[Лето 1985]

[Лето 1985]

Дорогая А., я просто счастлив, что ты хоть немного адаптируешься. А то создавалось впечатление, что ты попала в какое?то акутагавское состояние. Меня все время ребята спрашивали (те, у которых мы были тогда вместе), как ты живешь и чем тебе помочь и пр. Один до сих пор говорит, что ему стыдно жить так спокойно, зная, что ты мучаешься. Но на самом деле суть не в том, что ты привыкла или немного стало сноснее, или экзамен сдала (хоть всё это и важно). Суть в том, чтобы проверить на практике всё живое, духовное и душевное, что ты собрала за прошлое — как оно раскроется и осуществится в новой среде. Пусть этот город и мерзок, но всюду есть жизнь, и даже там, я уверен, есть хорошие люди. Сейчас, вместе с письмом тебе, я пишу и письмо к тому моему коллеге, который раньше был в К., с вопросом о той фантастич. старушке, которая слепа и диагносцирует, и массажирует и т. д. Как только он ответит, я напишу тебе, и ты как?нибудь к ней зайдешь. По рассказам наших, это феномен.

<…> Наверно, мое письмо тебя уже не застанет, но ты его получишь, когда вернешься из лагеря[144]. М. б., тогда ты можешь приехать.<…>Ты говоришь, что я изменился. Наверно, но я за этим не наблюдал. Впрочем, естественно. Уж очень много горьких пилюль преподносят те, которых хотел бы видеть в совсем ином состоянии.<…>И никаких тут тонкостей нет. Все корни уходят в элементарный набор грехов и страстей (гордыня, потребительство, безответственность, пренебрежение элементарными нормами). Где уж тут о тонкостях говорить.<…>

Не спрашиваю у тебя о твоем романе. Наверно, все еще, как ты пишешь, вилами на воде… Впрочем, что Бог даст. Ты всегда себе напоминай, что ты молодая, что это так и должно быть. Только не торопись. Лук стреляет, лишь пока он натянут.

Храни тебя Бог.

Твой А.

Не удивляйся, что письмо скомкано. Пока писал ответы, случайно смял его с отвеченным.