СВЯТЫЕ ПРЕПОДОБНОМУЧЕНИКИ ВЕНИАМИН И НИКИФОР

Великое множество имен святых и подвижников благочестия вписаны в летописи и патерики Святой Православной Церкви. Они просияли самыми различными подвигами, но имена христиан, приявших подвиг за Христа даже до пролития собственной крови, всегда вызывали и будут вызывать особое почитание. Эти святые оставили о себе грядущим поколениям свидетельство о том, что действительно живем ли — для Господа живем; умираем ли — для Господа умираем (Рим. 14: 8).

На исходе второго тысячелетия принесла Христу плод страданий за истину до крови и братия древнего Соловецкого монастыря. Было им дано ради Христа не только веровать в Него, но и страдать за Него (Флп. 1:29) Терпя великие скорби, христоподражательно пережив выпавшие на их долю испытания, вошли они в многочисленный небесный сонм новомучеников и исповедников XX века. Как и христиане первых веков, новомученики шли на пытки без колебаний, а умирали, радуясь, что страдают за Христа. Перед казнью они часто молились за своих палачей. На крови новомучеников XX века возрождается нынче православная Россия, а с ней и славная Спасо-Преображенская Соловецкая обитель. В сонме этих святых есть и имена последнего настоятеля «Старых Соловков» — архимандрита Вениамина (Кононова; † 1928) и его верного сподвижника и духовного друга — иеромонаха Никифора (Кучина; † 1928).

Прославить их в лике святых к общецерковному почитанию было единомысленно определено участниками состоявшегося в 2000 году Юбилейного Архиерейского Собора Русской Православной Церкви.

Преподобномученик Вениамин (в миру — Василий Васильевич Кононов) родился в 1869 году в Шенкурском уезде Архангельской губернии в крестьянской семье. Впервые он побывал в Соловецкой обители еще в детстве. С тех пор в нем постепенно зрела решимость оставить мир и всецело посвятить себя Богу. Достигнув 24–х летнего возраста, Василий отправился на Соловки и стал поначалу простым трудником монастыря. Было это в 1893 году, при архимандрите Варлааме. Через четыре года он был определен в число послушников обители. Шесть лет проходил череду разных послушаний, в том числе был старостой в хлебопекарне, заведовал лавкой. За это же время окончил шесть классов соловецкого братского училища. В характеристике его было написано: «Очень благонравен, послушен и верен, с большими задатками к внутреннему самоуглублению и духовной деятельности» (10). Таких похвал в послужных списках удостаивались немногие.

В 1903 году — в возрасте 34 лет от роду — был пострижен соловецким архимандритом Иоанникием в монашество с именем Вениамин в честь священномученика Вениамина Синайского. Молодой инок отличался склонностью к уединению, любил церковную службу. Спустя два года монах Вениамин был рукоположен в сан иеродиакона, а в 1908 году — в сан иеромонаха (священника). О том, насколько уважаем был инок Вениамин в монастыре, говорят такие факты: состоял законоучителем братского училища, приставником при святых мощах преподобных Зосимы и Савватия, исполнял череду богослужений, а в декабре 1909 года на общем собрании старшей братии закрытым голосованием избран духовником монастыря. Ему было тогда чуть больше сорока лет.

Еще из характеристики: «Примерный инок во всех отношениях, отличных нравственных качеств» (10). Так что вовсе не случайно в 1912 году, после 19–ти летнего пребывания в Соловецкой обители, иеромонах Вениамин был назначен настоятелем Антониева Сийского монастыря — одного из самых славных и самых благоустроенных монастырей Архангельской епархии и возведен в сан архимандрита преосвященным Нафанаилом, епископом Архангельским. Архимандрит Вениамин управлял Свято-Троицким Антониевым Сийским монастырем пять лет. Святейший Синод в 1913 году наградил отца Вениамина наперсным крестом, а в 1916 — орденом Святой Анны 3–й степени. Подробно же о деятельности его в Сийской обители сегодня неизвестно почти ничего. Очевидно, предстоит кропотливая работа в архивах.

Однако подлинно известно, что отец Вениамин являлся делегатом и участником знаменитого Поместного Собора Русской Православной Церкви 1917 — 1918 годов, избравшего после более чем двухсотлетнего перерыва Всероссийского Патриарха.

Но страну уже потрясали нестроения, позднее приведшие к октябрьскому перевороту 1917 года. Нестроения эти стали проявляться и в монастырской жизни. С Соловков пошли доносы в Синод на тогдашнего настоятеля — архимандрита Иоанникия. В обители в это время началась смута против начальства. Обвинения доносчиков не подтвердились, но Синод, учитывая преклонный возраст старца Иоанникия и обстановку в обители, принял решение отправить его в отставку.

Вскоре, после октября 1917 года, Россия погрузилась в братоубийственную гражданскую войну. И хотя Соловки находились в глубо–ком тылу Северной области, сюда доходили известия о происходящем на прифронтовых территориях. Вот что писал уфимский епископ Андрей: «Что делается теперь в России..? Грабят церкви, грабят монастыри, грабят богатых, грабят бедных… А потом с награбленным идут, не стесняясь и ничего не стыдясь, рядом в свою деревню — до следующего грабежа… Такой социализм дикарей скоро выродится в коммуну, от которой до людоедства один шаг…» (10).

В Архангельской губернии уже тогда, в гражданскую войну, были разграблены Кожеезерский, Шенкурский и Крестный монастыри, священники подвергались пыткам. На Пинежье был убит и разрублен на куски священник Михаил Шангин; 60–летнего старца, священника Иосифа Распутина привязали к столбу, расстреляли, а тело его бросили собакам; в Печорском крае протоиерея Анфала Суровцева десять дней нещадно пытали, били, постепенно отрезали нос и уши, вырезали язык… 26 октября 1918 года Святой священноисповедник Патриарх Тихон вынужден был обратиться к большевистской власти с увещеванием, с призывом прекратить насилие и кровопролитие: «А иначе взыщется от вас всякая кровь праведная, вами проливаемая, и от меча погибнете сами вы, взявшие меч» (11, с. 227). Слова Святейшего оказались пророческими.

На то время, пока Север удерживался белогвардейцами, Соловецкий монастырь, также относящийся к Архангельской епархии, избежал общей участи. Насельники монастыря стали просить отца Вениамина стать их начальником. Собор братии в 1918 году избрал архимандрита Вениамина настоятелем.

В трудное время вернулся он в родную обитель…

Батюшке удалось восстановить внутренний порядок в обители. Некоторые смутьяны покинули обитель. До 1919 году жизнь в монастыре оставалась спокойной. Один из паломников, сумевший добраться до Соловков в 1919 году, писал, что обстановка в монастыре помогает «хоть на время забыть весь гнетущий ужас классовой борьбы, где люди, забыв совесть и правду, готовы перегрызть друг другу горло. Ведь перед вами многовековая коммуна, но какая колоссальная разница между ее ростом и ростом коммуны той, зафронтовой. Здесь терпеливая созидательная, культурная работа на голом камне, там — темное разрушение всего прежде созданного. Здесь призыв к смирению, труду и любви, там разбойный клич…» (10).

Декрет Совета Народных Комиссаров об отделении Церкви от государства, изданный в 1918 году, определил уничтожение церковных общин и монастырей. Церковь лишалась прав юридического лица. Основной пункт декрета о свободе совести гласил: «Никакие церковные и религиозные общества не имеют права владеть собственностью» (10). Их имущество было объявлено атеистической властью народным достоянием — разграбление было узаконено. Через месяц после взятия Архангельска Красной Армией на Соловки прибыла особая комиссия губревкома. Начались обыски и ограбление обители.

Долг перед Господом и людьми обязывал настоятеля и братию сохранять соловецкие святыни для потомков, укрывать и спасать святыни и имущество от грабителей–болыые–виков. По указанию архимандрита Вениамина в многометровых стенах Спасо-Преображенского собора было сделано хранилище, где были упокоены святые мощи первооснователей монастыря — преподобных Зосимы и Савватия. Ценности из ризницы были спрятаны в стене Спасо-Преображенского собора и над алтарем Никольской церкви. Строились тайные хранилища продовольствия. Ближайшим помощником настоятеля в этих работах стал будущий преподобномученик, иеромонах Никифор (Кучин).

Весной 1920 года окончательно установилась советская власть и на Соловки прибыла Особая комиссия Архгубисполкома и Губревкома РКП(б). Комиссию возглавлял М. С. Кедров. Ее целью было выявление «запасов оружия и продовольствия, принадлежавших буржуазии и ее пособникам». Но чекисты искали не только оружие, оставленное белогвардейцами и союзными войсками. К середине 1920 года монастырь на Соловках еще оставался, но часть его хозяйства была отобрана для устроенного большевиками совхоза. В это время в монастыре жили 400 монахов и 200 послушников.

Лето 1920 года было последним летом уставной монашеской жизни на Соловках. Осенью 1920 года монастырь был закрыт. Монахов выгнали с Большого Соловецкого острова. Начался самый страшный в истории монастыря период — период систематического грабежа соловецких ценностей, дележки территорий и имущества между организациями новой власти. На архипелаге закреплялись уполномоченные различных советских организаций, между ними разгоралась борьба за власть над территорией и обладанием еще не до конца разграбленными соловецкими ценностями. Архимандрит Вениамин жаловался в Кемский продовольственный комитет, пытаясь защитить жизненно необходимую для обители часть имущества. Сохранилось его обращение к властям: «Всепокорнейше прошу не дать братству погибнуть зимою с голоду, потому что, если не достанет хлеба хотя бы на пятнадцать дней, — все мы должны будем помереть с голоду на диком, суровом морском острове» (10), — но в ответ обыски и грабеж приобрели новую силу.

Обращает на себя внимание то, сколько страдания в этих строках — ведь под его опекой оставалось около полтысячи человек. В прошении архимандрита есть прозрачный намек и на попечительство обители над заключенными Соловецкого лагеря принудработ, который вскоре станет одной и самых позорных и страшных страниц человеческой истории XX века.

Архимандрит Вениамин всё больше и больше мешал своре лагерных надсмотрщиков: слишком много знал, видел… Среди оставшихся монахов нашлись предатели, сообщившие большевикам о скрытых ценностях. Председатель Архгубисполкома Попов распорядился «серебро заарестовать», а виновных в сокрытии наказать. На архимандрита Вениамина был составлен донос несколькими монахами. Вскоре он и его ближайший верный помощник, иеромонах Никифор, были арестованы по обвинению в сокрытии монастырских ценностей и хранении оружия. Их сослали на лесозаготовки в Холмогоры, но летом 1922 года освободили. Отец Вениамин и отец Никифор уехали в Архангельск на Соловецкое подворье. После разгона подворья их приютил верующий человек — архангелогородский врач и аптекарь Александр Алексеевич Левичев, у которого они проживали по июнь 1926 года. Хозяин денег за жилье с них не брал, добровольные жертвователи поддерживали их, чем могли.

О возвращении на Соловки не было и речи — там уже вовсю действовал всесоюзный концлагерь. Но Вениамин и Никифор искали уединения и тихого места для молитв.

И вот, летом 1926 года, по совету бывшего послушника Соловецкого монастыря, Степана Антонова, они переезжают в село Часовенское к сестре Степана Анне и этим же летом в сорока верстах от ближайшего населенного пункта — деревни Коровкинской — сооружают келью. Здесь подвижники разработали небольшой земельный участок и поставили ледник. Небольшая изба стояла на высоком берегу Волкозера. В доме были только иконы и предметы обихода. Питались они рыбой и собранными в лесу грибами, ягодами. Дважды в год зимой к ним приезжал Сергей Антонов, оставляя необходимые продукты. Никаких ценностей у них не было. О прежних временах напоминали только никелированные самовар и кофейник, да еще настольные часы с боем. Кроме того, в доме имелись предметы кухонного обихода, запас продовольствия и одежды. Была у них и лодка.

Архимандрит Вениамин и иеромонах Никифор проводили время в молитвах и трудах — ловили рыбу, выращивали овощи. Недостающие продукты привозил по зимнику Степан Антонов. Случайных людей отшельники почти не видели — в год забредали два–три человека. Изредка навещали их местные православные крестьяне — братья Тимофей, Федор и Матвей Григорьевич Евстифеевы, относившиеся к архимандриту и его сподвижнику с глубоким почтением. Да по большим праздникам бывал у архимандрита и другой невольный отшельник с Соловков — иеромонах Алипий, поселившийся неподалеку на Ледьмозере.

Так прошло почти три года.

Революция и первые годы советской власти сдернули с насиженных мест массу народа. Россия была наполнена бродячим людом.

Оторванные от дома, обманутые большевистскими обещаниями о всеобщем благоденствии, растерявшие нравственные ориентиры, обездоленные, обозленные «летуны» были готовы на все…

В 1925 году в деревне Коровкинской появился некто Степан Ярыгин, 23–х лет, умственно отсталый и глуховатый. Скитался он по чужим углам, не хотел работать, промышлял воровством, был дважды судим. А осенью 1927 года к деревне Часовенское прибился девятнадцатилетний Владимир Иванов, комсомолец, из крестьян Тверской губернии. Работать он стал в местном лесхозе бригадиром плотников, затем лесным обходчиком. Властям комсомолец «помогал разоблачать провокаторов из местного населения». То есть наверняка не одного человека загнал в Соловецкий концлагерь. От охотников Иванов разузнал дорогу к избушке архимандрита Вениамина. Зимой 1927 года отыскал уединенную келью отцов. Монахи встретили непрошенного гостя хмуро, но он сослался на общих знакомых, остался ночевать и тщательно осмотрел все их хозяйство. Комсомолец–активист полагал, что у архимандрита непременно есть сокровища Соловков.

Весной 1928 года Иванов подговорил слабоумного Ярыгина ограбить монахов. Уговор состоялся накануне Пасхи.

Сначала сообщники отправились на Лодьмозеро, где проживал иеромонах–отшельник Алипий и разграбили там зимовья охотников, а также его келью. По счастью, отца Алипия не было дома и он остался жив.

Вечером 17 апреля 1928 года грабители вышли к Волкозеру, где подвигом добрым подвизались в молитвах, посте и трудах архимандрит Вениамин и иеромонах Никифор. Бандиты считали, что именно там хранятся сокровища Соловецкого монастыря. Был вторник Светлой седмицы, день великой праздничной Недели Христовой Пасхи. Келья иноков светилась изнутри — они отправляли праздничную службу.

Когда совсем стемнело и свет в доме погас, Иванов с Ярыгиным приблизились к избушке и начали через окна стрелять в монахов. Но войти к отшельникам не смогли — обуял непонятный ужас. Однако жадности хватило, чтобы проникнуть на чердак, где хранились запасы одежды, обуви. Там взяли они несколько пар сапог, два дождевика, фуфайку, нижнее белье, носки, чайник и набор рыболовных крючков…

Подперев входную дверь колом, сообщники облили избушку керосином, найденным на чердаке, и подожгли. Обстрелянные святые мученики были еще живы.

На следствии Иванов говорил, что слышал их крики…

Степан Антонов, как и обещал, 9 июня 1928 года приехал навестить архимандрита Вениамина. На Волкозере он нашел сгоревшую избу и среди обгоревших бревен — два скелета.

Найти убийц не составило труда — их выдали награбленные вещи. Следствие установило, что в лесу произошли убийство и поджог. Совершены они были с целью ограбления двумя жителями деревни Коровкинская — комсомольцем В. Ивановым и его товарищем С. Ярыгиным. Оба преступника были воспитанны при советской власти и полагали, что у архимандрита хранятся сокровища Соловецкого монастыря. Накануне праздника Святой Пасхи они сознательно собрались идти грабить монахов. Вечером 17 апреля 1928 года они вышли к Волкозеру, выждали, когда в избе погаснет свет, после чего Иванов подошел к келии и открыл стрельбу в окна. Он выпустил 4 заряда. Подталкиваемые кровавым опытом гражданской войны, преступники были уверены, что не понесут наказание. Но суд даже того времени не смог оправдать чудовищную расправу молодых парней над беспомощными монахами. Иванов был приговорен к десяти годам лишения свободы со строгой изоляцией, Ярыгин — к восьми.

Исследования и раскопки на Волкозере на месте сожженной келии проводились летом 2005 года по благословению Святейшего Патриарха Алексия И. Их проводила совместная экспедиция Соловецкого монастыря и Российского научно–исследовательского института природного и культурного наследия им. Лихачева. В Соловецкий монастырь были переданы археологические находки с места гибели преподобномучеников на Волкозере.

На месте мученичества соловецких монахов был установлен поклонный крест. Туда совершаются паломнические походы. Народ чтит святых. Многие обращается к ним в молитве и бывает услышаны.

Ведется сбор материалов, в том числе и потомками рода Кононовых, в частности Юрием Германовичем Кононовым и другими, для составления более полного жизнеописаний преподобномученика Вениамина и его сподвижника, преподобномученика Никифора.

Соборная память Божиему угоднику совершается:

— 25 января / 7 февраля, при совпадении этого числа с воскресным днем, или в ближайшее воскресенье после него в Соборе новомучеников и исповедников XX века;

— в Соборе новомучеников и исповедников Соловецких 10 / 23 августа.

Особая память ему совершается вместе с преподобномучеником Никофором (Кучиным) в день их мученичества — 4/17 апреля.

Преподобномученик Никифор (в миру — Николай Иванович Кучин) был ближайшим помощником, сотаинником и сподвижником последнего настоятеля «Старых Соловков» — преподобномученика–архимандрита Вениамина (Кучина). Сведений о нем и его жизни сохранилось совсем мало. Для читателя, получившего уже некое представление о жизненном пути отца Никифора из очерка о преподобномученике Вениамине, эта краткая записка послужит полезным добавлением. Здесь составителям сборника удалось собрать в основном то, что входит в обычный «послужной список» соловецкого монаха.

Родился отец Никифор в Сольвычегодском уезде Северодвинской губернии. Дата его рождения остается не известной.

Николай Иванович служил в армии и дослужился до чина унтер–офицера. После выхода в отставку он в 1909 году поступил в Соловецкий монастырь.

В 1913 году архимандрит Иоанникий постриг его в монашество с именем Никифор. В монастыре монах Никифор окончил пять классов братского училища. Проходил послушание заведующего рухлядной палаткой, то есть отвечал за имущество, которым пользовалась братия. С середины 1910–х годов в Соловецкой обители начались нестроения, выливавшиеся в недовольство своим настоятелем. Прежний настоятель был отправлен на покой, а архимандрита Вениамина (Кононова), избранного братством, Священный Синод утвердил настоятелем монастыря. Его выдержка, стойкость и высокий духовный авторитет у братии способствовали водворению порядка в обители. Часть мятежно настроенных иноков покинула остров, другим недовольным пришлось смириться.

В это время иеромонах Никифор, как добропорядочный и утвержденный в благочестии и проверенный испытаниями инок, был рукоположен во иеромонаха и во время начавшихся гонений на Русскую Православную Церковь явился ближайшим помощником архимандрита Вениамина.

В феврале 1920 года на Севере окончательно установилась советская власть. В это время в обители находилось примерно 400 монахов и 200 послушников. 29 апреля 1920 года в Соловецкий монастырь прибыла Особая комиссия Архгубисполкома и Губревкома РКП(б) во главе с М. С. Кедровым с целью «выявления запасов оружия и продовольствия, принадлежавших буржуазии и ее пособникам». Члены комиссии вывезли не только оружие, оставленное белогвардейцами и союзными войсками, но и жизненно необходимые запасы из монастырских кладовых. Действия комиссии не оставляли надежд на дальнейшее существование обители. Летние месяцы 1920 года были последними днями уставной монашеской жизни в Спасо-Преображенском Соловецком монастыре.

Осенью 1920 года он был закрыт. Большинство монахов покинули остров. Начался период систематического изъятия соловецких ценностей и дележа территории и монастырского имущества между различными советскими организациями.

По долгу послушания, по своей монастырской должности, и, очевидно, что по зову своего чистого сердца, отец Никифор стал активно помогать будущему преподобномученику, архимандриту Вениамину, в деле спасения святынь и ценностей обители.

Расправа над ним не заставила себя долго ждать. В 1920 году, после закрытия монастыря, вместе с преподобномучеником Вениамином (Кононовым) он был арестован обвинен в сокрытии монастырских ценностей, хранении оружия и приговорен к принудительным работам.

1920 — 1922 — вместе с преподобномучеником Вениамином отбывал наказание в селе Холмогоры Архангельской губернии Северного края.

1922 — проживал вместе преподобномучеником Вениамином на Соловецком подворье в Архангельске.

1922 — 1926 — проживал вместе с преподобномучеником Вениамином в Архангельске у приютивших их людей.

1926 — 1928 — вместе преподобномучеником Вениамином проходил иноческий подвиг молитвы, поста и трудов в уединенной келье в 32–м квартале Беломорского лесничества Часовенсого с/с Архангельской губернии.

17 апреля 1928 — вместе с преподобномучеником Вениамином зверски убит грабителями.

2000 — Юбилейным Архиерейским Собором Русской Православной Церкви прославлен к общецерковному почитанию в составе Собора новомучеников и исповедников XX века.

Также соборная память ему совершается в Соборе новомучеников и исповедников Соловецких 10 / 23 августа.

Особая память ему совершается вместе с преподобномучеником Вениамином (Кононовым) в день их мученичества — 4/17 апреля.