22 января 1998 г. [45]

22 января 1998 г.[45]

Сегодня день рождения отца Александра Меня. Сегодня ему 63 года. В последние годы жизни он начал стремительно седеть и стал еще больше похож на библейского пророка. Он и жил так же стремительно, каким?то образом уплотнял время, спрессовывал каждую минуту. Он за последние годы своей жизни сделал столько, сколько не сделал ни один человек в наше время — не только в России, я убежден в этом. Он знал, что смерть рядом, за углом, и торопился. Он говорил: «Я чувствую себя подобно стреле, которую долго держали на натянутой тетиве».

Когда я его видел в последний раз, за несколько дней до смерти, меня поразило, что он находится как бы в двух измерениях одновременно, что он и рядом со мной и не рядом. Внешне он общался со мной как обычно: отвечал на мои вопросы, говорил то, что мне важно было услышать, на прощанье, как всегда, обнял, поцеловал, — может быть, крепче, чем всегда. Но я видел, что он как?то отрешен, что он сосредоточен на какой?то важной мысли, что он весь внутри, на глубине. Я уверен, что он знал, что скоро произойдет, но не хотел об этом говорить.

Я говорил уже в этом зале, что я и при жизни считал его святым. Не только считал — просто знал, что так оно и есть, и его смерть — смерть мученика и апостола — лишь подтвердила это. Но одно дело знать внутри себя, а другое дело — когда это становится очевидным для всех или, во всяком случае, для многих. По церковной традиции, человека канонизируют как святого при двух, по крайней мере, условиях: когда есть народное почитание и когда происходят исцеления, совершаемые им после физической смерти по молитве тех, кто к нему обращается. Народное почитание есть. Что касается исцелений, они тоже есть: я знаю такие случаи, знаю, какова сила обращения к нему по собственному опыту. Известно об исцелениях не только мне. Но об этом пока не написано, официально это как бы не существует.

Но вот появилось удивительное свидетельство, о котором надо бы знать всем. Недавно об этом сообщила газета «Русская мысль»[46]. Очень далеко от нас, на другой стороне земного шара, в Венесуэле, жил человек по имени Карлос Торрес. Он уехал в Италию, чтобы изучать теологию и стал там священником. Это был крепкий, здоровый, жизнерадостный человек, физически очень сильный. Но вот он заболел. Заболел тяжело: у него был рак — опухоль на шее. Делали всё возможное: операции, химиотерапию, облучение. Ничего не помогло. Болезнь охватила всё тело, не осталось органа, где не было бы метастазов.

А теперь я вам прочту это свидетельство. «В 1995 году у него (отца Карлоса. — В. И.) повысилась температура. Врачи считали, что всё кончено: не стоит уже мучить пациента лечением, лучше дать ему угаснуть, испытывая как можно меньше боли. Но ему еще очень хотелось жить, и он молился о том, чтобы жизнь была ему дарована, хотя это и казалось невозможным. Он прекрасно понимал, что с точки зрения врачей всё кончено, и тут, как он сам рассказывает, ему стало страшно. В горе и страхе он обратился к отцу Александру Меню, моля его заступиться перед Господом и вымолить для него исцеление». Исцеление наступило, поразив всех врачей, которые в его истории болезни записали коротко и просто: «Полное выздоровление».

«А почему именно к отцу Александру Меню вы обратились? — спрашивает интервьюировавший отца Карлоса итальянский журналист. — И что вы вообще о нем знали, вы, католический священник, латиноамериканец, такой, казалось бы, далекий во всех отношениях?

Ответ. Я знал, что он — мученик за Христа. Его убили за его христианскую веру. Всю свою жизнь он был свидетелем. Он свидетельствовал о Боге в мире, где была провозглашена ненависть к Богу. Он жил, зная, что каждый день может стать последним днем жизни. Его преследовали, ему угрожали, его унижали и оскорбляли. И всё это он переносил не жалуясь, потому что любил Бога. И в конце концов его убили. Я считаю его святым, и к нему я обратился, моля о заступничестве. Я не имел счастья знать его при жизни, но прочитал про него всё, что было написано на доступных мне языках. Мне кажется также, что он стал как бы символом, надеждой той катакомбной Церкви, Церкви мучеников, которая в 90–е годы вновь получила возможность свободно молиться. Мне кажется также, что фактически он стал духовным главой Русской Православной Церкви. После 70 лет атеистического коммунизма он первым по–настоящему заговорил о Боге, о Христе. За это его и ненавидели все его прежние враги, за это и убили.

Вопрос. Вы уверены, что ваше выздоровление — не результат лечения, а именно чудо?

Ответ. Лечение помогло мне пережить операцию в 90–м году, но когда появились метастазы в печени и костном мозгу, никакое лечение уже ничего не могло сделать. А исцеление было внезапным и совершенно неожиданным, так что поразило всех врачей. Я знаю, что я молился Богу, прося отца Александра за меня заступиться. Я должен сказать, но об этом пока не буду рассказывать подробно, что и дальше у меня навсегда осталось глубокое ощущение его присутствия в моей жизни.

Вопрос. Вас, католического священника, не смущал тот факт, что вы просите о помощи человека, священника другой конфессии?

Ответ. А какую роль это играет? Он священник, служитель Христа и мученик за Христа. А Церковь вся — Церковь Христова».

Я воспринимаю отца Александра как человека, действующего здесь и сейчас. Масштаб действий святого после его физической смерти неизмеримо возрастает. Это не фантазия, а реальность. Назовите ее как угодно — метафизической, мистической, трансцендентной. Она отличается от обычной, земной реальности тем, что она не так наглядна, не подавляет вас своей наглядностью, как и всегда в сфере духа, но она не менее, а более достоверна. Нам необычайно повезло, что мы могли жить рядом, общаться с религиозным гением. Такого рода гениальность — это редчайший дар и милость, оказанная нам, людям немощным и слабым, чтобы укрепить нашу веру.

Я не хотел бы, чтоб этот вечер был минорным: все?таки это день рождения святого, нашего пастыря, и у нас есть все основания радоваться тому, что он был дан нам свыше. Был дан и сейчас дан, и мы всегда можем обратиться к нему за помощью. И надо помнить, что он оказывает могучее воздействие на духовную жизнь в нашей стране.

В лекции о Владимире Соловьеве отец Александр говорил: «Когда у вас найдется время, зайдите в Новодевичий монастырь. Там, прямо напротив входа, на первой же аллее, стоит памятник этому страннику, зачинателю оригинальной русской религиозно–философской мысли… И вот, когда вы придете на эту могилу, помните, что этот человек жив…»

Эти слова в полной мере относятся к самому отцу Александру. А потом он прочел стихи Владимира Соловьева, которые любил повторять и которые ему самому были глубоко созвучны:

Смерть и время царят на земле.

Ты владыками их не зови —

Всё, кружась, исчезает во мгле.

Неподвижно лишь солнце любви.