16

– Не могу больше, давай передохнём, – простонала Маша, нарушив напряжённую тишину их отступления.

– Я тоже устал, – сдавленным голосом ответил Ваня. – Ты ничего не чувствуешь? – Он пристально посмотрел на свою подружку по несчастью.

– Ничего, честное слово, – Маша смотрела на Ваню, не отводя взгляда.

– Я вроде бы тоже. – Голос его звучал уже менее напряжённо, но, прежде чем расслабиться, он несколько раз пристально осмотрел окрестности и, не обнаружив ничего подозрительного, дал знак садиться.

Маша тут же растянулась на бугристой земле и стала похожа на платье с капюшоном, которое подвесили на прищепках для сушки. Ваня сначала присел с ней рядом, но потом тоже растянулся на земле лицом вверх – усталость давала о себе знать.

– Только ты не очень-то расслабляйся, – через силу выдавил он из себя. – Если что почувствуешь, сразу говори.

– Хорошо, но я вряд ли сейчас в состоянии что-нибудь почувствовать.

Маша не лукавила, но её другу такой ответ не понравился:

– Я с тобой не шучу. Мы здесь не в зоопарке.

«Платье с капюшоном» только вздрогнуло от испуга.

Какое-то время они пролежали молча. Первой не выдержала Маша:

– Неужели мы так и будем здесь скитаться от барака к бараку?

– Я тоже об этом думаю, – послышалось в ответ. – Из этого лагеря должен быть выход. И меня не покидает чувство, что я знаю, где он находится.

– И я знаю, – Машу удивило, что Ваня мучается над таким простым вопросом. – Это те заплесневелые ворота, через которые нас ввели.

– Нет, те ворота – только на вход. И неужели ты думаешь, что мы сможем пройти мимо свиноголовой собаки, а тем более среди толпящихся за воротами сгустков, ждущих своей очереди на вход?

– Да, ты прав, – погрустнела Маша.

– Погоди вешать нос. У меня такое чувство, что я знаю, где выход, что я его видел. Я должен вспомнить, должен.

Ваня всё думал и думал, а Маша сидела, боясь пошевелиться, как мышка в норке, перед которой сидел большой жирный кот. Прошло какое-то время, а Ваня, как ни старался, ничего вспомнить так и не смог. Совершенно расстроившись, он повернулся на живот и сильно ударил рукой по напоминавшей пемзу почве, после чего подскочил, тряся рукой, а потом вдруг замер, как кукла, у которой закончился завод.

– Что? – осторожно спросила Маша.

Ответа не последовало. Ваня почему-то открыл рот, полез в него пальцами и вытащил из-за щеки маленький фонарик!

– Ой, откуда у тебя это? – От удивления Маша всплеснула руками.

– Откуда-откуда, оттуда! – ответил Ваня загадочно, чем привёл Машу в ещё большее недоумение.

– Я вспом-нил, – радостно по слогам проговорил Ваня. – Слышишь? Я почти уверен! – Он схватил свою взбалмошную подружку за плечи и прижал её к себе.

– Не томи, умоляю! Что ты такое вспомнил?

– Ты помнишь памятник доллару, возле которого восседал старина Скрудж?

– Помню, ну и что? – Маша уже готова была разочароваться.

– Так вот это и есть выход, поняла? – Ваня просто сиял от радости.

– И с чего это ты решил, что этот памятник и есть выход?

– Да я просто вспомнил, как луч воткнулся в него!

Такое объяснение ещё больше насторожило Машу и укрепило её опасения.

– Слышишь, я всё поняла, – как врач больному, сказала она. – Этот памятник и есть выход, но сейчас тебе нужно успокоиться и немножко отдохнуть. Ты просто устал.

– Ты чего, спятила? – возмутился Ваня.

– Да это ты спятил! – взорвалась его своенравная спутница. – Несёшь какую-то чепуху!

Ваня уже готов был ещё больше рассердиться, но его губы вдруг растянулись в сияющей улыбке, он схватил девочку за плечи и затряс её на радостях.

– Машка, какая же ты хорошая! – Если бы шёпот мог быть криком, то Ваня просто кричал. – Тебе меня жалко, да? – Он ждал ответа на свой вопрос, но Маша молчала, опустив глаза. – Ты меня жалеешь, я же вижу! И это самое главное! Мы выберемся отсюда, потому что ты жалеешь меня!

Эти слова привели Машу в полное смятение. Она уже не сомневалась, что Ваня тронулся умом.

– Прошу тебя, успокойся, – продолжала она тем же утешительным тоном. – Я очень прошу тебя. Конечно, я тебя жалею, поэтому ты должен успокоиться и перестать думать об этом выходе. Давай, лучше, пройдём немного вперед. Может, там что-нибудь появится такое, что сможет нам помочь.

Ваня просто сиял. Подмигнув своей подружке, он покрутил пальцем у виска и спросил:

– Ты думаешь, я того? Да? А я не того. Я просто всё вспомнил, а ты просто ничего не понимаешь! Сейчас я всё тебе объясню.

И он рассказал о встрече с Ангелом-Хранителем, о фонарике, о тревоге в лагере, и глаза Маши тоже вспыхнули светом радости.

– Дай мне подержать фонарик, пожалуйста, я буду держать его очень осторожно.

Ваня уже протянул руку, но как только Машины пальцы приблизились к его ладони, он неожиданно сомкнул пальцы.

– Нет! Давай, лучше, не будем рисковать. В этом враждебном нам мире фонарик – наша единственная надежда на спасение. А вдруг в твоих руках он потеряет силу? Что мы тогда будем делать? Нет, лучше не рисковать.

Маша очень расстроилась из-за того, что ей не придётся подержать маленькое сокровище в своих руках, но Ваня был прав. Рисковать всем просто ради её желания было глупо, и даже очень.

– И что же мы будем теперь делать? – спросила она, стараясь подавить охватившее её чувство обиды.

Ваня раскрыл ладонь, и Маша снова увидела крошечный фонарик. Он не исчез, не пропал, не растворился. Он, действительно, был, и сейчас она своими глазами увидит настоящее чудо! Только время шло, а с фонариком ничего не происходило. Ваня просто смотрел на него, и всё.

«Он потерял силу»! – с ужасом подумала Маша. – Что, фонарик испортился? – спросила она.

– Почему испортился? – удивился Ваня и даже вздрогнул от неожиданности.

– А где же луч? – Машино личико скривилось, как если бы ей сделали больно.

– Сначала нужно что-то попросить, а я не знаю, что, – растерянно ответил Ваня.

– А ты проси, чтобы он показал нам путь к выходу из лагеря, – залпом выпалила Маша и сама себе удивилась.

– Правду говорят, что всё гениальное просто, – сказал Ваня, улыбаясь, и добавил: – А ты молодец.

Маша тоже улыбнулась и смущённо опустила глаза.

Как только Ваня сказал «помоги, мама, найти нам выход из лагеря» в фонарике затеплился огонёк. Сначала он был совсем маленький, но постепенно становился всё больше и больше и, наконец, отбросил длинный тонкий луч.

– Как здорово! – не удержалась Маша.

– Тише ты! Ещё раз тебе повторяю: мы не в зоопарке.

– Ой, прости, но я никогда не видела чуда. Прямо, как в сказке!

– Кончай болтать. Луч указал нам путь, и для нас же лучше будет поторопиться. Ты ничего не чувствуешь?

– Нет, – испуганно ответила Маша. – А что?

– Ничего, это я просто так спросил, на всякий случай. Пошли!

Держа Ваню под руку, любительница приключений шла, не отводя взгляда от луча. По её напряжённому виду, Ваня понял, что она чего-то боится.

– Ты чего? – насторожился он.

– Что чего?

– Ты чего-то боишься?

– Да.

– Чего?

– Я боюсь, что луч исчезнет прежде, чем приведёт нас к выходу из лагеря. Что мы тогда будем делать?

Ваня не ответил, и Маше пришлось ещё раз повторить свой вопрос.

– Слышишь, не напрягай. Тошно и без твоих страхов. Будь, что будет. Поняла?

Понять-то Маша поняла, но такой ответ ей не понравился.

– Видишь, какой ты! Нет, чтобы поддержать меня!

– Да я только этим и занимаюсь с тех пор, как вытащил тебя из барака с обрушивающимися крышами. Хватит ныть! Иди спокойно, думай о чём-нибудь хорошем.

– О хорошем? – переспросила Маша и надула губки.

– Ну, да, о хорошем.

– А «о хорошем» это как?

– Слушай, ты что, издеваешься? – Ваня почувствовал, что начинает раздражаться.

– Нет, я не издеваюсь, я просто не понимаю, как это «думать о хорошем». В бараках ничего хорошего не было, здесь тоже ничего хорошего нет: того и гляди, покемоны налетят. Ты всё время меня ругаешь, даже фонарик не дал подержать.

– Ах, вот к чему ты клонишь! – Ваня даже остановился. – Знаешь, что, хныкалка, вот выберемся отсюда, и я дам тебе подержать фонарик. Обещаю. Согласна?

– Согласна, – выдавила из себя Маша, хотя было видно, что хочется ей совсем другого.

Какое-то время они шли, молча. Время от времени Ваня оглядывался по сторонам, чтобы не пропустить какого-нибудь надвигающегося «сюрприза», но всё было спокойно. Маша уже не смотрела на луч, а шла совершенно безучастно, с трудом переставляя ноги, потому что устала, а Ваня не разрешал привал.

– Сколько можно идти? Почему мы не можем сесть и немного отдохнуть?

– Потому что нам нужно как можно скорее выбраться отсюда. Прошу тебя, перестань хныкать. – Ваня, действительно, просил, и голос его звучал умоляюще. – Ты, как камень на шее.

Последние слова Машу явно обидели, и Ваня, заметив это, попытался разрядить обстановку.

– Ты не помнишь? Там на земле, кажется, было что-то подобное.

– Ничего я не помню. Отстань!

– А, я вспомнил! – Ваня подтолкнул подружку плечом. – Там, кажется, рассказ такой был.

– Что, «Камень на шее»?

– Нет, не камень, а имя женское.

– Ты хочешь сказать «Маша на шее»?

– Нет, это здесь Маша на шее, а там была, по-моему, «Анна на шее». А впрочем, какая разница, Маша ли на шее, Анна ли на шее. Главное, чтобы шея выдержала.

– Ой, какие мы гордые! – Маша начала кривляться.

Ваня никогда прежде не видел её такой, и такая она совсем ему не нравилась. Сбросив руку кривляки со своей руки, он пошёл быстрее и вдруг увидел прямо перед собой нечто, похожее на памятник.

– Ложись! – скомандовал он, и рухнул на землю, где стоял.

Перед ними была площадь, та самая, на которой происходила регистрация рабов и раздача звёзд сгусткам. К их счастью в тот момент она была пуста. Видимо, звёзды закончились, и все разошлись по своим местам.

– Видишь, – прошептал Ваня, пряча фонарик за щёку. – Из-за твоих глупых обид я потерял бдительность, и мы даже не заметили, как почти вплотную подошли к площади.

– А зачем ты запрятал фонарик? – Маша всё ещё продолжала дуться и корчить из себя обиженную девочку.

– Как же ты надоела! – Ваня держался изо всех сил, чтобы не рассердиться. – Я тебе рассказывал, как покемоны засекли луч, когда я впервые зажёг фонарик, и что после этого было. Ты что, хочешь, чтобы сейчас проревела сирена тревоги?

Напоминание о покемонах и сирене тревоги сразу же привело упрямицу в чувство.

– Что же нам делать? – испуганно спросила она.

– Молчать и не делать лишних движений, поняла?

– Поняла. – Дрожь в голосе свидетельствовала о том, что до Маши, наконец-то, дошло, что она не в зоопарке.

Ваня приподнял голову, чтобы осмотреться и принять какое-то решение. Он знал, что им нужно было искать выход где-то у памятника. До него было недалеко, каких-нибудь метров тридцать. Но как их пройти, чтобы остаться незамеченными? Площадь не могла не просматриваться. Это было сердце лагеря. Ваня напряжённо думал, но безрезультатно.

– Маша, – прошептал он. – Я не знаю, что делать. Может, ты что-нибудь придумаешь?

– Придумаешь что?

– Ну, как до памятника дойти, чтобы нас не заметили?

Маша ещё больше задрожала, но всё-таки подняла голову, чтобы осмотреться. Наступила тишина. Две маленькие эфирные головки всматривались в кромешную тьму лагеря сгустка-Скруджа.

– Нам ничего не остаётся, как попробовать сделать несколько шагов, – прервал тишину дрожащий шёпот.

– Я тоже так думаю, – согласился Ваня. – Только ты не поднимайся. Будем передвигаться на коленях. Если первые шаги будут удачными, сделаем ещё несколько, и так, пока не дойдём. Главное молчать, потому что звуковую вибрацию они тут же засекут.

Маша понимающе кивнула.

Сделав первые несколько шагов, они притаились и прислушались. Мрачная тишина оставалась неизменной. Тогда они сделали ещё несколько шагов и снова притаились. Никаких признаков обнаружения не было. Тогда они, приободрившись, стали делать по несколько шагов почти без остановок.

Когда до памятника оставалось каких-нибудь несколько шагов, появилась наползающая на них широкая, ярко красная полоса луча дозорного фонаря. Ещё чуть-чуть – и луч их накроет! Единственным спасением было добежать до памятника раньше этого ужасного момента. Ваня схватил Машу за руку и, вскочив на ноги, резко потянул её за собой. Шаг, второй, третий – и вот они уже стоят, прижавшись к холодному камню, а яркий луч, преломившийся о возникшее на его пути препятствие, пополз дальше, так и не обнаружив притаившихся за памятником душ.

Как только красная полоска света отползла достаточно далеко, Ваня стал ощупывать пальцами основание памятника и землю, на которой он стоял. Маша следила за каждым его движением, но не сообразила, что нужно делать, когда увидела сделанный ей знак рукой. Ваня махнул ещё раз и показал на что-то с лицевой стороны памятника. Подойдя поближе, она увидела железное кольцо, за которое изо всех сил тянул её друг. Ей хотелось помочь, но Ваня отмахнулся. Он полез пальцем в рот и достал фонарик. Видимо, он уже точно знал, что без него люк с торчащим железным кольцом открыть было невозможно.

Светлый луч, появившийся из затеплившегося фонарика, сделал круг по диаметру люка и пролез внутрь железного кольца, сделав нечто, похожее на петлю. Луч резко поднялся, и тяжёлая крышка медленно пошла вверх. Не дожидаясь полного раскрытия люка, Ваня стал запихивать Машу в образовавшееся отверстие, но она от страха цеплялась за его края. Ване пришлось ударить ей ногой по пальцам, и мечтательница из барака №9 кубарем полетела вниз. Её вызволитель поспешил сделать то же самое, но в тот момент, когда он уже свесил одну ногу, крышка люка полностью открылась и упёрлась всей своей тяжестью в памятник доллару. Памятник задрожал и стал медленно рушиться.

В следующий момент лагерь превратился в ревущий кошмар. Несколько сильных красных луча одновременно ударили Ване прямо в лицо.

«Я успею, я должен успеть!» – пронеслось у него в голове.

Он уже готов был прыгнуть, как что-то схватило его сзади за плечи.

– Я так просто не сдамся, сгустки вонючие! Помоги, мама!

Взмах рукой – и луч полоснул по силе, пытавшейся его удержать! Ощутив свободу, Ваня бросился в отверстие и почувствовал догнавший его волновой удар.

«Это луч захлопнул крышку люка, – с радостью подумал он. – Всё, сгусток-Гарри, закончилась твоя власть. Я больше не твой раб».