6. 1992

_6.

1992

Юнис до предела была измотана подготовкой к Рождеству. Она не была уверена, что сможет выдержать такое сильное напряжение до новогодних торжеств. Репетиции ее третьей кантаты шли неплохо, но без обычных перебранок между исполнителями не обходилось. По мере приближения праздника напряжение нарастало.

Юнис постоянно приходилось напоминать некоторым участникам, что создание костюмов — это тяжелый труд. Она призывала их быть терпеливыми и снисходительными к двум достойным авторам рождественских костюмов. Просила быть благодарными и перестать жаловаться на неудобства. Их выступление не должно быть похоже на бродвейские мюзиклы. Все пришедшие на торжество должны будут понять истинное значение Рождества — дня, когда родился Сын Божий, Иисус Христос. Однако три участницы на протяжении всех репетиций ворчали и выражали свое недовольство костюмами ангелов. Но то, что они предлагали, скорее подошло бы для карнавального шествия.

К счастью, репетиция закончилась. У Юнис раскалывалась голова, ломило все тело. Как только последний участник покинул помещение, Юнис погасила свет, закрыла репетиционный зал и вошла в алтарную часть церкви. Она упала на колени и начала молиться. Но ее обращение к Богу было мало похоже на молитву. Неужели она обратилась к Господу, чтобы жаловаться на тех, кто постоянно ворчит?

О, мой Бог! Раньше я так любила Рождество. Когда я была маленькой, мы с друзьями пели рождественские гимны с искренней радостью. Никого не волновало, что наши платья были куплены в дешевых магазинах. Нас слушали с восторгом. Однажды меня даже пригласили в дом, чтобы угостить горячим какао и домашним печеньем.

Юнис тихонько запела: «Послушайте, ангелы песню поют и славят рожденного Христа…»

Она пропела гимн, который через два дня будет петь хор, если, конечно, три участницы не покинут его. Им не нравится, как сидят их костюмы, их не устраивает размер крыльев и количество блесток на них! «Мы хотим быть неотразимыми!» Неужели они не понимают, что рождественские гимны не об их красоте и не о том, как они смотрятся на сцене! Они будут петь о величии Бога и Его любви к людям. А получается, что участниц хора беспокоит все что угодно, но только не простота и красота праздника Рождества Христова. Вместо представления, свидетельстующего об их любви к Богу, может получиться голливудская штамповка.

Прости меня, Господи, пожалуйста. Ты знаешь, как велико мое желание прославить Тебя, но, видимо, у меня это не выйдет. Я хочу любить этих женщин. Хочу их любить, как Ты любишь меня. Помоги мне.

Она еще какое?то время провела в молитвах, потом прошла в кабинет пастора и позвонила домой. Возможно, Пол захочет помочь Тимми принять ванну.

— Где ты находишься? — Его голос прозвучал недовольно.

— Я еще в церкви. У меня была…

— Уже слишком поздно. Нужно купать Тимми.

— Я надеялась, ты это сделаешь. Ванну наполнить нетрудно. — Она попробовала свести все к шутке.

— У меня нет времени, чтобы играть с ним… или с тобой. У меня много работы.

Она хотела объяснить ему, что переутомилась во время репетиции, преодолевая упрямство трех непокорных участниц, которые были непозволительно грубы с ней. Ей необходимо восстановить силы в молитве и беседе с Богом.

— Пол, разве мне нельзя побыть здесь еще немного?

Но он уже повесил трубку.

Уязвленная и рассерженная, она вышла из церкви, закрыла дверь и направилась домой. Дома царила тишина. Пол сидел в кресле, а вокруг него были разложены книги и документы.

— Где Тимми?

— Отправил его в кровать.

—Ты же сказал, что ему нужно принять ванну.

— Я ему сказал, что утром ты приготовишь ему ванну.

— Но утром он идет в школу.

— Пусть встанет раньше, примет ванну, а потом ты отведешь его в школу. — По его глазам было видно, что он раздражен.

Она отложила папку для нот в сторону и спросила:

— Что случилось?

— Ты слишком его балуешь.

Его голос прозвучал довольно громко, и Тимми мог услышать. Неужели Пол не понимает, как он жесток и как его слова оскорбительны?

— Пол!

Он захлопнул книгу.

— Юнис! Парню восемь лет, а с ним нянчатся как с младенцем. Он хочет смотреть видео. Он хочет послушать сказку. Он хочет мыться. Он хочет, хочет, хочет…

— Он хочет, чтобы у него был отец.

— Не говори глупости! Я и так провожу с ним время.

— Пяти минут недостаточно, Пол. И тебе это должно быть известно лучше, чем кому бы то ни было.

Юнис заметила, как Пол резко изменился в лице. Она намекнула на его собственного отца, а эти намеки были для Пола как красная тряпка для быка.

— Я помогаю Тиму с уроками.

Только он забыл, что вчера прозанимался с сыном буквально пять минут, а потом отправил его к ней на кухню.

— В субботу играл с ним в бейсбол.

Да, но только десять минут, пока не прозвучал сигнал пейджера.

— Я брал его с собой в «Закусочную Чарли».

Но через час отправил его домой, потому что получил неожиданное приглашение от Джеральда Боэма сыграть в гольф в местном клубе.

— Ему будет мало, даже если я буду проводить с ним целые дни напролет. Мне никак не удается вбить ему в голову, что у меня есть обязанности.

— Не надо кричать.

Каждое слово больно ранило ее сердце. И Тимми может услышать через тонкую стенку все, что говорит про него отец. Она смотрела, как муж собирает свои бумаги.

— Ты куда?

— В свой кабинет. Туда, где я смогу поработать спокойно. Он нервно запихнул документы в свой портфель.

— Но сейчас половина десятого, Пол.

Он прошел в прихожую, где висело его пальто.

— Кто?то из нас должен работать, чтобы кормить семью, — бросил он, надевая пальто.

Юнис сжала кулаки, когда Пол вышел на улицу, и тихо закрыла за ним дверь, все еще надеясь, что он одумается и вернется. Но он не вернулся. Тогда она зажгла ночник.

Войдя в комнату Тимми, она услышала, как он всхлипывает. Не зажигая свет, Юнис села к нему на край кровати.

— Папа любит тебя, Тимми.

— Нет, не любит.

— Очень любит. Просто у него много работы.

Везде надо успеть. Церковь нуждается в нем. У него есть приоритеты. К сожалению, Тимми в этом списке не на первом месте. И она тоже. На первом плане переговоры со старейшинами, встречи с диаконами, беседы с прихожанами.

— Сейчас ему очень тяжело, потому что…

Мальчик развернулся и кинулся к ней в объятья. Юнис крепко обняла его и нежно погладила по голове. Она сама еле сдерживала слезы.

— Сейчас все готовятся к Рождеству, всем нужен твой папа. И он обязан делать свое дело. Это его долг.

— А в Рождество он будет с нами?

— Мы будем все вместе на службе и в канун, и в само Рождество.

Если какая?нибудь семья не вызовет его по срочному делу. Потому что в прошлом году Пола вызвали именно в тот момент, когда праздничное блюдо уже стояло на столе. Она и Тимми поужинали вдвоем. Потом позвонила бабушка поздравить с Рождеством. Прождав час, Юнис позволила Тимми распаковать подарок, и в одиннадцать часов он пошел спать. Пол вернулся заполночь. На следующий день он поздно встал и не смог уделить внимание сыну.

Но, правда, он нашел время, чтобы подготовиться к вечернему богослужению.

Неужели в этом году все повторится?

— Ты прочитал молитву, сынок? Тимми кивнул, не отрываясь от ее плеча.

Они стали молиться вместе, благодарили Бога за Его любовь и милость, за хлеб и заботу, за Сына Его, Иисуса Христа. Тимми просил Бога благословить его маму и сделать так, чтобы ее кантата имела успех. Он молился за Сэмюеля и Абигайль. За бабушку и дедушку. За своих друзей, за учителей. За всех людей на земле.

— Аминь!

— И за папу, — мягко подсказала Юнис. — Благослови его, Господи!

Шмыгнув носом и вытерев слезы рукавом, Тимми отвернулся. Прижал к себе плюшевого медведя. Свет ночника из коридора проникал в комнату, и она увидела, как вздрагивают его плечи. Он снова заплакал, уткнувшись в игрушку, пытаясь сдержать слезы и заглушить рыдания. Ее сердце не выдержало.

— Я люблю тебя, Тимми. И папа любит тебя.

Она дотронулась до его волос. Мягкие, цвета мокрого песка, совсем как у Пола.

Тимми весь сжался и плотнее закутался в одеяло. У Юнис перехватило дыхание, ее бросило в жар. Она наклонилась к сыну и поцеловала его.

— Ты мое сокровище. Я очень люблю тебя. Ты для нас с папой подарок Божий.

Поцеловала еще раз, погладила по голове, встала, поправила одеяло, чтобы он не замерз, и тихо вышла.

Сидя в гостиной, Юнис плакала, закрыв лицо руками. У Пола больше сострадания к непокорным членам его церкви, чем к собственному сыну. Пол не находит сострадания и к ней. Сколько раз она обращалась к нему за помощью, чтобы утихомирить сплетниц и любительниц поворчать, а он на ходу упрекал ее. Настаивал на том, что их надо выслушивать и приспосабливаться к ним. Главное, чтобы все прихожане были довольны его проповедями. А Юнис могла бы быть и повежливее с такими важными для церкви особами — женами старейшин. Неужели для особых людей существуют особые правила? Тогда почему Пол говорит ей о снисхождении к ним, а сам не может уступить своему единственному сыну? А может, он и не слушает ее? Если бы он слушал, он понял бы, что Тимми своим поведением безнадежно пытается привлечь к себе внимание отца. Даже негативное внимание лучше, чем его полное отсутствие. Пол легко меняет свое расписание, если ему неожиданно назначают деловую встречу или приглашают в гольф–клуб. Но ради нее или сына он никогда не откажется от запланированных дел.

Юнис, сделай то, Юнис, сделай это.

Пол только приказывает ей: организуй хор, сочини кантату на Рождество, сочини кантату на Пасху. И даже если она выполняет его указания, это не значит, что она одна должна отвечать за полученный результат. А у него вечно не хватает времени, чтобы помочь ей, потому что всегда кто?то где?то его ждет.

Разумеется, он занят возрождением Сентервилльской христианской церкви, но в сердце Юнис закрались сомнения. Пол с такой скоростью разрушает все старое и создает новое, что возникает вопрос, когда он успевает получать Божье благословление на это.

Тем не менее ему все удается, и церковь процветает. Любую свою удачу Пол расценивал как знак Божьего расположения и помощи. Ведь именно Божью волю он исполняет. Сентервилльская христианская церковь настолько разрослась, что Юнис терялась среди ее прихожан. По воскресеньям Пол проводил уже два богослужения, и старейшины поддержали его идею расширения штата. Рита Уилсон, работавшая офис–менеджером, дала согласие на ведение секретарской работы за минимальную плату. В прошлом месяце она спасла Пола от великого множества телефонных звонков и сэкономила ему уйму часов работы с документами.

Раньше Юнис надеялась, что у Пола появится время, чтобы проводить его с семьей, писать пособия по изучению Библии, как он это делал на старших курсах университета.

Но вместо этого Пол все дни посвящал встречам. «Единственный способ завоевать расположение людей — это дать им понять, что я за человек и что я значу». Так он стал популярен и уважаем. В беседах с мэром города Пол часто цитировал Писание, иллюстрируя Божье учение яркими примерами из жизни. Он объяснял, что хочет привлечь новых прихожан, делая упор на современную трактовку Библии, а не повторяя старые доктрины. Пол перестал проводить по средам вечерние занятия по изучению Библии, так как в середине рабочей недели в церковь приходило слишком мало народа.

Часы пробили одиннадцать.

Юнис вдруг стало стыдно, что она столько времени провела, жалуясь и перебирая все недостатки своего мужа, и ни разу не вспомнила о своих собственных.

Господи, измени мои мысли и мое сердце, избавь меня от гнева, пустившего корни в моей душе, разрушающего мой брак и отравляющего мою жизнь.

Юнис вошла в кухню, где они с Тимом большую часть времени проводили вдвоем, налила себе молока, подогрела его в микроволновой печи и села за стол.

Господи, Ты мой пастырь. Ты дал мне все, в нем я нуждалась. Свою милость и силу, любовь и водительство, чтобы я могла идти тем путем, который Ты избрал для меня. Защити меня от недругов. Я так ранима. В глубине души я понимаю, что важен только Ты, а мирские дела ничтожны. Но так легко оказаться в их плену. Сделай так, чтобы я сумела явить Твою любовь другим людям. Я хочу всегда поступать правильно, но у меня так много неотложных дел, что я не знаю, с чего начать.

Раздался звук открывающейся входной двери.

Волнуясь, Юнис обхватила руками кружку с молоком. Она услышала, как открылась и закрылась дверь гардеробной. Послышались шаги по линолеуму и усталый вздох.

— На автоответчике сообщение от Марвина. Лавонн нездорова и не будет участвовать в представлении.

— Как обычно. — Она устала от борьбы. Завтра с таким же заявлением позвонят и Джесси Боэм, и Ширли Уинк.

— Что значит «как обычно»?

Господи, помоги мне сохранить спокойствие!

— Им не нравится кантата.

— Это твой долг сделать кантату такой, чтобы она нравилась. Ты хоть понимаешь, сколько проблем доставила мне тем, что не смогла держать ситуацию под контролем?

— Ты обвиняешь меня в том, что я не в силах изменить.

— Ты отвечаешь за представление. Ты — «последняя инстанция». Юнис сдержалась и не стала перечислять его неудачи.

— Хорошо. Раз я одна за все отвечаю, то я тебе скажу: кантата посвящена рождению Сына Божьего, Иисуса Христа, а не крыльям на костюме Лавонн и не блесткам у нее на платье.

— Я уверен, что это ей и так хорошо известно, как любому другому. — Выражение лица Пола стало жестким.

— Если бы она понимала, ты бы не получил сообщение от ее мужа о ее болезни.

— Я перезвонил Марвину и сказал, что утром ты позвонишь, чтобы принести свои извинения за это недоразумение.

Пол не сомневался, что жена подчинится ему. Но гнев, который Юнис подавляла в себе, прося Бога избавить ее от такого испытания, прорвался наружу. Отец, неужели я должна противостоять мужу? Что ж, пусть будет так.

— Я непременно позвоню и выражу свое сожаление, что представление пройдет без ее участия.

— Что это за выходки?

— Это не выходки, Пол. — Глаза Юнис наполнились слезами. — Я не собираюсь быть заложницей необоснованных претензий Лавонн.

— Усмири свою гордыню и прими Лавонн как свою сестру во Христе.

— Разве можно принять ее как сестру, если она хочет во время представления направить луч прожектора на себя, а не на Иисуса Христа?

— Ты преувеличиваешь.

— Ты просто ничего не слышишь. Не слышишь уже очень давно. Пол пододвинул стул и сел.

— Ладно. Сейчас я тебя слушаю. Расскажи мне, какие у тебя проблемы.

Какие проблемы у нее. Не у них. Юнис посмотрела на него через стол. Молоко уже остыло.

— Ты всегда возлагаешь вину на меня. Почему? Наверное, она — козел отпущения.

Пол молчал, и выражение его лица вызывало у нее желание кричать и просить у Бога помощи.

Господи, подскажи мне правильные слова.

— У меня нет проблем с Лавонн. Все дело в ее отношениях с Богом. Существуют ли эти отношения?

— Ее муж — один из старейшин, Юнис. Конечно, она общается с Богом.

— Я бы хотела так думать, но с тех пор, как она вошла в состав хора, я не нахожу этому никаких доказательств.

«И прежде не находила», — хотела добавить Юнис, но не осмелилась.

Когда супруги Локфорд стали прихожанами Сентервилльской христианской церкви, Юнис решила, что они очень приятные люди. Было известно, что до этого Локфорды служили в других приходах. И все же Юнис была крайне удивлена, когда три года назад Пол принял отставку Холлиса и Отиса и назначил Марвина на должность старейшины. Мало кто знал мистера Локфорда, но при этом никто не поспорил с Полом, кроме Сэмюеля. Правда, его мнение было проигнорировано Полом. «Я уже говорил, что не намерен собирать сведения ни о ком из христианского братства». Все шло гладко для самого Марвина, который всячески поддерживал Пола во всех его начинаниях. Но жена Марвина с самого начала использовала положение мужа в личных целях.

— Юнис, зачем ты раздуваешь из мухи слона? Что плохого в том, что костюм Лавонн будет сверкать чуть ярче?

Это она?то раздувает из мухи слона? Ей действительно все меньше и меньше нравилась Лавонн. И, возможно, дело было в том, что Юнис судила о людях слишком строго. Но как это ужасно — все время потакать чьим?то капризам.

— Все это слишком незначительно, Пол. Я прекрасно понимаю это. И Эбби уже внесла изменения в костюм, чтобы удовлетворить желания Лавонн. Но она не угомонилась.

Так уже было не раз.

— За три года произошло много подобных ссор. Разве ты не замечал? В результате и возникает один большой вопрос: а верит ли Лавонн в Бога?

Глаза Пола потемнели.

— Вряд ли я стал бы просить Марвина занять место старейшины, если бы не был уверен в них обоих.

Было бесполезно напоминать ему, что он, почти не зная Локфорда, предложил ему важный пост. То же самое было верно и по отношению к Боэму и Уинку.

— В конце концов, общение Лавонн с Господом имеет для меня большее значение, чем ее участие в представлении.

Пол резко двинул стулом, щеки его покраснели.

— Ты думаешь, для меня это не имеет никакого значения? Ты все равно позвонишь ей и извинишься. Ты меня поняла? Ты моя жена и должна наводить мосты доверия и понимания, а не разрушать то, что с таким трудом было создано мной без твоего участия.

Пол вышел из кухни.

Униженная и оскорбленная, Юнис замерла на месте. Ее сердце пронзила боль.

Господи, разве Пол прав? Я все разрушаю? Помоги мне простить обиду и подскажи, что делать. Помоги мне…

—Пол?

— Что? — Его страдальческое выражение лица будто говорило о том, как ему надоела жена, от которой были только проблемы.

Юнис сдержала слезы, моля Бога о том, чтобы ее услышали.

— Нам надо поговорить о Тимми.

— Не сегодня. Я устал. — Пол закрыл глаза, всем видом показывая, как он утомлен.

— Когда же?

— Завтра утром.

Но когда на следующее утро Юнис проснулась, Пол уже ушел.

На кухне она нашла записку. «Завтрак с С. Д. Ленч в клубе с мэром. Ужин, возможно, дома».

Этим он хотел сказать, что ужин должен быть готов к его приходу.

* * *

К тому времени, когда Стивен приехал на рождественское представление, зал собраний был уже полон. Декер встал в дальнем углу вместе с теми, кто так же, как и он, был вынужден оставить машину в шести кварталах от церкви. Стивен размышлял о том, что количество прихожан так увеличилось, что старейшины должны рассмотреть вариант дальнейшего расширения церковных помещений. Коробочка стала явно мала.

Теперь, найдя место, Стивен мог передохнуть. В воздухе стоял запах сосны и аромат пряников. Внешний вид зала с гирляндами из хвойных веток, красными бантами, украшавшими окна, сцену и пианино, напомнил ему старые рождественские открытки в викторианском стиле.

Когда появился пастор Пол, одетый в элегантный черный костюм, белоснежную рубашку и черный галстук, воцарилось всеобщее молчание. Он объявил кантату. Молитва, которая последовала затем, была несколько затянута, но как всегда Пол был красноречив. Он закончил и, с царственным видом оглядев зал, кивнул головой. Потом занял место в первом ряду. Стивен удивился тому, что Тимми не сидел рядом с отцом. Мальчик устроился между Абигайль и Сэмюелем Мейсон.

Когда вошла Юнис, у Стивена перехватило дыхание. Ее белокурые волосы спадали на плечи. Единственным украшением длинного черного платья была нитка жемчуга. Весь следующий час Декер завороженно ловил каждое ее движение, оценив всю выгоду своего местоположения в темном углу зала. Никогда раньше он не встречал столь прекрасной женщины; он был поражен ее красотой — и внутренней, и внешней.

Это была ее третья рождественская кантата, и она была совершеннее предыдущих.

Юнис сочинила более сложную мелодию, собрала еще больше певцов, изготовила еще больше декораций. Было проделано столько работы! Когда представление закончилось, Стивен остался стоять в своем углу. Он берег поздравления для более удачного момента и хотел позднее выразить Юнис свое восхищение. Участники хора смешались со зрителями. Когда появилась Лавонн, всем пришлось расступиться, чтобы дать ей возможность пройти, так широки и размашисты были ее крылья, она напоминала скорее чудовищного мутанта, чем ангела. Стивен еле сдержался, чтобы не рассмеяться.

После представления и обмена поздравлениями присутствующие обступили столы, на которых стояли вазы с имбирными пряниками и бокалы с горячим яблочным сидром. Юнис улыбалась, рядом с ней вертелся Тимми, но Стивен уловил в ее облике усталость. После такого сильного напряжения и волнения подобная реакция неизбежна. А Полу было не до жены — он угощал пуншем мэра и его супругу.

Стивен стал пробираться сквозь толпу. Неожиданно он встретился взглядом с Юнис, и его бросило в жар. В ее присутствии с ним это случалось постоянно. При этом Декер искренне надеялся, что она не замечает, как он восхищается ею. Он не хотел, чтобы что?то испортило их дружеские отношения.

— Привет, приятель! Как дела? — поздоровался Стивен с Тимми. — Может, пойдем возьмем имбирных пряников, прежде чем их все расхватают? Или мама не разрешает?

— Мама, можно?

Улыбаясь, Юнис погладила сына по зачесанным назад волосам:

— Конечно!

Стивен отошел к столу, взял два пряника и наполнил бокал пуншем. Но, подходя к Юнис, он заметил, как Пол делает знаки жене, чтобы она присоединилась к нему и высоким гостям. Юнис поднялась со своего места, где она сидела рядом с семьей Мейсон и направилась сквозь толпу, чтобы поприветствовать важную для Пола чету. Оглядываясь по сторонам, она заметила поднятую руку Стивена. Он показывал ей на Тимми, который стоял рядом с ним, чтобы она не беспокоилась за мальчика. Она улыбнулась и помахала ему рукой.

— А ты хочешь познакомиться с мэром, Тимми?

— Нет. Я хочу вернуться на наше место и посидеть рядом с Эбби и Сэмом.

В мгновение ока мальчик оказался между Мейсонами. Стивен пошел за ним, показывая Юнис, где их искать. Декер протянул Эбби бокал, предназначавшийся для Юнис.

— Слишком много народа сегодня.

— Больше трехсот человек, — сказал Сэмюель. — Некоторым пришлось стоять.

— Как мне, например.

— Если бы мы не пришли на час раньше, тоже не нашли бы места, — сказала Эбби.

Положив руку на спинку стула, на котором сидел Тимми, Сэмюель пошутил:

— На представление пришел начальник пожарной охраны, он очень нервничал. Не будь он членом нашей общины, непременно сделал бы нам выговор за нарушение правил пожарной безопасности.

— Наверное, было бы лучше разделить представление на два дня.

— Я тоже так думаю, — согласился Сэмюель.

— Жаль, что у нас нет помещения побольше.

Сэмюель поднял голову и посмотрел на Стивена, который усмехнулся и жестом показал, что не имеет ничего против данного зала.

— Нет, нет, это не значит, что я занят поиском работы. Просто думаю вслух.

— Но эту мысль вам наверняка подсказал Пол Хадсон, — предположила Абигайль.

— Абигайль, нам действительно надо расширяться.

— Расширяться, да, но…

Сэмюель кашлянул. Эбби замолчала и не сказала больше ни слова.

Стивен нашел свободный стул и сел рядом. Он был очень удивлен.

— В первый раз вижу подобное.

— Что именно? — как бы не понимая, спросил Сэмюель.

— Мужчине удалось заставить женщину замолчать, не проронив при этом ни слова.

— Вы бы лучше поучились у моего мужа, вместо того чтобы ехидничать.

— Будет сделано, мэм, — язвительно ответил Стивен.

— Моя жена не может долго молчать, — посмеиваясь, произнес Сэмюель.

— Итак, вы полагаете, что церковь должна оставаться маленькой? — Стивен откинулся на спинку стула.

— Смотря что вы подразумеваете под словом «маленькая». Стивен вспомнил, как часто Пол говорил об осторожности, с которой Сэмюель подходил к любому вопросу.

— Скажем, вмещать в себя менее трехсот человек.

— Бога никогда не волновали цифры, Стивен. Его беспокоят наши сердца. Число прихожан может увеличиваться, но первостепенное значение имеет их духовное развитие.

— Согласен, но число верующих может увеличиться стремительно. Помните, как Церковь обрела три тысячи новобращенных в день Пятидесятницы?

— А вы помните, как Христос учил сто двадцать Своих учеников быть лидерами? Они жили вместе с Ним, слушали Его учение, познавали, что значит жить по вере и исповедовать ее. Святой Дух снизошел на них, когда они единодушно пребывали в молитве. Только благодаря действию Святого Духа те три тысячи душ были спасены. И никакое представление здесь ни при чем.

— Вы полагаете, что нам следует идти по тому же пути? — Стивен едва сдерживался. Он повернулся в сторону сцены и подумал о том, что Юнис, наверное, невероятно тяжело сохранять со всеми членами общины хорошие отношения и всегда находить компромиссы.

— Не обязательно, — сказал Сэмюель, и Стивену показалось, будто старик прочитал его мысли. — Безусловно, Юнис хотела, чтобы сегодняшнее представление прославило Бога. Все знают о ее любви к Христу и преданности Ему. Поэтому каждое ее произведение свидетельствует об истинной вере в Иисуса Христа. И сегодня, когда мы празднуем рождение Спасителя, слушатели могли почувствовать это. Юнис — прекрасный пример человека с глубокой верой и правильно расставленными приоритетами.

К их беседе присоединились еще несколько человек, и разговор потек уже в другом направлении. Обсуждали погоду, рассказывали о встречах с родными, делились опасениями по поводу роста цен, говорили о предстоящих покупках. Стивен уже не участвовал в беседе, когда Эбби вдруг наклонилась к нему и прошептала:

— Когда младенец вырастает, ему становится мало одного молока. Повзрослевшему человеку нужна твердая пища[36].

Она погладила его по колену так, как будто речь шла про него.

— Ну ладно, раз мужчины заговорили о футболе, мне пора пойти посмотреть, что делается на кухне.

Младенцы? Твердая пища?

Неужели он отвлекся так надолго, что потерял нить общего разговора? Недоумевая, Декер заметил, что Сэмюель смотрит на него. Ему показалось, что Мейсоны пытаются что?то объяснить ему, но он никак не мог сосредоточиться на их словах.

Люди стали расходиться, а Стивен остался, чтобы убрать складные стулья за сцену. Сняв свой парадный пиджак, к нему присоединился Пол. Юнис увела Тимми домой, чтобы уложить его спать.

— Как тебе праздник? По–моему, все прошло хорошо.

— По–моему, замечательно, а не просто хорошо. — Стивен навалился всем телом на ряд стульев и задвинул их за сцену. — Полный зал зрителей.

— Я сказал Юнис, чтобы она подготовила план двухдневного празднования Пасхи. Кантату надо будет разделить на две части. Едва ли наш зал собраний сможет вместить всех желающих. Одна дама сегодня сказала мне, что наше представление не хуже того, которое ей довелось видеть в Сан–Франциско.

— Может, стоит начать продавать билеты?

— По–твоему, я не думал об этом? — Пол засмеялся. — Количество верующих превосходит возможности помещения.

— Об этом я говорил сегодня с Сэмюелем Мейсоном.

— Некоторые видят в росте общины угрозу. — Пол нахмурился. Они направились к выходу, и Пол поблагодарил двух диаконов, которые заканчивали убирать стулья.

— Оставьте все, как есть. Утром придут диакониссы, подметут полы и уберут на кухне.

Стоя уже в дверях, Стивен сказал:

— Есть еще одна проблема. Парковка машин. Автостоянка слишком мала.

— Ты прав.

Действительно, это оставалось серьезной проблемой. Церковь была построена, когда Сентервилль был еще совсем небольшим населенным пунктом, почти все прихожане жили поблизости, приходя на богослужения пешком. Теперь дело обстояло иначе. Некоторые члены общины жили в двадцати милях к северу от Сентервилля.

— Я вот что думаю… — Пол задержался на ступеньках, надевая пальто. — Мне повысили жалование. Конечно, это будет не так легко, но думаю, я смогу купить себе небольшой дом, где?нибудь в пригороде. И если мы переедем, то прицерковный домик можно будет снести, а площадку использовать под стоянку для машин.

— Можно подумать. Но затраты будут больше, чем кажется на первый взгляд. И потом, это все же временная мера. Не говоря уже о живущих поблизости людях, которые не захотят иметь по соседству заасфальтированную площадку вместо цветущего садика. — Стивен отрицательно покачал головой. — Я против. Плохая идея. Лучше начать с нуля — времени потратим больше, зато все будет сделано качественно. И строить надо с широкой перспективой развития церкви.

— Рассуждаешь так, будто ты крупный специалист в этом вопросе. — Пол поежился и поднял воротник.

Стивен не был так наивен, чтобы не понять, к чему клонит пастор.

— Прежде мне не приходилось строить церкви.

Не то чтобы он не думал об этом с тех пор, как стал диаконом Сентервилльской церкви.

— Да, были времена, когда тебе было не до строительства домов и офисов. — Пол спустился по ступеням и пошел по газону через двор.

— Но я мог бы попробовать!

Пол засмеялся и, не оглядываясь, махнул в его сторону рукой. Он шел домой, где его дожидалась Юнис.

Набросив на плечи кожаную куртку, Стивен заспешил к своему пикапу.

* * *

Юнис, одетая в мягкую синюю пижаму с желтыми цветами и махровый розовый халат, уютно устроилась на кровати. Она сидела, подобрав под себя ноги, обутые в пушистые домашние тапки. Не торопясь, по глоточку, пила травяной чай. Головная боль прошла, когда замерли последние звуки кантаты и народ начал расходиться. Сейчас она наслаждалась гениальной ораторией «Мессия» Генделя. Закрыв глаза, Юнис благодарила Бога за возможность немного передохнуть перед началом работы над пасхальной кантатой.

Раздался телефонный звонок. Она встала, но напряжение последних дней дало о себе знать, и Юнис почувствовала себя плохо. Неужели этот внезапный звонок заставит Пола покинуть ее?

Господи, сделай так, чтобы сегодня вечером он остался дома.

— Это я, Юни. Как все прошло? Удачно?

Юнис вздохнула с облегчением, услышав голос свекрови. Последнее время они часто общались, и Лоис всегда давала полезные советы и всячески поддерживала невестку.

— Все остались довольны.

— Ну, как, крылья не отвалились?

— Нет, с ангелами не было никаких проблем, — смеясь, ответила Юнис.

— Это хорошо. Но голос у тебя усталый.

— Я неважно себя чувствую.

— А мой сын дома?

— Нет, но вот–вот должен прийти.

— Да, это участь всех пасторов. Как ты отнесешься к нашему приезду? Дейвид намерен взять небольшой отпуск в январе, и я предложила навестить вас и послушать проповеди сына. Мы, конечно, остановимся в отеле. Есть подходящий где?нибудь неподалеку от вас? Я так соскучилась по внуку.

— На нашей улице есть небольшой отель с полупансионом. Открылся месяц назад. Не знаю, сколько стоит в нем номер.

— Это неважно. Если тебе не сложно, пожалуйста, забронируй для нас номер, а потом сообщи мне.

Они проговорили еще полчаса об успехах Тимми, о воскресной школе, которую Пол предлагал организовать, о многочисленных его обязанностях. Внезапно Юнис услышала в голосе Лоис усталость. Но когда она решила выяснить, в чем проблема, свекровь уклонилась от ответа. Сказала только, что и ей, и Дейвиду необходимо отдохнуть.

— Моему сыну настоятельно рекомендую найти для меня время. И помни, я люблю тебя, моя дорогая. Благослови вас Господь.

— Я тоже люблю вас, мама.

Юнис повесила трубку. В горле стоял ком. Лоис Хадсон всегда была близка ей, особенно в трудное время, когда Юнис потеряла и мать, и отца. Когда бы молодая женщина ни обращалась к свекрови со своими проблемами, она всегда получала поддержку или разумный совет. Будучи в течение многих лет замужем за пастором, мать Пола преодолела немало разных трудностей. Единственное, о чем Юнис никогда не говорила со свекровью, так это о Поле. Лоис обожала сына, и Юнис не хотела, чтобы что?то изменилось в отношениях матери и сына.

Дверь открылась. Это был Пол. Юнис молча наблюдала за ним — он снял пальто и, не глядя в ее сторону, сказал:

— Утром диакониссы наведут порядок на кухне, но полы надо как следует натереть.

Отдал распоряжение и повесил пальто в шкаф. Это был приказ — она должна или сама привести полы в порядок, или найти кого?нибудь и проконтролировать, чтобы все было выполнено безукоризненно.

— Правда, представление прошло с успехом? — Юнис так хотелось услышать от Пола похвалу. Сегодня многие люди высказали ей свое восхищение кантатой, но ее собственный муж до сих пор ничего не сказал о ее сочинении.

— Да, все прошло хорошо. — Развязывая галстук, он повторил свои указания: — Я говорю про пол в зале собраний. Тебе надо привести его в порядок завтра утром, чтобы он был готов к воскресенью.

— Я бы взяла выходной, Пол. — Юнис отвернулась, пытаясь скрыть разочарование.

— Я бы тоже не работал, — сказал он, проходя на кухню. — Знаешь, мы со Стивеном поговорили, и он считает, что будет целесообразнее строить новое здание, чем расширять старое под большее число прихожан.

Юнис закрыла глаза и услышала, как Пол открыл дверцу холодильника со словами:

— Я голоден. В этом доме есть что?нибудь поесть?

Всю последнюю неделю она была так занята подготовкой к представлению, что почти не занималась домом и не готовила.

— На верхней полке в контейнере есть остатки жаркого. Еще есть сыр и ветчина — можно сделать бутерброд. И персики остались.

— Когда ты сходишь за продуктами?

— Собиралась завтра утром. — Теперь ей придется встать еще раньше, чтобы сходить в магазин и успеть привести в порядок пол в зале собраний. Хорошо, что супермаркеты открываются рано утром. — Ты побудешь с Тимми?

— Нет, у меня назначена встреча.

Это значит, что опять придется просить Эбби побыть с мальчиком или брать его с собой, чтобы он играл в зале собраний, пока она будет натирать пол.

— Что?то я не вижу бутерброда…

Более чем прозрачный намек. Юнис с трудом поднялась, чтобы приготовить для мужа горячий бутерброд. Интересно, понимает ли он, сколько сил ушло у нее на написание кантаты? Чего стоило одно сегодняшнее представление? И что значит находиться меж двух огней, пытаясь утихомирить Лавонн, при этом не обидев остальных участников хора? У Юнис появилось ощущение, будто она попала на конвейер — за одной срочной работой немедленно шла другая, не менее срочная. И так без остановки, пока однажды она не упадет под грузом собственной ответственности за все на свете.

— Юнис?

— Ты знаешь, я сегодня не прикоснулась ни к пуншу, ни к печенью. — Произнеся эти слова, она сама смутилась оттого, что пожаловалась мужу.

— Я сам не помню, ел ли что?нибудь.

— Ты ел, Пол. Когда разговаривал с мэром и его женой… Ты попросил меня присоединиться к вам. Помнишь?

Она хорошо это запомнила, потому что он ничего не предложил ей. Юнис постеснялась пойти и принести себе что?нибудь самостоятельно, побоялась поставить мужа в неловкое положение.

— Хорошо, раз ты устала, я могу тебе что?нибудь приготовить. Неужели ты не могла поесть до моего прихода?

Юнис прошла мимо Пола, вылила в раковину остатки своего холодного чая.

— Посуду помою утром. Ты вполне можешь сам сделать себе бутерброд.

Она направилась в гостиную.

— Юнис, нам надо поговорить.

Она обернулась:

— Я пыталась поговорить с тобой, Пол. Сколько раз я просила тебя уделить мне внимание? Но сегодня я слишком устала.

Юнис почувствовала себя кроликом, оказавшимся у охотника на прицеле. Но даже неразумный кролик знает, как спастись от смерти.

— Мама звонила.

— Мама?

— Они с папой собираются приехать в январе и просят тебя найти время, чтобы побыть с ними.

Сам Дейвид Хадсон приедет. Юнис старалась полюбить отца Пола, как своего родного. Но Дейвид Хадсон и Сайрус Макклинток слишком по–разному смотрели на многие вещи, и на религию в частности. Однако Пол по–своему понимал это различие. Он всегда стремился добиться признания отца. Юнис видела, как ее муж уже начал планировать мероприятия в честь приезда родителей.

— Отлично. Мы устроим настоящий праздник. Я даже позову Отиса Харрисона на проповедь. Это не ты мне как?то говорила, что его жена… как ее?

— Мэйбл.

—…Что Мэйбл любит слушать проповеди моего отца по телевизору? Так, может, и остальная старая гвардия придет на собрание?

Юнис овладело беспокойство.

— Ты хочешь попросить своего отца выступить с проповедью?

— Нет. Для этого нужно предварительно пригласить его и получить его согласие. И все равно… — Пол пожал плечами. — Нет, не думаю, что это хорошая идея.

Сколько теперь может стоить проповедь?

Вряд ли Сентервилльская христианская церковь осилит выплату столь значительного гонорара. Юнис сильно сомневалась, что Дейвид Хадсон станет делать что?либо безвозмездно. Вдруг ей стало не по себе от своих циничных мыслей. И почему она так не любит отца Пола? Юнис знала, что он пренебрегал Полом, когда тот был еще ребенком. Но это не повод, чтобы недолюбливать свекра. Было что?то еще, более серьезное, что?то неуловимое и необъяснимое, что заставляло ее быть настороже в общении с ним.

— Однако в любом случае встречу с прихожанами надо будет организовать.

Пол принялся доставать из холодильника все съестные припасы.

— Моему отцу это придется по душе. Так что завтра собери всех диаконисе, чтобы обсудить детали. Понадобятся закуски и все прочее. Можно даже дать большой прием в честь высоких гостей.

Наверное, Пол готов устроить городской праздник по случаю прибытия Дейвида Хадсона в Сентервилль.

— Пол, не превращай приезд родителей в шоу. Они едут к нам, и они не должны давать никаких показательных выступлений. Разве для тебя и твоего отца будет не лучше остаться наедине и поговорить? Без посторонних. Только ты и он.

Пол часто говорил ей, что ему никогда не удавалось побыть с отцом один на один. Всегда что?нибудь мешало. Полу и Юнис даже пришлось съездить на юг на несколько рабочих дней, чтобы Тимми мог познакомиться со своими бабушкой и дедушкой.

— Мой отец не из тех, кто будет сидеть на веранде и говорить ни о чем.

Это был камень в огород ее отца. Он?то любил посидеть на веранде. Это было одно из качеств, за которое она так любила своего отца — у него всегда хватало времени и на друзей, и на свою дочь.

— Надеюсь, ты знаешь, что делаешь, Пол. — Юнис отвернулась, чтобы он не увидел ее слез. — Спокойной ночи.

Перемены, происходящие в Поле, огорчали ее. Его вера в Бога была такой пламенной, он так старался доказать свою преданность Ему. Пол всегда утверждал, что уважал ее отца, несмотря на то что они были мало знакомы. Или он притворялся? Но ее отца нельзя было не уважать. Сайрус Макклинток был очень внимателен и к своей пастве, и к своей семье. И для Пола он всегда находил время. Не минуты, а многие часы они провели в беседах на той самой веранде, о которой муж упомянул с таким презрением. Отец за всю свою жизнь никогда не попрекал ее за время, потраченное на нее.

Раньше Юнис всегда считала, что Пол очень похож на ее отца, что он так же предан Богу. Но была ли она права? Теперь ей иногда казалось, что она ошибается.

— Юнис, я не хотел тебя обидеть.

— Надеюсь.

Он часто сначала говорил, а потом думал и извинялся, полагая, что ему всё простится. Был ли он искренен, прося прощения, она не знала.

Понимал ли Пол, что пренебрегает Тимми так же, как когда?то его отец пренебрегал им? Юнис тонко намекала ему об этом, но он даже не желал слушать. Ее любовь к нему оставалась сильной, как и прежде. Даже если сложить любовь всех прихожан к Полу как своему пастору, то она все равно окажется меньше, чем ее любовь к мужу. Но догадывался ли Пол о силе ее любви, о том, как часто и горячо она молится за него? Понимает ли он, что она готова отказаться от своих взглядов, чтобы угодить ему? В чем?то она стала даже походить на него. И постоянно работала над собой, чтобы заслужить его признание и внимание.

— Я просто очень голоден и устал.

Очередные оправдания. Это значит — разговор окончен, больше не поднимаем эту тему.

Конечно, сейчас можно и самому сделать себе бутерброд, чтобы не портить отношения с супругой. Ведь к приезду родителей надо создать видимость благополучия в семье. Если, конечно, в последний момент Дейвид Хадсон не отменит визит. Так часто бывало в последнее время. Обязательно подворачивалось что?нибудь более интересное или достойное. Телевизионное ток–шоу или приглашение выступать с проповедями во время круиза. Юнис понимала, что на людей нельзя возлагать все свои надежды, даже на мужа. Никто не совершенен. Все грешны.

Она закрылась в спальне, встала на колени около кровати.

Я очень устала, Господь. Я так одинока. Мне не к кому обратиться. Только к Тебе. К кому идти жене пастора за помощью, когда брак ее рушится и она ни на что не может повлиять? С кем я могу поделиться своими переживаниями? Только с Тобой, Господи!

Юнис схватила подушку, крепко прижала ее к лицу, чтобы рыдания были не слышны.

Она вспомнила, как последний раз вместе с отцом сидела на веранде и он рассказывал ей о том, значит для него Бог.

«Центр моей жизни — это Иисус. Не полагайся на людей, моя девочка. Иначе тебя ждет разочарование и горе. Люби Бога, и Он поможет тебе любить людей, даже если они разочаруют тебя».

Сайрус Макклинток хорошо знал свою дочь. Лучше него ее знал только Бог. А понял ли ее отец, что за человек Пол? Предвидел ли он, какой будет их семейная жизнь?

«Посвяти себя Богу, Юни, и тогда ты будешь уверена, что Он не оставит тебя в самых серьезных испытаниях».

Отец часто повторял эти слова. Наверное, понимал, какие ей предстоят трудности.

Мне кажется, Пол меня больше не любит, Господи… Если он вообще когда?нибудь любил меня. Я не жалуюсь, Отец. Просто хочу знать. Хочу понять. Что заставило Пола думать, что я буду хорошей женой? То, что я умею петь и играть на фортепьяно?

Ты любишь Меня?

Да, я люблю Тебя, Боже. Но почему в жизни так много боли? Почему я так часто чувствую себя одинокой? Ты — мой Господь, и Ты решил, чтобы я стала женой Пола. Научи же меня понимать его! С каждым днем мы все дальше и дальше друг от друга. Все меньше у нас с ним общего. Чем больше я стараюсь, тем меньше внимания он уделяет мне и сыну. Я так предана ему, а он раздражается на любые мелочи и обрушивает на нас с Тимми свой гнев, оставляя нас одних.

Верь Мне, дочь Моя.

Я стараюсь, Иисус.

Юнис поднялась с колен, легла и с головой укрылась одеялом. Может, она похожа на Пола больше, чем считает? Может, она попала в ловушку, идеализируя свое детство и отца? Служи Богу от всего сердца и от всей души, Он знает все мысли и испытывает все сердца[37]. Юнис благодарила Бога за то, что ей посчастливилось вырасти под сенью отцовской веры в Господа.

К сожалению, Пол вырос в тени отцовских амбиций.

* * *

Сэмюель вошел в кухню, налил себе кружку молока, поставил в микроволновую печь и установил время. Почему он чувствует себя таким вымотанным и встревоженным? Он пытался читать двадцать третий псалом час назад, но так и не смог сосредоточиться и отделаться от навязчивых мыслей.

Эти мысли обрушились на него мощным потоком, повергнув его в состояние уныния, тревоги и раздражения.

— Не спится? — На пороге кухни стояла Эбби. Ее голос звучал сонно.

—Да.

— О чем на этот раз думаешь?

— О Юнис.

Она плотнее запахнула свой халат. Открыла холодильник, достала пакет молока и налила его в кружку.

— И вот поэтому два старых простофили пьют молоко на кухне в три часа ночи.

Раздался звук отключившейся миковолновки. Сэмюель вытащил свою кружку, поставил греться вторую.

— Возьми мою.

— До чего ты мил. Может, нарушим правило и добавим немного шоколада?

— Почему бы и нет? Мы слишком стары, чтобы соблюдать все правила.

Она открыла буфет.

— Ну, тогда была не была. Откроем упаковку какао, которую храним для Тимми.

Сэм сидел рядом с ней и грел руки, держа в ладонях кружку горячего какао. Боль в пальцах утихала, но сердце не успокаивалось.

— Ей очень тяжело.

— Она говорила с тобой?

— Нет. И не станет, пока дело не дойдет до крайности. Но даже когда и заходит разговор, я чувствую, что она считает неправильным делиться своими переживаниями с кем бы то ни было, кроме Пола. Я следила за ней после представления. Когда она придет к нам послезавтра, уведи Тимми в сад, чтобы покормить рыбок. А я попробую поговорить с ней откровенно.

— По–моему, нужно спешить. Она меня беспокоит.

— Юнис волнует не только нас с тобой.

Тон Эбби заставил Сэмюеля поднять голову и посмотреть на жену. Она выдержала его пристальный взгляд.

— Хоть у меня и астигматизм, но мои глаза еще кое?что видят. Стивен Декер проявляет повышенный интерес к жене пастора, — откровенно начала Эбби.

Сэмюель поджал губы, ему было интересно, заметил ли это еще кто?нибудь. Он всегда был чувствителен к подобным вещам, и Эбби была очень проницательна.

— Возможно, но Стивен не дает повода для сплетен, — сказал он.

— Даже если бы он и дал повод, наша Юни не из тех, кто падает к мужчине в объятия, стоит ему поманить женщину пальчиком. Она самая благочестивая жена из всех, кого я знаю, Сэмюель. Думаю, она даже не подозревает, что Стивен Декер влюблен в нее.

— А я не говорил, что он влюблен в нее.

— Может, он и сам не отдает себе отчета в своих чувствах к Юнис. Возможно, это и хорошо!

— Так как же нам с тобой уберечь ее от этой беды?

— Молиться.

Мейсон закатил глаза, глубоко вздыхая:

— Именно это я и делаю. Но теперь буду молиться с особенным усердием.

— А после молитвы подумай о том, что нам предпринять. Вряд ли можно предъявлять претензии человеку в том, что он не сделал ничего плохого и даже не собирался этого делать. Будет хуже, если ты подашь ему эту идею.

Сэмюель с трудом справился с гневом.

— Пол слеп как крот.

— Напротив, зрение у него отменное. К несчастью, он полностью игнорирует одного милого воробышка.

Эбби облокотилась о стол и, постукивая пальцами, хитро улыбнулась:

— Почему бы не пригласить Стивена Декера к нам в среду на вечерние занятия по изучению Библии?

— О, я уверен, что тридцатилетнего мужчину не обрадует перспектива провести вечер в обществе восьми старых зануд.

Улыбка Эбби стала еще хитрее.

— А если он будет сопротивляться, мы обвиним его в дискриминации по признаку возраста. От таких слов молодых предпринимателей прошибает холодный пот. Потому что здесь вступает в силу закон.

— Думаешь затащить его на аркане?

— Нет, это грубый метод. Я считаю, что Стивену нужна хорошая поддержка. Так что я позабочусь о его желудке, угощая его домашней выпечкой и напитками, а ты займешься духовным насыщением. И кто знает, возможно, ему это поможет. — Эбби широко развела руками и продолжила: — Стивен Декер, полагаю, станет нашим союзником, а не противником.

— Но Стивен и не может быть нашим противником.

Эбби смерила мужа взглядом.

— Конечно, ты прав. — Она скрестила руки на груди и наклонила голову. — Если хочешь знать мое мнение, то он похож на волка, которого кормят молоком, а он все посматривает на ягненка.

— Абигайль!