ПОЧИТАНИЕ ДЕВЫ МАРИИ В СРЕДНЕВЕКОВОЙ ГИМНОГРАФИИ[8]

ПОЧИТАНИЕ ДЕВЫ МАРИИ В СРЕДНЕВЕКОВОЙ ГИМНОГРАФИИ[8]

Почитание Марии Девы (именно так названа Она в Никео–Константинопольском Символе веры) началось уже в I в. н. э., о чем свидетельствует текст Евангелия от Луки, где присутствуют такие чисто молитвенные обращения к Марии, как: «радуйся, Благодатная»; «Ты обрела благодать у Бога»; «благословенна Ты в женах»; «благословен Плод чрева Твоего»; «блаженна поверившая»; «блаженно чрево» и т. п. Мария, sub tuum praesidium («под Твою защиту») которой, как поется в одном из древнейших христианских гимнов, известном как на Западе, так и в Византии (а, следовательно, и на Руси), прибегают христиане, открывает для человека «двери милосердия». Она наставляет его на стези спасения и избавляет Своими молитвами от всякой нечистоты. Выступает как Избранная (по–славянски — Взбранная) Воевода, Нескверная, Неблазная (то есть Непорочная, по–гречески «амолюнте» (apoAuvxe), что соответствует латинскому immaculata), Нетленная, Пречистая, Чистая Дева и т. п. О том, почему именно Марии посвящено так много молитв, хорошо говорит французский святой Луи Гриньон де Монфор, рассуждающий примерно так: Христос пришел к людям через Марию. По дороге в каждую душу и сегодня Он повторяет тот же самый путь, то есть приходит в сердце каждого через Марию как «благословенный Плод чрева Твоего», о чем говорится в молитве «Богородице Дево, радуйся».

Митрополит Евлогий (Георгиевский) - в послереволюционные времена русский епископ в Париже — отмечал в своих записках: «На Западе, у католиков, Божия Матерь — это, прежде всего, Пречистая Дева. Они почитают Ее чистоту и Ее девичество. А для нас — Она, прежде всего, Милующая Мать». Эта точка зрения довольно распространена. Но на самом деле, конечно, даже если вспомнить молитву "Ave, Maria ", то там есть слова "Sancta Maria, Mater Dei" («Святая Мария, Матерь Божия»), В другой молитве - "Ave, Maris Stella"(«Радуйся, Звезда над морем») - уже во втором стихе исповедуется Мария как Матерь Божия (Dei Mater Alma). Можно вспомнить и еще одну молитву - "Ave, Redemptoris Mater", то есть «Радуйся, Искупителя Мати». Здесь тоже Пречистая Дева исповедуется как Мать. Таких примеров очень много, поэтому на самом деле, конечно, и для западного христианства Пречистая Дева — это Мать, что известно как из "Marialis cultus"Папы Павла VI, так и из других документов, но, главное, из древней литургической традиции христианского Запада. На это указывает Романо Гвардини в книге «Введение в молитву», когда подчеркивает, что христианское сознание очень рано наградило Марию именем Матери, и, с другой стороны, замечает, что «материнство Марии освещается ореолом Ее девственности».

Можно говорить о том, что почитание Богородицы как Пречистой Девы было действительно несколько ослаблено на христианском Востоке. Причина этого проста — для греков IV или V веков Мария, помимо всего прочего, еще и Ттсеррахск; Етратг]у6д, то есть «Царящая над битвами Полководица» или «Взбранная Воевода», и в то же время — Дева (napSevoc;).

Это напоминает о богине греческого Олимпа — Афине Палладе, что не случайно, ибо грек всегда приносит в христианство черты своей прежней тысячелетней религиозности, а затем уже внутри Церкви начинает преодолевать эту древнюю религиозность. Русским, полякам, венграм, даже французам и немцам гораздо легче, чем грекам, потому что культура этих народов начинается с принятия христианства. В частности, с крещения Руси. Ay греков есть Гомер, Софокл, Еврипид, Платон и Аристотель. Им очень трудно преодолеть наследие античности.

Итальянцам гораздо проще, потому что римский дух больше связан с порывом, чем с мыслью. Римляне — это народ воинов и поэтов, а греки — народ мыслителей, народ с очень развитым сознанием, с прекрасной памятью, и поэтому преодоление античной культуры греку дается с большим трудом. Однако с течением времени Дева–Воительница мало–помалу превращается в Мать- Отроковицу с чертами той Девы, которую в Марии видит и христианский Запад. Хотя, конечно, и римляне прошли это искушение отождествления Матери Божией с древними культами: в Риме есть даже храм, который называется"Santa Maria sopra Minerva ", построенный на развалинах храма Минервы.

Греки преодолевают искушение увидеть в Марии Деве «новую Афину» только тем, что вживаются в Евангелие, молитвенно всматриваясь в тот Ее образ, что дается нам на первых страницах Евангелия от Матфея, где пять раз повторяется выражение «Младенец и Матерь Его». Вот почему на иконах Она за редкими исключениями изображается с Младенцем Иисусом на руках. Преодолевается это искушение и через вслушивание в то, что говорит Богородица на страницах Нового Завета и, прежде всего, в то место рассказа о браке в Кане Галилейской, где Она говорит, указывая на Своего Иисуса, как бы обращаясь к каждому читателю Евангелия: «Все, что Он скажет вам, то сделайте».

Богословы всегда обращают внимание на то, что в тексте это последние из тех вообще немногих слов, которые произносит Пречистая Дева. «Мы не сможем по- настоящему принять Деву как Мать, — сказал однажды Иоанн Павел II, — если не прислушаемся к Ее словам, из которых становится ясно, что Иисуса надо слушать как Учителя истины, что надо следовать за Ним… Эти слова Мария повторяет все время, держа Своего Сына на руках и указывая нам на Него глазами».

В начале VII века в Византии был создан огромный по объему акафист Богородице, по образцу которого потом будут составлены десятки (если не сотни) других акафистов в честь Божьей Матери и святых. В отличие от Византии, в латинской традиции нет таких больших произведений: латинский чин требует значительно более строгой формы от тех текстов, которые включаются в богослужение. Поэтому есть такие песнопения, в том числе и выдающиеся, которые не могли быть включены в чин вечерни или утрени, а также не попали в состав мессы в качестве секвенций и т. д. Они, как правило, используются только во время процессий. Великолепно такая процессия описана у Шатобриана в «Гении христианства». «Однажды, — пишет Шатобриан, — мне довелось стать свидетелем кораблекрушения. Выбравшись на берег, матросы сбросили верхнюю намокшую одежду. Во время бури они дали обет Деве Марии. Они направились к маленькой часовне святого Фомы. Шествие возглавлял капитан; деревенский люд следовал по пятам за матросами, распевая с ними Ave marisStella». Знаменитое песнопение Якопоне да Тоди Stabat Mater dolorosa тоже не включалось в богослужение, оно существовало как бы само по себе, для частных молитв во время Великого поста и Страстной недели. Только в XVIII веке Stabat Mater, написанная на рубеже XIII?XIV веков, а скорее, в последней четверти XIII века, была включена в качестве секвенции в мессу в день Семи скорбей Святой Девы 15 сентября. Это сделал Иннокентий IX в 1688 г.

Но существуют песнопения — и это основная масса известных гимнов в честь Святой Девы, — которые занимают определенное место в богослужебном чине. Так Песнь Богородицы -Величит душа Моя Господа, и возрадовался дух Мой о Боге Спасе Моем или Magnificat anima теа Dominum - это обязательный элемент вечерни в латинском обряде. Римский Бревиарий (замененный в 1970 г. Папой Павлом VI Литургией часов) предписывал всем священникам читать в форме личной молитвы, а во всех монастырях обязательно совершать ежедневно, все службы богослужебного круга: утреню, laudes или «хвалы», часы, вечерню и completorium (повечерие). Нельзя не заметить в скобках, что этот суточный круг очень близок к тому, что сложился у греков и затем был принят на Руси.

Сама же книга (Римский Бревиарий) получила название от того, что достаточно большую ее часть составляют так называемые lectiones breves - краткие чтения, то есть маленькие фрагменты, объемом не больше чем в два–три стиха, выбранные из апостольских посланий или из пророков. Над этими чтениями предлагается ежедневно размышлять во время молитвы. Многочисленные рукописные бревиарии, в отличие от греческого Часослова, который достаточно рано приобрел строгую форму и был, если так можно выразиться, «канонизирован», отражали не общецерковную традицию, но чин конкретного монастыря или конгрегации. Только в 1568 г. Папа Пий V издал, выполняя решение Тридентского собора, Breviarium Romanum, пользоваться которым было предписано всем без исключения католикам. При этом такие конгрегации, как, например, бенедиктинцы, сохранили свою традицию, несколько отличную от Римского Бревиария. Важно иметь в виду, что суточный круг греческого и, следовательно, славянского Часослова ориентирован на одни сутки, то есть каждый вечер читается 103–й псалом: Благослови, душе моя, Господа. / Господи, Боже мой, возвеличился ecu зело и т. д. Каждая утреня начинается всегда с шестопсалмия, которое всегда состоит из одних и тех же псалмов. Каждая полуночница включает в себя 118–й псалом и т. д. В Римском Бревиарии ситуация другая. Каждый день недели (притом, что схема суточного круга всегда остается неизменной) для чтения во время того или иного богослужения предлагаются новые псалмы. В результате получается не одна вечерня, а семь ее видоизменений. При этом вечерня (как и утреня и т. д.) всегда остается одной и той же по своей структуре.

Важно подчеркнуть, что на Руси Часослов и сегодня остается таким, каким он был тысячу лет назад, тогда как на Западе богослужебный суточный круг, зафиксированный в Римском Бревиарии, изменялся от века к веку, был реформирован после Тридентского собора, а затем при Урбане VIII и т. д. Даже написанные стихами гимны подвергались трансформации. В них заменяются слова, убираются целые строфы, а из нескольких строф двух или трех разных гимнов собирается новый. Логика здесь совершенно иная, нежели на Востоке, где культивируется стремление сохранить древний чин в неизмененном виде. Латинский чин трансформируется, но и здесь есть какие?то ключевые моменты, которые остаются неизменными. Так, например, каждый псалом звучит не сам по себе на утрене и на вечерне, но с антифонами. Порядок чтения псалмов может изменяться, изменяются антифоны, но сам принцип остается.

К числу текстов, которые остаются раз и навсегда в богослужении, относится Песнь Богородицы. Вечернее богослужение уже две тысячи лет включает в себя песнь Magnificat - древнейший Богородичный текст, древнейшее песнопение в честь Марии Девы, вложенное в Ее собственные уста в Евангелии от Луки. В начале Евангелия от Луки говорится о том, как, восставши, Мириам пошла в нагорную страну, в город Иудин, и вошла в дом Захарии, и целовала Елисавету. И дальше, когда Елизавета восклицает: И откуда это мне, что пришла Матерь Господа моего ко мне, и т. д., а в ответ на ее слова Мария воспевает этот гимн: Величит душа Моя Господа, и возрадовался дух Мой о Боге, Спасе Моем. Если на Западе это элемент вечерни, то на христианском Востоке, в православной традиции, это тоже обязательный элемент, но утрени. Если на Западе гимн Magnificat поется с антифонами, которые меняются в зависимости от дня недели и церковного календаря, то на Востоке он тоже поется с антифоном, будучи разбит на отдельные стихи (вполне на манер западного стихосло- вия), но только этот антифон всегда один и тот же — гимн Честнейшую Херувим.

В течение всей истории христианства Magnificat на христианском Западе звучал в переводе на латынь, который когда?то, на рубеже IV и V веков попал в Вульгату. Только во время Второй мировой войны будущему кардиналу Агостино Беа, одному из самых талантливых би- блеистов XX века, было поручено сделать новый перевод псалмов на латинский язык. С этого времени Римский Бревиарий стал издаваться с новым переводом псалмов на латинский язык. Эксперимент оказался не вполне удачным. Рим возвратился сначала к старому переводу псалмов на латынь, а затем вообще отказался от латыни. Современная Литургия часов издается на всех языках мира и редко где читается теперь на латыни.

Magnificat на латыни написан прозой, но прозой ритмизованной, потому что, когда блаженный Иероним переводил поэтические тексты Священного Писания, он, вероятно, или пел эти строки про себя или каким?то образом проговаривал, но так или иначе придавал им особенное звучание и какой?то размер, который, разумеется, плохо улавливается, как всегда размер в верлибре. Не отступая от буквальной точности, он хотел, чтобы эти тексты звучали, как стихи. Поэтому в его текстах всегда очень много ассонансов, очень много аллитераций, то есть он повторяет один звук согласный, например, «л», в 148–м псалме: laudate еит sol et luna, laudate eum omnes stellae et lumen. Ничего подобного ни в греческом, ни в еврейском не было, а вот он насытил эти две строчки звуком [л]. Или знаменитый псалом 50–й, Miserere, который хорошо известен из музыки. Тут у Иеронима везде звучит «м»: miserere тег Deussecundum magnam misericor- diam tuam et secundum multitudinem miserationum tuarum dele iniquitatem meam (Помилуй меня, Боже, no великой милости Твоей и по множеству щедрот Твоих очисти беззаконие мое). Можно вспомнить и псалом 21–й, где содержится та строчка, что приводится в Новом Завете как восклицание Иисуса с Креста: Боже, Боже мой, вонми Ми, векую оставил Мя ecu - Deus Deus mens respice me quare me dereliquisti. Здесь трижды повторяется слог [ре]: respice, quare те dereliquisti и т. д. Можно наугад брать любой псалом или любой из гимнов, которые содержатся и в других книгах Ветхого Завета, как Песнь Моисея, например, из второй книги Пятикнижия — из Исхода: Поем Господу, ибо Он славно прославился, коня и всадника ввергнув в море. И везде у Иеронима будут аллитерации, будут ассонансы, будут какие?то ритмические фигуры — это все уже он, очень начитанный античными авторами человек, отшельник, который жил где?то в окрестностях Вифлеема и в полном одиночестве переводил Библию с еврейского и греческого на латынь, внес в текст, который, как мне представляется, звучал в его сознании.

Magnificat- это именно такой текст: он, с одной стороны, написан прозой, с другой стороны, он очень хорошо поется, потому что он содержит в себе какие?то внутренние ритмы. Magnificat anima теа Dominum et exultavit spiritus mens in Deo salutari meo quia respexit humilitatem ancillae suae ecce enim ex hoc beatam me dicent omnes generationes quia fecit mihi magna qui potens estet sanctum nomen Eius - Величит душа Моя Господа, и возликовал дух Мой о Боге, Спасителе Моем, что Он призрел на малость Рабы Своея, ибо отныне Блаженной будут называть Меня все роды, что сотворил Мне величие Сильный, и свято имя Его. Трудно сказать, кто из музыкантов не писал музыку к Magnificat, потому что Magnificat - это каждая вечерня. Ежедневно, во всех монастырях западно–христианского мира каждый вечер звучит Magnificat. К Magnificat прибавляются антифоны, которые каждый день меняются в зависимости от того, какая идет неделя после Пасхи, или после Рождества, память какого святого сегодня празднуется и т. д.

Имеет смысл обратиться и к более поздним гимнам в честь Богородицы, в честь Святой Девы, — в сущности, на Западе далеко не всегда употребляется термин Богородица, как правило, говорят все?таки Дева, la Vierge по–французски, Дева- Virgo, но в молитве Аве, Мария этот термин употребляется: Sancta Maria Mater Dei, orapro nobis peccatoribus - Святая Мария, Мать Божья, моли о нас греш- ных. В самом знаменитом, пожалуй, гимне в честь Святой Девы - Ave maris Stella Dei Mater alma atque semper Virgo felix caeli porta. Sumens illudAve Gabrielis orefunda nos in pace mutans Hevae nomen и т. д., Мария тоже называется Богородицей - Dei Mater alma. Есть хороший перевод на русский язык, сделанный С. С. Аверинцевым: О, Звезда над зыбью, Матерь Бога Слова, Ты во веки Дева, дверь небес Благая, знаменует "Ave" ангельского зова, грешной имя Евы, от грехов спаси нас. Здесь, переводя слова sumens illudAve Gabrielis ore - приемля это Ave из уст Гавриила, — Аверинцев оставляет слово Ave без перевода. Думается, что это блестящая находка. Ибо здесь, в гимне, Ave не просто использовано в качестве обращения — оно процитировано. Оно напоминает о евангельском тексте о Благовещении и о молитве Ave Maria. Что касается датировки этого гимна, то это неизвестный автор VI?VII века, это очень раннее для латинского Средневековья песнопение, прекрасное и очень раннее. Текст его впервые встречается в т. н. Codex Sangallensis — манускрипте IX в., хранящемся в настоящее время в Швейцарии в Сен–Галлене. Наличие Ave maris Stella в Сен–Галленском кодексе дает все основания отвергнуть достаточно распространенную атрибуцию, приписывающую этот гимн Бернарду Клервос- скому, который, как известно, родился в конце XI в. Есть основания приписывать этот гимн Венанцию Фортунату (умер в 609 г.) или Павлу Диакону (умер в 787 г.).

Что же касается тоже начинающегося со слова Аве молитвенного обращения к Богородице, которое известно всем как Аве, Мария, то у него довольно сложное, как это ни удивительно, происхождение. Потому что первая часть практически такая же, как в греческом ангельском приветствии: Богородице, Дево, радуйся, благодатная Мария, Господь с Тобою. Благословенна Ты в женах, и благословен Плод чрева Твоего. И так же по–латыни: Ave Maria, gratia plena, Dominus tecum. Benedicta tu in mulieribus et benedictus fructus ventris tui - только к этому ventris tui прибавлено Iesus. Таким образом, в середине молитвы оказывается имя Иисуса: benedictus fructus ventris tui и затем сразу это Iesus. «Имя Иисус, — говорит Иоанн Павел II в апостольском послании"Розарий Девы Марии", — средоточие молитвы"Радуйся, Мария", оно словно связующее звено между первой и второй частью. Иногда во время поспешного чтения этот центр теряется из виду, и вместе с ним — связь с тайной Христа, над которой размышляют в данный момент. Но плодотворное и выразительное чтение Розария отличается именно акцентом на имени Иисуса и Его тайне».

Вот вторая часть молитвы: Святая Мария, Матерь Божья, молись за нас грешников ныне и в час смерти нашей. Аминь, — довольно позднего происхождения, потому что ее первые слова: Святая Мария, Матерь Божья, молись за нас грешников, — появляются не раньше XV века и содержатся в писаниях святого Бернардина Сиенского, который, возможно, сам прибавил к словам orapro nobis - молись за нас — слово peccatoribus (грешников), придав, таким образом, молитве особенно покаянный характер. Бернардин жил в первой половине XV в. и скончался в 1444 г. Почти эта же формула - молись за нас ныне и в час смерти нашей. Аминь, — обнаруживается в бревиариях германского происхождения, датируемых XV веком. Молитва Ave Maria также фигурирует в том виде, в котором она читается теперь и в котором она вошла в т. н. Angelus и в Розарий (молитву по четкам), в комментарии Джироламо Савонаролы, казненного, как известно, в 1498 г. Савонарола цитирует молитву в современном виде за исключением слова nostrae - нашей в словосочетании «и в час смерти нашей». В современном виде Ave Maria полностью приводится только в Римском Бревиарии 1568 г., изданном Пием V. С тех пор она была принята всеми и больше уже не трансформировалась.

Особенностью западного религиозного сознания является его динамичность. Христиане Европы без внутреннего отторжения соглашаются с тем, что вносятся изменения в богослужебные книги, изменяется чин мессы, трансформируются и редактируются древние молитвы и т. д. Возможно, это связано с тем, что догматические споры, которые, начиная с IV в., буквально сотрясали Византию, мимо христианского Запада прошли стороной. Западное сознание не видит в новом ничего опасного, еретического, тогда как христианский Восток всегда озабочен тем, не является ли та или иная новация отступлением от истины, предательством, ересью.

Начиная приблизительно с XI в., в Европе появляется обычай читать молитву Ave Maria вечером во время колокольного звона. Этот обычай, практиковавшийся у францисканцев, с течением времени становится общенародным и вырастает в специальный чин, который называется Angelus. Здесь молитва Ave Maria соединяется с несколькими евангельскими стихами, и, таким образом, получается небольшое богослужение в честь Марии, которое по первому его слову называется Angelus. Angelus читается на заре, в полдень и вечером, когда звонят колокола. Об этом обычае напоминает картина Жана Франсуа Милле «Анжелюс», где изображено, как крестьяне на поле стоят на коленях и молятся, услышав, как колокол зазвонил с колокольни их деревенской церкви — время читать Angelus. И сегодня в Ватикане Папа каждое воскресенье после воскресной мессы появляется в окне своего дворца и читает Angelus вместе со всеми, кто собирается в это время на площади Святого Петра. Angelus начинается словами: Ангел Господень возвестил Марии, и Она зачала отДуха Святого -Angelus Domini nuntiavit Mariae, et concepit de Spiritu Sancto. И после этого читается или поется Ave Maria, gratia plena от начала до конца - nunc et in hora mortis nostrae. Amen. После этого — следующий стих из Евангелия, слова Марии, обращенные к Ангелу Гавриилу во время Благовещения: ессе ancilla Domini fiat mihi secundum verbum tuum - вот Я раба Господня, да будет Мне по слову Твоему. И снова Ave Maria, gratia plena, Dominus tecum. После этого третий стих из Евангелия — из первой главы Евангелия от Иоанна: И Слово стало плотью и обитало с нами — et Verbum саго factum est et habitavit in nobis, и снова Ave Maria, gratia plena. Три раза звучит молитва Ave Maria, которая предваряется тремя стихами из Евангелия. А после этого восклицают молящиеся: моли о нас, Пресвятая Богородица, да удостоимся Христовых обещаний. И затем читается краткая молитва на латыни или на живом языке, которая завершает этот маленький богослужебный чин, совершенно автономный, не входящий в суточный круг Римского Бревиария, но повсеместно употребляемый в католическом мире. Он читается везде, где бы ни находился человек, и как бы обозначает зарю («альбу"[9]), полдень и вечернее время и напоминает о необходимости непрестанной молитвы, идея которой выражена в словах «бдите, на всяко время молящеся».

Эта же молитва Ave Maria, gratia plena, Dominus tecum легла в основу богослужебного чина, опять?таки предназначенного для частного богослужения. Появившись в XII веке благодаря святому Доминику, этот чин — молитва по четкам или Розарий — до такой степени укоренился в сознании христианина Запада, что без него невозможно представить религиозную жизнь в католическом мире. Молитва по Розарию представляет собой своего рода венок из роз для Богородицы. Розарий состоит из молитвы Отче наш — Pater noster, qui es in caelis - и десять раз прочитанной молитвы Ave Maria, в конце следует малое славословие: Слава Отцу и Сыну и Святому Духу — Gloria Patri et Filio et Spiritui Sancto, — все это повторяется в таком порядке пять раз. Получается последова- ние из пятидесяти молитв Ave Maria - собирается венок из роз. Сообразно дням недели к каждому из пяти десятков этих молитв прибавляетсяmeditatio или молитвенное размышление о той или иной Тайне в жизни Богородицы. Так в понедельник это Радостные Тайны - mysteria gaudiosa: воспоминание о Благовещении, когда Ангел сказал Марии: Радуйся, Благодатная, Господь с Тобою, — первая Тайна; вторая Тайна — это воспоминание о посещении Марией Елизаветы, когда Мария приходит в горы со тщанием во град Иудов и вошла в дом Захарии, и целовала Елисавет, третья Радостная Тайна — это Рождество Христово; четвертая — Сретение, или представление во храм, Praesentatio, когда сорокадневного Младенца Иисуса приносят в храм и его благословляют Симеон–Богоприимец и пророчица Анна; наконец, пятая, последняя Радостная Тайна — это воспоминание о том, как 12–летний Иисус теряется в дни праздника Пасхи в Иерусалиме, и затем Иосиф и Мария находят Его через три дня в храме, где Он сидит среди учителей закона, спрашивает их, и все дивятся мудрости Его вопросов. А на вопрос Марии: Что же Ты сделал с нами? — Он отвечает: Разве вы не знали, что мне надлежит быть в том, что принадлежит Отцу Моему? Кроме того, могут быть еще Тайны, которые называются Славными - gloriosa. Это, конечно, Воскресение Христово; Вознесение; Пятидесятница илиСошествие Духа Святого на апостолов; Успение Пресвятой Девы или Assumptio (по–латыни это не совсем Успение от слова «сон», это - Взятие, Assumptio - от глагола assumere, который подчеркивает, что, в отличие от всех остальных умерших, Мария не осталась телом на земле, но была взята на небо телесно). Последняя из этих Славных Тайн — это Коронация Марии, по- французски Couronnement de Marie, увенчание Ее короной, которую возлагают Ей на голову ангелы. На многих иконах (в том числе и на православных) изображается Святая Дева в короне — здесь прослеживается рецепция западного учения о короновании Марии. Есть еще Скорбные Тайны. Это, конечно, Гефсиманская молитва; бичевание Иисуса; венчание терновым венцом; несение Креста и смерть на Кресте. На понедельник приходятся Радостные Тайны, то есть Благовещение и т. д.; на вторник — Скорбные Тайны, mysteria dolorosa, на среду приходятся Славные Тайны — Воскресение, Вознесение и т. д.; на четверг снова Радостные и т. д. И каждый день связан с теми или иными Тайнами. На субботу и на воскресенье, конечно, приходятся Славные Тайны.

Небезынтересно заметить, что в октябре 2002 г. Иоанн Павел II прибавил к этим трем группам Тайн четвертую, которую он назвал mysteria luminosa - Светлые Тайны. Совершенно невозможно себе представить, что патриарх Варфоломей в Константинополе или Алексий в Москве вдруг бы трансформировал какой?то традиционный богослужебный чин. Все молятся по Розарию, нет такого верующего человека на католическом Западе, у которого бы не было четок, если не в кармане, то, во всяком случае, где?то дома, потому что ему подарили их на первое причастие или еще когда?то. Это молитва, давно ставшая традиционной. И, тем не менее, Иоанн Павел II трансформирует Розарий и вводит новую группу Тайн, к которым он предлагает обращаться по четвергам. Светлые Тайны составили события, связанные с проповедью Иисуса: Крещение, брак в Кане Галилейской, начало проповеди и призыв к покаянию, Преображение и Тайная Вечеря, то есть учреждение таинства Евхаристии. И эту реформу все приняли, потому что западное религиозное сознание, как уже было подчеркнуто выше, принимает новое, если чувствует, что это новое не изменяет духу христианства.

Нельзя не отметить, что комплеторий, или повечерие, всегда заканчивается антифоном или сравнительно кратким гимном — в честь Марии. Причем, в зависимости от того, какое сейчас время года, антифоны эти будут разными. Согласно традиции, которая ныне соблюдается не слишком точно, в течение года поются четыре разных антифона (от начала Адвента и до Сретения — один, Великим постом — другой, на Пасху — третий и после Пятидесятницы — четвертый). Молитва по Розарию тоже заканчивается пением антифона в честь Марии. Обычно пением этого же антифона заканчивается и монастырская трапеза, раньше после окончания мессы тоже всегда пелся антифон. В богослужении антифон зафиксирован только в одном месте — в конце комплето- рия, но при всем при том это очень распространенная молитва.

Поскольку церковный год на Западе начинается с первого воскресенья Рождественского поста (на Востоке церковный год начинается с пасхальной утрени), первый из антифонов звучит Рождественским постом, на Рождество и вплоть до праздника Praesentatio, то есть Сретения, которое празднуется 2 февраля. Этот антифон, скорее всего, написал монах, живший в XI веке в аббатстве Райхенау, в Германии, которого звали Герман Contractus, то есть Расслабленный или Калека (он страдал каким?то тяжелым заболеванием, возможно, детским церебральным параличом). Им был написан короткий гимн Святой Деве неожиданно античными гек- саметрами:

Alma Redemptoris Mater Quae pervia caeli Porta manes et Stella maris succurre cadenti Surgere qui curat populo Tu quae genuisti Natura mirante tuum sanctum Genitorem Virgo Prius ac posterius Gabrielis ab ore Sumens illud Ave peccatorum miserere.

Надо сказать, что не только Герман Расслабленный, но и Иоанн Дамаскин на Востоке тоже иногда писал гек- саметром и другими античными размерами, использовали гексаметр и другие византийские гимнографы. С. С. Аверинцев перевел этот антифон очень неплохо, тоже гексаметрами, правда, с привкусом славянизмов, которые больше напоминают о Византии, чем о западном Средневековье:

О, Спасителя Матерь! Врата отверстые Рая Ты являешь Собой и Звезду Морей; так помилуй Падших людей, хотящих восстать, о Ты, что родила, Преодолев естество, Твоего Родителя дивно! О, Присносущная Дева, из уст Гаврииловых слово «Радуйся» внявшая встарь, умились о грешниках темных.

В этом антифоне сразу бросаются в глаза несколько цитат из более древнего гимна Ave maris Stella - о, Звезда над морем. Во–первых, Porta manesque pervia caeli: Porta manes, caeliporta - врата неба, это, конечно, Felix caeliporta, счастливая Дверь, г. вернее, счастливые Врата Неба. Цитата из Ветхого Завета — Быт 28:17: «Как страшно сие место! Это не иное что, как дом Божий, это врата небесные». И далее, Stella maris - это цитата из первой строки Ave maris Stella. Когда средневековые мореплаватели видели Полярную звезду, они вспоминали Богородицу, Которая, подобно Полярной звезде, выводит каждого на верную дорогу. Succurre cadenti - поспеши навстречу падающему, навстречу тому, кто падает. И в конце, sumensilludAve–снова цитата из второй строфы гимна Ave maris Stella - sumens illud Ave Gabrielis ore. Создавая этот новый гимн, Герман Расслабленный имел в виду древний гимн, который, конечно, звучал в его памяти; с другой стороны, он воспользовался не современным хореем или распространенной в его время амброзианской строфой: Jam solis ortu sidere, а древним гексаметром, который заставляет вспомнить о Гомере или о Вергилии. Антифон Alma Redemptoris Mater звучит, согласно Тридентскому чину, начиная с первого воскресенья Рождественского поста и вплоть до Сретения. Ключевыми словами этого гимна оказываются следующие: tu quae genuisti natura mirante tuum sanctum Genitorem (о Ты, что родила, преодолев естество, Твоего Родителя дивно); главная тема гимна — Рождество Христово.

Затем, между Сретеньем и концом Великого поста, звучит следующий антифон; он тоже, возможно, написан Германом Расслабленным, хотя по рукописям известен только с XII века. У Германа, вероятно, была страсть в текстах цитировать своих предшественников, песнопения которых он слышал, любил и т. д. К его времени Акафист Богородице был уже переведен с греческого на латинский язык. Латинская рукопись Акафиста датируется IX в.; она хранится в Bibliotheca Marciana в Венеции. Этот гимн по–русски начинается краткой песнью Взбранной Воеводе победительная, яко избавльшеся от злых, за которой следуют 12 кондаков и 12 икосов с бесконечно повторяющимся словом радуйся (xaipe), которое, разумеется, взято из Евангелия от Луки. Первый икос по–славянски звучит примерно так: Ангел предстатель с небесе послан бысть рещи Богородице: радуйся, и со бесплотным гласом воплощаема Тя зря, Господи, ужасашеся и стоягие, зовый к Ней таковая: Радуйся, Еюжерадость возсияет; радуйся, Еюже клятва исчезнет; радуйся, падшаго Адама воззвание; радуйся, слез Евиных избавление; радуйся, высото неудобовос- ходимая человеческими помыслы; радуйся, глубино неудобозри- мая и ангельскима очима и т. д., а затем: радуйся, Невесто Неневестная. По–русски: Первый из ангелов был послан с небес, чтобы Богородице радость возвестить. И когда бесплотный вестник увидел, как Ты, Господь, принимаешь плоть, то замер в изумлении, взывая к Ней: Радуйся! Радость в Тебе воссияет! Радуйся! Проклятие в Тебе исчезает! Радуйся, к падшему Адаму воззвание! Радуйся, Евиных слез утешение! Радуйся, высота, куда помысел не взойдет человеческий! Радуйся, глубина, куда взор не проникнет ангельский! и т. д. Надо сказать, что хотя по–славянски это не сохранено, но по–гречески в Акафисте в соседних строках рифмуется одно с другим почти каждое слово. Таким образом, текст этот почти полностью состоит из одних сплошных рифм и ассонансов, он действительно весь сияет и искрится. В практике Православной Церкви в России этот текст используется только по–славянски, по–русски его можно найти в Требнике, опубликованном Конференцией Католических Епископов России.[10] Опубликованный здесь перевод местами очень хорошо воспроизводит структуру и звучание греческого текста и может дать какое?то представление об оригинале. Под влиянием Акафиста Богородице Герман или кто?то из неизвестных его современников написал гимн, состоящий всего лишь из восьми строк:

Ave, Regina caeUrrum,

Ave, Domina angelorum,

Salve, radix, salve, porta,

Ex qua mundo lux est orta.

Gaude, Virgo gloriosa

Super omnes speciosa,

Vale, о valde decora,

Et pro nobis Christum exora.

Греческое x^ai?P^? здесь два раза (в первой и второй строчке) передано как Ave, в третьей строчке два раза как Salve, то есть сначала радуйся, потом Salve - «привет Тебе» или тоже «радуйся», дальше — снова как радуйся, но только через глагол gaudere: Gaude, Virgo gloriosa; и потом как Vale. В результате, этот очень простой по форме текст начинает тоже искриться подобно сложнейшему и с точки зрения лексики, и по рифмам, и по синтаксису греческому Акафисту. Средствами русского языка передать это мне представляется невозможным, поэтому предлагаю рабочий перевод: Ave, Царица небесная; Ave, Госпожа ангелов; Salve, Корень, Salve, Дверь, из которой миру явился Свет; Gaude, Славная Дева, Прекрасная больше всех; Vale, о весьма Прекрасная, и моли за нас Христа.

В число богослужебных текстов его ввел, вероятно, Папа Климент VI (1342–1352). К нему — как и к остальным гимнам — присоединяется коллекта, открывающаяся стихом: "Dignare те laudare Те, Virgo sacrata. R. Da mihi virtutem contra hostes Tuos". («Удостой меня славить Тебя, Дева священная. Отв. Дай мне силу против врагов Твоих»), По свидетельству Иеронима Стридонского, эти слова принадлежат Ефрему Сирину.

Затем начинается пасхальное время, когда в конце комплетория поется краткий гимн, который принадлежит неизвестному автору, но, по преданию, написан Папой Григорием Великим (590–604). Предание повествует, что в пасхальные дни 596 г. в Риме начался мор, и Папа, держа в руках образ Пресвятой Девы, написанный, как считалось тогда, евангелистом Лукою, пошел с процессией от Собора св. Петра к центру города и, проходя мимо стоящего на другом берегу Тибра мавзолея Адриана, услышал голоса ангелов, певших"Regina Caeli". Пораженный их пением, он громко довершил четверостишие строкой: "Ora pro nobis Deum. Alleluia!". В этот миг появился в небесах Михаил Архангел, вкладывающий меч в ножны, и эпидемия прекратилась. Именно с того момента замок получил имя Святого Ангела (Кастель Сант–Анджело). Однако же рукописная традиция и, что не менее важно, наличие в тексте рифм позволяют датировать этот гимн лишь периодом IX?XII вв.; один из известнейших авторов этого времени — Папа Григорий V (996–999), которому и приписывается авторство этого антифона.

Согласно преданию, от Ангелов Григорий Великий услышал первые три строчки антифона: Regina caeli laetare, alleluia Quia quern meruisti portare alleluia, Resurrexit sicut dixit alleluia, ora pro nobis Deum, то есть Царица Небесная, радуйся, — Аллилуйя, — ибо Тот, Которого Ты удостоилась носить во чреве Твоем, - и снова Аллилуйя — воскрес из мертвых, как и предсказал: Resurrexit sicut dixit - последняя строка представляет собой цитату из Евангелия (Мф 28:6) - Аллилуйя", затем следует заключительная строчка, которую прибавил уже сам Папа Григорий I к тому, что слышал от Ангелов: Моли Бога о нас - ora pro nobis Deum. Этот антифон поется от Пасхи до Троицы.

И, наконец, последний антифон: он звучит от Троицы в течение всего года до начала Рождественского поста, то есть все лето и осень, — это Salve, Regina, Mater misericordiae, vita, dulcedo et spes nostra, salve, ad Те clamamus, exsules filii Hevae, ad Те suspiramus, gementes et flentes in hac lacrimarum valle, Eia ergo Advocata nostra и т. д. Он также переведен на русский язык С. С. Аверинцевым: Радуйся, Царица, Матерь милосердия; Жизнь, и веселие, и упование наше, Радуйся! Это верлибр, здесь нет строгого ритма и нет рифм: к Тебе прибегаем мы, горькие чада Евы, к Тебе воздыхаем, изливая слезы в сей плачевной юдоли. Ей, Заступница наша! на нас милосердия склони взоры, и Христа, благословенный Плод оный чрева Твоего, яви нам по скончании сроков земного нашего странствия; златая, благая Мария святая!

Относительно последнего восклицания этого гимна (О clemens, о pia, о dulcis Virgo Maria - о, Сладостная, —  dulcis Virgo - Сладостная Дева Мария) некоторые источники утверждают, что его добавил к уже распространенному в его время антифону святой Бернард Клервосский, которого часто называют doctor mellifluus, т. е. «доктор медоточивый». Будучи апостольским легатом в Германии, он услышал, как в Шпейерском соборе поют этот гимн, пал на колени и воскликнул:"О clemens, О pia, О dulcis Virgo Maria!" — считается, что с тех пор эти слова присоединены к гимну и завершают его. Однако эти слова встречаются в древней рукописи, которая старше, нежели германская миссия Бернарда.

По поводу слова dulcis (сладкая) нужно отметить, что в средние века, как и в древности, не знали, что такое сахар; поэтому прилагательное сладкий имело несколько иную семантику. Греческое yXvKve, и латинское dulcis не звучит слащаво, как русское сладкий, — оно звучит каким- то особым образом, напоминая о сладости плода, и поэтому есть, скажем, у святого Бернарда знаменитый гимн: Jesu dulcis memoria - сладостная память о Иисусе, сладостная мысль о Иисусе. Отсюда и греческий канон Иоанна Евхаитского, обращенный к Иисусу Сладчайшему, и достаточно многочисленные случаи употребления слова dulcis применительно к Богородице в латинской гимно- графии. Сладчайшим (dulcissimus) называется Иисус и в молитвах Амвросия Медиоланского, написанных еще в IV веке. При этом Аверинцев, обладая исключительным чувством языка, убрал из своего перевода антифона Salve Reginaслово dulcis, считая, что по–русски оно придаст тексту чуждый ему оттенок.

Об авторстве этого антифона тоже идут споры; сейчас принято считать, что и его написал Герман Калека, однако есть и другие гипотезы — так иногда авторство Salve Reginaприписывается Адемару де Монтейлю, епископу города Ле–Пюи (умер в 1098 г.), апостольскому легату, сыгравшему важную роль в организации и проведении Первого крестового похода.

Пасхальный антифон Regina caeli laetare - Царица Неба, радуйся, — кончается словами Ora pro nobis Deo - Молись за нас Богу — Ora pro nobis. И вот эти слова - Ora pro nobis - составили основу для одной из наиболее распространенных Богородичных молитв. Это Лоретанская литания, которая получила название loretana в честь городка Лорето, куда, согласно средневековой легенде, Ангелы перенесли домик Марии из Назарета. А современные исследователи все?таки установили: по всему похоже, что это действительно домик с Ближнего Востока. И оказалось при исследовании рукописей, что Ангелы были не крылатые, а это была семья греческих купцов, которые носили прозвище Ангелы. И вот они, эти Ангелы, перенесли домик Богородицы из Палестины в Лорето. Есть копия такого домика в Кракове у капуцинов, где во дворе стоит статуя Падре Пио. Она так и называется, эта улица, — Лоретаньска, от слова Лорето. Так что необязательно ехать туда — можно доехать до Кракова и посмотреть на этот замечательный домик Богородицы. Тем более что там такой добрый старец падре Пио, бронзовый, стоит у входа в эту маленькую церковь, там очень хорошее настроение охватывает посетителей.

Так вот, литания напоминает чем?то акафист, потому что она состоит из повторяющегося ora pro nobis - молись за нас, и обычно читается первая часть строки и поется ora pro nobis. Литания всегда начинается словами: Кирие, элейсон, Христе, элейсон, Кирие, элейсон, то есть Господи, помилуй, Христос, помилуй, Господи, помилуй; Христос (еще раз), услышь нас, Christe audi nos, Christe exaudi nos, Pater de caelis, Deus, miserere nobis… Отец небес, Бог, помилуй нас, и т. д. И затем: Mater Christi, ora pro nobis - Мать Христова, молись за нас. Materdivinae gratiae, ora pro nobis, — Мать божественной благодати, молись за нас; Mater purissima, ora pro nobis — Мать Чистейшая, молись за нас; Mater castissima, ora pro nobis; Materinviolata, ora pro nobis; Mater intemerata, ora pro nobis; Mater amabilis, ora pro nobis; Mater Creatoris, Mater Salvatoris — Мать Создателя, молись за нас; Мать Спасителя, молись за нас; Дева чистейшая, молись за нас; Дева почитаемая, молись за нас; Virgo praedicanda, Virgo potens, Virgo clemens, - самые разные определения, и всегда or a pro nobis.

Интересно, что в ежедневной практике католического богослужения XIX и начала XX века во многих деревенских приходах было принято, что священник служит мессу про себя, он не произносит ни одного слова вслух; все, что написано в миссале, он произносит про себя, включая чтение Евангелия. Есть французский термин messe basse - тихая месса, а в это время прихожане поют литанию. Значит, кто?то возглашает: Mater amabilis, — и все отвечают: ora pro nobis; Mater admirabilis, — и все отвечают: ora pro nobis-, Mater divinae gratiae, — и все вместе: ora рт nobis, — а месса совершается про себя. Вот есть такой обычай. Но надо сказать, что, кроме этой литании лоретанской, есть еще литания Имени Иисусову — более позднего времени, потому что эта литания появилась, вероятно, тоже под влиянием акафиста, переведенного на латынь когда?то на рубеже X?XI?XII веков, не позже, а уже более поздняя литания, современная, написанная в XIX веке, — литания Святому Сердцу. Есть литания Иосифу, есть литания Михаилу–архангелу, есть литания Всем Святым, такая же, с обращениемora pro nobis к каждому святому: молись за нас. Эта литания входит в состав вечернего богослужения в преддверии Пасхи. Таким образом, можно сказать, что это тоже целый богослужебный жанр, представляющий собой аналог славянских акафистов, потому что на сегодняшний день литаний написано, наверное, 20 или 30. Их было когда?то две — литания лоретанская и литания Имени Иисусову, затем прибавилась — Святому Сердцу. Но теперь литания Святому Сердцу уже, конечно, старая, а за XX век написаны десятки литаний на всех языках мира.

Всем известен гимн Stabat Mater dolorosa Juxta crucem lacrimosa Dum pendebat Filius, Cuius animam gementem Contristatam et dolentem Pertransivit gladius. О quam tristis et afflicta Fuit ilia benedicta Mater Unigeniti. Он написан, как «Божественная комедия» у Данте, — терцинами: dolorosa - lacrimosa, - рифмуются две строчки, а у третьей здесь нет рифмы, и далее тоже рифмуются две строчки, т. е. первая со второй и четвертая с пятой: dolorosa - lacrimosa; gementem - dolentem, а третья gladius рифмуется с шестой Filius. Afflicta - benedicta, а в следующей терцине - dolebat и videbat, inclyti, рифмуемое с Unigeniti. Текст знаменитый: все, начиная с музыкантов XIII века и заканчивая Перголезе, писали на эти слова свои музыкальные произведения. Но интересно то, что сам автор Якопоне да Тоди написал два гимна: Stabat Mater dolorosa и Stabat Mater speciosa: Стояла Мать скорбящая и Стояла Мать прекрасная, speciosa. В гимне Stabat Mater dolorosa- стояла Мать скорбящая Juxta Сгисет lacrimosa - у Креста, полная слез. А во втором гимне - Juxta fenum gaudiosa.

Juxta Сгисет - у Креста; Juxta fenum - у охапки сена;

lacrimosa - полная слез, gaudiosa - радостная; там -

Dumpendebat Filius - когда висел Сын на Кресте, здесь -

Dumjacebat Parvulus - когда лежал Младенец.

То есть один гимн посвящен стоянию Богородицы у Креста, второй гимн — стоянию Ее у яслей с только что родившимся Иисусом. И дальше: Cuius animam gementem Contristatam etdolentem Pertransivit gladius - чью душу стенающую, gementem, и contristatam et dolentem, печальную и скорбную, пронзил меч - pertransivit gladius. Это как Симеон–Богоприимец говорит в Евангелии от Луки: меч пронзит Твою душу, Тебе будет больно. Так вот, Ее душу пронзил меч, а здесь Cuius animam тоже, но уже не gementem — стенающую, a gaudentem — радующуюся, и не contristatam et dolentem — печальную и страждущую, a laetabundam et ferventem - полную веселия и горения. Тоже pertransivit - пронзил, но не gladius, a jubilus — ликование: пронзило ликование. О quam tristis et afflicta - О, как печальна и несчастна! —  Fuit ilia benedicta Mater Unigeniti - была эта благословенная Мать Единородного. Во втором гимне: О quam laeta et beata — О, как радостна и блаженна! Там — как печальна и несчастна; здесь — о, как радостна и блаженна! Fuit ilia immaculata - была эта Непорочная. В первом гимне — эта Благословенная, а здесь — Непорочная; и там и здесь Mater Unigeniti - Мать Единородного; Quae maerebat et dolebat ~ как горевала и страдала; quae gaudebat et ridebat - как радовалась и улыбалась; Pia Mater dumvidebat - Благочестивая Мать, когда видела, — а здесь Exsultabat cum videbat - и веселилась, когда видела; Nati poenas inclyti - муки, poenas, висящего Славного Сына, а здесь Nati partuminclyti - Рождество, partum, Славного Младенца, Рождение Славного Младенца. Quis est homo, Qui поп Jleret? — есть ли человек, который не заплачет? — а здесь: Quisquam est qui поп gauderet? — есть ли, кто не возрадуется? Christi Matrem si videret - если увидит Мать Христову, — это одинаково и там, и здесь. In tanto supplicio — в такой мольбе — в гимне Stabat Mater dolorosa, и in tanto solatio — в таком утешении - в гимне Stabat Mater speciosa.