Глава тридцатая. О Цинпа-ценпо, или «Великом Милостынедателе», ходившем за море
Глава тридцатая.
О Цинпа-ценпо, или «Великом Милостынедателе», ходившем за море
Так было однажды услышано мной. Победоносный пребывал в Раджагрихе, на Коршуньей скале, в окружении монашеской общины, состоявшей из двенадцати с половиной сотен монахов высшего духовного звания. Тогда Победоносный сказал достопочтенному и всезнающему Каундинье:
– Мне нужен прислужник.
Всезнающий Каундинья поднялся со своего места, накинул на одно плечо[77] верхнее монашеское одеяние, обратился в сторону Победоносного, сложив вместе ладони, поклонился и сказал:
– Победоносный! Я сам с радостью стану прислуживать, хранить твою духовную одежду и чашу для сбора подаяния.
– Ты же стар, – ответил Победоносный Каундинье, – тебе самому требуется прислужник, садись на свое место, Каундинья.
Также и Кашьяпа, Шарипутра, великий Маудгальяяна и другие пятьсот учеников – все выразили желание прислуживать Победоносному. Однако он не взял никого из них.
Тогда достопочтенный Анирудха подумал о том, кого из монахов хочет взять Победоносный в услужение, и понял, что по сердцу Победоносному пришелся Ананда. Очевидность этого была подобна солнечному блику, который неизбежно появляется на западной стене дома, когда луч солнца проходит через оконце в восточной стене. И все ученики [Будды] ясно поняли, что в своих мыслях Победоносный держит Ананду.
Тогда достопочтенный Шарипутра и великий Маудгальяяна пошли туда, где находился Ананда. Придя к нему, они обменялись с Анандой многими приветственными словами и расположились напротив него.
Расположившись напротив Ананды, Шарипутра и Маудгальяяна обратились к нему с такими словами:
– Достопочтенный Ананда, мы радуемся, что ты будешь прислуживать Победоносному. Прислуживание Татхагате обернется для тебя великой пользой.
– Достопочтенный Шарипутра, – ответил на это Ананда, – я не желаю прислуживать Победоносному, и вот почему. Трудно служение Будде Победоносному, и нелегко его терпеть. Подобно тому как трудно обращение с огнем и трудно терпеть огонь, так и трудно служение Будде Победоносному и трудно терпеть его. Поэтому я не хочу прислуживать Победоносному.
Тогда достопочтенный и великий Маудгальяяна сказал Ананде:
– Ананда, Победоносный о тебе помышляет и тебе радуется. Очевидность этого подобна блику, который неизбежно появляется на западной стене дома, когда луч солнца проходит через оконце в восточной стене. Победоносный хочет видеть только тебя, Ананда, в услужении у себя, так соглашайся же! Прислуживание Татхагате великой пользой для тебя обернется.
– Великий и благородный Маудгальяяна, – ответил на это Ананда, – я пойду прислуживать Победоносному, если он согласится с тремя моими желаниями. Первое: не отдавать мне в носку то платье, которое носил Победоносный; второе: не отдавать мне остатков еды, которую ел Победоносный; третье: чтобы и помимо уставного времени Победоносный разрешал мне приходить к нему. В таком случае я с охотой буду прислуживать Победоносному.
После того как достопочтенный Шарипутра и великий Маудгальяяна уговорили достопочтенного Ананду прислуживать Победоносному, они пошли туда, где находился Победоносный, и обратились к нему со следующими словами:
– Мы предложили достопочтенному Ананде прислуживать Победоносному. Он сказал, что с охотой будет прислуживать Победоносному, если Победоносный согласится с тремя его желаниями.
– Замечательно, – сказал Победоносный. – Маудгальяяна, монах Ананда мудрый и сведущий человек, предвидевший, что те, кто имеет равное право на милости Непорочного[78], будут говорить слова порицания, которые вызовут ответные слова порицания. Поэтому он сделал так, чтобы имеющие равное право на милости Непорочного не могли сказать, что монах Ананда прислуживает Учителю ради еды и одежды. Маудгальяяна, это замечательное качество монаха Ананды.
Монах Ананда – мудрый и сведущий человек. Поэтому он знает должное время для посещения Победоносного теми, кто входит в число его окружения. Вместе с тем он знает должное время для посещения Победоносного иноверческими странствующими брахманами. Кроме того, он знает, когда иноверческие брахманы сумеют ответить на слова Победоносного, а когда не сумеют. Знает Ананда и то, какие пища и питье полезны и приятны Победоносному, а какие – нет. Эти знания, Маудгальяяна, являются замечательным свойством достопочтенного монаха Ананды.
После того как Шарипутра и Маудгальяяна убедили Ананду прислуживать Победоносному, а Победоносный похвалил Ананду, сказав, что он мудрый и сведущий человек, знающий должное время, монахи в недоумении спросили Победоносного:
– В силу каких причинно-следственных связей монах Ананда стал таким сведущим в определении должного времени?
И рассказал Победоносный Шарипутре.
Давным-давно, бесчисленное и бессчетное количество калп назад, в стране Джамбудвипе был великий царь, под рукой которого находилось восемьдесят четыре тысячи вассальных князей. В то время в городе Варуте жил один брахман по имени Ньягротаха, человек многознающий, сведущий в священных книгах, во врачевании и астрологии. За это царь сделал его своим наставником и повелел вассальным князьям чтить брахмана так же, как и самого великого царя.
Хотя своим достоянием брахман мог соперничать с Куверой, богом богатства, однако у него не было сына, и он постоянно пребывал в печали.
«Как же обрести сына?» – грустно думал брахман. Он приносил жертвы Брахме, Индре, Махешваре, богам луны, солнца, звезд, вод и лесов, молил их о даровании ему ребенка.
И через двенадцать лет старшая жена брахмана понесла. Как только это произошло, сведущие женщины осмотрели ее, чтобы выяснить, кого она зачала – мальчика или девочку. Выяснив, что должен родиться мальчик, они сообщили об этом брахману. Услышав такую новость, тот необычайно обрадовался и с еще большей заботой и уважением стал относиться к своей жене.
По истечении девяти месяцев родился мальчик. Был он очень красив, с кожей золотистого цвета, иссиня-черными волосами и отмечен знаками совершенства. После пиршества по случаю рождения [ребенка] приглашенный гадатель осмотрел знаки [на теле мальчика] и дал ему имя Цинпа-ценпо, или «Великий милостынедатель».
Когда Цинпа-ценпо подрос, для него построили летнее и зимнее, осеннее и весеннее жилища, где он пребывал, окруженный роскошью. Смышленый и обладающий острым умом, мальчик был сведущ не только во всех восемнадцати областях знания{143}. Не было также ни одного вида искусства, которое было бы ему неведомо.
Как-то раз Цинпа-ценпо обратился к родителям с такой просьбой:
– Я хочу совершить загородную прогулку и посмотреть что творится вокруг.
Услышав, что сын хочет совершить прогулку, родители тут же отдали необходимые распоряжения: подмести улицы, расставить стяги и штандарты, усыпать [путь] цветами, воскурить благовония. Затем Цинпа-ценпо сел на слона, украшенного различными драгоценностями семи родов, и под звон колокольцев, гром барабанов, звуки литавр, в окружении ста тысяч сановников отправился за город. Все местные жители забрались на крыши домов, расположенных по обеим сторонам улицы, и широко раскрытыми глазами взирали на Цинпа-ценпо, восклицая:
– Своим великолепием и величием он походит на Брахму!
Когда процессия двигалась по дороге, Цинпа-ценпо услышал, как нищие, одетые в рубища, держа черепки [для сбора подаяния], взывали: «Подайте малость!» Он спросил их:
– Отчего вы столь горестны и несчастны?
Одни сказали:
– У нас нет ни родителей, ни братьев, ни жен, ни родственников, поэтому мы бедствуем.
– Мы долгое время болеем и не можем поправиться, – ответили другие, – поэтому так несчастны.
– Ограбленные разбойниками, мы потеряли все, что имели, поэтому просим подаяние, – сказали третьи.
Услышал их речи Цинпа-ценпо, заплакал и двинулся дальше. Проехав немного, он увидал мясников, которые забивали животных, сдирали с них шкуры и рубили на куски.
– Ой! Зачем вы творите такое? – спросил их Цинпа- ценпо.
– Убой животных – наше наследственное ремесло, – отвечали те, – если им не заниматься, то жить будет не на что.
Удивился Цинпа-ценпо и, не в силах взирать [на это], двинулся дальше. По дороге он увидал, как крестьяне пашут землю, а множество птиц и змей собирают и пожирают червяков, в изобилии выползавших из вспаханной земли.
– Зачем вы это делаете? – спросил он крестьян.
Мы пашем и во вспаханную землю бросаем семена, которые затем родят много других семян. Ими мы живем, их же подносим царю.
Опять удивился Цинпа-ценпо и двинулся дальше. Проехав немного, он заметил охотников, раскинувших сети и настороживших силки. Животные и птицы, попавшие в сети и силки,
бились в них, испуская жалобные крики, и старались вырваться, но напрасно.
– Зачем вы это делаете? – спросил Цинпа-ценпо.
– Убийство животных – наше исконное ремесло, и мы занимаемся им, чтобы иметь средства к жизни.
Услышав эти слова, Цинпа-ценпо очень опечалился и направился дальше. По дороге ему встретились рыбаки, которые, поставив сети, наловили много рыбы. Они сложили ее, еще бившуюся, в кучу на берегу.
Видя, это, Цинпа-ценпо спросил:
– Зачем вы делаете это?
– Кроме этого наследственного ремесла, мы другого не знаем, – отвечали рыбаки. – Вот ловим рыбу и тем живем.
Цинпа-ценпо, видя подобное, подумал: «Эти существа из- за своей бедности и нищеты, ради одежды и пропитания вершат такие греховные деяния, которые связаны со смертоубийством. После своей смерти они тотчас же обрекаются на путь трех дурных рождений. Они идут от мрака к мраку, и не настанет для них время спасения».
Вернувшись домой, он день и ночь размышлял об этом, а затем, опечаленный, пришел к отцу и сказал:
– Отец, у меня есть к тебе одна просьба, исполни ее.
– Все сделаю, что ты ни попросишь, сын мой, – отве- вечал тот.
– Отец, – продолжал юноша, – когда я выезжал за город на прогулку, то видел, как многие люди, страдая от нехватки одежды и пищи, один другого убивают, лгут, клевещут и другие неблагие дела творят. Я хочу сотворить им подаяние и прошу разрешения вдосталь оделить бедняков из твоей великой казны.
– Все сокровища и драгоценности, собранные во множестве, – отвечал отец, – предназначены только для тебя. Так почему же мне не выполнить твоей просьбы!
Получив разрешение, Цинпа-ценпо объявил всем жителям страны:
– Цинпа-ценпо раздаст великие дары. Собирайтесь все и приходите!
И тогда монахи и брахманы, беззащитные бедняки и увечные калеки заполнили все дороги, ведущие в город. Одни проделали путь в сто, двести, триста, тысячу йоджан. Другие же прошли две тысячи, три, четыре, пять и даже десять тысяч йоджан. Они клубились, подобно облакам, и все получали те дары, которых желали. Желавшие одежды получали одежду. Желавшие еды получали еду. Желавшим драгоценностей, золота, серебра, ляпис-лазури, ездовых животных, колесниц, паланкинов, садов, полей, скота – всем были сделаны дары, согласно их желаниям.
Долгое время раздавались так дары, и одна треть сокровищ была истрачена. Тогда хранитель сокровищ пришел к брахману и сказал:
– Ваш сын, делая подарки из сокровищницы, истратил уже одну треть сокровищ, осталось только две трети. Подумайте при этом о расходах на подарки гостям и на торговые дела.
– Я очень люблю своего сына, – отвечал брахман, – и не буду препятствовать ему. Пусть лучше опустеет сокровищница!
Прошло еще некоторое время, и две трети сокровищ было истрачено, осталась только одна треть. Хранитель сокровищ снова обратился к брахману и сказал:
– Две трети сокровищ истрачено, осталась только одна треть. Откуда брать средства на поднесение подарков нашим гостям и на торговые дела?
– Я очень люблю своего сына и не могу запретить ему, – сказал брахман, – ты сам придумай способ, чтобы состояние мое не расточилось.
Хранитель сокровищ, получив от брахмана такое указание, запер двери сокровищницы и отправился по своим делам.
С тех пор просители, приходившие к Цинпа-ценпо, либо не заставали на месте хранителя казны, а сокровищница оказывалась на замке, либо хранитель сокровищ приходил, но не давал желаемого. Поэтому Цинпа-ценпо подумал: «Дело так обернулось не в силу самоуправства хранителя казны, а по распоряжению родителей. Да и не должно сыну опустошать родительскую сокровищницу. Но что же мне сделать, чтобы обрести вдосталь драгоценностей на пользу живым существам?»
И, подумав так, он стал спрашивать людей:
– Чем заняться в мире, чтобы богатства вдосталь обрести, обрести его так много, чтобы оно никогда не иссякало?
Одни говорили: «Больше земли обрабатываешь, больше богатств имеешь». Другие говорили: «Если скот разводить и прибыль из этого извлекать, то большое богатство обретешь». Третьи советовали: «Если прибыльную торговлю в дальних странах вести, то богатства умножишь». Некоторые считали: «Отправившись в море и добыв чинтамани – вол-
шебную драгоценность, исполняющую желания, станешь очень богатым».
Выслушал все эти речи Цинпа-ценпо и решил: «Не мой удел заниматься земледелием, разводить скот, вести прибыльную торговлю в дальних странах. Мой удел – отправиться в море». И, решив отправиться в море, он сказал родителям:
– Я отправлюсь в море, добуду там много драгоценностей и вдосталь оделю ими бедняков. Разрешите мне отправиться в море за драгоценностями!
Услышав эти слова, родители чуть не упали в обморок.
– Бедность и нищета в этом мире – вещь обыденная, – сказали они, обращаясь к сыну, – чего тебе не хватает? Почему ты хочешь отравиться в дальний путь, рискуя собственной жизнью? Если хочешь совершать даяния, то раздай все наши богатства, но за море не ходи. В море огромные волны и водовороты, страшные чудовища, ядовитые змеи, ракшасини, подводные скалы и много другого, сулящего верную гибель. Поэтому оттуда трудно вернуться живым. Чего тебе не хватает? Зачем ты хочешь жизнью своей рисковать? Нет тебе на это нашего согласия, и не думай куда-либо отправляться!
Выслушав такое повеление родителей, Цинпа-ценпо решил: «Поскольку не вышло, как я задумал, дам-ка я [себе] клятву: „Лягу на землю перед родителями и не встану до тех пор, пока не выйдет по-моему"». И, подумав так, он сказал родителям:
– Отец и мать, знайте! До тех пор пока мое намерение не исполнится, я буду лежать здесь ниц, не вставая.
Опечаленные родители, посоветовавшись с родственниками, снова описали сыну множество гибельных опасностей, таящихся в море.
– На протяжении двенадцати лет, – сказали затем они ему, – мы в отчаянии приносили жертвы всем богам. Наконец одно божество в тебе, сыне нашем, возродилось[79]. Так сейчас не оставляй нас, прими пищу[80]!
Прошли один, два, шесть дней, но сын не внимал никаким уговорам и не отступался от своих слов. Тогда отец подумал: «С самого рождения мой сын никогда не бросал начатого дела, не доведя его до конца. Если я отпущу его в море, то еще есть какая-то надежда на его возвращение. Если же не отпущу, то не позже чем через неделю мы расстанемся с ним[81]. Надо отпустить его!».
Подумав так, он подошел к сыну, взял его за руку и сказал:
– Вставай и поешь! Разрешаю отправиться, куда задумал.
Тогда Цинпа-ценпо встал, поел, попил и, выйдя из дома, обратился к многочисленному люду с таким призывом:
– Я отправляюсь в море за сокровищами. Кто хочет идти со мной, присоединяйтесь! Я приготовлю все необходимое [в дорогу] и буду вашим предводителем.
Пятьсот человек [купцов] изъявили желание отправиться с юношей. Они собрали все необходимое [для путешествия]; был установлен срок отправления, и в назначенное время все двинулись в путь. На проводы пришли родители юноши, царь, царевич, советник царя и все жители той местности.
Много дней шел [караван] после прощания с провожавшими, которые не могли удержаться от слез. Но однажды ночью в пустынной, безлюдной местности на него напали разбойники и разграбили все [караванное] имущество.
Продолжая свой путь, юноша и его товарищи дошли до города Нгашувар, где жил брахман по имени Кацили. Они пришли в дом брахмана, и Цинпа-ценпо попросил у брахмана [в долг] тысячу золотых.
У того брахмана была дочь с кожей золотистого цвета и иссиня-черными волосами. Сыновья восьмидесяти четырех тысяч вассальных князей сватались к ней, но ни один не получил ее в жены.
Случилось так, что когда Цинпа-ценпо подошел к дому брахмана и спросил, дома ли он, то девушка, услышав голос Цинпа-ценпо, сказала:
– Тот, чей голос прозвучал за дверью, и есть мой суженый.
Брахман вышел за дверь и, увидав юношу, подумал: «Этот юноша, бесспорно, превосходит других своцм благородством». И когда юноша попросил в долг золото, брахман преподнес ему еще и дар: он взял в одну руку золото, а другой подвел к юноше дочь.
– Эту девушку, – сказал он, – отдаю тебе в жены, бери!
– Я иду в море за драгоценностями, – отвечал на это юноша, – в море множество опасностей, и как знать, вернусь я или нет. Поэтому сейчас не могу решиться взять твою дочь в жены.
– Если благополучно вернешься, – сказал брахман,- то возьмешь эту девушку в жены.
– Если вернусь, то так и сделаю, – ответил Цинпа- ценпо.
После этого брахман дал ему еще три тысячи золотых, снабдил всем необходимым [в дорогу], и они пришли на берег моря.
Затем был построен корабль, и все взошли на него. Семь канатов удерживали корабль у берега.
На корабле Цинпа-ценпо обратился к товарищам с такими словами:
– В море нам встретится много опасностей. Это страшные штормы и ракшасы, водовороты и ядовитые змеи, подводные рифы и морские чудовища, а также много других, хотя и не столь страшных. У кого нет охоты идти [со мной], пусть лучше возвращается, чтобы потом не пожалеть. Пусть идет тот, кто презирает жизнь и не боится навсегда расстаться с родителями, женой, братьями, родственниками. Если благополучно вернемся, то обретем такое богатство в виде всевозможных драгоценностей, что хватит на семь поколений и будет оно неисчерпаемо.
С этими словами юноша обрубил один канат. И так в течение семи дней повторял он эти слова, каждый раз обрубая один канат.
Но вот все канаты были обрублены, поставлены паруса, и попутный ветер помчал корабль с быстротой стрелы.
Цинпа-щенпо был юноша много знающий и весьма сведущий в драгоценных камнях. Когда они достигли острова драгоценных камней, он научил купцов отличать хорошие камни от плохих, оценивать их стоимость в зависимости от веса и качества.
– Драгоценные камни такого цвета, – говорил он, – хотя и меньше весом, но ценятся дорого. Эти драгоценные камни хотя и тяжелые, но стоят дешевле, поэтому их не берите. Если их набрать слишком много, то корабль затонет под их тяжестью. Если набрать слишком мало, то вы будете недовольны, дескать, странствовали, странствовали, а толку нет. А вот такие [камни] как раз подходят.
Исходя из таких объяснений и оценок, купцы наполнили корабль, не перегрузив его.
– Теперь в обратный путь, – сказал Цинпа-ценпо, но сам на корабль не поднялся.
– Пока я не добуду во дворце царя драконов чинтама- ни – волшебный драгоценный камень, исполняющий все желания, – сказал он купцам, – домой не вернусь.
Тут купцы заплакали, впав в отчаяние, и сказали юноше:
– Мы, купцы, служили тебе как нашему предводителю. Сейчас ты нас бросаешь, а если с нами не пойдешь, то мы назад до дому не доберемся, дороги не найдем.
– Купцы, – ответил им на это Цинпа-ценпо, – ничего с вами не случится, я произнесу заклинание, чтобы вы благополучно вернулись на родину. – С этими словами юноша взял в руку курительницу с благовониями, совершил жертвоприношение на все четыре стороны и произнес:
– Я добыл эти драгоценности только на пользу бедным живым существам. Благая заслуга, порожденная совершением этого деяния, да позволит мне стать буддой! Если правдивы мои слова, если исполнится мое моление, то пусть купцы с собранными ими драгоценностями без ущерба и благополучно достигнут Джамбудвипы. – С этими словами он перерезал [корабельную] веревку, паруса поднялись, и купцы благополучно достигли Джамбудвипы.
Цинпа-ценпо же вступил в воды [моря], шел семь дней, и была ему вода по колено. Шел он еще семь дней, и вода достигла его бедер. Шел еще семь дней, и вода была по поясницу. И еще семь дней шел он, и вода достигла его плеч. Затем он плыл семь дней и приплыл к горе. Ухватившись за ветви дерева, юноша вылез на берег и через семь дней достиг вершины горы. Он перевалил через гору и еще через семь дней достиг берега реки. Подойдя к берегу, юноша увидал в воде лотосы золотистого цвета, стебли которых обвивали ядовитые змеи.
Скрестив ноги и сосредоточив мысли свои в одной точке, сел тогда бодхисаттва[82] на лотос в позе Майтрейя-самадхи и подумал: «Гневливость и завистливость в прежних бытиях обусловили рождения в столь безобразных телах ядовитых змей». И в силу великого сострадания, порожденного бод- хисаттвой, ярость ядовитых змей успокоилась. Тогда он сошел с лотоса и за семь дней пересек [страну] ядовитых змей.
Следуя далее, бодхисаттва встретился с ракшасами, которых привлек человеческий запах. Но помыслы бодхисаттвы, сосредоточенные на любви и милосердии, смирили ракшасов, и те лишь кротко спросили:
– Человек, ты откуда пришел и куда идешь?
– Я пришел, чтобы найти чинтамани, – отвечал им Цинпа-ценпо.
Обрадовались ракшасы и подумали: «Он великой благой заслугой обладает. Однако отсюда до дворца царя нагов так: далеко, что ему туда не дойти, и он будет из-за этого страдать. Поэтому доставим-ка мы его во дворец с помощью нашей силы». И, подумав так, они перенесли его по воздуху на расстояние в четыреста йоджан и опустили на землю.
Цинпа-ценпо пошел дальше и вскоре увидал серебряный замок. «Это жилище царя нагов», – решил он.
Тот замок был окружен семью рвами, полными страшных ядовитых змей. Глядя на них, Цинпа-ценпо подумал: «Эти. змеями пребывающие, обречены на бытие в столь страшных телах из-за яростности великой в прежних рождениях». И, подумав так, он помыслил о них с любовью и милосердием, как помышляют о собственном сыне. В силу столь милосердного помысла успокоились ядовитые змеи, и, ступая по ним, Цинпа-ценпо подошел к замку царя нагов. У ворот замка свернулись две большие змеи, преграждая вход. Заметив Цинпа-ценпо, они подняли головы и высунули ядовитые жала. Но Цинпа-ценпо породил о тех змеях милосердный помысел, отчего утихла их ярость, и они склонили головы к земле. Тогда, ступая по змеиным головам, Цинпа-ценпо вошел в замок. В замке, в одном из покоев с бесчисленными драгоценностями семи родов, он увидал нага. Тот нага, заметив бодхисаттву, в страхе подумал: «Мое жилище окружено семью рвами, полными ядовитых змей. Кроме нагов и якшей, никто сюда не отважится прийти. Кто же это такой?»
И, подумав так, он встал навстречу Цинпа-ценпо, почтительно поприветствовал его, усадил на трон, сделанный из драгоценностей, и угостил разнообразными яствами. После еды нага спросил:
– Ты зачем пришел и как сюда добрался?
– Люди Джамбудвипы, – отвечал бодхисаттва, – из-за бедности своей ради имущества, еды и одежды творят один другому всяческий вред. После своей смерти они тут же попадают на стезю трех дурных рождений. Сжалившись над ними и желая взять их под свою защиту, я, не страшась лишений, издалека пришел к великому царю, чтобы попросить чинтамани – волшебную драгоценность, исполняющую желания. Не откажи в моей просьбе и подари мне эту драгоценность, чтобы в силу благой заслуги, за пользу, принесенную всем живым существам, я достиг состояния будды.
– Волшебную драгоценность заполучить очень трудно, - отвечал царь нагов. – Если ты пришел за ней, то оставайся здесь в течение месяца, принимай мои пожертвования[83], а меня наставляй в Учении, тогда дам тебе чинтамани!
– Да будет так, – согласился бодхисаттва.
После этого царь нагов ежедневно приготовлял различные вкусные яства и подносил их бодхисаттве, сопровождая жертвоприношение музыкой. Бодхисаттва же в течение месяца наставлял его в тех частях Учения, которые легко укладываются в памяти, а затем сказал, что ему надо уходить. Тогда довольный царь нагов вынул из своего головного украшения драгоценный камень – чинтамани – и вручил его со словами:
– Ты, великий муж, радеющий о благе всех живущих, непременно станешь буддой. А когда обретешь полное просветление, да сделаюсь я твоим лучшим учеником!
– Какова сила чинтамани? – спросил бодхисаттва царя нагов.
– Силой этой драгоценности все необходимое ниспадает дождем на пребывающих в окружности двух тысяч йоджан, -отвечал тот.
«Сила этой чинтамани хотя и большая, – подумал бодхисаттва, – однако она недостаточна для свершения моих великих помыслов». С этими мыслями он двинулся в путь, а царь нагов со своей свитой проводил его.
Шел бодхисаттва шел и наконец увидал вдалеке замок, сооруженный из ляпис-лазури. Приблизился он к замку, а тот замок окружали семь рядов рвов, полных ядовитыми змеями. Помыслил бодхисаттва с любовью и милосердием о тех ядовитых змеях, и они успокоились, а он прошел, ступая по ним.
Приблизился к воротам замка, а около ворот лежали две огромные змеи. В силу милосердного помысла бодхисаттвы успокоились и те ядовитые змеи, а он, ступая по их головам, вошел в замок.
В одной из комнат замка, украшенной множеством драгоценностей семи родов, находился царь нагов. Заметив издалека бодхисаттву, он подумал: «Мое жилище окружено семью рядами рвов, в рвах полным-полно ядовитых змей, кроме нагов и якшей, никто не отважится сюда прийти. Кто таков этот человек и откуда он прибыл?» Удивившись, он встретил бодхисаттву, поприветствовал его и усадил на драгоценный трон, после чего угостил различными вкусными яствами. Когда бодхисаттва поел, царь нагов спросил:
– Ты откуда и зачем пришел?
– Я пришел, – отвечал бодхисаттва, – чтобы попросить у тебя, царь нагов, чинтамани.
– Эту драгоценность обрести трудно, – отвечал царь нагов. – Если ты действительно ее желаешь, то исполни мою просьбу: в течение двух месяцев оставайся здесь, покажи нам поведение бодхисаттвы, а затем прими мое пожертвование, тогда подарю тебе чинтамани.
– Да будет так, – согласился бодхисаттва.
Затем в течение двух месяцев царь нагов приготовлял различные вкусные яства и подносил их бодхисаттве, сопровождая жертвоприношение звуками музыки. Бодхисаттва же в течение двух месяцев наставлял его в четырех основах сверхъестественных сил. Когда же он подумал об уходе, то царь нагов снял со своего головного украшения волшебную драгоценность и вручил ее со словами:
– Великий муж, твердый в своем обете, ты обязательно станешь буддой. Когда же полное просветление обретешь, да стану я твоим учеником!
– Да будет так, – сказал бодхисаттва и спросил: – Какова сила этой чинтамани?
– Силой этой драгоценности, – отвечал царь нагов, – все желаемое ниспадает дождем на пребывающих в округе четырех тысяч йоджан.
«Хотя сила этой чинтамани и велика, – подумал бодхисаттва, – однако она еще недостаточна для свершения моих помыслов».
– Царь нагов проводил его за ворота замка, и он двинулся в путь и шел до тех пор, пока вдалеке не заметил сверкающий золотой замок. Подошел к нему бодхисаттва и увидал, что замок тот окружен семью рядами рвов, а во рвах полным- полно ядовитых змей. И опять помыслил бодхисаттва с любовью [о змеях], ядовитые змеи успокоились, и он пошел, ступая по ним. У замка также лежали, свернувшись, две огромные змеи, головами касаясь ворот. Увидя бодхисаттву, они подняли головы и выпустили ядовитые жала. Но в силу милосердного помысла бодхисаттвы успокоилась их ярость, и он, ступая по головам [змей], вошел в замок. Царь нагов, пребывавший в палате замка, украшенной бесчисленными драгоценностями, увидал бодхисаттву и с удивлением подумал: «Мое жилище окружено семью рядами рвов, во рвах полно ядовитых змей, поэтому никто, кроме нагов и якшей, сюда не отважится прийти. Кто этот человек и откуда он пришел?»
Царь встал навстречу бодхисаттве, почтительно поклонился ему и усадил на драгоценный трон. Затем он угостил его различными вкусными яствами, а когда тот поел, спросил:
– Кто ты и откуда пришел?
– Я пришел из Джамбудвипы, – отвечал бодхисаттва. – Духовные заслуги живых существ Джамбудвипы ничтожны, и в результате этого они всячески вредят друг другу, убивают один другого за имущество, еду и питье, полностью привержены десяти неблагим деяниям. После смерти своей они тут же попадают на стезю трех дурных рождений и подвергаются многим мучениям. Поэтому, сжалившись над ними и желая взять их под свою защиту, я пришел, чтобы попросить у тебя, великий царь, волшебную драгоценность – чинтамани.
– Драгоценность, исполняющую желания, заполучить нелегко,- отвечал царь нагов,- но если ты, достопочтенный, пришел ко мне с таким намерением, то пробудь у меня четыре месяца и принимай мои пожертвования, тогда и я подарю тебе чинтамани.
– Так и сделаю, – согласился бодхисаттва.
Царь нагов на протяжении четырех месяцев угощал его различными вкусными яствами, сопровождая подношения музыкой. А бодхисаттва раскрыл перед ним Учение во всей его полноте.
И за это обрадованный царь нагов, невзирая на [недовольство] других нагов и якшей, предоставлял ему все, что только он пожелает.
После того как подобным образом прошло четыре месяца и бодхисаттва собрался уходить, царь драконов вынул из своего головного украшения волшебный драгоценный камень и вручил его бодхисаттве, произнеся такое моление; «Великий муж, твердый в своем обете, [ты] непременно станешь буддой. Когда же полное просветление обретешь, да сделаюсь я твоим лучшим учеником, да стану прислуживать тебе!»
– Да будет так, – ответил на это бодхисаттва и спросил: – Какова сила этой чинтамани?
– Эта чинтамани такова, что все желаемое ниспадает дождем в округе восьми тысяч йоджан, – отвечал царь нагов.
Обрадованный бодхисаттва подумал: «Протяженность Джамбудвипы – не более семи тысяч йоджан. Эта драгоценность поможет осуществить мое желание». Подумав так,
он завернул три чинтамани, добытые им, в полу одежды, вышел за ворота замка, провожаемый царем нагов со свитой, и отправился в [обратный] путь. Пройдя немного, бодхисаттва взял волшебные драгоценности в руку и произнес такое моление: «Если эти драгоценности действительно являются чинтамани, исполняющими желания, то пусть я полечу по небу». И как только прозвучали эти слова, он взмыл в небо и перенесся через море на другой берег. Здесь, немного усталый, он заснул.
Тем временем простые морские наги держали такой совет.
– В этом море, – говорили они, – есть только три драгоценности, исполняющие желания. Все три драгоценности унес этот человек. Раз эти драгоценности обладают такими достоинствами, то украдем их ради наших нужд. И пока бодхисаттва спал, наги украли у него драгоценности, исполняющие желания.
Проснувшись, бодхисаттва глянул и, не найдя чинтамани, подумал: «Их, конечно, украли морские наги. Я, сколько достанет моих сил, вычерпаю море и осушу его». И, подумав так, он сказал себе: «Пока не возвращу чинтамани, не уйду». И, подойдя к берегу моря, он взял черепаховый панцирь и стал вычерпывать им море.
Морское божество, зная замысел бодхисаттвы, сказало ему:
– Море это глубокое и широкое, простирается оно на тысячу триста тридцать йоджан. Пусть сюда придут даже все жители Джамбудвипы, они не смогут осушить море. Что уж говорить о тебе одном! Это бессмысленная затея!
– Если один человек выполняет работу от всего сердца, то нет такого, что он не смог бы свершить, – ответил ему на это бодхисаттва. – Своими волшебными драгоценностями я хотел всем людям сотворить пользу и благо и за эту благую заслугу стать воистину буддой. Если не падать духом, то почему же нельзя осушить это море?
Тем временем Вишну{144} и другие боги увидали, как бодхисаттва в одиночестве вычерпывает воды моря, предавшись всем телом и духом этой трудной работе во имя блага многих живых существ. И они подумали: «Надо помочь бодхисаттве».
Позвав один другого, божества приблизились к бодхисаттве и увидали, как он вычерпывает воду. Тогда все божества сняли с себя небесные одежды и погрузились в воду. Когда они вышли из воды, то морские воды сократились на сорок йоджан. Вторично погрузились они в воду, и море сократилось на восемьдесят йоджан. И в третий раз они погрузились в воду, и море сократилось на двести йоджан.
Тут наги перепугались и подошли к бодхисаттве со словами:
– Остановись, прекрати осушать море.
Бодхисаттва остановился, и наги спросили его:
– Зачем тебе нужны эти волшебные драгоценности?
– Они нужны для блага живых существ, – ответил тот.
– Они нужны для блага живых существ, но ведь в море также много живых существ, зачем же нам [отдавать] [волшебные драгоценности]? – возразили наги.
– Хотя в море и обитает много живых существ, – ответил им бодхисаттва, – им неведомы страдания бедности. Живые же существа Джамбудвипы, ради богатства один другому зло и вред причиняя, десять неблагих деяний широко творят, за что после смерти все возрождаются в аду живых существ. Из сострадания к ним я и нуждаюсь в этих чинтамани.
Тогда наги достали волшебные драгоценности и вернули их бодхисаттве.
Морское божество, видя подобное усердие бохдисаттвы, подумало: «Он непременно станет буддой» – и произнесло такое моление: «Когда он обретет полное просветление, да сделаюсь я его лучшим учеником!».
Бодхисаттва же, получив назад волшебные драгоценности, [силой их] взмыл в небо и прибыл в свою землю.
– Вернулись ли мои сотоварищи-купцы и благополучно ли они прибыли? – спросил он там.
Обрадовались и удивились, увидав его, купцы, которые благополучно достигли дома. Они пошли к брахману Ка- циле, и тот, когда услыхал о возвращении из-за моря бодхисаттвы, устроил большой пир для него и его сотоварищей- купцов.
Тут бодхисаттва взял в руку чинтамани и, войдя в дом брахмана, наполнил богатствами все его сокровищницы. После этого брахман поднес бодхисаттве воду в драгоценном сосуде. Тот омыл свое тело и ноги, а брахман украсил дочь различными драгоценностями, взял ее за руку и вручил бодхисаттве, который принял ее, доставив брахману огромную радость. Брахман дал дочери пятьсот юных рабынь и пятьсот богато разукрашенных слонов, и под звуки музыки бодхисаттва и его свита двинулись в путь.
Родители же Цинпа-ценпо, расставшись с сыном, не осушали слез, отчего оба ослепли. Вернувшись из-за моря и встретившись с родителями, Цинпа-ценпо поприветствовал их, а те, обняв его, узнали в нем своего сына.
– Цинпа-ценпо, когда ты оставил нас и ушел, наши глаза ослепли. Что же ты достал за морем? – спросили родители сына.
– Я достал вот это, – ответил сын и вложил в руку отца волшебные драгоценности.
Тот сжал руку и сказал:
– Подобных камней в моей кладовой и раньше много было. Стоило ли из-за этого идти на такие лишения!
Тогда бодхисаттва взял чинтамани, потер ими глаза родителей, и тут же, подобно тому как сильным ветром разгоняются тучи, была развеяна слепота отца с матерью, и они стали видеть лучше, чем прежде.
– Это действительно волшебные драгоценности, – сказали обрадованные родители. – Похоже, что с их помощью можно избавиться от всех бед.
Тогда Цинпа-ценпо поднял чинтамани и произнес такое моление: «Если вы настоящие чинтамани, исполняющие все желания, то пусть появится трон для моих родителей, сделанный из семи различных драгоценностей, и над тем троном пусть будет драгоценный балдахин». И не успел он произнести это моление, как все тут же свершилось. И наполнились также все царские сокровищницы.
Затем царь послал гонца на слоне, проходящем восемь тысяч йоджан, объявить всем жителям Джамбудвипы следующее: «Цинпа-ценпо достал за морем волшебные драгоценности. Эти чинтамани, обладающие замечательными свойствами, через семь дней дождем ниспошлют на всех различные ценности: одежду, еду и все необходимое. Да возьмет каждый все то, что будет ему во благо».
И вот Цинпа-ценпо совершил омовение, надел новые одежды, поставил на равнине штандарт, на верхушке которого прикрепил чинтамани. Затем он взял в руку курильницу и произнес такое моление: «Все люди Джамбудвипы бедны, и необходимо их избавить от лишений. Поэтому, если драгоценности, исполняющие желания, в действительности являются таковыми, то пусть ниспадет дождем все, что требуется каждому!»
И тут же со всех четырех сторон подул сильный ветер, который сразу же дочиста вымел всю грязь и нечистоты, выпал мелкий дождичек, который прибил пыль, дождем ниспали всевозможные кушанья и напитки, а затем дождем ниспали зерна разных злаков, потом дождем ниспали одежды, и, наконец, дождем ниспали драгоценности, так что Джамбудвипа покрылась кучами драгоценных камней и стало драгоценностей как щебня и черепков.
И, удовлетворив таким образом, всех, бодхисаттва обратился к людям Джамбудвипы со следующими словами:
– Живые существа Джамбудвипы! Вы ради одежды, пищи и богатства один другого убивали, один другому чинили вред и творили лишь неблагие дела, за что после смерти попадали на стезю трех дурных рождений и шли от мрака к мраку. Из милосердия к вам я презрел морские опасности и многие страдания, ради вашего блага достал за морем волшебные драгоценности, и вы стали пребывать в довольстве, обладая всем. Поэтому телом, словом и помыслом следуйте пути десяти правил нравственного поведения и прилежайте на этом пути!
Так бодхисаттва всячески наставлял и уговаривал жителей Джамбудвипы. И в результате таких наставлений и уговоров все они твердо вступили на путь десяти правил нравственного поведения, в силу чего после своей смерти возрождались в высшей сфере богов.
– В то время, в той жизни, – сказал затем Победоносный, – брахманом Ньягрота был мой нынешний отец Шудхо- дана. Матерью Цинпа-ценпо была моя мать Махамая. Цинпа- ценпо же – это ныне я сам. Нага, пребывавший в серебряном замке, – это нынешний Шарипутра. Нага, пребывавший в ляпис-лазуревом замке, – это нынешний Маудгальяяна. Нага, пребывавший в золотом замке, – это Ананда, а морское божество – Анирудха. Ананда, в бытность свою царем нагов, также прислуживал мне и знал всему время. Поскольку он вплоть до сего дня время всему знает, я охотно согласился с тремя его желаниями.
Когда Победоносный произнес эти слова, возрадовался Ананда, преклонил колени и сказал:
– Вплоть до конца своей жизни я буду прислуживать Тат- хагате.
Выслушав рассказ Победоносного, некоторые из его многочисленного окружения обрели духовные плоды от вступления в поток до архатства. Некоторые стали пратьекабуддами. Некоторые породили помысел о наивысшем духовном пробуждении. Некоторые стали пребывать на стадии анагаминов. И радость их была безмерна.