Собор св. Екатерины во второй половине XIX в.

Собор св. Екатерины во второй половине XIX в.

Еще в 1816 г., жалуясь на ограничения, введенные императором Александром I по отношению к петербургским иезуитам, Жозеф де Местр писал: «Теперь в сем городе католик не может даже прилично умереть»[392].

Предвзятость этого суждения не нуждается в опровержении; достаточно привести строки из письма Ф.И. Тютчева, которому довелось быть в соборе Св. Екатерины на отпевании. «Третьего дня я присутствовал в католической церкви на печальной церемонии – похоронах графини Вильегорской, собравшей в последний раз вокруг себя самое блестящее петербургское общество. Тут были 4 великих князя, весь дипломатический корпус, высшие чины и т. д., и артисты в полном составе. Конечно, присутствовали и родные, но я заметил только Веневитова, которому поручено было принимать приглашенных»[393], – сообщал поэт. Сам император Николай I много раз посещал храм Св. Екатерины, где совершались бракосочетания членов царской фамилии, похороны лиц католического вероисповедания, живших в Санкт-Петербурге, и встречи с представителями Римско-Католической Церкви в России. Однако доля истины в словах Жозефа де Местра все же была. Дело в том, что до середины XIX в. община петербургских католиков не имела особого места для погребения своих усопших прихожан. Католиков, живших на Васильевском острове, хоронили на Смоленском лютеранском кладбище, а тех, чьи дома были на другом берегу Невы, – на Волковом лютеранском кладбище.

Но к середине XIX в. в Петербурге проживало свыше 30 тысяч католиков, и совет кафедрального собора Св. Екатерины ходатайствовал об открытии в столице отдельного католического кладбища. В 1856 г. община купила участок земли близ запасных путей строящейся станции Финляндской железной дороги при Финляндском вокзале, так называемое «Куликово поле». В 1857–1859 гг. здесь по проекту Н.Л. Бенуа возвели здание церкви. В различных документах храм имеет различные наименования – Посещения Пресвятой Девы Марии, Благовещения Пресвятой Девы Марии. В первые годы после своей постройки он назывался церковью Успения Пресвятой Девы Марии[394].

Затраты на постройку здания составили около 150 тыс. руб. Церковь стояла в самом центре католического кладбища, напротив входа со стороны Арсенальной улицы[395]. Инициатором создания католического кладбища и постройки церкви на нем был приор собора Св. Екатерины отец Доминик Лукашевич. Небольшое по размерам здание было удивительно красивым. В 1877–1878 гг. при здании (также по проекту Н.Л. Бенуа) возвели колокольню. Роспись храма внутри исполнил А.И. Шарлемань.

В склеп храма перенесли останки архиепископа Игнатия Холовинского, скончавшегося в октябре 1855 г.; позже там же были похоронены митрополиты Римско-Католической Церкви Фиалковский, Гинтовт, Дмоховский и Клопотовский, епископы Станевский и Ивашкевич, а также основатель храма о. Доминик Лукашевич. Недалеко от церкви находилась усыпальница семьи Бенуа. В конце XIX в. при храме организовали приют для престарелых «Поляки в Санкт-Петербурге»[396].

В соборе Св. Екатерины захоронения не производились, если не считать редчайших исключений. С 1857 г. в соборе сохранялась небольшая часть праха польского короля Станислава Лещинского (1677–1766). В 1704 г., по требованию шведского короля Карла XII, Станислав I был избран королем вместо низложенного союзника России Августа II.

В своих исторических записках Пушкин уделил большое внимание обоим королям-соперникам. И это было не случайно, ведь родословная поэта по материнской линии имела косвенное отношение к «польскому вопросу». Вот пушкинские строки из «Начала автобиографии»: «Дед ее (матери Пушкина. – а. А.) был негр, сын владетельного князька. Русский посланник в Константинополе как-то достал его из сераля, где содержался он аманатом (заложником. – а. А.), и отослал его Петру Первому вместе с двумя другими арапчатами»[397]. Повествуя далее о том, что Петр I «крестил маленького Ибрагима в Вильне в 1707 году… и дал ему фамилию Ганибал», Пушкин упоминает и о крестной матери своего прадеда: ею была «польская королева, супруга Августа…»[398].

Вот что говорится о противоборстве Августа II и Станислава Лещинского в «Истории Петра». «Доброжелательствующий Август» (Август Фридрих, король польский)[399] – союзник России в первые годы Северной войны. «Карл ХII скрежетал, но не хотел оставить Польши, не свергнув прежде короля Августа. Он самовластно правил в Польше; примас, многие из знатных и лютеране были на его стороне, – пишет Пушкин. – Но собрание Варшавское (1704 года февраля 14), где первенствовал примас, заключило низложить Августа… Составилась особая, Сендомирская конфедерация в пользу Августа. Петр ободрил ее через письмо… Но Карл назначил неожиданно Станислава Лещинского и приблизил войска к Варшаве. Поляки испугались, и 12 июля избран Станислав 30-ю или 40-а шляхтичами, и то одной Великопольской провинции»[400].

Повествуя о дальнейших событиях, Пушкин отмечает, что 22 сентября 1705 г. Карл «короновал торжественно Станислава Лещинского»[401], после чего для экс-короля сложилась неблагоприятная ситуация. «Август был в затруднительном положении. Он столь же боялся Карла, как и Петра, – пишет Пушкин. – 16 декабря (1706 г.), прибыв в Лейпциг к Карлу, (Август) предался его воле, обедал у него со Станиславом Лещинским и 20-го подписал вышеупомянутый трактат»[402]. (Первая статья этого трактата гласила: «Августу отказаться от польского престола, признав королем Станислава Лещинского»)[403].

Однако после Полтавской битвы (1709 г.) положение соперников изменилось с точностью до наоборот. Под напором русских войск Станислав бежал в Померанию: «Лещинский в Померании отказался от короны»[404]; власть в Польше перешла к Августу, «которого ПЕТР объявил законным королем»[405]. Лишенный шведской поддержки, Станислав Лещинский удалился во Францию, где его дочь вышла замуж за Людовика ХV. Вот как Пушкин отзывается о царствовании этого короля: «Судьба французского крестьянина не улучшилась в царствование Людовика ХV»[406].

Вступив в брак с Марией Лещинской в 1725 г., Людовик ХV в интересах ее отца вел войну за польское наследство (1733–1738 гг.) и приобрел для своего тестя Лотарингию. В 1733 г., по смерти Августа II, Станислава Лещинского снова избрали королем, однако Россия и Австрия протестовали. Русские войска, заняв Данциг, вынудили Станислава удалиться в Лотарингию. В 1766 г. он скончался в Люневилле (Лотарингия) и похоронен в Нанси. Все эти события происходили «при слабом и холодном Лудовике XV»[407], который скончался в 1774 г.

Тело Станислава I, покоившееся в гробнице в Нанси, выбросили из гроба в годы Французской революции. После поражения Наполеона польские легионеры, возвращавшиеся на родину через Лотарингию, обнаружили остатки гроба и праха короля Станислава, небольшую часть праха привезли с собой и передали варшавскому Обществу друзей науки. После ноябрьского восстания 1830 г., когда Варшаву вновь заняли русские войска, коллекции Общества передали Императорской Публичной Библиотеке в Санкт-Петербурге. Оттуда останки праха короля Станислава I Лещинского (челюсть) попали в собор Cв. Екатерины. Они хранились в небольшой шкатулке с французской надписью на крышке: «Прах короля Лещинского»[408].

В 1858 г. в соборе Cв. Екатерины торжественно отпевали архитектора Огюста Монферрана – строителя Исаакиевского собора. Его гроб некоторое время находился в крипте храма, а позже отправлен во Францию[409].

В конце 1858 – начале 1859 гг. в Петербурге появился католический проповедник Сойяр. Петербургская пресса способствовала возникновению ажиотажа вокруг его имени. Стало модным «ходить на Сойяра», и в соборе Cв. Екатерины собирались многие из православных. К этому времени из «моды» вышли административные меры в отношении религии: запрет, высылка и т. п. Увлечение французским проповедником критиковал петербургский владыка Григорий (Петров, 1784–1860; с 1856 г. – митрополит Новгородский и Петербургский). В этом явлении он видел «не только легкомыслие русского общества, но и шаткость его в Православии»[410].

В 1873 г. в Санкт-Петербург из Могилева архиепископом Антонием (Фиалковским) была перенесена резиденция архиепископа вместе с капитулом и Духовной семинарией. Собором митрополии был сделан, однако, не храм Cв. Екатерины, а специально открытый вблизи Измайловского православного собора в 1-й роте Измайловского полка собор Успения Пресвятой Девы Марии[411].

В 1884 г. при соборе Cв. Екатерины организовано Римско-католическое благотворительное общество. Обществом тогда же открыли приют Святой Марии для пожилых женщин, интернат при школе для мальчиков и посреднический комитет для ищущих работу, так называемый «Комитет труда». В деятельности Комитета участвовали директор Путиловского завода Игнатий Ясюкович и профессор Лесного института Александр Руцкой[412].

На 1865 г. при соборе Cв. Екатерины трудились 14 человек духовенства, окормлявшие паству, насчитывавшую 24 172 прихожанина. Храм по-прежнему числился за Могилевской епархией[413].

В 1889 г. при соборе св. Екатерины открыли бесплатную начальную школу для девочек, в которой к концу XIX в. обучалось около 200 воспитанниц.[414] Благотворительная деятельность прихода постоянно расширялась. В 1896 г. один из священников собора Св. Екатерины, о. Антоний Малецкий, приобрел участок земли на Кирилловской улице. Здесь по его инициативе устроили Убежище (приют) для мальчиков Римско-католического благотворительного общества[415]. Одновременно с постройкой самого Убежища здесь возвели каплицу во имя Святого Сердца Марии. Проникновенные проповеди о. Антония Малецкого посещали многие проживавшие в районе Песков католики. Небольшой приют для бездомных детей, организованный о. Антонием, вскоре значительно вырос[416].

В 1891 г. французская община устроила в помещении собора Св. Екатерины, левее входа, каплицу Божией Матери Лурдской с ее статуэткой. С 1892 г. собор управлялся светскими ксендзами; первым из них был о. Винцент Швидерский (1892–1893 гг.). При нем оба жилые дома по сторонам собора, выходящие на Невский проспект, в 1893 г. надстроили по проекту академика архитектуры А. Клевшинского 4-м и 5-м этажами, что исказило стройную композицию ансамбля: собор Св. Екатерины уже не так выигрышно смотрелся в обрамлении массивных зданий.

С 1893 по 1901 г. приход Св. Екатерины возглавлялся ксендзом Эразмом Ключевским; до этого за участие в восстании 1863 г. Ключевского сослали на каторгу, и он провел там на поселении более четверти века[417].

Так начиналось XX столетие – «век – волкодав»…