Іеросхимонахъ Левъ — великiй старецъ (1768–1841 г)

Іеросхимонахъ Левъ — великiй старецъ (1768–1841 г)

Первый приснопамятный Оптинскій старецъ родился въ г. Карачев?, Орловской губ., и въ святомъ крегценіи нареченъ былъ Львомъ. Въ міру онъ вращался въ купеческомъ быту и служилъ приказчикомъ въ пеньковомъ д?л?. Онъ возилъ пеньку для сбыта на дальнія разстоянія, д?лая болынія разъ?зды. Однажды онъ подвергся нападенію отъ волка, который вырвалъ у него изъ ноги огромный кусокъ т?ла. Будучи необычайно сильнымъ и см?лымъ, юноша Левъ засунулъ кулакъ въ глотку волка, а другой рукой сдавилъ ему горло. Обезсиленный волкъ упалъ съ воза. О. Левъ прихрамывалъ посл? этого всю жизнь.

См?тливый и въ высшей степени способный приказчикъ во время этихъ пере?здовъ сталкивался съ представителями вс?хъ классовъ общества, онъ хорошо освоился съ манерами и бытомъ каждаго изъ нихъ. Этотъ опытъ пригодился ему въ годы его старчествованія, когда къ нему приходили и раскрывали ему душу самые разнообразные люди, знатные и незнатные. Начало монашеской жизни о. Левъ положилъ въ Оптиной Пустыни, но потомъ перешелъ въ Б?лобережскую Пустынь, гд? въ то время настоятельствовалъ изв?стный А?онскій подвижникъ о. Василій Кишкинъ.

Вскор? о. Левъ принялъ монашескій постригъ съ именемъ Леонида. Зд?сь онъ прошелъ искусъ обученія монашескимъ доброд?телямъ: послушанію, терп?нію и вс?мъ вн?шнимъ подвигамъ. Въ 1804–омъ году о. Леонидъ сталъ преемникомъ о. Василія. Еще до назначенія своего настоятелемъ, о. Леонидъ временно прожилъ н?которое время въ Чолнскомъ монастыр?, гд? встр?тился съ ученикомъ старца Паисія Величковскаго — о. ?еодоромъ и сталъ его преданнымъ посл?дователемъ. Старецъ ?еодоръ сталъ обучать о. Леонида высшему монашескому д?ланію, этой «наук? изъ наукъ и искусству изъ искусствъ», какъ зовется подвигъ непрестанной молитвы и посредствомъ, которой происходить очищеніе сердца отъ страстей. Въ описываемое время о. Леонидъ также встр?тился съ инспекторомъ Орловской семинаріи игуменомъ Филаретомъ, будущимъ митрополитомъ Кіевскимъ и им?лъ съ нимъ духовное общеніе. Это обстоятельство им?ло для старца значеніе въ его посл?дующей жизни.

Какъ только о. Леонидъ былъ назначенъ настоятелемъ Б?лобережской пустыни, о. ?еодоръ перешелъ къ нему на жительство. Впосл?дствіи оба подвижника во многихъ скитаніяхъ прожили совм?стно отъ 15 до 20 л?тъ. Подъ руководствомъ о. ?еодора о. Леонидъ достигъ высокихъ духовныхъ дарованій.

Въ Б?лыхъ Берегахъ о. ?еодора постигла продолжительная бол?знь, посл? которой построили ему уединенную келлію въ л?сной глуши, въ 2–хъ верстахъ отъ обители, гд? онъ и поселился съ о. Клеопой, о которомъ читатель знаетъ изъ предыдущаго. Къ этимъ великимъ подвижникамъ вскор? присоединился и самъ о. Леонидъ, сложившій съ себя званіе настоятеля — 1808 г. Зд?сь въ пустынномъ безмолвіи онъ принялъ келейно постриженіе въ схиму и нареченъ былъ Львомъ. Какъ уже изв?стно изъ предыдущаго жизнеописанія о. ?еодора, онъ перешелъ въ Новоезерскій монастырь, откуда его митроп. Амвросій перевелъ въ Палеостровскую пустынь. Тамъ онъ провелъ 3 скорбные года и въ 1812–омъ году переселился въ Валаамскій монастырь. Зд?сь его встр?тили о. о. Клеопа и Леонидъ, которые ран?е его переселились туда же.

Около шести л?тъ прожили великіе старцы въ Валаамскомъ скиту, гд? имъ вначал? жилось хорошо, какъ объ этомъ писалъ о. ?еодоръ: «Взаправду можно похвалиться милосердіемъ Божіимъ на насъ недостойныхъ явленнымъ: привелъ насъ въ м?сто безмолвное, спокойное, отъ челов?ковъ удаленное, молвы свобожденное». Тамошній юродивый Антонъ Ивановичъ сказалъ: «торговали хорошо». То есть привлекли мудростью и смиреніемъ многихъ братій, которые къ нимъ стали ходить за духовнымъ руководствомъ. Имъ удалось спасти отъ глубокаго отчаянія келліарха o. Евдокима, который исполняя вн?шніе подвиги, не могъ справиться со страстьми, какъ гн?въ и проч. Старцы указали ему истинный путь къ отверзенію сердца и онъ понялъ смиренную науку отцовъ, началъ смиряться, возрождаться и впосл?дствіи самъ сталъ учителемъ братіи. Имена ?еодора и Леонида всегда были на его устахъ. Игуменъ монастыря о. Иннокентий вознегодовалъ, что старцы отняли у него его ученика и обратился съ жалобой къ Петербургскому Митрополиту Амвросію. Въ результат^ старцы были оправданы и игумену было сд?лано строгое внушеніе. Но зная челов?ческую природу, старцы побоялись оставаться на Валаам?, въ особенности посл? пос?гценія монастыря княземъ Голицынымъ, который оказалъ имъ особое вниманіе. Посл? этого Старцы перебрались въ Александро–Свирскій монастырь. Въ 1820 г. Государь объ?зжалъ с?верныя свои влад?нія. Путь его пролегалъ вблизи Александро–Свирскаго монастыря. Жившіе тамъ старцы о. ?еодоръ и о. Леонидъ почтительно предложили своему настоятелю о. архимандриту приготовиться къ встр?ч? Государя, хотя въ маршрут? монастырь этотъ не былъ обозначенъ. О. настоятель принялъ это предложеніе и въ часы назначенные для про?зда Императора, ожидалъ его у воротъ. Между т?мъ Государь на пути по своему обыкновенію распрашивалъ о м?стности и ея жителяхъ у ямгциковъ иногда самъ, иногда черезъ кучера Илью, неизм?ннаго своего возницу. Приближаясь къ дорог?, гд? поставленъ былъ крестъ въ знакъ близости монастыря и для указанія къ нему пути, Государь спросилъ: «Что это за крестъ?» Узнавъ же что недалеко Свирскій монастырь, онъ вел?лъ туда ?хать. При этомъ онъ началъ распрашивать, — каково въ монастыр? и каковы братія. Ямгцикъ, нер?дко туда ходившій, отв?чалъ, что нын? стало лучше прежняго. «Отчего?», спросилъ Государь. «Недавно поселились тамъ старцы о. ?еодоръ и о. Леонидъ; теперь и на клирос? поютъ получше и во всемъ бол?е порядка». Государь, слыхавшій отъ кн. Голицына эти имена, пожелалъ со старцами познакомиться. Между т?мъ, ожидавшіе Царя, испытанные скорбями старцы, сотворили между собою краткое сов?гцаніе, какъ поступить, если Государю угодно будетъ обратить на нихъ вниманіе. «Если изъ за Голицына было намъ искушеніе, сказалъ о. ?еодоръ, — то что будетъ изъ–за Государя?» «Потому о. Леонидъ не будь велер?чивъ, а всячески помалкивай и не выставляйся». Подъ?хавъ къ монастырю, Государь удивился встр?ч?. «Разв? ждали меня?» Настоятель сказалъ, что вышелъ на встр?чу по сов?ту старцевъ. Приложившись къ могцамъ, Царь спросилъ: «гд? зд?сь о. ?еодоръ и о. Леонидъ?» Старцы н?сколько выдались, но на вс? вопросы Императора отв?чали сдержанно и отрывисто. Государь это зам?тилъ и прекратилъ вопросы, но пожелалъ принять благословеніе отъ о. ?еодора. «Я монахъ непосвященный», сказалъ смиренный старецъ, «я просто мужикъ». Царь в?жливо откланялся и по?халъ въ дальн?йшій путь.

Во время пребыванія въ Александро–Свирскомъ монастыр? о. Левъ однажды ?здилъ по д?ламъ въ Петербургъ и изъ разсказа о его пребываніи въ столиц? видно, что уже тогда онъ былъ истиннымъ «старцемъ», обладателемъ духовныхъ дарованій и между ними прозорливостью. Онъ пос?щалъ одну духовную дочь, которую онъ спасъ отъ неправильнаго духовнаго состоянія, именуемаго «прелестью». Однажды онъ пришелъ къ ней и потребовалъ, чтобы она немедленно пере?хала на новую квартиру, которую ей предлагали и отъ которой она отказывалась. Старецъ настоялъ на своемъ. Ночью въ старую ея квартиру забрался ея бывшій слуга съ ц?лью ограбленія и убійства. Его нам?реніе было потомъ доказано.

Когда скончался великій старецъ о. ?еодоръ, о. Левъ не сразу прибылъ въ Оптину Пустынь, куда его призывали еп. Филаретъ Калужскій и о. Моисей — настоятель обители. Сначала старца удерживали въ Александро–Свирскомъ монастыр?, потомъ онъ пробылъ н?которое время въ Площанской Пустыни, гд? находился о. Макарій, — его будугцій помощникъ во время старчествованія въ Оптинскомъ скиту и впосл?дствіи его зам?ститель. Можно сказать, тамъ подготовилъ онъ себ? преемника. Наконецъ, въ Оптину Пустынь (1829 г.) прибылъ основатель знаменитаго ея старчества, той духовной школы, откуда вышла вся плеяда посл?дующихъ старцевъ. Но заслуга о. Льва не ограничивается только основаніемъ старчества, но имъ былъ данъ тотъ импульсъ, который вдохновлялъ посл?дуюгція покол?нія старцевъ въ течете ц?лыхъ ста л?тъ до самаго конца жизни и процв?танія знаменитой Оптиной Пустыни.

Посл?дующіе старцы о. Макарій и о. Амвросій, будучи также великими старцами, были его присными учениками.

О. Левъ прибылъ въ Оптину Пустынь уже на склон? л?тъ. Онъ былъ большого роста, величественный, въ молодости обладавшій баснословной силой, сохранившій до старости л?тъ, несмотря на полноту, грацію и плавность въ движеніяхъ. Вм?ст? съ т?мъ его исключительный умъ, соединенный съ прозорливостью давалъ ему вид?ть людей насквозь. Душа старца была преисполнена великой любви и жалости къ челов?честву. Но д?йствія его иногда были р?зки и стремительны. Старца Льва нельзя обсуждать, какъ обыкновеннаго челов?ка, потому что онъ достигъ той духовной высоты, когда подвижникъ д?йствуетъ, повинуясь голосу Божію. Вм?сто долгихъ уговоровъ, онъ иногда сразу выбивалъ у челов?ка почву изъ подъ ногъ и давалъ ему сознать и почувствовать свою несостоятельность и неправоту и такимъ образомъ своимъ духовнымъ скальпелемъ онъ вскрывалъ гнойникъ, образовавшійся въ огруб?вшемъ сердц? челов?ка. Въ результат^ лились слезы покаянія. Старецъ, какъ психологъ зналъ какимъ способомъ достигнуть своей ц?ли. Вотъ прим?ръ: Жилъ недалеко отъ Оптиной одинъ баринъ, который хвастался, что какъ взглянетъ на о. Леонида, такъ его насквозь и увидитъ. Прі?зжаетъ разъ къ старцу, когда у него было много народа. Былъ онъ высокій, тучный. А у старца о. Леонида былъ обычай, когда онъ хот?лъ произвести на кого особое впечатл?ніе, то загородить глаза л?вой рукой, точно отъ солнца, приставивъ ее козырькомъ колбу. Такъ поступилъ онъ при вход? этого барина и сказалъ: «Эка остолопина идетъ! Пришелъ, чтобы насквозь увид?ть гр?шнаго Льва, а самъ, шельма, 17 л?тъ не былъ у испов?ди и св. причагценія». Баринъ затрясся, какъ листъ и посл? каялся и плакалъ, что гр?шникъ нев?руюгцій и действительно 17 л?ть не испов?дывался и не причащался св. Христовыхъ Таинъ. Другой случай: прі?халъ въ Оптину пом?щикъ П. и, увид?въ старца, подумалъ про себя: «что же это говорятъ, что онъ необыкновенный челов?къ! Такой же, какъ и прочіе, необыкновеннаго ничего не видно». Вдругъ старецъ говоритъ ему: «Теб? все дома строить. Зд?сь вотъ столько–то оконъ, тутъ столькото, крыльцо такое–то!» Нужно зам?тить, что П. по пути въ Оптину увид?лъ такую красивую м?стность, что вздумалъ выстроить тамъ домъ и составлялъ въ ум? планъ какой онъ долженъ быть и сколько оконъ, въ чемъ и обличилъ его старецъ. Когда же П. сталъ испов?дываться, о. Левъ напомнилъ ему забытый имъ гр?хъ, который онъ даже за гр?хъ не считалъ. Тогда П. призналъ старца за необыкновеннаго челов?ка.

Еще однажды былъ случай, когда одинъ прі?зжій господинъ объявилъ старцу, что прі?халъ на него «посмотр?ть». Старецъ всталъ съ м?ста и сталъ поворачиваться передъ нимъ: «вотъ изволите посмотр?ть меня». Господинъ пожаловался на старца настоятелю, который ему возразилъ, что старецъ святой, но по его словамъ былъ ему и отв?тъ. Прі?зжій посл? этого немедленно вернулся къ старцу, кланяясь ему земно и говоря: «простите, батюшка, я не сум?лъ вамъ объяснить о себ?». Старецъ выслалъ изъ келліи присутствуюгцихъ и бес?довалъ съ прі?зжимъ 2 часа. Посл? этого посл?дній прожилъ въ Оптиной м?сяцъ, часто ходилъ къ старцу, потомъ писалъ ему письма, объясняя, что онъ былъ въ отчаянномъ положеніи и что старецъ оживилъ и воскресилъ его.

Славный и знаменитый герой Отечественной Войны, находясь по пути со своей частью по близости отъ Оптиной Пустыни, заглянулъ въ скитъ къ старцу отцу Льву. Старецъ спросилъ у него его фамилію. «Кульневъ, отв?чалъ генералъ, я остался посл? отца малол?тнимъ, поступилъ въ учебное заведеніе, окончилъ курсъ наукъ и съ того времени нахожусь на служб?». Старецъ: «А гд? же ваша матушка?» Кульневъ: «Право не знаю, въ живыхъ ли она находится, или н?тъ. Для меня, впрочемъ это все равно». Старецъ: «Какъ такъ? Хорошъ же вы сынокъ». — Кульневъ: «А что же? Она мн? ничего не доставила, все им?ніе роздала, потому я и потерялъ ее изъ виду». Старецъ: «Ахъ, генералъ, генералъ! Что мелешь? Мать теб? ничего не доставила, а все прожила. И какъ это ты говоришь, что все она раздала? А вотъ объ этомъ–то ты и не подумаешь, что она едва могла перенести ударъ лишенія твоего родителя, а своего супруга: и съ этого времени и до настоягцаго стоитъ передъ Богомъ, какъ неугасимая св?ча, и какъ чистая жертва посвятила свою жизнь на всякое злостраданіе и нищету за благо своего единственнаго сына Николушки. Вотъ уже около тридцати л?тъ она проходитъ такой самоотверженный подвигъ. Неужели же эти ея молитвы для своего Николушки не насл?дство? У многихъ генераловъ при вс?хъ изысканныхъ средствахъ, д?ти не лучше прохвостовъ, а Николушка и безъ средствъ, да вотъ генералъ!» Глубоко потрясли Кульнева эти простыя, но и правдивыя старческія слова. Обратившись къ св. иконамъ онъ зарыдалъ. ЗатЬмъ генералъ при безчисленныхъ благодарностяхъ спросилъ адресъ своей матери. А прибывши къ ней, онъ палъ на кол?ни и на кол?няхъ подползъ къ ея кровати и расц?ловалъ у нея руки и ноги … Старушка чуть не умерла отъ радости …

Очень характеренъ разсказъ одного а?онскаго монаха, пос?тившаго старца Льва. Монахъ былъ од?тъ въ мірскую одежду, однако старецъ, называя его а?онскимъ монахомъ, запретилъ ему становиться передъ собой на кол?ни, какъ это д?лали міряне. Среди присутствующихъ былъ челов?къ, который сознался, что не исполнилъ старческое приказаніе. Онъ не бросилъ куреніе, какъ приказалъ ему старецъ. О. Левъ грозно приказалъ вывести этого челов?ка вонъ изъ его келліи. Потомъ пришли 3 женщины въ слезахъ. Он? привели одну ума и разсудка лишившуюся… Он? просили о больной помолиться. Старецъ над?лъ на себя эпитрахиль, возложилъ конецъ эпитрахили и свои руки на главу болящей и, прочитавши молитву, трижды главу больной перекрестилъ и приказалъ отвести ее на гостиницу. «Сіе д?лалъ онъ сидя; что уже не могъ встать, былъ боленъ и доживалъ посл?дніе свои дни». Когда о. Пар?еній пришелъ къ старцу на другой день, вчерашняя больная пришла совершенно здоровой, выгнанный господинъ пришелъ просить прощеніе. Старецъ его простилъ, но повторилъ свое приказаніе. А?онскій монахъ ужаснулся, что старецъ, не боясь вреда для себя, творитъ исц?ленія. Старецъ отв?тилъ: «я сіе сотворилъ не своей властью, но это сд?лалось по в?р? приходящихъ, и д?йствовала благодать Святаго Духа, данная мн? при рукоположеніи; а самъ я челов?къ гр?шный». Чудеса, совершаемыя старцемъ, были безчислены: толпы обездоленныхъ стекались къ нему, окружали его. «Случилось мн? однажды», писалъ іеромонахъ Леонидъ (Кавелинъ) — (будущій нам?стникъ Троице–Сергіевской Лавры) — про?зжать изъ Козельска въ Смоленскую іубернію. По дорог? въ уединенныхъ деревушкахъ поселяне, узнавъ, что я ?ду изъ Козельска, наперерывъ сп?шили узнать что нибудь объ о. Леонид?. На вопросъ почему вы его знаете, они отв?чали: «Помилуй, кормилецъ, какъ намъ не знать о. Леонида? Да онъ для насъ б?дныхъ, неразумныхъ пуще отца родного. Мы безъ него почитай сироты круглые».

Но совс?мъ иначе относились къ старцу н?которыя духовныя лица, въ томъ числ? калужскій епархіальный архіерей преосв. Николай, который творилъ много непріятностей Оптиной Пустыни. Этотъ епископъ им?лъ твердое нам?реніе сослать старца Льва въ Соловецкій монастырь для заключенія. И если бы не сильное заступничество митрополитовъ Филаретовъ — Кіевскаго и Московскаго, старцу Льву было бы не сдобровать. Но не вс? епископы мыслили одинаково. Были между ними и духовные. Однажды въ бытность о. Льва въ Калуг? встр?чныя лица, узнавъ его, становились на кол?ни и кланялись ему въ ноги. Увид?въ это, начальникъ полиціи р?шилъ, что д?ло нечисто и сд?лалъ соотв?тственющее донесеніе еп. Никанору, будущему митрополиту С. Петербургскому. Владыка вызвалъ къ себ? старца и на вопросъ какъ онъ в?руетъ, старецъ сп?лъ ему «В?рую» покіевски, т. е. начиная съ низкой ноты и повышая тонъ до самой высокой. По пословиц? «рыбакъ рыбака видитъ издалека», добрый Владыка понялъ кого онъ видитъ передъ собой и почему старцу кланяются въ землю. Онъ задержалъ старца у себя въ течете н?сколькихъ дней, ухаживалъ за нимъ, угощалъ его, такъ что старецъ два дня не ?лъ, вернувшись домой. Къ сожал?нію, этотъ добрый архипастырь правилъ не долго, тогда какъ еп. Николай правилъ долго и даже пережилъ старца.

Зд?сь надо сд?лать н?которое отступленіе для т?хъ, кто незнакомъ съ первой частью нашей работы (И. М. Концевичъ. Стяжаніе Духа Св. въ путяхъ древней Руси. Парижъ, 1952). Нами было показано, что вскор? посл? крегценія Руси и до паденія Византіи безчисленныя толпы паломниковъ устремлялись на Востокъ, воспринимая тамъ духъ и традиціи подлиннаго Православія и привозя съ собой святоотеческую литературу. Такъ было до Флорентійской уніи, когда поколебался греческій авторитета и до скоро посл?довавшаго затЬмъ паденія Византіи. По справедливому выраженію англійскаго ученаго Дональда Николь, въ его книг? «Метеоры» Дональдъ Николь. «Метеоры». Лондонъ. 1963 г., стр. 39): «Исихазмъ не былъ доктриной XIV в?ка — его происхожденіе исходить изъ подлинныхъ корней византійской духовности». Этой духовностью и питались наши древніе святые. Когда же прекратилась связь съ православнымъ Востокомъ, русское подвижничество замкнулось само въ себ?. Духовныхъ школъ тогда не существовало. Посл? св?тлой эпохи XIV и XV стол?тій, связанныхъ съ преп. Сергіемъ и плеядой его учениковъ, наступилъ періодъ духовнаго застоя. Вм?сто подвига, указаннаго св. Отцами, состоявшаго въ очищеніи сердца отъ страстей съ помощью непрестанной молитвы, настало время вн?шнихъ подвиговъ, время жел?зныхъ ц?пей и пудовыхъ веригъ. Число святыхъ уменьшилось. Посл? же царствованія императора Петра въ теченіе ста пятидесяти л?тъ монашество вообще подверглось пресл?дованію со стороны правительства. Наступилъ полный упадокъ. Когда же вначал? XIX стол?тія ученики схиархимандрита Паисія Величковскаго вновь насадили на Руси святоотеческую традицію, плодомъ которой является благодатное старчество, число святыхъ умножилось необычайно. Житія этихъ неканонизованныхъ подвижниковъ собралъ въ 14–ти объемистыхъ томахъ еп. Никодимъ незадолго до первой міровой войны, Многократно въ житіяхъ этихъ упоминается о пресл?дованіи подвижника полиціей. Пустынникамъ приходилось скрываться. Игуменъ оптинскій Моисей съ братомъ о. Антоніемъ, какъ было выше сказано, скрывались съ другими пустынниками въ Брянскихъ л?сахъ. Чисто духовное начало встр?чало полное непризнаніе со стороны гражданской власти. Также и молодая наша богословская наука еще не вышла на самостоятельный, независимый православный путь и находилась подъ вліяніемъ западной науки. А потому и старчество не было изучено съ православной точки зр?нія. Естественно, что многіе архіереи гнали старчество, не постигая его сущности и значенія. Такова была судьба преп. Серафима, старца Льва, старца Амвросія, старца Анатолія, старца Варсонофія. Блаженный о. Іоаннъ Кронштадтскій, яркій представитель старчества, также встр?чалъ непониманіе со стороны Санктпетербургскаго митрополита.

Теперь вернемся къ старцу Льву. Старчествованіе его продолжалось въ Оптиной Пустыни съ 1829 г. и до года его кончины — 1841 г., т. е. всего 12 л?тъ. Этотъ промежутокъ времени старецъ переживалъ, какъ почти непрерывное гоненіе. Когда о. Левъ прибылъ въ Оптину Пустынь, игуменъ Моисей передалъ ему духовное руководство братіей, а самъ занялся исключительно хозяйственной частью и самъ ничего не предпринималъ безъ старческаго благословенія. Такъ же относился къ о. Льву и братъ игумена скитоначальникъ о. Антоній.

Противъ старца возсталъ н?кто о. Вассіанъ, который себя считалъ старожиломъ въ монастыр? и не признавалъ старческаго руководства. Этотъ о. Вассіанъ былъ крайне неразвитый и грубый челов?къ. Подобный ему инокъ описанъ Достоевскимъ въ роман? «Братья Карамазовы» подъ именемъ ?ерапонта. Отсюда пошли интриги, доносы. Однако въ теченіе первыхъ шести л?тъ гоненія на старца еще не принимали крутого характера. Но съ теченіемъ времени д?ло стало принимать бол?е угрожающей оборотъ. Такъ еще къ начальному періоду относится запись н?кой Паши Труновой, сестры Павла Трунова, старцева ученика. Она разсказываетъ, что однажды въ бытность ея въ Оптиной Пустыни, старецъ запретилъ ей придти къ нему на завтрашній день, т.к. «будетъ судъ» — «Кого же будутъ судить?», — спросила Паша. — «Да меня же», отв?тилъ старецъ. На другой день сл?дователи допрашивали весь монастырь, но вс? показанія благопріятствовали старцу. Это было начало. Но съ 1835 г. и особенно до 1836 г. гоненія усилились. Кром? вс?хъ ложныхъ донесеній, калужскій преосвященный получилъ еще черезъ московскую тайную полицію, анонимный доносъ съ обвиненіями по адресу старца и настоятеля. Говорилось, что посл?дній несправедливо оказываетъ скитскимъ старцамъ предпочтете передъ живущими въ монастыр? и что скитъ причиняетъ монастырю большой подрывъ; и если онъ не уничтожится, то древняя обитель разорится и т. д. Сл?дствіемъ этого доноса было то, что настоятель былъ вызвать для объясненій. А старцу было запрещено носить схиму, т. к. онъ былъ постриженъ келейно, и строжайше запрещено принимать посетителей.

Старца перевели изъ скита въ монастырь и тамъ переселяли изъ кельи въ келью. Старецъ относился къ этимъ невзгодамъ съ полнымъ благодушіемъ и съ п?ніемъ «Достойно есть» онъ переносилъ на новое м?сто самолично икону Владимірской Божьей Матери — благословеніе о. Паисія Величковскаго старцу ?еодору. «Однажды, игуменъ Моисей» — говоритъ жизнеописатель старца, «проходя по монастырю, увид?лъ огромную толпу народа передъ кельей старца, между т?мъ какъ посл?довало изъ Калуги повел?ніе никого не пускать къ нему. О. игуменъ вошелъ къ старцу въ келью и сказалъ: «О. Леонидъ! какъ же вы принимаете народъ? В?дь владыка запретилъ принимать». Вм?сто отв?та старецъ отпустилъ тЬхъ, съ к?мъ занимался, и вел?лъ келейникамъ внести къ себ? въ келью кал?ку, который въ это время лежалъ у дверей его кельи. Они принесли и положили передъ нимъ. О. игуменъ въ недоум?ніи смотр?лъ на него. «Вотъ, — началъ старецъ свою р?чь, — посмотрите на этого челов?ка. Видите, какъ у него вс? члены тЬлесные поражены. Господь наказалъ его за нераскаянные гр?хи. Онъ сд?лалъ то–то и то–то, и за все это онъ теперь страдаетъ — онъ живой въ аду. Но ему можно помочь. Господь привелъ его ко мн? для искренняго раскаянія, чтобы я его обличилъ и наставилъ. Могу ли его не принимать? Что вы на это скажите?» Слушая о. Леонида и смотря на лежагцаго передъ нимъ страдальца, о. игуменъ содрогнулся. «Но преосвященный», — промолвилъ онъ, — «грозить послать васъ подъ началъ». «Ну такъ что–жъ» — отв?тилъ старецъ, — «хоть въ Сибирь меня пошлите, хоть костеръ разведите, хоть на огонь меня поставьте, я буду все тотъ же Леонидъ! Я къ себ? никого не зову, кто ко мн? приходитъ, тЬхъ гнать отъ себя не могу. Особенно въ простонародьи многіе погибаютъ отъ неразумія и нуждаются въ духовной помощи. Какъ могу призр?ть ихъ вопіющія духовныя нужды?» О. игуменъ Моисей ничего на это не могъ возразить и молча удалился, предоставляя старцу жить и д?йствовать, «какъ укажетъ ему Самъ Богъ». Старцу, какъ уже сказано, не удалось бы сдобровать, если бы не заступничество обоихъ митрополитовъ Филаретовъ. Митрополитъ Кіевскій заступился за старца, находясь на чред? въ Синод?, а также пос?тилъ Оптину Пустынь, гд? оказывалъ о. Льву въ присутствіи епархіальнаго архіерея особые знаки уваженія. Къ митрополиту Филарету Московскому приб?гъ письменно старецъ о. Макарій черезъ епископа Игнатія Брянчанинова. Митрополитъ Филаретъ написалъ калужскому епископу: «Ересь предполагать въ о. Леонид? н?тъ причины».

Незадолго до смерти старца опять возникли гоненія на него и на монашествующихъ женскихъ обителей, гд? находились духовныя дщери оптинскихъ старцевъ. Монахини были изгнаны.

Это гоненіе было основано на нев?роятномъ нев?жеств?. Старца называли масономъ, а святоотеческія книги, какъ Авва Доро?ей, имъ данныя монашествующимъ «чернокнижіемъ». Однако передъ самой кончиной старца монахини были оправданы, такъ что старецъ вздохнулъ свободно. Впосл?дствіе выдающіяся ученицы о. Льва заняли начальственныя должности.

Съ первыхъ чиселъ сентября 1841 г. старецъ сталъ ослаб?вать и пробол?лъ пять нед?ль. Молодой келейникъ старца о. Іаковъ слышалъ его молитву: «Благодарю Тебя, милостивый Создатель мой, Господи, что я изб?жалъ тЬхъ б?дъ и скорбей, которыхъ ожидаетъ грядущее время, но не знаю изб?жите ли вы ихъ». — «Поди сюда Яша!» Я подошелъ. Старецъ благословилъ меня и еще повторилъ тЬ самыя слова. Я какъ былъ въ то время младъ и неопытенъ, не спросилъ Батюшку, какія это б?ды и скорби. А посл? его кончины и желалъ бы знать, да ужъ было поздно». Такова была запись келейника Іакова, впосл?дствіи іеромонаха Іоакима Кіево–Печерской Лавры.

Посл? жестокихъ страданій великій старецъ отецъ Левъ отошелъ ко Господу 11–го октября 1841 года. Общая скорбь была неописуема и велико было стеченіе народныхъ массъ у гроба усопшаго.