Идейно-религиозная основа первых орденов

Идейно-религиозная основа первых орденов

Что касается непосредственно богословия: в то средневековое время, когда в Европе только за донос об отступничестве простых “христиан” пытали и сжигали на кострах инквизиции — посвящённые члены ордена Храма цинично посмеивались над простыми запуганными верующими, между собой, не считая Христа Богом, а воскресение Христа реальностью. Руководство тамплиеров (первого могущественного рыцарского ордена Европы) было посвящено в тайну самой гнусной церковной мистерии первого тысячелетия н. э. и в самую гнуснейшую подмену Бога — ликом и именем Христа. Правда при этом сами тамплиеры поклонялись скорее всего “Богу” иудеев — ветхозаветному “Богу” якобы Соломона (по сути “Богу” Исаии, а не Соломона, от которого масоны ведут свою “династию”) — либо чему-то подобному, копируя вседозволенность, данную иудеям от имени этого ветхозаветного “Бога”. Отрицание же божественности Христа нужно было хозяевам тамплиеров для того, чтобы вернуть своих подопечных к «единственно правильной» вере в дохристианского единого “Бога” иудеев: раз Христос не Бог, и история Христа выдумки, то значит остаётся старый “Бог” — “Бог” иудеев.

Вот что пишут по этому поводу М.Бейджент и Р.Ли:

«Наконец, в июне 1311 года инквизиция нашла в Англии то, что давно искала… Стефан стал первым тамплиером в Англии, признавшем еретические обычаи ордена. Он сообщил, что во время церемонии посвящения ему показали распятие и приказали отрицать, что «Иисус был одновременно богом и человеком и что Мария была его матерью». Затем его якобы заставили плюнуть на крест.

За откровениями Стефана последовали — подозрительно быстро — признания двух рыцарей. По их словам, бывший магистр Англии Бриан де Джей утверждал, что «Христос был не богом, а простым человеком»… Признания одного из рыцарей, Джона де Стока, имели особое значение, поскольку он являлся казначеем храма в Лондоне… он заявил, что при посещении храма Гарвей в Херефордшире Великий Магистр ордена Жак де Моле заявлял, что Христос был «сыном обычной женщины и его распяли за то, что он назвал себя Сыном Божьим» [ccclxii]. По словам Джона Стока, Великий Магистр убеждал его на этом основании отречься от Иисуса. Инквизиторы спросили его, во что от него требовалось верить. Джон ответил, что Великий Магистр предписывал верить в «великого всемогущего Бога, который создал небо и землю, но не в Распятие… Эти взгляды могли подразумевать ортодоксальный иудаизм [ccclxiii] или ислам» [ccclxiv].

Мифология, вера и ритуальная основа, созданная и опробованная на тамплиерах, стала основой для последующего франкмасонства. От религиозно мистической основы тамплиеров, как от единого ствола большого дерева, последуют разнообразные орденские ответвления, объединённые в единый миф-эгрегор (под которым ходят все масоны), восходящий к тамплиерам [ccclxv], о чём пишут М.Байджент и Р.Ли:

«Во время существования ордена тамплиеры сами окружают себя завесой легенд и мифов. После исчезновения они порождали новые легенды, новые мифы, которые другими людьми затем превращались в «исторический факт». Впоследствии мы увидим, что одним из самых эффективных превращений подобного рода стало франкмасонство. Но были и другие, более ранние проявления этой закономерности — проявления, ставшие основой самого масонства [ccclxvi]…

В 1445 году, когда была сформирована регулярная французская армия, численность шотландских гвардейцев в несколько раз увеличилась… С поразительным постоянством офицеры и командиры шотландской гвардии становились членами ордена св. Михаила, отделение которого впоследствии было создано в Шотландии.

В сущности шотландские гвардейцы представляли собой новую тамплиерскую организацию, причём в гораздо большей степени, чем чисто рыцарские ордена Подвязки, Звезды или Золотого Руна. Подобно тамплиерам, гвардия имела цель своего существования, в первую очередь военную, политическую и дипломатическую. Подобно тамплиерам, шотландская гвардия предлагала военную подготовку и имела военную иерархию…От тамплиеров они отличались в первую очередь отсутствием какой-либо религиозной составляющей, а также тем, что давали клятву верности не папе, а французскому королю… На протяжении полутора веков шотландцы занимали уникальное положение во французском государстве. Они действовали не только на поле брани, но и на политической арене, выступая в качестве придворных и советников во внутренних делах, эмиссаров и послов в международных отношениях… Подобно тамплиерам, ряды которых пополнялись их аристократии того времени, шотландская гвардия набирала своих офицеров и командиров среди самых знатных и благородных семей Шотландии, игравших важную роль на протяжении всей истории страны [ccclxvii]…

…шотландская гвардия, несмотря на то, что её значение со временем ослабевало, была по сути своей новой тамплиерской организацией. Кроме того, она служила важным средством передачи традиций. Дворяне, служившие в гвардии, являлись наследниками оригинальных традиций тамплиеров. Они послужили каналом, при помощи которого эти традиции вернулись во Францию и укоренились там, чтобы через два столетия принести плоды… В результате такого сплава образовалось ядро будущего ордена — франкмасонов».

История становления и развития европейских орденских структур свидетельствует о том, что их мистико-религиозной составляющей постепенно становился древний примитивный эзотеризм, основанный на иудейской мистике и Каббале, некоторые точные науки, что неизменно должно было когда-то привести масонство к откровенному атеизму:

«В 1453 году под ударами Османской империи пал Константинополь, а вместе с ним прекратили существование и остатки Византийской империи. Результатом стал массовый наплыв беженцев в Западную Европу. Они пришли сюда вместе с накопленными за предыдущее тысячелетие богатствами: византийскими библиотеками с текстами герметиков, неоплатоников, гностиков, книгами по каббале, астрологии, алхимии, божественной геометрии сов семи знаниями и традициями, которые зародились ещё в Александрии в первом, втором и третьем веках нашей эры и с тех пор постоянно дополнялись и развивались [ccclxviii].

Искусствоведы и историки единодушны во мнении, что прилив идей из Византии и Испании явился чуть ли не решающим фактором в возникновении культурного феномена, который известен нам как Ренессанс» [ccclxix].