Просветительство и атеизм софистов

Просветительство и атеизм софистов

Атомистическое направление — высшее достижение греческой философии, в котором главным объектом изучения и одновременно исходным пунктом построения философской системы была природа. Это направление было несовместимо с религиозными предрассудками, ибо значительное место в материалистических теориях занимали естественные науки. Но в Греции V в. до н. э. возникает и иное научно-просветительское движение, в котором главное внимание уделяется наукам, обозначаемым в наше время как общественные: это экономика, политика и право, этика и эстетика, а также носившие прикладной характер риторика и грамматика. Деятели этого движения — софисты не только сами разрабатывали новые дисциплины, но и за плату обучали других. Претензии научить новым, необычным и, как могло казаться, мудреным наукам они, очевидно, и были обязаны своим названием (буквально: мудрствующие). Ведь слово «софист», по-видимому, с самого начала имело иронический оттенок: мудрствующий в отличие от того, кто просто и бесхитростно мудр («софос»). Так или иначе, скоро термин «софист» получил сугубо уничижительный оттенок, и им стали обозначать тех, кто словесными ухищрениями стремился выдать ложь за истину и, наоборот, извратить существо вещей, представить их в выгодном для себя свете. В значительной степени такое отношение к софистам было вызвано подозрительностью, с какой относились к их деятельности консервативные круги Афин, а также той отрицательной оценкой, которую дают им Платон и Ксенофонт, чьи произведения служат основными источниками, по которым известно об учениях софистов.

Платон и Ксенофонт были учениками Сократа, относившегося к софистам враждебно и старавшегося, где бы он с ними ни встретился, разоблачать их «ложную» мудрость и вредную, по мнению Сократа, деятельность. Софисты путешествовали из города в город и за довольно высокую плату преподавали науки, главным образом искусство красноречия, обещая сделать своих учеников «искусными в речах и делах» и тем самым обеспечить им успех в политической деятельности. Для многих современников это было предосудительным занятием, во всяком случае необычным и подозрительным. По неписаным законам афинской конституции, являвшейся образцом античной демократии, политический деятель должен был прежде всего говорить правду и приносить пользу государству, а не завоевывать симпатии слушателей искусными речами.

Справедливость требует заметить, что в глазах афинян того времени и Сократ был типичным софистом: он мог остановить на улице любого афинского гражданина и, вступив с ним в спор, заставить его согласиться с выводами, прямо противоположными тем утверждениям, которые собеседник высказывал в начале спора. Но Сократ был и идейным противником софистов: ему претили крайности критического направления, которое представляли софисты, их безграничный скепсис, разрушавший веру в абсолютные ценности жизни, их пристрастие к формальной диалектике и риторике, за которыми пропадала истина. К тому же он считал невозможным обучить человека заново какой-либо добродетели или науке. Все заложено в человеке от рождения, полагал Сократ, и задача состоит лишь в том, чтобы помочь высвободиться этому знанию (подобно тому как повивальная бабка помогает при родах, только рожденное дитя здесь называется истиной). Добиться такого результата можно искусно поставленными вопросами, которые должны пробудить в человеческой душе воспоминание о заложенных в ней от века истинах.

Однако, каковы бы ни были издержки софистического направления и сколь бы ни были правы в их критике Сократ и сто последователи, нельзя отрицать огромного просветительского значения деятельности софистов. Пафос их научной доктрины состоял в утверждении первенствующей и все определяющей роли человеческого разума, что содействовало разрушению традиционных религиозно-мифологических представлений.