]. В деле воспитания детей женщины-матери имеют гораздо большее значение, чем мужчины-отцы. Так в семейной жизни, так и в церковной. Во многих старообрядческих приходах образовались женские комитеты по обслуживанию нужд храма и общины; в некоторых общинах женщины избирались в члены советов, в старосты, в казначеи и в другие приходские должности. Даже в общине Рогожского Кладбища, где такое изобилие деятелей мужчин, в члены совета избирались и женщины[522]. Они были и щедрейшими жертвовательницами. На всю Россию известны были имена таких благотворительниц, московских старообрядок, как Ф.Н. Морозова, М.Ф. Морозова, О.А. Овсянникова, М.В?. Хромова, П?.П?. Милованова (в пострижении инокиня-схимница Аполлинария). Много усердных благотворительниц было и в провинции. Они и мужей своих воздвигали, поощряли на святые дела благотворения. Все имена их записаны в "Книге животней" - в памяти Господней.

Начетничество, миссионерство, братства.

Начетчик - значит, начитанный человек. Каждый христианин должен быть начетчиком, т.е. знающим свое исповедание, способным защищать свое верование и поэтому должен быть начитанным прежде всего в Священном Писании, а потом и во всей другой церковной письменности. Еще апостол Петр требовал: "Будьте всегда готовы всякому, требующему у вас отчета в вашем уповании, дать ответ с кротостью и благоговением" (1 Петр., 3:15). Все христиане должны быть активными деятелями веры: должны проповедовать Христа и его учение всем, всегда и повсюду, в каком бы звании они ни были. Св. Григорий Богослов, обращаясь ко всем христианам, говорит: "Сие предписываю мирянам, сие заповедую священникам, а равно и тем, которым вверено начальство: вспомоществуйте слову все, кому дана от Бога возможность вспомоществовать. Великое дело воспрепятствовать убийству, наказать прелюбодеяние, обуздать хищничество; несравненно выше - внушить благочестие и преподать здравое учение"[523]. Начетничество, т.е. знание своей веры и распространение ее, есть, таким образом, священная обязанность всякого христианина. Оно (начетничество), по разъяснению того же великого святителя, "предпочтительно многих бдений, возлежаний на голой земле, которые приносят пользу только упражняющимся в оных"[524], тогда как проповедь благочестивой веры приносит пользу, а главное - душевное спасение многим тысячам и даже миллионам других лиц. Потому она полезнее и славнее многих молитв, спасительнее самых строгих постов и других телесных подвигов; она важнее даже самых великих чудес, например, воскрешения мертвых, ибо воскрешает не тела, а самые души человеческие, которые дороже всего мира[525].

В так называемой "культурной", светской среде сложилось отношение к начетничеству какое-то презрительное. По интеллигентному представлению, начетничество есть что-то ветхое, устаревшее, пережевывание давно отжившего. Это неверное суждение. В сущности, всякий образованный человек, особенно же профессор, ученый, есть своего рода начетчик, ибо начитан в своей области или в своих познаниях. Знание, главным образом школьное, приобретается из книг, из чтения и изучения их, т.е. из начитанности. Но школьное знание - однобоко и предвзято, оно сужено и втиснуто в определенные программы, тогда как самообразование, т.е. свободное начетничество, шире, глубже, оно может быть и разнообразным и всесторонним. В Англии очень высоко ценится самообразование. Там многие профессора и ученые получили свои звания путем самообразования. Еще блаженный Августин писал: "Для приобретения и усвоения познаний гораздо действительнее свободная любознательность, нежели боязливая и запуганная принужденность"[526]. В самой новообрядческой церкви было в XIX столетии немало прославленных лиц, которых, по их познаниям, можно определить как начетчиков, так как свои познания, именно которыми прославились, они приобрели не на школьной скамье, не в университете или академии, хотя и окончили их, а посредством начитанности. Таковыми были знаменитый богослов Хомяков А.С., Аксаков И.С., Киреевский И.В., Филиппов Т.И., выступивший в 70-х годах указанного столетия в обществе Любителей Духовного Просвещения со своими знаменитыми чтениями "О нуждах единоверия"[527], и многие другие. Они были свободными и более глубокими мыслителями, чем казенные профессора и официальные ученые.

История должна констатировать весьма занимательный факт: в самом начале никоновского церковного раскола на стороне никонианства не оказалось ни одного начетчика, и сам Никон был мало начитанным патриархом[528], поэтому его так легко и так до глупости просто сбили с толку пришлые греки-авантюристы: Афанасий Пателарий, Макарий Антиохийский и другие. На стороне же старого православия было большое изобилие начитанных пастырей и мирян. Протопоп Аввакум был превосходным начетчиком[529]. Братья Денисовы, авторы "Поморских ответов", были собственно начетчиками и блестяще использовали свою обширную начитанность в тогдашней письменности. Перед их "Ответами" казенные ученые Петровского времени просто невежды: традиционная начитанность победила академические знания[530].

В царствование Петра I повелось и в господствующей церкви начетничество под громким, впрочем, названием - миссионерство. Но замечательно, что оно создано было все же старообрядцами - "выходцами из раскола": Питиримом Нижегородским и его учениками - Неофитом, Репаловым и др. Но старообрядческая начитанность не принесла им пользы в новой церкви: в ней они убедились, что необходимы для ее оправдания и защиты иные средства - насилие и фальсификации. Питирим, архиепископ Нижегородский, в качестве первого "православного" миссионера опозорил себя и защищаемую им новую веру на все времена, как насильник-мучитель и как бесстыдно наглый фальсификатор подложных документов: "Деяния небывалого собора на небывалого еретика Мартина Армянина", "Феогностов требник" и др. Ученики его отличались этими же конфузными качествами. Но "Диаконовы ответы" (Керженские) и "Поморские" силою своих начетнических аргументов принудили этих миссионеров петровской эпохи смолкнуть и самоуничтожиться.

Новое миссионерство, так называемое "противораскольническое", возродилось уже в XIX столетии, во второй его половине. И опять-таки это сделано было тоже "выходцами из раскола" - Пафнутием Овчинниковым, бывшим старообрядческим епископом, и Павлом Прусским, бывшем игуменом в беспоповском монастыре в Пруссии. Пафнутий недолго миссионерствовал в господствующей церкви, скоро опять возвратился в старообрядческую Церковь[531], а Павел создал в никонианстве крупную миссионерскую организацию, действовавшую включительно до большевистского разгрома России, и с каждым годом увеличивавшуюся"[532]. Пропитанный духом беспоповства, Павел Прусский воспитал в этом духе и созданное им миссионерство. Так, оно учило, вопреки академическим богословским наукам, что в еретических обществах (даже второго и третьего чина) прекращается хиротония: там не епископы и не священники, а "простые мужики" и что даже все таинства недействительны и ничтожны в этих неправославных обществах; что святое миропомазание "смазывает", т.е. уничтожает хиротонию, превращая иерархических лиц в "мирских человеков"; что епископская благодать имеет материальный характер, вроде струи воды или электропровода и другие беспоповские заблуждения привил Павел своим миссионерским воспитанникам[533]. Миссионеры были назначены по всем епархиям России, ко времени свобод их насчитывалось уже несколько сот лиц, оплачиваемых солидным жалованием. Они разъезжали по всем тем приходам, где имеются старообрядцы, и вызывали их на публичные беседы; духовных же старообрядческих лиц привлекали на эти состязания с помощью полиции. Миссионеры были сами наиболее усердными помощниками и сотрудниками полиции и жандармерии. Наряду с беседами по вере, они занимались сыском, доносами, [...], закрытием старообрядческих храмов и награблением у старообрядцев церковных ценностей: св. икон, книг, облачений и всякой другой утвари. Несмотря на то, что в семинариях и Духовных Академиях существовали кафедры по "истории и обличению раскола", лица, окончившие эти учебные заведения, не смели вступать в собеседования по вопросам веры со старообрядцами. Для этого нужно быть специалистом-миссионером, т.е. пройти еще миссионерскую выучку, начитаться в старопечатных книгах, изучить старообрядческую письменность - стать профессионалом-начетчиком. Побуждаемые натиском миссионеров, старообрядческие начетчики вынуждены были тоже специализироваться для борьбы с ними, чтобы уметь публично, на миссионерских беседах давать отпор этой новой многочисленной армии врагов старообрядчества, вооруженных "до зубов". Возник, таким образом, и в старообрядчестве особый тип начетчиков-собеседников - борцов с миссионерами. Опасная это была борьба, и начетчики этого типа почти все побывали под судом и в тюрьмах. Тип таких начетчиков сложился еще задолго до религиозной свободы. Все начетчики этого типа заслуживают того, чтобы история занесла их имена на свои страницы. Но в нашей краткой Истории мы этого сделать не можем. Дадим сведения лишь о наиболее выдающихся из них.

Таковым был прежде всех уже не раз нами выше представленный епископ Арсений Уральский, тогда еще в мирском звании - Онисим Васильевич Швецов. Нужно читать субботинский журнал "Братское слово", чтобы иметь представление об этом знаменитом духовном борце. Профессор Субботин почти в каждом номере своего журнала неистово кричал, чтобы обратить внимание правительства, что "Швецов опасный пропагандист раскола", что он "сеет раскол по всей России", что он "наводнил страну своими подпольными сочинениями и изданиями" и т.п.[534] Швецов действительно во многих епархиях выступал на беседах с миссионерами и всегда одерживал над ними победы. Особенно торжественной была его победа в Петрограде в 1886 г. над синодальным миссионером, протоиереем Ксенофонтом Крючковым[535] . Швецов был уже в звании священноинока Арсения. Нужно заметить, что начетчики прежнего времени пользовались исключительно старопечатными книгами, изданными до Никона или переизданными с них. Этими же книгами пользовались и миссионеры. Но Швецов .ознакомился со всеми новыми академическими изданиями Творений святых отцов: Василия Великого, Григория Богослова, Григория Нисского, Златоуста, блаженного Иеронима, блаженного Августина и многих других - и почерпнул в них бесценный материал в защиту старообрядчества. На Петроградских беседах о. Арсений выставил такую сильную и для Крючкова совершенно неожиданную аргументацию, что последний был просто ошеломлен и разбит на всех своих пунктах. Все миссионеры главным обвинением против старообрядческой Церкви ставили, что она в течение 180 лет не имела у себя своего единоверного епископа. По этому вопросу о. Арсений (Швецов) не только привел многочисленные цитаты из Творений св. отцов о падении епископов в ереси, но и изложил свое исповедание в Символьную Церковь, которое совершенно расходится в самой сущности своей с никонианским школьным богословием. Он выявил внутреннюю сущность Церкви - таинственную, благодатную, Божественную. Непогрешимость Церкви и ее неодоленность заключается не в людях, всегда грешных, всегда падших и преступных, а в Христе и Его благодатных действиях в Церкви[536]. Синодальный миссионер не знал даже, что ответить на это. Но академические круги были заинтересованы мыслями старообрядческого апологета, и о. Арсений был приглашен в Духовную Академию для бесед со студентами. Почти вся столичная печать отметила беседы о. Арсения как победу старообрядчества.

Как отличный собеседник славился в то время и другой выдающийся старообрядческий начетчик - Климент Анфиногенович Перетрухин, состоявший секретарем московского Духовного Совета при архиепископе Савватии. Священноинок Арсений воспитал многих учеников, из них наиболее видными были: священник о. Димитрий Смирнов, священник о. Иоанн Иголкин, священник о. Алексей Старков (впоследствии священноинок Аввакум), М.И. Бриллиантов, Иван Григорьевич Усов, братья Мельниковы, Василий и Феодор. О последних [...] деятелях мы уже говорили выше. Бриллиантов подвизался как собеседник, главным образом, в Москве, так как был московским жителем: он часто [выступал] на беседах с миссионерами, лишь изредка выезжал и в провинцию для бесед. Усов же и братья Мельниковы представляли собою стародубское трио, ибо родились и на первых порах подвизались в роли начетчиков и собеседников в Стародубских посадах и слободах. Иван Григорьевич родился в посаде Святск, Суражского уезда, по профессии был иконописцем. Он жил потом при епископе Арсении (Швецове) в Уральске. В качестве старообрядческого начетчика он исколесил почти всю великую страну Российскую и как старообрядческий писатель прославился на всю Россию, о чем речь будет ниже, в следующей главе, потом стал епископом с иноческим именем Иннокентий и, наконец, митрополитом Белокриницким, о чем мы уже говорили выше. Судьба братьев Мельниковых сложилась совершенно иначе. На путь начетничества они вступили в очень ранние годы: Василию не было еще полных 18 лет, а Феодор был и того моложе - 16 лет, когда они уже сражались на миссионерских состязаниях сначала в своем родном городе Новозыбкове (Черниговской губернии), а потом - во всех посадах знаменитого Стародубья. Предварительные познания по старообрядческим вопросам они получили от своего родного отца, священника Евфимия[537]. Когда же, именно в 1890 г., в Стародубье был арестован о. Арсений Швецов и по освобождении из суражской тюрьмы, по поручительству Еланского старообрядца Г.А. Гусева[538], поселился в ожидании суда над собою в старообрядческом монастыре Предотеченском, вблизи посада Клинцы, сюда к нему приехали молодые братья Мельниковы и И.Г. Усов для приобретения больших знаний. В Стародубье Мельниковы свели на нет совершенно все миссионерские усилия совращать старообрядцев: повсюду миссионерство было разбито. Деятельность Мельниковых как собеседников распространилась вскоре далеко за пределы Стародубья: в Москву, на Кавказ, в Бессарабию. Особенно знаменитыми были их беседы в г. Измаил (Бессарабия) в 1893 г. Местный миссионер священник Ф. Воловой просто сбежал от них с первой же беседы, представил фальшивую телеграмму, что его [мать?] как будто бы умерла и на погребение [ее] ему нужно немедленно ехать. Через неделю он возвратился в Измаил с двумя миссионерами - вилковским о. Ил. Софроновичем и клинцовским семинарским преподавателем "по расколу" Маргарито-вым. Но и они были не в состоянии вести беседы с Мельниковыми. Через несколько дней в Измаил приехал из далекого Петрограда сам синодальный миссионер Крючков, командированный обер-прокурором Синода Победоносцевым. Он смог восторжествовать над Мельниковыми только судебным порядком: вместо залы бесед они оказались в камере судебного следователя[539].

Как Усов И.Г., так и братья Мельниковы усвоили новую тактику бесед с миссионерами - наступательную. Они условливались с миссионерами: "Вы ставьте свои темы и вопросы, какие вам угодно, а мы выставим свои". Мельниковы разработали и новые вопросы, которые старыми начетчиками не ставились: о цезарепапизме господствующей церкви, о синодском строе, о бессоборности никонианской церкви, об ее внутреннем разложении и т.п. Требовали они на беседах равноправия и ведения бесед речами - по очереди, не перебивая друг друга. Редкие миссионеры соглашались на такие условия. Но уже один отказ от них означал поражение миссионеров. Соглашавшиеся же терпели еще более разительное посрамление. Беседы затягивались на долгие часы - на 10-12 часов[540]. Сообщение миссионеров на 3-м всероссийском миссионерском съезде в Казани в 1897 г. о появлении новых молодых начетчиков произвело большую сенсацию. Миссионерство не знало, что же ему предпринять, и по старой привычке проектировало ряд полицейских мер против старообрядчества. Но и эти меры были вскоре ослаблены установлением в России религиозной свободы[541] .

В "золотой" век продолжали свою работу на благо старообрядческой древлеправославной Церкви те же начетчики: Швецов и Усов уже в иерархическом звании, Бриллиантов в роли ходатая за старообрядчество перед правительством; Василий Мельников в качестве помощника в Совещательном отделе Всероссийского Совета, Феодор Мельников развил писательскую деятельность, не оставляя в то же время и начетничества, т.е. публичных бесед с миссионерами. Золотой век дал ряд и новых начетчиков, воспитанных уже епископом Иннокентием и отчасти Ф.Е. Мельниковым: Д.В. Варакина, В. К. Кожилкина, В. А. Лукина, А. В. Зайцева, В. Т. Зеленкова, А. А. Селезнева, И. В. Мурашева, Ф.Н. Егорова, Т.Г. Федорова, A.M. Мурашкина, В. И. [Литвинова?], Н.Д. Зенина, Ф.А. Московцева, И.С. Шмаева, А.Д. Токманцева и многих других.

К блестящему "полку" старообрядческих начетчиков принадлежал и знаменитый старообрядческий епископ-писатель Михаил, прозванный Канадским. Он воспитанник не старообрядческой среды, а никонианской, академической (окончил Казанскую духовную академию)[542]. На состоявшемся в Киеве всероссийском миссионерском съезде в 1908 г. он вызвал миссионеров на публичный диспут. Таковой и состоялся. Но в собственном смысле публичным назвать его нельзя, так как зал собеседования был заполнен исключительно миссионерами и посторонняя публика не могла попасть в него. Из огромного количества съехавшихся миссионеров (около 300?) только один Крючков согласился беседовать с о. Михаилом - как синодальный миссионер он и не мог уклониться от этого собеседования. Темой беседы был вопрос: могла ли Церковь быть долгое время без епископа. Чрезвычайно яркой и показательной была картина этого диспута. Епископ Михаил (тогда еще в звании архимандрита) вел его с присущей ему серьезностью, ученостью и смирением. Крючков же просто балаганил и неистовствовал: ругался, обзывал своего собеседника "самозванцем", "отступником", "беглецом", "предателем".

Этой грубостью он только подчеркивал свое бессилие и невежество. Обращался к нему грубо: "Михаила". Вся же огромная армия миссионеров во главе с Антонием, архиепископом Волынским (Храповицким), при каждой подобной выходке Крючкова "ржала, как лошади в конюшне", по выражению одного газетного представителя. Конечно, такая "публика" не убедилась доводами ученого собеседника[543].

"Золотой" период был почти сплошным триумфом старообрядческих начетчиков, потому что они защищали истину и правоту старообрядчества. Победоносные беседы состоялись в том же году и с тем же синодальным миссионером, окруженным, впрочем, и другими миссионерами, его помощниками (Скворцовым, Козловым, Гринякиным, Водягиным, [Ливановым?]) в Петрограде. Со стороны старообрядцев вели беседы Ф.Е. Мельников и Д.С. Варакин. В течение месяца они провели 22 публичные беседы на разные темы. По выражению петроградской газеты "Новая Русь", эти "собеседования, подобно землетрясению, всколыхнули исторически сложившиеся религиозные пласты и наслоения нашей родины и между ними началось глубокое брожение". Насколько победоносны были эти беседы, свидетельствует миссионерская газета "Колокол", которая обращалась к богословам и профессорам Петроградской духовной академии с призывом выручить синодального миссионера. Вся светская печать отмечала поражения миссионеров, а в дворцовой газете князя Мещерского "Гражданин" эти беседы были изображены, как "игра кота с мышью"[544]. Конечно, "кот" - начетчик, а "мышь" - миссионеры. Синод даже постановил прекратить беседы[545].

Не менее победоносными были беседы Ф.Е. Мельникова в г. Житомире, происходившие под руководством самого Антония, архиепископа Волынского, в 1914 г. и в том же году в г. Чистополе (Казанской губернии) с миссионером - профессором Казанской духовной академии М.И. Васильевским[546], и почти каждый год - в Нижнем Новгороде, во время всероссийской Нижегородской ярмарки. На эти беседы съезжались миссионеры в большом количестве из разных епархий, чтобы здесь, на практике, подучиться, как вести беседы со старообрядцами. Съезжались сюда и начетчики. Эти беседы были действительно показательными, но не свободными в постановке вопросов: миссионеры заранее сами выбирали и ставили темы для бесед, и начетчики вынуждены были подчиняться им.

Самыми слабыми, самыми трусливыми и самыми поэтому несговорчивыми оказались московские миссионеры. В течение длинного ряда лет, еще задолго до свобод и во время свободы, московские старообрядцы добивались от них и от высшего их начальства согласия вести собеседования на равных правах и по вопросам, совместно со старообрядцами намеченными и разработанными. Просили об этом самих миссионеров, обращались с просьбами к московскому митрополиту, писали даже Синоду в Петроград. Ничто не помогло. Так и не смогли московские старообрядцы добиться равноправных бесед, воистину братских и беспристрастных. Впрочем, и без этих условий московские миссионеры всегда терпели поражения от старообрядческих начетчиков и спасались от них одним лишь бегством, т.е. вместо представления начетчику очередной речи они запевали "Достойно есть" и объявляли беседу законченной.

Для более планомерной и объединенной деятельности старообрядческие начетчики создали для себя в 1906 г. "Союз старообрядческих начетчиков" и ежегодно собирались на свои начетнические съезды, где давали отчеты о своей прошлогодней деятельности, взаимно делились между собою добытыми ими новыми аргументами в защиту старообрядчества и вели между собой практические беседы. Впоследствии "Союз начетчиков" слился с Московским Братством имени Честнаго и Животворящаго Креста Господня, так как почти все деятели "Союза начетчиков" состояли в одно и то же время и членами Братства.

Поименованное Братство было учреждено еще в 1874 г., по благословению московского архиепископа Антония. Цель его: "Обсуждение вопросов в области веры и церковно-приходской жизни старообрядчества и стремление к духовному единению"[547]. Братство это было весьма деятельным и включало в себя более 200 человек. Главным деятелем был М.И. Бриллиантов, из других деятелей наиболее известны А.Е. Егоров, А.Г. Боев, Лялин; из новых - И.Н. Цепов, А.А. Пашков, Н.В. Мартьянов. В члены Совета входили такие лица, как Я.А. Богатенко, Ф.Е. Мельников, А.И. Королев, А.В. Зайцев, M.П. Агафонов. Председателями Братства были с начала учреждения священник о. Прокопий Лапшин, впоследствии Паисий, епископ Саратовский; потом председательствовали А.Г. Боев, М.И.Брилиантов, А.И.Королев.

Московское Братство успешно боролось с многочисленными врагами св. Церкви. Оно выпустило разного рода сочинений более 75, изданных гектографическим способом, это в бесправное время грозило весьма тяжкими последствиями. Собрания братчиков до свобод происходили тайным образом и на разных квартирах. Много шума наделало Братство подачей московским миссионерам 105 вопросов. Миссионеры, даже с академическими знаниями, отказались на них отвечать. Только уже спустя много времени на них написал ответы постоянный сотрудник профессора Субботина в "Братском слове" Егор Антонов, тоже опять-таки "выходец из раскола". Но они тогда же были подвергнуты беспощадному "Разбору" со стороны И.Г. Усова (впоследствии епископа Иннокентия). В годы свобод Братство усилило свою деятельность: открыло школу, о которой мы упоминали выше, организовало большой любительский хор, дававший публичные показательные концерты, о чем мы сообщали уже выше, открыло курсы церковного пения, предприняло книгоиздательство, выпускавшее ежегодно до 20 тысяч экземпляров книг и брошюр религиозно-нравственного и богословско-полемического характера, и ежегодно издавало "Старообрядческий Календарь" в 100 тысяч экземпляров. При Братстве имелась большая библиотека. В зимние месяцы почти каждый воскресный день читались в зале Братства лекции, доклады, велись беседы на разные религиозные и церковно-общественные темы.

Братства существовали и в других епархиях. Наиболее известным было Петроградское имени святых апостол Петра и Павла, под председательством П.А. Голубина и при секретарстве И.И. Захарова; Егорьевское (Рязанской губернии), в котором выдающимся деятелем был Н.Д. Зенин; Екатеринбургское, Ростовское, Севастопольское и др. Все они на местах принесли большую пользу Церкви и всему старообрядчеству.