Резюме

Резюме

В. А. Шнирельман Введение

Двухтысячелетний юбилей христианства ознаменовался быстрым ростом новых религиозных движений, часть которых составляет неоязычество. За последние 10–15 лет неоязыческие группы возникли во многих постсоветских государствах, включая Россию. Какова сущность этих движений, какие цели они ставят перед собой, чем они привлекают вчерашних атеистов, можно ли выделить среди неоязыческих движений региональные модели, различающиеся между собой по своим ориентациям? Эти и другие вопросы впервые обсуждались российскими этнологами на специальной секции, организованной 9 июня 1999 г. в рамках проходившего в Москве III Конгресса российских этнографов и антропологов (8-11 июня 1999 г.). В настоящем сборнике публикуются наиболее интересные доклады из представленных на этой секции.

В. А. Шнирельман Перун, Сварог и другие: русское неоязычество в поисках себя

Русское неоязычество как заметное течение в религиозной и социо-политической жизни России возникло сравнительно недавно, но уже достаточно активно проявило себя не только в религиозной жизни, но и в политике, культурной сфере и в области идеологии. Идеология является стержнем нынешней деятельности русских неоязычников, которые больше всего озабочены формированием нового русского национального сознания. В их деятельности, которую автор трактует как «изобретение традиции», отчетливо проявляются две тенденции. Одна из них заключается в стремлении сконструировать некий «исконный русский монотеизм» вместе с «русской» же Троицей, вторая связана с попытками систематизировать данные о славянском язычестве и реконструировать непротиворечивое языческое учение. В статье рассматриваются некоторые учения современных русских неоязычников: одни из них тяготеют к неоиндуистским учениям, других привлекает зороастризм, третьи зачарованы рунической магией и ориентируются на германскую традицию, четвертые пытаются реконструировать и систематизировать дохристианские славянские верования и культы. Общим для русских неоязычников служит их повальное увлечение оккультизмом и благоговейное отношение к так называемой русской свастике. Многие разделяют веру в некую первоцивилизацию, якобы существовавшую в Арктике. При этом мало кому из них удается полностью отказаться от христианского наследия, хотя, как правило, неоязычники не испытывают любви к христианству и обвиняют его в уничтожении богатого духовного наследия ранних славян. В статье рассматриваются сложные взаимоотношения русских неоязычников с Русской Православной церковью и показывается, что, несмотря на трения, их объединяют приверженность «русской идее», национально-патриотическая риторика и откровенное антизападничество.

Е. Л. Мороз Язычники в Санкт-Петербурге

Автор анализирует одно из наиболее радикальных неоязыческих движений Санкт-Петербурга – движение «волков», организованное Владимиром Голяковым. Связанный когда-то с «Союзом венедов», Голяков сумел создать свою независимую организацию, которая ведет себя настолько активно, что сейчас неоязыческое движение в Санкт-Петербурге ассоциируется прежде всего с «волками». Подобно многим другим новоявленным «жрецам», Голяков возводит себя напрямую к династии северорусских волхвов, которые якобы сохранили в тайне все свое дохристианское духовное наследие, восходящее к самому Зороастру. Помимо жреческой деятельности, Голяков успешно занимается врачеванием и обучением русской борцовской традиции. Неоязычество «волков» ориентируется, прежде всего, на скандинавскую традицию, они почитают руны и бога Одина. Впрочем, многое Голяков изобретает заново. Так, в частности, возник трактат «Солнцеворот», обильно украшенный изображениями классической нацистской свастики. В нем «волк» определяется как славянин, служащий своей отцовской вере и оберегающий ее от иудея Христа. Это служение должно быть активным, и Голяков предлагает молодым людям сбиваться в «стаи», или духовно-милитаристские группы. В «волках» воспитываются воля и жесткий прагматизм, сопутствующие образу «сверхчеловека». Стержнем их идеологии служит культ сильной личности и крайний этноцентризм.

В. Б. Яшин «Церковь православных староверов-инглингов» как пример неоязыческого культа

Статья посвящена Древнерусской Инглиистической церкви православных староверов-инглингов, созданной в Омске Александром Хиневичем. С 1991 г. он активно участвует в пропаганде оккультных учений, в 1992 г. создает свою церковь, зарегистрированную властями Омска как новая деноминация. С тех пор в городе действует «Капище Веды Перуновой» («Храм Мудрости Перуна»), где в обстановке строгой секретности проходит обучение будущих инглингов. Среди изучаемых предметов – каббалистическая астрология, энергетика священных символов, трансцендентальная физика, трехмерная математика и т. д. Хиневич называет свое учение, «инглиизм», вероисповеданием, а не религией; своих последователей он считает «староверами», «православными славянами». Среди символов этого учения большую роль играют понятия «Белая Раса», «северная прародина – Арктида», а авангардом «Белой Расы» признаются русские. Учение Хиневича отличается крайним эклектизмом, – включает положения христианства, ислама и буддизма – и, разумеется, изрядную долю оккультизма. Доктрина Инглиистической церкви содержит положение о множественности обитаемых материальных и духовных миров, об их иерархии. Миры духов подразделяются на Светлые и Темные. Этические принципы инглиизма покоятся на 99 заповедях, среди которых не забыты и нравственно-патриотические лозунги. Община отца Александра строится как эзотерический орден посвященных, информация о внутренней жизни которого закрыта для профанов. Вступая в него, адепты дают обет не разглашать полученные знания. Инглинги подразделяются на мирян и священство, образующее многоступенчатую иерархию. Инглинги высоко чтят Христа, но резко критикуют христианскую церковь как исказившую слово Господа. Не чужда Хиневичу и политическая деятельность, на ниве которой он стремится крепить единство с национал-патриотами, включая и РНЕ.

А. Гурко Неоязычество в Беларуси: предпосылки и условия возникновения, организационные формы, перспективы

В статье дается первый в нашей литературе обзор неоязыческих течений в современной Беларуси. Как считает автор, проблема появления неоязычества является насущной для регионов, где на протяжении определенного исторического периода сложившаяся духовная традиция подвергалась искусственной трансформации, или подавлению. Традиционная духовная культура белорусов содержит в значительной степени остатки язычества. Консервации этих элементов в бытовой культуре способствовала борьба советской власти с христианским мировоззрением и культурой. Новые поиски в духовной сфере, связанные с экстрасенсорикой, рерихианством и другими учениями, подготовили почву для формирования неоязыческого мировоззрения. С начала 90-х гг. в систему государственных праздников были введены не только христианские, но и имевшие явно языческие происхождение и черты – Дни памяти, или Дзяды. Начиная с 1992 г. в средствах массовой информации публиковались не только материалы общего характера о праздновании Дзядов в прошлом, но и описания ритуальных трапез, а также формулы-заклинания. Учреждениями культуры республики совместно с краеведами, этнографами реконструировались, разрабатывались и внедрялись сценарии народных, языческих по сути, праздников. Первые денежные купюры Беларуси содержали изображения целого пантеона образов белорусского фольклора. Все это сделало возможным формирование определенного мировоззрения в среде населения республики – своего рода поля для возникновения национальной идеологии, основанной на возрождении самобытной традиции. В условиях распада коммунистической идеологической системы прокладывались «мостики» от языческих пережитков в народной традиции, игравших важную роль в самоидентификации, к либеральной светской модели государства, сочетающего народные традиции и христианские ценности, что отвечало идеологическим потребностям молодого государства Беларусь. С середины 1990-х гг. новая власть Беларуси оказывала всемерную поддержку Белорусской православной церкви как серьезному фактору интеграции с Россией. Однако поиски в идеологической сфере продолжились. При этом националисты ищут и проповедуют своеобразие и самобытность белорусской традиции, а панслависты заняты в основном поисками единой системы космологии для всех славян. При этом и те, и другие стараются воплощать находки и наработки в тех или иных языческих практиках. В последние годы на этом фоне в Беларуси возникло несколько оккультно-мистических организаций приверженцев расовой теории.

С. Рыжакова Dievtur?ba. Религиозно-национальная идея и ее реализация в Латвии

На фоне конфессионального многообразия, наблюдающегося в Латвии, обращает на себя внимание латышское движение «диевтуриба», которое возникло в Латвийской Республике в 1920-е гг. и до настоящего времени остается примечательным явлением латышской духовной жизни. Оно охватывает около 500 человек в самой Латвии и около 1000 человек в мире. Создатели этого движения ставили своей целью выявить все, на их взгляд, лучшее в наследии балтийских народов, соединить это с «недостающими» у балтов, но имеющимися у других индоевропейских народов (и, прежде всего, индийцев) элементами культуры, и, сформировав стройную, непротиворечивую мировоззренческую и религиозно-культовую систему, внедрить ее в латышское общество. Эта модель претендует на отражение «идеального устройства» латышского общества, выводимого диевтурами из фольклорных и этнографических материалов. Содержание своей религии диевтуры во многом идентифицировали с древней дохристианской «латышской религией». Интерес к последней возник в Латвии во второй половине XIX в. Он-то и способствовал духовным поискам и «изобретению религии». В 1925 г. было положено начало диевтурибе как новой религиозной организации, созданной Э. Брастыньшем на основе монотеистической системы во главе с верховным божеством – Диевсом. В статье детально анализируется история этой организации, особенности ее религиозного учения (пантеон богов, учение о человеке и его месте в мире, этика) и ритуалов, а также его связь с латышским национализмом, адептом которого выступал Брастыньш. Видя в латышах «избранный народ», Брастыньш пытался привить им национальную идентичность – «латышскость», и культуру национализма он называл «первой заботой государства». Неслучайно движение Латвии к независимости на закате Советского Союза было окрашено возвращением диевтурибы, чьи поклонники официально возобновили там свою деятельность 18 апреля 1990 г. С конца 1980-х гг. идеи диевтуров способствовали быстрому росту в Латвии интереса к латышской народной культуре, который проявлялся в публикации многочисленных альманахов и учебных пособий. В 1991 г. Министерство народного образования Латвии издало школьную программу для преподавания курса «Латышское народное мировоззрение», основанного на принципах диевтурибы. И есть основание думать, что новое поколение латышей будет воспринимать латышскую традиционную культуру именно через призму системы взглядов диевтуров.

А. Крылов Абхазия: традиционная религия в политической и социальной жизни современного непризнанного государства

По свидетельству экспертов, современные религиозные представления абхазов отличаются ярким синкретизмом. Едва ли не главным их стержнем являются абхазские народные верования, корни которых восходят к седой древности. Главными носителями абхазского язычества были жрецы, которые сохранили свой духовный авторитет даже в годы советской власти. Жрецы избирались строго из определенных фамилий, связанных с какими-либо святилищами. На месте святилища обычно стоял старый христианский храм или часовня, и происходившие там ритуалы и сама обстановка носили яркие черты религиозного синкретизма. Например, в часовне Лдзаа когда-то хранились деревянные иконы, однако абхазы связывали их лики со своими божествами, и руководили церемониями не христианские священники, а традиционные жрецы. Главное святилище располагалось у подножья горы Дыдрыпш, что по соседству с селом Ачандара Гудаутского района; в XX в. это святилище играло роль общенационального, и там совершались только самые ответственные моления, с которыми связывалась судьба всех абхазов. Например, в начале 1931 г. абхазские крестьяне поклялись там не вступать в колхозы, а в 1949 г. просили спасти от планировавшейся депортации. Абхазы хорошо знали своих жрецов и обращались к ним в случае нужды, но чужого человека в эту область не допускали, и деятельность жрецов была покрыта тайной. Оживление абхазского язычества происходило в течение последних 10–15 лет. Этому способствовала грузино-абхазская война, победу в которой абхазы связывают с поддержкой их богом Дыдрыпшем. В последние годы абхазы представляют свои народные верования в виде национальной религии, и в общеабхазских молениях участвуют руководители республики.

В. А. Шнирельман Назад к язычеству? Триумфальное шествие неоязычества по просторам Евразии

В 1990-е гг. неоязычество охватывало все новые и новые территории. В данной статье дается обзор тех неоязыческих движений, которые не были упомянуты в других статьях настоящего сборника. В частности, рассматриваются неоязыческие движения на Украине, в Литве, у финно– и тюркоязычных народов Среднего Поволжья и Волго-Камья, в Осетии, в Армении и в некоторых других регионах СНГ. Показано, что эти движения не ограничиваются традиционно христианскими регионами, в последние годы они начали проникать и в мусульманские. Общим для неоязыческих движений является их неприятие космополитизма, свойственного современному глобализирующемуся миру. Все они делают акцент на сугубо национальные ценности, призваны выковывать национальное самосознание и поэтому не могут рассматриваться обособленно от той волны национализма, которая захлестнула постсоветское пространство. Именно в этом контексте неоязыческие движения стоят в оппозиции к таким мировым космополитическим религиям, как христианство и ислам, рассматривая их как чуждые для народа идеологии, привнесенные недругами извне и призванные в конечном счете поработить соответствующие народы если не физически, то по меньшей мере духовно. Некоторые этнические меньшинства используют народные верования как важный политический ресурс, дающий им возможность представить себя исконными обитателями тех или иных земель и бороться за повышение своего политического статуса. Таким образом, своим становлением и распространением на постсоветском пространстве неоязычество обязано прежде всего росту местных националистических настроений, направленных на защиту традиционных культур от нивелирующего эффекта модернизации. При этом модернизация отождествляется с Мировым Злом и представляется в конкретном этническом обличии в виде некоего могущественного народа, который целенаправленно подавляет и поглощает местную культуру. Поэтому все неоязыческие идеологии в той или иной степени содержат антиколониальный заряд, не лишенный изрядной доли ксенофобии. В статье делаются и некоторые другие обобщения, связанные с особенностями современного неоязычества.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.