Глава 5. Бамиан, 1998–1999 Война без конца
Глава 5. Бамиан, 1998–1999
Война без конца
В Хазараджате, краю хазарейцев в центральном Афганистане, температура опустилась ниже нуля. В тени снежных пиков Гиндукуша, окружающих Бамиан, хазарейские дети с раздутыми животами и осунувшимися лицами играли в собственную версию казаков-разбойников под названием «Талибан». Хазарейцы голодали, и во время игры они устраивали засаду для талибского конвоя с зерном и привозили ее домой своим голодным семьям. Дети питались кореньями, ягодами и тем небольшим количеством картошки, которое их родителям удавалось вырастить на маленьких каменистых полях по склонам узких долин. В Хазараджате только 10 процентов земли пригодно для обработки, но в этом году ни пшеница, ни кукуруза не уродились.
Но хазарейцы голодали просто потому, что они хазарейцы. В августе 1997 года талибы закрыли все дороги, ведущие в этот горный пустынный край, желая заставить хазарейцев сдаться. Помощи с севера ждать не приходилось: уничтожение всякого правопорядка, недостаток продовольствия и горные перевалы, засыпанные снегом, не позволяли конвоям с продовольствием пробиться в Бамиан, находящийся на высоте 7500 футов над уровнем моря. Триста тысяч хазарейцев Бамиана уже голодали, а еще 700 000 человек в соседних провинциях Гор, Вардак и Газни тоже испытывали нехватку еды — что в сумме составляет один миллион человек.
На протяжении месяцев ООН и Мировая продовольственная программа вели мучительные переговоры с талибами, пытаясь получить разрешение на проход конвоев, но безрезультатно. ООН была еще более удручена тем, что Пакистан предоставил Талибану 600 000 тонн пшеницы, но не поставил им никаких гуманитарных условий и не потребовал снять блокаду Бамиана. Впервые за двадцать лет войны одна сторона использовала голод как оружие против другой — настолько обострилась к этому времени межнациональная и межобщинная вражда.
Хазарейцы всегда были бельмом на глазу у пуштунов, но никогда — в такой степени. Эти низкорослые, коренастые люди с явно монгольскими чертами лица, согласно одной теории, являлись потомками смешанных браков воинов Чингисхана с местным таджикским и тюркским населением. В 1222 году защитники Бамиана убили внука Чингисхана, за что последний вырезал все население.[78] За тысячу лет до этого Бамиан был центром буддизма в Индии и важной остановкой на пути караванов верблюдов по древнему Шелковому Пути, связывавшему Римскую империю со Средней Азией, Китаем и Индией. Бамиан оставался защитником и столицей центральноазиатского и индийского буддизма и после исламских завоеваний. Корейский монах Ху-чао, пришедший в город в 827 году, писал, что правитель Бамиана по-прежнему исповедует буддизм. Лишь в одиннадцатом веке Газневидам удалось установить в долине ислам.
И в наши дни над городом возвышаются два колоссальных изваяния Будды, вырубленных из песчаника в отвесных скалах во втором веке н. э. Обе статуи, имеющие в высоту 165 и 114 футов, сильно повреждены выветриванием, и лица обоих Будд отсутствуют. Но несмотря на это, статуи по-прежнему поражают воображение. Фигуры выполнены в традиционном для Индии стиле, но их тела задрапированы в греческую одежду. Это единственный случай синтеза индийского и среднеазиатского искусства и эллинизма, принесенного армиями Александра Македонского. Статуи являлись одним из чудес древнего мира, к ним приходили паломники из Индии и Китая.
В свое время в пещерах и гротах рядом со статуями жили тысячи буддийских монахов. Сейчас в этих пещерах, покрытых древней росписью, жили тысячи хазарейцев, бежавших из Кабула. Когда талибы захватили Бамиан, они угрожали взорвать стазу и, вызвав возмущение среди буддистов Японии и Шри-Ланки. Они восемь раз бомбили гору, находящуюся над статуями, и песчаниковые ниши покрылись многочисленными трещинами.
Хазараджат оставался фактически независимым до 1893 года, когда он был завоеваны пуштунским королем Абдур Рахманом[79], который первым стал проводить антихазарейскую политику. Он убил тысячи хазарейцев, переселил многих в Кабул, где они жили на положении бесправных рабов и слуг, и разрушил их мечети. 3–4 миллиона хазарейцев составляют самую многочисленную общину мусульман-шиитов в Афганистане. Вражда между суннитами-пуштунами и шиитами-хазарейцами возникла давно, но талибы придали конфликту новое звучание: они называли всех шиитов мунафакиин — лицемеры, фальшивые мусульмане.
Еще большее раздражение талибов вызывало то, что хазарейские женщины играли заметную политическую, социальную и даже военную роль в обороне края. Из восьмидесяти членов Центрального комитета хазарейской партии Хизб-и-Вахдат двенадцать были женщины, многие из которых имели медицинское или юридическое образование. Женщины руководили программами помощи ООН и усилиями партии по обучению грамоте, здравоохранению и планированию семьи. Женщины часто воевали рядом с мужчинами, многие убивали талибов в Мазари-Шарифе во время майских боев. Женщины-профессора, бежавшие из Кабула, создали университет Бамиана, наверное, самый бедный университет в мире, аудитории которого были сделаны из глины и соломы, в них не было ни электричества, ни отопления и почти не было книг.
«Мы ненавидим талибов, они против всякой цивилизации, афганской культуры и в особенности женщин. Они позорят ислам и афганский народ», — сказала мне доктор Хумера Рахи, преподаватель персидской литературы университета, ставшая ведущим поэтом сопротивления. Талибы без энтузиазма относились к одежде, которую носили хазарейские женщины. Доктор Рахи и ее коллеги носили юбки и сапоги на высоких каблуках. Поэзия Хумеры Рахи отражает новую уверенность, обретенную хазарейцами после многовекового угнетения со стороны пуштунов.
«С вами победа, с вами Бог, победоносные армии Хазараджата! Да поразят ваши винтовки спины ваших врагов. Вы победители, вы победоносны, с вами Бог. Мои полночные молитвы, мой плач на рассвете, детские крики „О Боже, Боже“, слезы и стоны угнетенных — вместе с вами».[80]
Несмотря на осаду и десятилетия негативного отношения и предубеждения со стороны пуштунов, хазарейцы были воодушевлены. Они сыграли большую роль в освобождении Мазари-Шарифа от талибов в мае и в октябре 1997 года. Они отбили многочисленные нападения талибов на Бамиан. Одно время хазарейцы были слабейшим звеном союза узбеков, таджиков и хазарейцев против Талибана, но сейчас, когда узбеки были расколоты, таджики увязли на позициях вокруг Кабула, хазарейцы поняли, что их время пришло, «Мы прижаты к Гиндукушу, а перед нами стоят талибы и Пакистан, который их поддерживает. Мы умрем, но мы не сдадимся», — говорил мне непоколебимый заместитель председателя Хизб-и-Вахдат Курбан Али Ирфани, пытаясь согреться у огня в комнате с окнами, глядевшими на статуи Будды, освещенные луной.
У них появилась гордость за свою организованность и умение воевать. «Мы спасаем север от талибов», — говорил Ахмад Шер, 14-летний солдат-хазареец, уже проведший два года в боях и державший свой Калашников с готовностью профессионала. Хазарейцы не были брошены на произвол судьбы. Иран перебрасывал помощь на недавно построенный аэродром около Бамиана, со взлетной полосой длиной в две мили. Карим Халили, лидер Хизб-и-Вахдат, провел зиму, нанося визиты в Тегеран, Москву, Дели и Анкару и добиваясь дополнительной военной помощи.
Но среди хазарейцев уже чувствовалось перенапряжение. Различные фракции Хизб-и-Вахдат соперничали друг с другом за территорию, влияние и иностранную помощь. Они контролировали каждая свою часть Мазари-Шарифа и воевали друг с другом не хуже, чем узбеки. Мазари-Шариф превратился в поле боя, а Северный Альянс — в политические развалины. Иранские и русские офицеры разведки несколько раз пытались посредничать между Дустомом, обосновавшимся в Шибиргане, и хазарейцами, равно как и между различными хазарейскими фракциями, но никто не шел на компромисс. В феврале 1998 года в Мазари-Шарифе начались тяжелые бои между узбеками и хазарейцами. Масуд нанес свой первый визит в Тегеран с целью убедить иранцев сделать что-нибудь для спасения Альянса, пока не стало слишком поздно. Талибы спокойно провели зиму, глядя на то, как их враги рвут друг друга на части, усиливая осаду Бамиана и готовясь к новому нападению на Мазари-Шариф.
Зимой бои продолжались в провинции Фарьяб, где талибы устроили еще одну резню, убив 600 узбекских крестьян. Сотрудники благотворительных организаций, расследовавшие этот инцидент, говорили, что жителей вытаскивали из домов, выстраивали в ряд и расстреливали. Международное осуждение талибов усиливалось по мере того, как они проводили в жизнь все более и более строгую версию шариата. Публичное отрубание конечностей, бичевание, избиение камнями женщин и казни в Кабуле и Кандагаре случались еженедельно. Международный женский день 8 марта 1998 года был посвящен участи афганских женщин при талибах. Большое общественное внимание привлекли слушания в Конгрессе США, посвященные женскому вопросу, а также осуждение политики талибов такими знаменитостями, как Хиллари Клинтон.
Талибы издали новые указы, предписывающие строго определенную длину бород для мужчин, и список мусульманских имен, которые разрешено давать новорожденным. Талибы закрыли немногие домашние школы для девочек, еще существовавшие в Кабуле, а религиозная полиция изгоняла женщин с кабульских улиц и требовала наглухо занавешивать окна домов, чтобы женщины не были видны извне. Женщины были заперты в домах, куда не проникал даже солнечный свет. Сторонники жесткой линии среди талибов были полны решимости вынудить благотворительные организации ООН уйти из Афганистана и организовали несколько провокаций, которые довели терпение ООН до предела.
24 февраля 1998 года все сотрудники ООН покинули Кандагар и прекратили оказание помощи после того, как один из руководителей программы помощи подвергся угрозам со стороны одного из вождей талибов и был им избит. Мулла Мохаммад Хасан, одноногий губернатор Кандагара, обычно весьма мягкий в обращении, бросил стол и стул в одного из сотрудников ООН за то, что последний отказался построить дорогу в родную деревню Хасана. В марте талибы не разрешили Альфредо Витски-Честари, главе программы гуманитарной помощи ООН, прибыть в Кабул для переговоров. Кроме того, ООН была глубоко возму щена блокадой Хазараджата талибами. «На севере мы не имеем никаких гарантий безопасности, а на юге нам дьявольски тяжело работать с Талибаном. На севере нет никакой власти, а на юге — очень тяжелая власть», — сказал мне Лахдар Брахими.[81]
Несмотря на эти проблемы, Брахими попытался организовать встречу между Талибаном и противостоящим ему Альянсом. Стараясь не допустить встречи с лидерами Альянса, чтобы не укрепить их статус, Талибан предложил встречу духовенства с обеих сторон. В течение нескольких месяцев велся спор о том, кто достоин войти в число улемов. ООН позвала на помощь США. Билл Ричардсон, специалист по решению внешнеполитических проблем в администрации Клинтона, посетил Афганистан 17 апреля 1998 года и убедил обе стороны созвать встречу духовенства.
Обе стороны старались привлечь США на свою сторону, и яркий, блестящий Ричардсон был принят по-королевски. Его задарили коврами, вьючными мешками и тюрбанами. В Кабуле талибы позволили сопровождавшим Ричардсона американским телегруппам впервые в истории снять своих лидеров и, из уважения к гостю, отложили запланированную на пятницу публичную ампутацию на футбольном поле. Но хотя талибы и пообещали ослабить блокаду Хазараджата и обсудить женский вопрос с ООН, Мулла Омар отказался от соглашения через несколько часов после отъезда Ричардсона.
Улемы собрались в Исламабаде под эгидой ООН в конце апреля, и после четырехдневных переговоров они согласились избрать по двадцать представителей с каждой стороны для обсуждения таких вопросов, как прекращение огня, снятие осады Хазараджата и обмен пленными. Но Талибан отказался назвать своих представителей, и к маю мирный процесс развалился — тем временем талибы готовили новое наступление.
Частью этой подготовки было новое обострение отношений с ООН. В июне Талибан запретил всем женщинам посещать общие больницы и приказал всем женщинам-мусульманкам, работающим в ООН, передвигаться по Афганистану только в сопровождении мехрама, или кровного родственника, — что было совершенно невозможно, в особенности из-за того, что ООН принимала на работу все больше мусульманок именно ради удовлетворения требований талибов и обеспечения доступа к афганским женщинам. Затем талибы потребовали, чтобы все неправительственные организации, работающие в Кабуле, переехали из своих офисов в полуразрушенное здание Политехнического колледжа. Двадцать две из тридцати неправительственных организаций решили покинуть Кабул, если Талибан не откажется от своих требований, но талибы сказали, что вопрос не подлежит обсуждению.
После того как Европейский Союз приостановил все формы помощи в районах, контролируемых талибами, Брахими публично выразил отчаяние, переживаемое ООН. «Эта организация издает декреты, которые запрещают нам делать нашу работу, — заявил он. — Талибы должны понять, что не только у нашего терпения есть предел, но и сообщество доноров оказывает все большее давление на нас».[82] Талибы отказались идти на уступки, и 20 июля они силой закрыли офисы всех неправительственных организаций в Кабуле. Начался исход их сотрудников из Кабула. В тот же день в Джелалабаде были найдены тела двух афганцев — сотрудников ООН, которые были похищены ранее: Мохаммада Хабиби из Управления Верховного Комиссара по делам беженцев и Мохаммада Бахсарияра из Мировой продовольственной программы. Талибан не дал никаких объяснений их гибели.
Так как жизнеобеспечение более половины из 1,2 миллионов жителей столицы зависело от гуманитарной помощи, то первыми пострадавшими от ее прекращения оказались женщины и дети. Снабжение продовольствием, здравоохранение и хрупкая система водоснабжения — всему этому был нанесен серьезный ущерб. Когда жители показывали пустые ведра и бутылки талибам, проезжавшим мимо на своих джипах, реакция Талибана была показательна своим безразличием к общественным нуждам. «Мы, мусульмане, верим, что Аллах Всемогущий так или иначе накормит всех. Если иностранные неправительственные организации уходят, то это их решение. Мы их не выгоняли», — заявил министр планирования Кари Дин Мохаммад.[83]
Тем временем Талибан убедил Пакистан и Саудовскую Аравию поддержать их новое наступление на севере. Глава саудовской разведки эмир Турки аль-Фейсал в середине июня посетил Кандагар, после чего саудовцы дали Талибану 400 новых пикапов и финансовую помощь. Пакистанская ISI выделила 2 миллиарда рупий (5 миллионов долларов) на организацию тыла, в которой нуждались талибы. Пакистанские офицеры разведки часто бывали в Кандагаре, и тысячи новых афганских и пакистанских рекрутов из лагерей беженцев и медресе записывались в ряды Талибана. Тем временем, начиная с марта Иран, Россия и Узбекистан начали в огромных количествах доставлять Северному Альянсу оружие, боеприпасы и топливо.[84] Иранские поставки для хазарейцев шли самолетами из Мешхеда прямо в Бамиан, а оружие для Масуда доставлялось на авиабазу Куляб в южном Таджикистане, откуда он уже сам вывозил его в Афганистан.
В июле Талибан устремился из Герата на север, обратил в бегство войска Дустома и взял 12 июля город Меймене. Трофеи — более сотни танков и автомобилей, пленные — около 800 солдат-узбеков, большинство расстреляно. 1 августа 1998 года после того, как несколько подчиненных Дустому офицеров были подкуплены и перешли к талибам, пал Шибирган — временная столица Дустома. Дустом бежал в Узбекистан, а затем в Турцию. Деморализованные бегством своего вождя, узбекские полевые командиры, прикрывавшие дорогу на Мазари-Шариф, за деньги пропустили талибов к самому городу, где стоял полуторатысячный отряд хазарейцев. Ранним утром 8 августа хазарейцы внезапно обнаружили, что окружены. Отряд сражался до тех пор, пока не кончились боеприпасы. В живых осталось сто человек. В 10 часов утра первые пикапы с талибами въехали в Мазари-Шариф, где ничего не подозревающие жители занимались своими обычными делами.[85]
Началась страшная резня — талибы устроили форменный геноцид, желая отомстить за свои потери в прошлом году. Один из военачальников Талибана говорил позднее, что Мулла Омар разрешил им убивать два часа, но они убивали два дня. Талибы, как безумные, разъезжали взад и вперед по узким улицам города, стреляя направо и налево и убивая всех, кто попадался на их пути: лавочников, возчиков, женщин, детей, покупателей, даже ослов и коз. Несмотря на все законы ислама, непогребенные тела были брошены разлагаться на улицах. «Они стреляли без предупреждения во всех, кто оказался на улицах, не различая мужчин, женщин и детей. Вскоре все улицы были завалены телами убитых и залиты кровью. В течение шести дней никому не разрешали хоронить мертвых. Собаки ели человечину и обезумели. Стоял невыносимый смрад», — рассказывал один таджик, которому удалось спастись.[86]
Если люди пытались спастись в своих домах, то талибы врывались внутрь и убивали хазарейцев целыми семьями. «В человека стреляли три раза: одна пуля в голову, вторая в грудь, третья в промежность. Уцелевшие хоронили мертвых в собственных садах. Женщин насиловали, — сообщает тот же свидетель. — Когда талибы ворвались к нам в дом, они сразу убили моего мужа и двух братьев. Они выстрелили в каждого трижды, а потом перерезали им глотку, как скотине, которую едят мусульмане (халал)», — рассказывала сорокалетняя таджичка.[87]
В первый день убивали всех подряд, потом талибы сосредоточились на хазарейцах. Чтобы не повторять прошлогодних ошибок, талибы взяли себе проводников из местных пуштунов, прежде служивших Хекматьяру. Эти пуштуны из Балха хорошо знали город, и несколько дней они водили талибов по Мазари-Шарифу и показывали им дома хазарейцев. Но талибы не сдерживали себя и убивали не только хазарейцев, но и просто так. «Я видел, как был убит юноша-таджик — талиб еще стоял рядом, а отец плакал: „Почему ты убил моего сына? Мы таджики!“ Талиб отвечал: „Так что же ты молчал?“ „А ты спрашивал?“ — сказал отец».[88] Тысячи хазарейцев увезли в городскую тюрьму Мазари-Шарифа, а когда она переполнилась, их набили в контейнеры и заперли там, чтобы они задохнулись. Несколько контейнеров увезли в пустыню Дашти-Лайли, и там люди были расстреляны — в отместку за то, что сделали с пленными талибами в 1997 году. «Они привезли три контейнера из Мазари-Шарифа в Шибирган, а когда один из них открыли, оказалось, что в живых осталось трое. И примерно триста мертвых. Этих троих забрали в тюрьму. Я сидел в таком месте, откуда все это было видно», — говорил другой свидетель.[89] Когда десятки тысяч людей пытались уйти из Мазари-Шарифа пешком, талибы бомбили их. Десятки людей погибли.
Талибы хотели очистить север страны от шиитов. Губернатором Мазари-Шарифа был назначен мулла Ниязи, полевой командир, отдавший приказ убить Наджибуллу. Через несколько часов после взятия города муллы из Талибана объявили в городских мечетях, что шииты могут выбирать: либо они принимают суннитский ислам, либо уезжают в Иран, либо они умрут. Все шиитские богослужения были запрещены. «В прошлом году вы взбунтовались против нас и убивали нас. Вы стреляли в нас из своих домов. Сегодня мы пришли, чтобы заняться вами. Хазарейцы — не мусульмане, и мы должны убивать хазарейцев. Или вы соглашаетесь стать мусульманами, или вы уходите из Афганистана, Где бы вы ни спрятались, мы найдем вас. Если вы убежите наверх, мы сдернем вас за ноги; если вы скроетесь под землей, мы вытащим вас за волосы», — объявил Ниязи в главной мечети Мазари-Шарифа.[90] Римский историк Тацит писал о римском завоевании Британии: «Римская армия разрушила все и назвала это миром».
За отсутствием независимых наблюдателей невозможно точно оценить число жертв, но позднее ООН и Красный Крест говорили о 5–6 тысячах убитых. Позднее стало ясно, что аналогичной участи в ходе наступления талибов подверглись и узбеки в Меймене и Шибиргане. По моим собственным оценкам, в июле и августе погибло от 6 до 8 тысяч гражданских лиц, войска Северного Альянса также понесли тяжелые потери. Но Талибан все-таки не сумел добиться своей цели — запугать народ настолько, чтобы он никогда больше не восстал против него.
Еще одно деяние талибов в Мазари-Шарифе вызвало лавину протестов во всем мире и едва не привело их к войне с Ираном. Небольшая группа талибов во главе с муллой Дост Мохаммадом, в которой было несколько пакистанцев, членов антишиитской группы Сипах-и-Сахаба, пришли в консульство Ирана в Мазари-Шарифе, отвели 11 иранских дипломатов, офицеров разведки и журналиста в подвал и там расстреляли. Перед этим Иран обратился к Пакистану за гарантиями безопасности для консульства, так как иранцы знали, что среди вошедших в город талибов есть офицеры ISI. Иранцы подумали, что группа Дост Мохаммада послана охранять их, и впустили их в здание.[91] Талибы захватили также 45 иранских водителей, перевозивших оружие хазарейцам.
Сперва талибы отказывались сообщить что-либо о судьбе дипломатов, по по мере того, как протесты международного сообщества и гнев Ирана росли, они признали, что дипломаты убиты, но это было сделано в нарушение приказа. Но из надежных источников известно, что Дост Мохаммад связывался с Муллой Омаром по радио и спрашивал, следует ли расстрелять дипломатов, и Омар дал добро. Так это или нет, но иранцы считали это достоверным. По иронии судьбы Дост Мохаммад позднее оказался в Кандагарской тюрьме за то, что привез домой двух хазарейских наложниц, а его жена пожаловалась Мулле Омару. Около 400 хазарейских женщин было похищено и взято в наложницы талибами.[92]
Именно победа талибов, завоевание ими контроля над большей частью Афганистана и подогреваемые Пакистаном ожидания скорого международного признания побудили их гостя Усаму бин Ладена, саудовского диссидента, смелее приступить к объявленному им джихаду против США и саудовской королевской династии. 7 августа 1998 года сторонники бин Ладена взорвали посольства США в Кении и Танзании, убив 224 и ранив 4500 человек. Это побудило США нанести 20 августа 1998 года ракетный удар по тренировочным лагерям бин Ладена на северо-востоке Афганистана. Десятки крылатых ракет поразили шесть целей, убив 20 и ранив 30 человек. США утверждали, что бин Ладен присутствовал при налете. На самом деле погибло немного арабов. Большинство убитых оказалось афганцами либо пакистанцами, которые проходили подготовку перед заброской в индийскую часть Кашмира.
Талибы были возмущены и организовали демонстрации протеста в афганских городах. В нескольких городках толпа напала на учреждения ООН. Мулла Омар решил оскорбить Клинтона лично. «Если нападение на Афганистан — это решение самого Клинтона, это значит, что он решил отвлечь внимание всего мира и американского народа от постыдной истории в Белом Доме, показавшей всем, что Клинтон — лжец, человек непорядочный и лишенный чести», — сказал Омар, ссылаясь на дело Моники Левински. Омар заявил, что бин Ладен — гость не только Талибана, но и всего афганского народа, и Талибан никогда не выдаст его Соединенным Штатам. «Америка сама крупнейший террорист в мире», — добавил Омар.[93] Сотрудники ООН эвакуировались из Кабула, так как там было совсем небезопасно: два террориста убили офицера ООН — итальянца и ранили французского дипломата. Оба душегуба, арестованные впоследствии талибами, — Хак Наваз и Салим — оказались пакистанцами из Равалпинди. Они были членами группы Харакат-уль-Ансар.
Не пытаясь утихомирить своих критиков за границей и Иран, талибы начали новое наступление в Бамиане с трех направлений. Бамиан пал 13 сентября 1998 года после того, как несколько хазарейских полевых командиров сложили оружие. Карим Халили и другие руководители Вахдат, равно как и большая часть жителей, ушли в горы при появлении первых частей талибов. На сей раз, благодаря призывам международной общественности к соблюдению прав человека, Мулла Омар приказал войскам соблюдать умеренность по отношению к мирным жителям — хазарейцам. Тем не менее через несколько недель после взятия Бамиана в одном из селений неподалеку талибы убили 50 стариков, оставшихся на месте после того, как более молодые бежали.[94]
Другая трагедия произошла 18 сентября, через пять дней после оккупации Бамиана. Талибы взорвали статую малого бамианского Будды, полностью разрушив его лицо. Они выпустили несколько ракет в промежность Будды, повредив роскошные складки его фигуры и уничтожив причудливые фрески в нише, где стоит статуя. Две статуи Будды, величайшее археологическое сокровище Афганистана, простояли более двух тысяч лет и пережили нашествие монголов. В наши дни талибы разрушили их. Это преступление не может быть оправдано никакими ссылками на ислам.
Для иранцев падение Бамиана было последней каплей. Иран заявил, что согласно международному праву и Уставу ООН он может защищать себя и принять любые меры против талибов — тем же аргументом воспользовались и американцы для своего ракетного удара. Через неделю верховный вождь Ирана аятолла Али Хаменеи предупредил, что большая война может поглотить весь регион. Он обвинил Пакистан в том, что пакистанские войска и авиация использовались при захвате Бамиана, но Исламабад опроверг это. Ирано-пакистанские отношения ухудшились до предела, а Тегеран решил поиграть мускулами. Семьдесят тысяч иранских бойцов из Корпуса стражей исламской революции (КСИР) при поддержке танков и авиации начали самые большие в истории маневры на ирано-афганской границе. В октябре более 200 000 солдат регулярной армии Ирана начали новые маневры у границы. Талибы тем временем собрали около 5000 бойцов, чтобы отразить ожидаемое нападение Ирана.
Совет Безопасности ООН, обеспокоенный возможностью нападения Ирана, направил в регион Лахдара Брахими. Напряженность в отношениях между Ираном и Талибаном упала лишь после встречи Брахими с Муллой Омаром 14 октября 1998 года в Кандагаре. Это был первый случай встречи Омара с представителем ООН, да и вообще с официальным представителем иностранного государства, не являвшимся пакистанцем. Мулла Омар согласился отпустить всех водителей, выдать тела убитых и обещал улучшить отношения с ООН.
Противостояние Ирана и Талибана дало Масуду время и пространство для перегруппировки его собственных сил и тех узбеков и хазарейцев, кто еще не сдался. В то же самое время Россия и Иран увеличили поставки вооружений, включая машины и вертолеты. Масуд предпринял ряд хорошо скоординированных молниеносных атак на северо-востоке и отбил у талибов значительные территории, в особенности вдоль границы с Узбекистаном и Таджикистаном. В октябре-ноябре талибы потеряли около 2000 человек. Деморализованные, отрезанные от снабжения и замерзающие гарнизоны талибов сдавались Масуду после непродолжительного сопротивления. 7 декабря 1998 года Масуд созвал в Панджшере совещание всех полевых командиров, воюющих против Талибана. После разгрома узбеков и хазарейцев Масуд остался очевидным лидером, и полевые командиры, среди которых было несколько уважаемых пуштунов, избрали его главнокомандующим всех антиталибских сил.
Наступление талибов, избиение хазарейцев и противостояние с Ираном, наряду с американской бомбардировкой, серьезно нарушили хрупкое равновесие в регионе. Зачистка, совершенная талибами, привела в бешенство Россию, Турцию и государства Средней Азии, которые осудили Пакистан и Саудовскую Аравию за поддержку Талибана. Резкие взаимные обвинения усилили расхождения между двумя блоками государств. Министры иностранных дел и обороны Казахстана, Киргизии, Узбекистана, Таджикистана и представители России встретились в Ташкенте 25 августа 1998 года, чтобы разработать план совместного политического и военного противодействия наступлению талибов.
Последствия роста напряженности были огромны: появилась опасность войны между Ираном и Талибаном, в которую мог быть втянут (на стороне талибов) и Пакистан; западные инвесторы и нефтяные компании стали опасаться вкладывать средства в богатые нефтью страны Каспия; возросла опасность распространения исламского фундаментализма в обедневших среднеазиатских государствах, а вместе с тем и антиамериканских настроений; Пакистан оказался еще более расколотым, так как исламские партии требовали исламизации страны.
Международное сообщество пришло в отчаяние из-за непримиримости талибов, их отказа сформировать коалиционное правительство, изменить позицию по женскому вопросу и следовать дипломатическим нормам. Благотворительные организации ООН не могли вернутся в Кабул. Вашингтон отныне был одержим идеей поймать бин Ладена и взбешен отказом талибов выдать его. Даже ближайший союзник талибов Саудовская Аравия, оскорбленная покровительством, оказываемым Талибаном бин Ладену, отозвала своих дипломатических представителей из Кабула и прекратила всякую официальную помощь. Только Пакистан еще помогал талибам.
Возмущение международного сообщества вылилось 8 декабря 1998 года в самую жесткую до настоящего времени[95] резолюцию Совета Безопасности ООН по Афганистану. Резолюция угрожает некими санкциями против Талибана за укрывательство международных террористов, нарушение прав человека, покровительство наркоторговле и отказ от прекращения огня. «Базирующийся на афганской земле терроризм превратился в бедствие», — заявила представитель США в ООН Нэнси Содерберг.[96] Только Пакистан не поддержал резолюцию, назвав ее пристрастной, после чего Пакистан оказался в такой же международной изоляции, как и Талибан.
Усилившееся давление со стороны ООН, США и других государств заставило обе стороны вернуться за стол переговоров в начале 1999 года. Делегации Талибана и оппозиции встретились в Ашхабаде 11 марта 1999 года. Переговоры закончились на оптимистической ноте: стороны согласились обменять пленных и продолжить переговоры. Но в апреле Мулла Омар отказался от дальнейших переговоров и обвинил Масуда в двуличии. На самом деле обе стороны пользовались убаюкивающей атмосферой переговоров для подготовки к весеннему наступлению. 7 марта 1999 года Масуд встретился с российским министром обороны Игорем Сергеевым в Душанбе, а Россия объявила о намерении создать новую военную базу в Таджикистане. Очевидно, что одной из задач базы должно стать усиление помощи Масуду. Талибы тем временем переоснащались и вербовали новых студентов в пакистанских медресе. Масуд и хазарейцы предприняли ряд атак на северо-востоке и в Хазараджате. Обстановка резко изменилась, когда 21 апреля 1999 года отряды партии Вахдат вновь овладели Бамианом. Север снова запылал в огне, а миротворческие усилия ООН были сведены к нулю.
Кофи Аннан предостерегал в начале 1998 года: «В стране с двадцатимиллионным населением 500 000 вооруженных людей держат в заложниках всех остальных».[97] В конце 1998 года он был исполнен мрачных предчувствий «углубления регионального конфликта», в котором Афганистан превратится «в сцену для новой Большой игры».[98] Победы талибов и устроенная ими на севере резня не приносят мира, а лишь приближают Афганистан к той грани, за которой — распад на несколько этнически однородных частей.
Печальные предсказания Аннана, кажется, начали сбываться к концу года, когда специальный представитель ООН Лахдар Брахими подал в отставку. Причиной этого он назвал неуступчивость Талибана, помощь тысяч студентов пакистанских медресе и непрекращающееся вмешательство извне. Его отставка в октябре последовала за двумя наступлениями талибов в июле и сентябре. Талибы пытались выбить войска Масуда из района Кабула и перерезать его коммуникации с Таджикистаном на севере.
Оба наступления закончились неудачей, но Талибан прибег к политике выжженной земли к северу от столицы. В результате 200 000 человек бежало, а долина Шомали — один из самых плодородных районов страны — была опустошена. С приближением зимы десятки тысяч беженцев, нашедшие приют у Масуда в долине Панджшера или у талибов в Кабуле, начали испытывать жестокую нехватку еды и крова.
За отставкой Брахими последовала еще более жесткая реакция международного сообщества. Совет Безопасности ООН ввел 15 октября ограниченные санкции против талибов, запретив коммерческое воздушное сообщение с Афганистаном и заморозив банковские счета Талибана во всем мире. А Вашингтон тем временем усиливал давление на Талибан с целью выдачи бин Ладена.
6 февраля 2000 года Талибан вновь оказался под давлением международного сообщества после того, как отчаявшиеся пассажиры самолета, выполнявшего внутренний рейс, захватили его и, долетев до Лондона, попросили убежища. Угон закончился мирно четыре дня спустя. В начале марта 2000 года Талибан начал два непродолжительных наступления на Масуда, но был отброшен. Престижу талибов был нанесен еще один удар: 27 марта два видных лидера Северного Альянса бежали из Кандагарской тюрьмы, где провели в заключении три года, и добрались до Ирана. Одним из них был Исмаил Хан, возглавлявший антисоветское сопротивление в 80-х годах и затем сражавшийся против талибов.
В апреле Талибан несколько раз призывал международное сообщество помочь жертвам засухи в трех южных провинциях и пострадавшим от саранчи в провинции Баглан. Засуха усугубилась с наступлением лета и распространилась по всей стране, но отказ талибов объявить о прекращении огня сдерживал иностранную помощь. За три месяца органы ООН собрали только 8 миллионов долларов из 67 необходимых для помощи жертвам засухи. По мере усиления засухи цены на продовольствие выросли на 75 процентов с января по июль, а афганская валюта с февраля до июля обесценилась примерно на 50 процентов. Но это не остановило летнего наступления талибов, которое началось 1 июля. Тысячи талибов и десятки танков, действуя с пяти направлений, пытались прорвать позиции Северного Альянса в 30 километрах севернее Кабула. Но, потеряв 400 человек, талибы были отброшены войсками Масуда.
По мере затухания боев вокруг Кабула Талибан предпринял новое наступление на севере 28 июля, пытаясь перерезать пути доставки грузов из Таджикистана. Талибы усиленно бомбили гражданские объекты и медленно продвигались к Талукану, политической столице Северного Альянса. После четырех недель осады и тяжелых боев Талукан пал 5 сентября, после того как Масуд предпринял стратегическое отступление во избежание потерь среди гражданских лиц. Масуд отошел к границам Бадахшана, последней контролируемой им провинции. 150 000 беженцев из Талукана перешли границу с Таджикистаном и попросили убежища. Талибан также захватил несколько городов на границе с Таджикистаном, создав волну паники в Средней Азии.
В течение 2000 года в руководстве Талибана наблюдались признаки разногласий и раскола, а пуштунские племена проявляли растущее недовольство ограничениями, наложенными Талибаном, коррупцией в его рядах и безразличием к страданиям народа. 13 января талибы ограбили валютный рынок в Кабуле, забрав около 200 000 долларов. Валютный рынок закрылся в знак протеста, а афгани резко упал относительно доллара. 24 января 400 старейшин племен из четырех восточных провинций — Пактия, Хост, Пактика и Гардез[99] — заставили Талибан заменить губернаторов. Старейшины протестовали против рекрутского набора и резкого увеличения налогов, которые, по их мнению, уходили в Кабул вместо того, чтобы пойти на местные нужды. 27 января в Хосте состоялась беспрецедентная двухтысячная демонстрация против талибов. Засуха и настойчивое стремление талибов продолжать войну убедили общество в том, что Талибану нет дела до гражданского населения. Контрабандисты и перевозчики ругали Талибан за бин Ладена, из-за которого ООН ввела санкции и ограничила контрабандную торговлю. В конце апреля талибы арестовали своего командующего ВВС генерала Ахтара Мансури и 10 других чиновников в Кандагаре за помощь Исмаил Хану при побеге.
Возрастало недовольство и той поддержкой, которую Талибан оказывал исламским фундаменталистам и террористическим движениям сопредельных стран, в особенности из Средней Азии. Талибан давал приют экстремистам из Средней Азии, Ирана, Кашмира, Китая и Пакистана. Исламское движение Узбекистана (ИДУ), которое летом 1999 года и еще раз в 2000 году предпринимало вооруженные акции против узбекского режима, имеет базы на севере Афганистана. Более трети 15-тысячного войска, захватившего Талукан, составляли неафганцы. В их числе было 3000 пакистанцев, 1000 бойцов ИДУ, несколько сот арабов бин Ладена, а также кашмирцы, чеченцы, филиппинцы и китайские мусульмане.
США, Россия и государства региона стали активнее координировать свои действия против терроризма. Россия стала намного резче критиковать талибов после того, как Кабул признал правительство сепаратистской Чеченской республики и позволил 16 января 2000 года открыть чеченское посольство. После военного переворота 12 октября 2000 года в Исламабаде Пакистан увеличил поддержку талибов, оказывая им военную помощь в летнем наступлении 2000 года. Пакистан остается единственной страной в мире, поддерживающей Талибан, и страны региона становятся все более враждебными к его военному режиму.
Несколько попыток ООН и Организации Исламская Конференция усадить враждующие стороны за стол переговоров не принесли успеха. Франциск Вендрелл, испанский дипломат, был назначен 18 января новым специальным представителем ООН по Афганистану. В марте и мае Организация Исламская Конференция организовала в Джидде непрямые переговоры между Талибаном и Северным Альянсом, но безрезультатно. Хотя талибы, кажется, побеждают в борьбе за контроль над страной, Талибан остается в международной изоляции и осуждается всеми соседними странами.