МИФ О РЕЛИГИОЗНОЙ ТЕРПИМОСТИ РИМА

МИФ О РЕЛИГИОЗНОЙ ТЕРПИМОСТИ РИМА

Часто говорят о терпимости, которую римляне проявляли по отношению к религиям тех народов, которые были приведены Римом к повиновению начиная с III в. до н. э. и постепенно включены в одну общую экономическую и культурную структуру империи. Преследования же христианских общин расцениваются как исключение, тем более противоестественное, что первоначально они немногим отличались от еврейских общин, которые исповедовали «несомненно законную» религию.

Но факты говорят совсем о другом, и надлежит восстановить их со всей необходимой ясностью.

С переходом от родового общества к рабовладельческому первых лет республики, а затем принципата, религия все более становилась фактом политики. В культовых церемониях могли принимать участие только привилегированные. За ними были закреплены благодеяния божественного покровительства и в этой жизни и в иной. Религиозность подчиненных слоев была интенсивна и диф-ференцированна, но это ее многообразие было заключено в границы строгого контроля сверху. Бесчисленные божества рабов, горожан, селян и провинциалов отвечали чаяниям масс во все важнейшие моменты жизни человека — появления на свет, труда, порождения потомства и смерти. Однако и эти моменты были подчинены государственной необходимости, так же как и жизнь отдельных богомольцев протекала под властью патрициев, крупных землевладельцев, военных вождей.

С расширением территориальных захватов, с созданием обширной империи, которая включала наиболее развитые регионы средиземноморского мира, эта религиозная структура развилась в культ императора, который при

Августе был навязан первоначально восточным провинциям, вместе с культом богини Рима, а затем и на Западе, в самом центре императорской власти. Это была новая форма государственной религии, которая помогала укреплять единство и удерживать в повиновении людей различной национальной и религиозной принадлежности, менее всего расположенных принять иго без недовольства и протестов.

На проявления подобного недовольства, не всегда удерживавшегося в границах безоружного сопротивления, историки Древнего Рима смотрят без должной последовательности. Однако без углубленного знания народной оппозиции римскому господству нельзя ничего понять в ранней истории христианства.

Массы рабов, которых после второй пунической войны начали вывозить в большом числе из покоренных стран для работы в латифундиях Сицилии и Южной Италии, на строительстве консульских дорог и в городских службах в качестве чернорабочих и ремесленников, не принимали покорно эксплуатацию и унижения. Разрозненные и неорганизованные бунты вначале вспыхивали среди военнопленных карфагенцев или берберов из Северной Африки. Затем они распространились в Малой Азии (восстание Аристоника), по берегам Босфора и охватили нынешние территории Приазовья, Крыма и Северного Кавказа (восстание Савмака), острова Эгейского моря, Сицилию, где в последние десятилетия II в. до н. э. рабы держали под ударом закаленные римские войска (восстания Евна и Сальвия), восстания распространились и в Центральной и в Северной Италии (восстание Спартака), не считая мятежей в Сирии и Палестине.

Отсутствие какого-либо классового сознания, этнические распри, разногласия среди повстанцев, техническое и военное превосходство римлян обусловливали поражение этих мятежей. Они, однако, никогда не прекращались, вплоть до крушения самой империи, когда рабы пытались объединить свои силы с силами традиционных врагов Рима, парфянами, сарматами, а затем — готами, алеманна-ми, гуннами. Достаточно вспомнить великое возмущение «багаудов», или «отверженных», в Галлии, которое длилось, угрожая Риму, более ста лет, начиная с середины III в., и опустошило одну из самых богатых провинций римского мира.

Восставшие рабы находили аргументы в религиозной идеологии, которая придавала вооруженной борьбе облик настоящей мессианской войны не только в Палестине, но и за ее пределами, — войны за установление «царства», отождествленного то с тем, то е другим обществом мистических культов. Призрак креста, символа крушения мятежей, облегчал народным массам греко-римского мира признание Христа, который через высшую муку становился гарантом спасения для тех, кто верил в него. Этот же крест, по выражению Павла, пробуждал отвращение и негодование правящих групп.

Религии мистерий распространялись вширь и собирали огромное число верующих. В Италии и в Риме они образовали опасные центры общения рабов, женщин и рабочих из числа иммигрантов. К этим культам римские власти относились до поры до времени с предубеждением, а часто и враждебно. Однако после падения республики они были приняты, и нередко вполне благосклонно, но при условии, что будут со своей стороны участвовать в религиозном прославлении государства.

Мы уже отмечали, что отношение Рима к мистическим аспектам религий было связано и с мотивами экономического порядка. Евреи, например, были освобождены от обязательного исповедания культа императора. Но поскольку подобная уступка означала увеличение финансовых тягот для других подданных, евреи были привлечены к вспомоществованию казне посредством ежедневного жертвования своему богу во имя самодержца. Вообще иудеи и христиане никогда не признавали экономическую сторону официальной религии, не только вследствие монотеистической концепции своих религий, не допускавшей служения иным богам, но также и из убеждения в том, что они «избранный народ», предназначенный возобладать в один прекрасный день, или своего рода «третье колено», как говорили апологеты II в. (они имели в виду не национальные, а религиозные особенности своих единоверцев).

Отношение к религиям мистерий на деле тоже не являло собой картины терпимости и мирного сосуществования, пока они сохраняли свою независимость по отношению к культу государства.

Надгробные надписи, богослужебные заклинания, литании, священные тексты, золотые медальоны на шее покойников — как бы пропуск в путешествие в потусторонний мир, а хроники и эдикты по поводу погребений рассказывают нам совсем о другом. В них заложены некоторые глубокие мотивы, которые позже легли в основу описаний преследований христианских общин.

Один из классических примеров этого — декрет сената от 186 г. до н. э., знаменитый «Senatus consultum»[58] — «Постановление сената», о вакханалиях, то есть о дионисийских обрядах, перенесенных из Фракии и Греции в Италию. На последователей одной из древнейших религий спасения как в Риме, так и в Этрурии, везде, куда она проникла, обрушились аресты, конфискации, их казнили.

Тит Ливии посвящает этим событиям целые 12 глав XXXIX книги своей «Истории», углубляясь в драматические и сенсационные подробности. Это настоящий роман О молодом патриции, который был при посредстве своей любовницы, рабыни по рождению, посвящен в культ Диониса, или Вакха, согласно фракийскому имени этого бога. Культ этот описан в самых мрачных тонах: безнравственный, пробуждающий похоть, преступный — в точности такой, каким спустя несколько веков будет изображаться христианство. Извещенный родственниками юноши о зверствах, которые совершались приверженцами этого культа под религиозным предлогом, консул Спурий Постум Альбин объявил родину в опасности и прибег к жестоким репрессиям. Более 7 тысяч рабов из Тарента, карфагенских беженцев, женщин, жителей провинций, «чужеземцев» были арестованы. Большая часть их была осуждена на смерть, многие покончили с собой, все подозреваемые места отправления культа закрыты, центр «подпольных оргий» в рощице у подножия Авентина близ берега Тибра обнаружен и уничтожен.

Не исключено, что в Риме как раз в то время опасались создания коалиции старых и новых врагов республики (македонян, греков, сирийцев, нумидийцев), которые могли найти в Центральной и Северной Италии надежные убежища под прикрытием религиозных обществ. Однако лица из числа рабов оказываются на первом плане в этой истории. Специально созванные сенаторы приняли чрезвычайные решения в защиту общественного порядка. Изданный сенатом эдикт поставил под прямой контроль городского претора все дионисийские объединения; разрешение этим объединениям отправлять культ должно было быть санкционировано сенатом при участии в нем не менее 100 членов. Число приверженцев культа для всех общин было ограничено пятью — из них двое мужчин и трое женщин (в этом, кстати, свидетельство популярности подобных культов в женской среде).

Согласно Ливию, возглавляли движение рабы, отпущенники плебеи и выходцы из провинций. Они совершали «извращенные и необычные религиозные обряды» («История», XXXIX, 15). Почти слово в слово те же определения мы находим у Плиния Младшего и Тацита, но уже применительно к христианству: «извращенный и безудержный предрассудок» («Письма», X, 96), «отвратительное суеверие» («Анналы», XV, 44). Текст декрета был разослан также по союзным и федеративным городам, со специальными инструкциями местным властям. Именно потому и увидела свет одна из его копий, вырезанная на бронзовой табличке, найденной в Тариоле, в Калабрии, близ Катандзаро.

Несмотря на эти суровые полицейские меры, через два года были обнаружены — все по тем же данным Ливия — новые дионисийские ассоциации в Таренте, а еще через пять лет — в других местностях Апулии.

Многие случаи сходных проявлений нетерпимости имели место вплоть до первых столкновений с христианскими общинами. В 139 г. до н. э. были предприняты меры для изгнания иудеев и «халдеев» — так называли магов и астрологов. В период между 59 и 49 г. до н. э. была издана целая серия постановлений, направленных против культа Исиды, проникшего в Рим при Сулле. Хотя после смерти Цезаря было выдвинуто предложение воздвигнуть за счет государства храм в честь Исиды, Август запретил ее культ в столице, и то же сделал затем Тиберий. Лишь Калигула приказал построить знаменитое святилище Исиды на Марсовом поле, и в 215 г. статуя этой богини наконец вступила с триумфом в Капитолий.

Строго говоря, меры против иудеев не были тогда вполне законными, поскольку как автономная нация они пользовались определенными правами. Обвинение в их адрес состояло, впрочем, не в безнравственности или подрыве устоев, но лишь в изначальном несоответствии их обычаев обычаям римского народа. В целом, вплоть до конца республики, евреи не испытывали слишком плохого обращения. В Риме, где была многочисленная еврейская колония, Август распространил на них государственную раздачу продуктов питания и денег. Если раздача приходилась на субботу, они могли явиться за ними на следующий день.

Однако после превращения Иудеи в часть Римской империи и первых вооруженных восстаний мессианского толка все изменилось.

Тиберий приказал отправить в Сардинию на каторжные работы 4 тысячи молодых людей, «зараженных иудеГг ским и египетским суеверием». Если бы они погибли, замечает Тацит, «ущерб был бы не столь велик» («Анналы», II, 85). Другие вынуждены были покинуть Италию или отказаться от исповедания своей религии. Одно подобного рода решение приписывается Светонием императору Клавдию. В конце своего принципата, между 49 и 51 г. н. э. он «изгнал из Рима иудеев, которые разжигали постоянные беспорядки, устроенные Хрестом» («Жизнь Клавдия», XXV, 11).