ПОСЛЕДНИЕ ГОНЕНИЯ… . И ПОБЕДА КОНСТАНТИНА

ПОСЛЕДНИЕ ГОНЕНИЯ… . И ПОБЕДА КОНСТАНТИНА

В попытке вернуть императорскому абсолютизму былой престиж Диоклетиан вдохновлялся консервативной интерпретацией государственной религии. Культ императора достиг невиданного размаха. Оба Августа уподоблялись в иерархическом порядке один Юпитеру, другой — Гераклу с общими храмами обоим богам и обоим высшим представителям «тетрархии». Ношение диадемы и нимба, который впоследствии станет в искусстве отличительным признаком святого, придавал особое значение сверхъестественному характеру суверена, подобно тому как это было в восточных монархиях. Подчинение налоговому и военному деспотизму было уравновешено религиозными повинностями: уклоняться от них означало отвращать от общества покровительство оскорбленных богов. Жертвоприношение гению императора стало нормальным актом проявления лояльности не только для функционеров государственного аппарата, но и для всякого горожанина и особенно для солдат.

Согласно придворному историку Константина Евсевию Кесарийскому, всеобщее недовольство нашло почву именно в рядах армии, в среде воинов христианского вероисповедания, и на этой почве возникали эпизоды неповиновения и отказа от воинской службы, как это имело место с манихеями. Лактанций уточняет, впрочем, что первый эдикт о преследованиях исходил по обоюдному согласию в начале 303 г. от Диоклетиана и Галерия в Никомедии, после пожара в императорском дворце, вина за который была возложена на христиан. С политической точки зрения эдикт был несомненной ошибкой, которую только Константин смог десять лет спустя умело исправить.

Христианство уже не было маргинальной силой, хотя его распространение было еще неравномерным. Не имеет никакого основания легенда о том, будто супруга Диоклетиана втайне приняла христианскую веру. Но несомненно, что в крупных городах метрополии, в портах и небольших городских центрах христианские общины рекрутировали приверженцев не только в среде бедняков, рабов, эмигрантов и чужеземцев. Отвращение римского простонародья к христианству, которое подогревало первые преследования, не исчезло, но заметно уменьшилось. Широкие слои ремесленников, торговцев, мелких хозяйчиков, бедтвующих риторов и интеллектуалов примыкали к новой религии. Христиане проникли в ряды государственной бюрократии и насчитывали многочисленных последователей в патрицианских семьях и при различных императорских дворах. Так, в 40 километрах от Рима, на Фламин-ской дороге, там, где ныне находится Риньяно, матрона Теодора отдала в распоряжение верующих свое сельское имение. Археологические находки на кладбище в Риньяно послужили тому свидетельством.

В Галлии, где Констанций Хлор открыто поддерживал культ солнца, в поклонении которому он позволил воспитать своего сына Константина, всеобщие меры, направленные против христиан, были просто неосуществимы вследствие близости обеих религий и их символов, которые часто смешивались.

Задуманные в Никомедии преследования осуществлялись вначале более или менее осторожно. Но они становились затем все более настойчивыми, порождая жертвы и мучеников, особенно в рядах войска и гражданской администрации. Они продолжались восемь лет, с 303 по 311 г. Этот период известен в церковной истории как «эра мучеников». В некоторых кругах летосчисление новой христианской эры вели только начиная с этого времени. Впервые места погребений, принадлежавшие общинам или более состоятельным их членам, стали на время прибежищем для преследуемых, где они отправляли свой культ. Но выражение «церковь в катакомбах» чисто риторично. Сам термин «катакомбы» еще не вошел во всеобщее употребление. В Риме говорили «в катакомбах», когда хотели указать на кладбище, простиравшееся под нынешней базиликой св. Себастьяна на древней Аппиевой дороге.

Между 25 февраля 303 г. и декабрем 304 г. было издано не менее четырех антихристианских эдиктов. Иерархия понесла особенно тяжелый ущерб: закрытие мест отправления культа и конфискация церковного имущества, изъятие и уничтожение книг и священной утвари, обращение в рабство плебеев, признанных христианами, сопровождались заточением епископов и высших членов клира, наконец, смертной казнью тех, кто не покорился приказу отречься, оказав почести богам. Те, кто уступал, быстро выходили на свободу.

Появление множества мартирологов в V и VI вв. и безграничное прославление мучеников, предпринятое средневековыми и современными агиографами, сделали затруднительной точную историческую оценку распространения преследований, а также числа и ранга их жертв. Они достаточно многочисленны, хотя происхождение их довольно неясно в зонах, где христианство было более распространено (Малая Азия, Египет, Северная Африка, Рим). Значительно меньше их было в западных провинциях — в Испании, в Британии, в Галлии. Случаи капитуляции нередки, как и во времена Деция. На этот раз они приняли форму выдачи богослужебных текстов и предметов культа, что называлось по-латински traditio[71] — «сдача», «выдача». Отсюда значение слова traditore[72] — «предатель», которое перешло в народный итальянский язык,[73] испанское traidor[74] и т. д. — Прим. пер.]. Против «выдававших», как было за пятьдесят лет до того, возникло движение протеста более непримиримых верующих, которое впоследствии вылилось в великую схизму донатистов.

В целом, однако, сопротивление преследованиям было достаточно солидарным, что свидетельствовало о том политическом и социальном, а не только религиозном значении, которое приобрела принадлежность к христианству. И нельзя исключить, что добровольное отречение Диоклетиана от престола и вынужденное отречение Максимиана в Милане 1 мая 305 г., через двадцать лет после их вступления на престол, определялось в числе прочих причин также и сознанием того, что авторитарное восстановление государства пошло по неверному пути и что без поддержки христианских масс никакая политика консолидации империи была теперь невозможной. Диоклетиан удалился в евою родную Далмацию, где через восемь лет, в 313 г., и закончил свои дни.

«Тетрархия» пережила целую серию перемен, отмеченных народными возмущениями против поборов и мятежами в армии. Борьба между бывшими Цезарями, ставшими Августами, и их сыновьями и воспитанными Цезарями претендентами была безудержной, подогревалась тягой к экономической и политической самостоятельности крупных объединений, на которые была разделена империя. Из этих конфликтов вышел победителем незаконный сын Констанция Хлора Константин, опиравшийся на поддержку западных провинций, которые отнюдь не были вражде с христианской религии. Однако его роль в прекращении гонений преувеличена.

Галерий стал Августом на Востоке после того, как признал за Константином, наследовавшим отцу в 306 г. на Западе, титул императора, он и стал инициатором, незадолго до смерти, первого эдикта о веротерпимости по отношению к христианам, изданного в Никомедии 30 апреля 311 г. Знаменитый «Миланский эдикт», обнародованный Константином и его коллегой и зятем Лицинием, появился лишь через два года, в феврале 313 г. Согласно некоторым историкам, он был прежде подписан в Никомедяя. Мы располагаем греческим текстом этого эдикта, который приводит Евсевий Кесарийский, и латинским, приведенным Лактанцием. Между ними есть некоторая разница, которая не может объясняться только манерой передачи или рассеянностью переписчиков.

Еще до издания эдикта Константин, убедившись в безопасности своих тылов на Рейне, Роне и в Западной Галлии, перевалил через Альпы, захватил Турин, Милан и Верону и в конце молниеносного похода, успех которого придворные историки объясняли благосклонностью христианского бога, подошел к воротам Рима. 27 октября 312 г. у пересечения Тибра Фламинской дорогой, чуть севернее Мильвийского моста, он обратил в бегство войскл Максенция, сына Максимиана, который поделил с Макси-мином Даза, пасынком Галерия, правление империей на Западе и Востоке, и практически отменил эдикты о преследованиях христиан, чтобы расположить к себе близкие к христианству народные массы.

Это было, следовательно, столкновение двух конкурентов в борьбе за власть, а не столкновение двух религиозных идеологий. Максенций погиб в битве, и тело его унесли воды Тибра. Несмотря на запоздалое изменение ere политики, столичные церкви уже были возвращены христианам и были одобрены выборы нового епископа общины, остававшейся несколько лет без владыки по причине внутренних разногласий. Сан римского епископа начинал разжигать амбиции и соперничество. Высшая иерархия церкви была отныне готова пойти на соглашение с государственными властями.

Оба крупнейших хрониста той эпохи — латинскнй ритор Лактанций и Евсевий Кесарийский, который оставил нам кроме «Церковной истории» романическое жизнеописание нового самодержца, сообщают многочисленные и полные противоречий детали и фантастические подробности относительно решительного сражения, развернувшегося между Фламинской дорогой и Тибром. Их рассказы стали основой стойких легенд об этих событиях. Символ солнца, который галльские отряды Константина высекали на своих щитах и который обнаруживается и на монетах галлов («перевернутая буква X с примятой вершиной», — пишет Лактанций в «Смерти преследователей», глава 44), сходит за «знак» имени Христа, явившийся якобы во сне императору. Евсевий видит в нем, напротив, две начальные буквы имени Христа — букву Р (заглавная буква «эр» греческого алфавита), перерезанную пополам буквой X, Он превращает сон в чудодейственное видение «христианской монограммы», которая впоследствии станет общепринятой и попадет на знамена, или «штандарты», нового войска, одержавшего победу над Лицинием через двенадцать лет, в 324 г., у ворот Византии.

Константин у Мильвийского моста: сон или видение?

Прибыв на поле битвы, солдаты Максенция вначале имели преимущество, затем Константин, воспрянув духом и готовый к любой неожиданности, решил переместиться со всем своим войском ближе к городу, укрепившись перед Мильвийским мостом.

Наступало 27 октября (в этот день Максенций был избран императором), и уже исполнялось пять лет его царствования. Константин был предупрежден во сне, что нужно начертать на щитах небесный знак бога и только тогда возобновить сражение. Сделал, как ему было указано, и, перевернув букву X и пригнув ее вершину, вырезал имя Христа на щитах. Вооруженное этим знаком, войско построилось для боя.[75]

* * *

Когда император молился и взывал к богу, ему явился чудодейственный знак божественного происхождения. Если бы об этом рассказал кто-либо другой, трудно было бы ему поверить. Но: кто может сомневаться в том, учитывая, что мне самому, пишущему эту историю, сам победитель Август сообщил все это много времени спустя, когда я смог лучше узнать его и вступил с ним в тесные отношения? Тем более что события, которые за тем последовали, подтверждают истинность этого видения.

В послеполуденный час, когда солнце уже начинает клониться к закату, рассказывал император, он увидел собственными глазами в небе прямо над солнцем знак креста, окруженного светом и сопровождаемого надписью, которая гласила: «сим победиши». И он, и солдаты, которые стали очевидцами чуда, были глубоко потрясены виденным. <…> Настала ночь, и, когда он спал, ему явился бог Христос с тем же знаком, который он до того увидел на небе, и повелел ему воспроизвести его, как он явился ему на небе и принял его для защиты от врагов. <…> Я припоминаю, что видел этот знак много раз. Он был так составлен: более длинный стержень, покрытый золотом, пересеченный другим в форме креста. В верхнем конце стержня была корона, украшенная драгоценными камнями и золотом, и на ней был изображен символ спасения — две начальные буквы имени Христа и буква Р, пересеченная посредине буквой X.[76]

Надпись, которую сенат посвятил Константину после его вступления в Рим, на триумфальной арке между Колизеем и Палатинским холмом, приписывает успех императора «вдохновению свыше». Панегиристы того времени свидетельствуют все же, что в Галлии молодой самодержец воспринял от отца культ солнца, отождествленный с культом бога Аполлона. И изображение испускающего лучи солнца, «непобедимого» солнца, рождение которого отныне празднуется 25 декабря, не исчезнет в течение долгого времени с выпускаемых при новом режиме монет. Константин, впрочем, уважал языческие храмы и продолжал величать себя традиционным титулом «верховный жрец», «понтифик», который католические папы присвоят себе лишь в начале эпохи Возрождения, Отождествление солнца с Христом будет шедевром теологии эпохи Константина. Но сам император решится принять крещение только в 337 г., перед смертью.,

Все это, однако, не умаляет значения произведенного им поворота в религиозной политике государства.

Верно, что эдиктом 313 г., как писал Евсевий Кесарий-ский, Константин и Лициний намеревались только «даровать христианам и всем другим свободу исповедовать избранную ими религию, чтобы небесное божество, каким бы оно ни было, дало мир и процветание нам и всем тем, кто живут под нашей властью», обеспечивая таким путем «интересы и безопасность империи» («Церковная история», X, 5). И все же с этого времени начался необратимый процесс, который еще более углубился после исчезновения со сцены Лициния, восточного соперника, искавшего возможность возобновить преследования, заплатив пленением и затем смертью за это свое последнее желание.

Оставшись единовластным самодержцем, Константин твердо применял и улучшал все законодательные меры, которые он предпринял в интересах церкви. Отобранные у нее и проданные третьим лицам без возмещения убытков постройки и имущество были ей возвращены. Общинам были отпущены крупные субсидии, и духовенство было не только освобождено от тягостных общественных обязанностей, но и стало освобождаться от уплаты налогов. Полу-,чив официально признанное право наследовать по здве-щанию недвижимую собственность, церковь вскоре вступит в конкуренцию с крупнейшими латифундиями того времени. Был отменен закон Августа о безбрачии и теоретически отвергнута казнь на кресте. Иудеям было в более категорической форме запрещено побивать камнями тех из пик, которые обратились бы в христианство. В 319 г. было запрещено гадание на внутренностях животных в частных домах. В 321 г. воскресенье, «день господа», было официально признано религиозным праздником и днем отдыха.

Это последнее решение могло быть благосклонно встречено и христианами и приверженцами солнечного культа. Первым оно напоминало о воскресении Иисуса (это слово и стало обозначением этого дня в русском языке), вторым — их высшее божество. Отметим, что наименование «день солнца» осталось за воскресеньем в немецком и англосаксонском календаре (Sonntag[77] в немецком языке и Sunday[78] — в английском[79] и sun[80] означают в этих языках «солнце», (der) Tag[81] и day[82] — «день». — Прим. пер. ]) и после того, как соответствующие народы были обращены в христианство.

Несмотря на ужесточение налоговых поборов и насильственные наборы на военную службу, престиж императора укрепился на новой основе.

Высшее духовенство не отказало ему в помощи. В 314 г., через год после издания эдикта о веротерпимости, синод епископов, собравшийся в Арле, наказал отлучением от церкви солдат-христиан, которые дезертировали из императорских армий.

Было немало мотивов для недовольства в экономической сфере. Падение в цене динария и невозможность приобретать серебро и медь ухудшили и без того трудное положение средних слоев населения. Чтобы сдержать финансовый кризис, Константин ввел в качестве единой денеж- ной единицы золотой солцд (сольдо), который придал торговому обмену известную стабильность и распространился затем по всей Европе, вплоть до Швеции. Согласие с этой политикой самых широких слоев населения в религиозной сфере стало необходимым.

Даже перенесение столицы из Рима на Восток, на Босфор, туда, где со временем возникнет древняя Византия, решение о котором было принято сразу же после поражения Лициния, отвечало не только необходимости перенести центр империи туда, где требовалось сдерживать напор персов и готов на границах Сирии и берегах Черного моря. На Востоке, особенно в Малой Азии, христиане были гораздо многочисленнее, чем на Западе, — их про-щент доходил на заре IV в. до соотношения 1: 2. Они образовывали внушительную массу, и император намеревался использовать ее в своей политике. Новая столица получила название Константинополя. Ее первый камень был заложен в 326 г., и огромная статуя властелина, изображенного все еще в виде бога солнца Аполлона, завершила Строительство в 330 г.

Раздражение римлян против Константина проявилось в бурной и многозначительной вспышке. Трофей, который был воздвигнут в его честь на форуме, после победы у Мильвийского моста, украшенный статуей, державшей в руке, согласно Евсевию, жезл в форме креста, в 326 г. — был1 повержен на землю разъяренной толпой. Негодование достигло высшей точки, когда стало известно, что император даже не явится принести жертву в храме Юпитера на Капитолийском холме, как того требовала древняя традиция, по случаю двадцатилетия своего царствования (Константин наследовал трон в 306 г). Действительно, население Рима было все еще разобщено язычеством и христианством. Сенатская аристократия в большинстве была враждебна новому порядку. Она и осталась враждебной ему до конца IV в., когда все формы нехристианских культов были объявлены вне закона.

Парадоксальным образом римские епископы сумели воспользоваться этой ситуацией, чтобы укрепить свою власть, и не только религиозную, но и политическую и экономическую, вопреки их антагонизму со своими восточными, и в первую очередь константинопольскими, коллегами. Однако рассказ о пресловутом «даре» Константина, якобы передавшего будущему епископу Сильвестру обширные светские права над городом и большей частью Северной Италии начиная с 313.г., был сфабрикован много позже, в разгар каролингской эры, чтобы оправдать ставшее фактом положение вещей. Впрочем, он считался подлинным на протяжении всего средневековья и был опровергнут только в XV в., на заре Возрождения, гуманистами Николаем Кузанским и Аоренцо Балла.