4.2.1. Контекст появления образа книги с семью печатями – видение Откр 4—5

4.2.1. Контекст появления образа книги с семью печатями – видение Откр 4—5

Образ запечатанной книги впервые появляется в видении 5-й главы Апокалипсиса; однако 5-я глава тесно и неразрывно связана с предшествующей 4-й. Действительно, 4-я и 5-я главы объединяются в один раздел, и видение 5-й главы основывается на образности 4-й. Поэтому сначала будет проанализирована образность 4-й главы Апокалипсиса, затем – образность 5-й главы. Кратко будут упомянуты также и образы 6-й главы, так как они непосредственно следуют за Откр 5 и имеют отношение к запечатанной книге.

Образность 4-й главы Апокалипсиса. В начале 4-й главы Апокалипсиса действие переносится на небеса («после сего я взглянул, и вот, дверь отверста на небе, и прежний голос… сказал: взойди сюда, и покажу тебе, чему надлежит быть после сего. И тотчас я был в духе» – Откр 4: 1—2). От предыдущего повествования, посланий семи церквам, его отделяют целых два выражения, маркирующие границы разделов в Апокалипсисе – «после сего» (4: 1) и «в духе» (4: 2)[222]. Этим подчеркивается, что начался качественно новый раздел, а именно цикл небесных видений.

Первое, что видит Тайнозритель, – «и вот, престол стоял на небе, и на престоле был Сидящий». Подразумевается, что это Бог Отец, но никакого Его именования здесь нет – «Он указуется как бы бессловесным мистическим жестом “апофатического” богословия»[223]. Далее следует описание Сидящего: Он был «подобен камню яспису и сардису; и радуга вокруг престола, видом подобная смарагду»[224]. Сравнение с драгоценными камнями традиционно выражало небесное великолепие; то же значение имеет и радуга (ср.: Иез 1: 28). Радуга также отсылает к Бьгт 9: 12—17 – после заключения завета с Ноем она стала знамением того, что Бог больше не будет уничтожать Свое творение водами потопа; «радуга является символом верности Бога Своему творению»[225].

От престола «исходили молнии и громы и гласы» (Откр 4: 5) – здесь используется образность ветхозаветных богоявлений (ср. Иез 1: 13: «молния исходила из огня», который был вокруг престола Божия; Исх 19: 16, описание Синайского богоявления: «были громы, и молнии, и густое облако над горою, и трубный звук весьма сильный»). Эти образы встречаются и далее – в Откр 8: 5 (в описании видения седьмой печати), Откр 11: 19 (седьмая труба) и Откр 16: 18—21 (седьмая чаша). Ряд комментаторов считает, что Откр 4: 5 предваряет последующие видения суда, и этим устанавливается связь между этими видениями и изображенной в Откр 4 святостью Божией[226].

В Откр 4 очевидны аллюзии на два великих видения божественного престола в Ис 6 и Иез 1, а также присутствует связь с видением Дан 7. Комбинация образности Иезекииля и Исаии проявляется, в частности, в образе четырех животных, находящихся «посреди и вокруг» престола. Как и у серафимов из Ис 6: 2, у каждого из них шесть крыл; как и описанные в Иез 1: 4—21 херувимы, они подобны «льву, тельцу, человеку и орлу» и «исполнены очей». Однако у пророка Иезекииля каждое из животных четырехлико, а в Откр 4 каждое животное имеет одно лицо. Это, несомненно, ангельские силы, а их вид позволяет сделать вывод, что они символизируют все одушевленное творение Божие[227]; важно также отметить, что число четыре, в соответствии с четырьмя сторонами света, традиционно обозначало весь сотворенный мир[228]. Они непрестанно воспевают величие Бога. Их песнь «Свят, свят, свят Господь Бог Вседержитель, Который был, есть и грядет» – это измененная песнь из Ис 6: 3 («Свят, Свят, Свят Господь Саваоф! Вся земля полна славы Его!»)[229]. Гимн четырех животных указывает на Бога как Владыку времени и истории, прошлого, настоящего и будущего. Изменением будущей формы глагола «быть» на причастие от глагола грходш «приходить» («грядущий») подчеркивается момент «пришествия» Бога в мир, наступления эсхатологического Дня Господня.

К совершению «небесной литургии» присоединяются новые тварные существа, описание которых невозможно с той же очевидностью, как это было в случае четырех животных, возвести к ветхозаветным образам. Вокруг престола Божия находятся 24 иных престола, и на них «двадцать четыре старца, которые облечены были в белые одежды и имели на головах своих золотые венцы» (Откр 4: 4). Возможно, что образ старцев связан с идеей окружающего Бога небесного совета (ср. 3 Цар 22: 19: «… все воинство небесное стоит при Нем», также Ис 24: 23; Дан 7: 9: «…предстояли Ему тьмы тем»), и тогда это также ангельские силы, управляющие небесной областью[230]. Поклонение венценосных старцев Богу (Откр 4: 10—11) дает понять, что их власть полностью исходит от Него[231]. Однако в иудейской традиции ангелы, как правило, не назывались старцами, и среди толкователей более распространено мнение, что старцы являются прославленными людьми[232]. Широко представлено суждение, что 24 старца символизируют 12 ветхозаветных патриархов и 12 апостолов (ср. Откр 21: 12 и 21: 14); в частности, это мнение высказывают сщмч. Викторин Петавийский и Андрей Кесарийский[233]. Однако их описание с большей вероятностью соответствует фигурам Ветхого Завета[234]. Иногда образы старцев понимаются как указание на 24 ветхозаветные книги (в их еврейском исчислении)[235]; однако более вероятно, что число 24 отсылает к двадцати четырем чередам священников (1 Пар 24)[236]. В этом случае старцы символизируют небесный идеал земного богослужения.

Старцы «полагают свои венцы перед престолом Божиим» (Откр 4: 10), и, как и четыре животных, воссылают славословие Богу: «достоин[237] Ты, Господи[238], приять славу и честь и силу: ибо Ты сотворил все, и все по Твоей воле существует и сотворено» (Откр 4:11). Этот жест старцев вызывает ассоциации со знаками покорности, выражаемыми местными античными властителями по отношению к высшей власти, – так, например, парфянский царь Тиридат снял со своей головы венец и положил пред статуей императора Нерона[239].

Можно заключить, что центральным образом 4-й главы является престол Божий, который символизирует владычество Бога над всем творением. В гимнах животных и старцев Бог прославляется как святой Творец и Вседержитель: «Божие владычество в Апокалипсисе является всецело признанным на небесах, и, таким образом, предстает истинной реальностью, которая в конце времен восторжествует и на земле (Откр 21—22)»[240]. По мнению Г. Осборна, идея всецелого владычества Божия «предшествует следующей за Откр 4—5 теме суда, когда Бог искоренит зло из Своего творения»[241].

Образность 5-й главы Апокалипсиса. Действие 5-й главы происходит там же, где и 4-й – у небесного престола Божия. Но в отличие от 4-й главы, где преобладают ассоциации с ветхозаветными образами и которая могла бы возникнуть и в чисто иудейской среде[242], 5-я глава имеет ярчайший новозаветный характер. Если в Откр 4 описывался Бог Отец как Творец и Владыка мира, то в Откр 5 «мы имеем христологию как общее учение о боговоплощении, искуплении и обо всем спасительном деле Христовом»[243]. Важную роль в образности всей главы играют аллюзии на мессианское место Книги пророка Даниила (Дан 7: 13—15), которое будет рассмотрено ниже.

5-я глава открывается словами «и увидел я» – этот оборот в Апокалипсисе всегда обозначает начало нового видения, или важный аспект уже явленного. Тайнозритель видит в деснице[244] Сидящего на престоле «книгу, запечатанную семью печатями». Сильный ангел возглашает: «кто достоин раскрыть сию книгу и снять печати ее?» Но никто во всей вселенной не может раскрыть эту книгу и снять с нее печати, – «ни на небе, ни на земле, ни под землею». Видя это, Тайнозритель «много плакал» о том, что никого не нашлось достойного; в греческом тексте здесь использован глагол ?????, выражающий сильную скорбь и траур. Такое начало главы придает всей сцене глубокий драматизм.

В своей скорби Тайнозритель получает утешение от одного из 24-х старцев, говорящего: «Не плачь; вот, лев от колена Иудина, корень Давидов, победил, и может раскрыть сию книгу и снять семь печатей ее»[245]. Здесь приводится комбинация двух традиционных мессианских титулов, взятых из Быт 49: 9 и Нс 11: 10. «Молодым львом» называет Иуду патриарх Иаков в своем предсмертном благословении сыновей (Быт 49: 9)[246]. Титул «корень Давидов» восходит к пророчеству Исаии: «И произойдет отрасль от корня Иессеева и ветвь произрастет из корня его… и станет как знамя для народов» (Ис 11: 1, 10). Как известно, Иессей происходил из колена Иудина и был отцом царя Давида. Традиционные мессианские титулы указывают на происхождение Мессии из царственного рода Давидова, но в дополнение к ним в Апокалипсисе говорится также о совершенной Христом «победе»[247] и имеющейся у Него власти и силе раскрыть книгу. Все эти характеристики в совокупности показывают Христа идеальным Царем Израиля, истинным исполнением ветхозаветных мессианских обетований.

И далее ап. Иоанн говорит: «И я взглянул, и вот, посреди престола и четырех животных и посреди старцев стоял Агнец как бы закланный». Многочисленные комментаторы указывают, что через различие того, о чем Тайнозритель «слышал», и того, что он «увидел», явственно показывается яркий контраст ветхозаветного пророчества с его новозаветным исполнением. Тайнозритель слышит о льве, но видит «агнца, как бы закланного». Г. Кэрд, Р. Бокхэм, Г. Осборн и другие исследователи обращают внимание на ярчайшую трансформацию образов – воинственный лев оказывается кротким агнцем[248]. Тем самым приведенные ветхозаветные мессианские пророчества получают принципиально новое толкование: Иисус Христос действительно есть победитель зла, но Он достигает этой победы именно через Свою жертвенную смерть[249]. На жертву указывает слово ?????????? (закланный), употреблявшееся в описаниях жертвенного культа. Возможно, оно взято из Ис 53: 7 (LXX): «Как овца, веден он был на заклание (греч. ?????), и как агнец пред стригущим его безгласен, так и он не отверзал уст своих». Это известнейшее мессианское место Исаии, по всей видимости, явилось одним из источников именования Христа Агнцем. Но в первую очередь это именование является указанием на пасхального агнца – это один из элементов образности нового Исхода, широко используемой по всему Откровению Иоанна Богослова (ср. Откр 1: 5 с 5: 9—10)[250]. Именование Христа Агнцем сближает Апокалипсис с традицией Евангелия от Иоанна, согласно которому жертва Христова была прообразована ветхозаветным пасхальным агнцем (Ин 19: 33, 36)[251].

Агнец имеет «семь рогов и семь очей, которые суть семь духов Божиих, посланных во всю землю». Семь рогов символизируют полноту власти и силы (Числ 23: 22; Втор 33: 17), а также царственности (Дан 7: 7; 8: 3). Образ семи очей Божиих присутствует у пророка Захарии (Зах 4: 6—10), он символизирует не только всеведение, но и вездеприсутствие Божие, Его власть действовать повсюду.

Когда Агнец подходит к престолу и берет книгу из десницы Сидящего, четыре животных и 24 старца падают пред ним в поклонении. Затем Агнцу воссылаются три гимна. В целом можно отметить, что «величественный покой» видения Откр 4 контрастирует с диалогическим построением Откр 5[252]. 24 старца и четыре животных поют Агнцу «новую песнь»: «Достоин Ты[253]взять книгу и снять с нее печати, ибо Ты был заклан и кровию Своею искупил нас Богу из всякого колена и языка, и народа, и племени и соделал нас царями и священниками Богу нашему, и мы будем царствовать[254] на земле» (Откр 5: 9—10). «Новая песнь»[255]восхваляет искупление людей, достигнутое жертвой Христовой, и предваряет новое творение Божие в Небесном Иерусалиме (Откр 21—22)[256]. В «новой песни» говорится, что Агнец «достоин взять книгу и снять с нее печати», так как Он «был заклан» и искупил людей «из всякого колена и языка, и народа и племени».

Круг присоединяющихся к хвале Агнцу расширяется, и уже неисчислимое множество ангельских существ (ср.: Дан 7: 10) поет Агнцу второй гимн: «Достоин Агнец закланный принять силу и богатство, и премудрость и крепость, и честь и славу и благословение». Как отмечают некоторые исследователи, в гимнах прослеживаются параллели с восхвалениями императора, используемыми в императорском культе[257].

Третий гимн обращен к Богу и Агнцу вместе, и теперь круг поклоняющихся охватывает все творение: «И всякое создание, находящееся на небе и на земле, и под землею, и на море, и все, что в них, слышал я, говорило: Сидящему на престоле и Агнцу благословение и честь, и слава и держава во веки веков» (Откр 5: 13). Поклонение Богу в 4-й главе сменяется поклонением Агнцу (Откр 5: 8, 12), которое затем переходит в поклонение Им обоим, – «этим удостоверяется, что Бог и Агнец едины» (ср.: Ин 10: 30)[258]. 5-я глава завершается поклонением 24 старцев Богу – и таким образом завершается вся «небесная литургия» Откр 4—5.

6-я глава Апокалипсиса описывает последовательное снятие Агнцем шести печатей с книги. Снятие каждой печати сопровождается особым видением: за снятием первых четырех печатей следует явление четырех «всадников», три из которых символизируют войну (Откр 6: 3—4), голод (Откр 6: 5—6), мор и смерть четвертой части земли (Откр 6: 7—8)[259]. За снятием пятой печати идет видение мучеников, убиенных за свое свидетельство (Откр 6: 9—11), шестая печать являет «великое землетрясение» (Откр 6: 12-17).

Данный текст является ознакомительным фрагментом.