САМАНА И ОБЩЕСТВО

САМАНА И ОБЩЕСТВО

Учения Будды — это учения, помогающие нам понять самих себя. И хотя мы вполне могли бы сами их разработать, сомневаюсь, что лично я был бы способен на такое; так что я благодарен за то, что учение имеет определенную устоявшуюся форму, позволяющую использовать его как руководство к пониманию моих эмоций, воспоминаний и привычек.

Если я избираю образ жизни саманы,¹⁰ это значит, что есть нечто, чему я добровольно предаюсь; это нечто, к чему я испытываю благодарность и уважение, и поэтому я принимаю налагаемые на меня ограничения. В уме возникает катанню — благодарность. Я помню то огромное чувство благодарности к Аджану Ча и ко всему тайскому обществу, которое возникло во мне, когда я понял, что это они дали мне возможность вести такой образ жизни и понять самого себя и поддерживали меня в этом. Когда вы осознаете это чудо, вы с радостью живете в рамках традиции; вы хотите в совершенстве исполнить предписания этой традиции и быть достойным ее, чтобы в некотором роде отплатить тем, кто поддержал вас. И тогда человек возвращается в общество, чтобы служить другим и дать им такую же возможность.

Монах, живущий милостыней — это тот, кто дает другим возможность дать эту милостыню. Это вовсе не попрошайка, который шляется по соседям и живет за из счет. Многие считают, что мы — просто шайка попрошаек. «Почему бы им не пойти работать? Небось, лентяйничают в своем Читхерст-хаузе и ждут, пока кто-нибудь придет их накормить! Нет чтобы устроиться на работу и заняться делом!» Но монах дает другим возможность подать то, что жизненно необходимо — еду, одежду, кров и лекарства. Вам не нужно так уж много, и чтоб быть достойным подаяния, вам придется вести смиренную и безупречную жизнь. Мы размышляем: «Достоин ли я этого, живу ли я честно и праведно, согласно уставам» — ибо люди подают не лично мне, но Сангхе, живущей согласно учениям Будды.

Этот монастырь зависит от милостыни. Мы не берем платы за проживание с паломников; каждый дает, сколько сможет. Если бы мы брали плату и существовали на эти деньги, мы бы уже вовсе не были саманами — мы стали бы предпринимателями, превратившими Дхамму, полученную нами даром, в бизнес. Страна, в которой мы живем, считается доброжелательной и благосклонной, но она стала слишком бюрократической и материалистической. Здесь, в Европе, люди утратили катанню — мы стали очень требовательны, мы постоянно жалуемся и хотим все лучшего и лучшего, даже несмотря на то, что на самом деле нам не нужен такой уж высокий уровень.

Будучи саманами, мы даем людям возможность поделиться тем, чем они могут — и это оказывает благотворное действие и на нас, и на все общество. Когда в обществе открывается возможность что-то пожертвовать тому, что ты уважаешь и любишь, люди обретают великое счастье и радость. Но если мы живем в деспотичном обществе, где люди постоянно стремятся урвать что только можно, это несчастное и подавленное общество.

Итак сейчас, в Британии, мы — монахи и монахини — стараемся быть достойными любви и уважения, люди делают подношения, и во многих людях возрастает вера. Все больше людей приходят послушать — они хотят практиковать Дхамму, хотят получить возможность идти вперед, и этот процесс набирает силу.

Выдержка, долготерпение — высший аскетизм, высшая нирвана, говорят просветленные.

Дхаммапада, 184