Слово в первую неделю поста. О вере

Слово в первую неделю поста. О вере

«Отвещав Нафанаил и рече (Иисусу): Равви, Ты еси Сын Божий, Ты еси Царь Израилев» (Ин.1:49)

Когда благочестивым созерцанием я представляю себе начало, рост и утверждение православной нашей веры, я снова открываю тайны, нахожу чудеса, с одной стороны, столь многочисленные, что словом описать их невозможно, а с другой столь возвышенные, что мыслью невозможно их постигнуть. Поэтому, пораженный изумлением и радостью, я прославляю всевышнего Бога, преподавшего такую веру, возглашая вместе с Давидом: «Велий Господь наш, и велия крепость Его, и разума Его несть числа» (Пс. 146:5), — а исповедующий веру православный народ ублажаю словами: «Блажени людие, имже Господь Бог их» (Пс. 143:15). Вот и я осмеливаюсь ныне взойти на этот священный амвон, чтобы посильно возвестить славу и величие Православия, хотя высочайшее слово о православной вере, чтобы торжествовать со свойственной ему непобедимой силой, и должно бы быть произнесено устами какого–либо апостола и ученика Христова или богопросвещенного учителя нашей Церкви: они были избранными трубами, которыми с самого начала Святой Дух наполнял всю землю торжественными звуками Евангельской истины.

В этот великий, посвященный Господу день — день собрания в честь победы, одержанной Православием над его врагом, ересями, моя мысль останавливается на исповедании бесхитростного израильтянина Нафанаила, который признает Того, о Ком писали Моисей в Законе и пророки, и исповедует Его в словах к Богочеловеку Господу: «Равви, Ты еси Сын Божий, Ты еси Царь Израилев» (Ин. 1:49). Это — первое исповедание Православия. Но что может быть благотворнее и полезнее слова о Православии, возвещаемого (о, если бы ежедневно!) православными учителями православным же слушателям? Тогда Богонасаженное древо веры глубже укоренится в сердцах верных, чаще будет орошаться чистой струей Евангельской истины и принесет по возможности больше чистых плодов вечной жизни.

Душе всесвятый, Душе премудрости и разума, даруй днесь свет разума уму моему, чтобы я понял, и силу словес устам мо¬им, чтобы я и другим возвестил величие чудес Твоих, явленных в православной вере христианской! Ей, Утешителю благий, Душе истины, без помощи Которого язык человеческий не может богословствовать, наставь мой язык на проповедь о том, как началось, как развивалось, как утвердилось Православие, это величайшее, чудеснейшее и божественнейшее дело Твоей Божественной премудрости и могущества. С этой помощью Святого Духа, о которой молю, я изложу слово о Православии, слушатели православные, в трех главах. В первой я докажу, что оно все божественно с самого своего возникновения. Во второй — что оно божественно в своем развитии; и в третьей — что оно божественно в своем торжестве. Отсюда вы поймете, что Православие есть измышление и дело единого только Бога. Поэтому, оно — единственное истинное учение, в которое мы должны верить, единственный истинный путь, каким мы можем спастись.

1

Кто представит себе это царство природы, т. е. общий строй, небо и землю, и все небесное и земное, и откроет здесь столько чудес, тот необходимо должен признать, что это мог совершить только Бог. И это по трем причинам. Во–первых, ввиду его чудесного начала: все это стало быть из несущего, из ничего; никакая материя ему не предшествовала. Во–вторых, ввиду его беспредельного протяжения: на небе сияет столько звезд, в воздухе так много родов птиц, на земле столько родов животных и растений, столько чудовищ в море. В–третьих, ввиду устойчивого его равновесия: все это соблюдается и сохраняется с непрерывной преемственностью, в неуклонном движении, все утверждено на твердом порядке. А это все мог сотворить только Бог. Поэтому пророк в удивлении восклицает: «Яко возвеличишася дела Твоя, Господи; вся премудростию сотворил еси» (Пс.103:24), а апостол свидетельствует: «Невидимая бо Его от создания мира творенши помышляема видима суть, и присносущная сила Его и Божество» (Рим. 1:20). Василий Великий в Шестодневе говорит: «Всемогущий сотворил величайшее, Премудрый — наилучшее, Благий — полезное», — и поэтому прибавляет, что это царство природы есть «училище Богопознания и место воспитания разумных душ». Равным образом, кто представит себе царство благодати, т. е. собрание православных, Церковь Христову и веру христианскую, и откроет здесь такую высоту богословия, такую глубину таинств, столько света божественных откровений, столько истины в учении, столько святости в законе, столько подвигов у апостолов, столько доблестей у мучеников, столько чудес святых, тот не может не исповедать, что все это мог сотворить только один Бог.

До творения этого царства природы — неба и земли — что существовало? Хаос, бездна, ничто. Извлечь из этого хаоса, бездны, из небытия это великое зрелище чудес могла только всемощная рука Вышнего — «десница Господня сотвори силу» (Пс. 117:15 и 16). А до творения царства благодати, т. е. Церкви Христовой, до возникновения веры и Православия что было? Хаос нечестия, бездна погибели, полное отсутствие праведности и святости. За исключением незначительной части земли, Иудеи, где признавался истинный Бог, — хотя, правда, и эта часть была сильно оскверняема соседними племенами, — весь мир был полон идолов и их поклонников. Египет, Эллада, Рим — эти благороднейшие страны были такими. Цари и их подданные, мудрые и неученые, мужи и жены, старцы и дети оставили Творца и послужили твари, кто — солнцу, кто — луне, звездам, животным, растениям; каждый почитал что хотел, главным образом обоготворял свою страсть. А ведь вера есть главное правило жизни. Посудите же, какова была жизнь этих людей? Кто боялся убийства? Кто стыдился блуда или прелюбодеяния? Сами их боги были кровожадны, как Арей и Геракл; блудники и прелюбодеи, как Зевс и Афродита. У кого могло быть побуждение к благодеянию, если не было надежды на рай? Кто бы старался избегнуть зла, если не было страха вечных наказаний? Какие нравы могли быть у людей, которые не знали Бога, и если даже знали, то не признавали Его? Зло стало всеобщим и имело за собой долгое прошлое, поэтому стало самой природой. Прочно стояло на земле царство денницы, которому совершенно отдались и посвятили себя люди. Вот тогда–то поистине «Господь с небесе притче на сыны человеческий, видети аще есть разумеваяй, или взыскали Бога. Вси уклонишася, вкупе неключими быша; несть творяй благостыню, несть до единаго» (Пс.13:2–3).

Теперь измерьте умом своим всю глубину заблуждения и погибели, в которую был погружен мир; измерьте и высоту Богопознания и святости, на которую он должен был взойти с верой в Христа. Идолопоклонство, столь глубоко укоренившееся в сердцах людей, должно было пасть, и должна была взойти вера в единого Бога, сущего на небесах в едином естестве и трех ипостасях (но и сии три ипостаси — один Бог), и в Бога, явившегося на земле в двух естествах и одной испостаси — Богочеловека и человека, умершего на кресте. Храмы идолов, покрывавшие всю землю, должны были пасть, на месте их должна была возникнуть новая Церковь, в которую, как во двор овчий, соберутся погибшие овцы. Должно быть проповедано учение, совершенно противоположное мирской мудрости, и людей, по злобе бывших земными демонами, оно должно было превратить в земных ангелов по добродетели. Короче говоря, миру, одряхлевшему в грехе, предстояло обновиться в святости, совершенно перемениться и изменить веру и жизнь.

И действительно мир изменился. Делом чьей десницы могла быть эта чудесная перемена? Конечно, только десницы Божией. Только Всевышний Бог, не имеющий нужды ни в каких средствах для действия, мог сотворить из ничего это чудесное дело. Какая из тварей явилась для устроения Церкви и проповеди веры Христовой? Не сошел с небес ни ангел, ни архангел, чтобы поразить людей сверхъестественной силой великих чудес. Здесь, на земле, не появился мужественный полководец, мудрый вития или какой–либо знаменитый богач, который бы или принудил силой своего оружия, или убедил искусным своим красноречием, или, наконец, множеством даров своих привлек людей к новой вере. Совершенно наоборот; а как говорит блаженный Павел, «буяя мира избра Бог, да премудрыя посрамит, и немощная мира избра Бог, да посрамит крепкая; и худородная мира и уничиженная избра Бог, и несущая, да сущая упразднит» (1 Кор. 1:27–28). Кто же это? Иудеи, т. е. позор и поношение всех племен; рыбаки по занятию, значит — люди бедные и непросвещенные; и всего числом двенадцать — очень немного. Вот их–то Бог и избрал и послал проповедовать Евангелие по всему миру — «шедше в мир весь, проповедите Евангелие всей твари» (Мк.16:15). Я как будто вижу их — вот они выходят из горницы иерусалимской, чтобы разойтись в разные страны вселенной. Остановитесь, остановитесь немного, мужи галилейские, подождите немного, пожалуйста, и скажите мне, какое это дело вы начинаете? Мы посланы, они отвечают, кто в Рим, столицу всемирного царства, кто в Афины, где восседает вся мудрость земли, кто к индийцам, кто к скифам, диким варварским племенам, — словом, мы посланы даже до последних стран вселенной изгнать всякую иную веру и убедить людей принять новую веру — в Богочеловека, Который родился без отца, только от одной Матери — Девы; Человека бедного, умершего во время Понтия Пилата на кресте между двух разбойников; Который после смерти воскрес, вознесся на небо и опять сойдет с небес судить весь человеческий род. Мы идем убедить людей ради любви и веры в Сего распятого быть готовыми к отречению от мира, отечества, родителей, детей и собственной жизни, всем сокровищам и царствам мира предпочитать бедность и уничижение, всем наслаждениям — суровую жизнь, взаимно любить друг друга, любить даже врагов, на их брань отвечать молитвой, за ненависть воздавать благодеянием. Мы идем проповедовать это новое учение не простым только людям, но и военачальникам и царям, витиям и мудрецам; мы хотим, чтобы они оставили свои жезлы и венцы и приняли крест, а другие подчинили свой ум и волю вере в Распятого. Мы идем, чтобы привести мир к новой вере и жизни, сделать языческий мир христианским. Нечестивый — святым.

Хорошо. Вы, конечно, идете на великое и трудное предприятие. Где же ваше войско? — Нас всего только двенадцать. — Где ваше оружие? — Пославший запретил нам брать с собой даже жезл. — Значит, вы намерены привлечь людей к своему учению богатством? — Нет. Мы так бедны, и даже то немногое достояние, которое имели, оставили. — Но, может быть, вы обладаете даром слова, может быть, вы красноречивые витии и таким образом убедите людей принять эти странные догматы, противные всякому естественному смыслу? — Тоже нет. Мы не знаем, что такое мудрость мира и говорим только на своем родном языке. — Чем же вы надеетесь обратить к проповедуемой вере целый мир? — Мы не надеемся ни на какую человеческую силу, только на силу пославшего нас Учителя, и веруем, что выполним все, — «вся можем о укрепляющем нас Христе» (Флп. 4:13).

Что я слышу, братья? Все, чего хотели достигнуть эти люди, достигли. Теперь, прошу вас, скажите, кто мог сделать такое великое дело — создать эту православную Церковь с самого начала из «несущаго», с помощью таких орудий «несущих», как их называет Павел, кто мог сделать это, кроме всемогущего Бога? Да, «десница Господня сотвори силу» (Пс.117:15 и 16). Не ангельская, не человеческая, а крепкая десница Божия, извлекшая царство природы из несущего, создала и царство благодати из несущего же. Поэтому Православие все божественно с самого начала.

Вера христианская есть небесное учение выше природы, слова и разума, она содержит таинства недоказуемые и непостижимые. Она есть, по определению Павла, «уповаемых извещение, вещей облечение невидимых» (Евр.11:1). Это — вера в единого Бога, но Бога троичного в лицах: Отца, Сына и Святого Духа; в трех по ипостаси, но единого по существу и естеству; вера в единого Господа Иисуса Христа, вместе Бога и человека, сугубого по естеству и единого по ипостаси. «Кто… премудр, и уразумеет сие?» (Иер. 9:12). Видеть на святой трапезе хлеб и верить, что это — истинное тело Иисуса Христа, тело одушевленное, тело целое, ограничиваемое местом, но не описуемое, раздробляемое, но не разделяемое, снедаемое, но не иждиваемое, которое в одно и то же время на небе и на земле, и во всех церквах православных, и есть одно и то же тело. Видеть во святой купели естественную воду, омывающую тело, и верить, что это — духовная баня, очищающая душу. Чувственно видеть и мысленно верить в таинства так, чтобы ум отказывался от чувства, даже отказывался от веры в самого себя. «Кто… премудр, и уразумеет сие?» — Все это догматы, непостижимые для человеческого разума. С другой стороны, вера христианская есть закон, весь духовный, весь святой, — закон, заповедующий бедность, девство, пост, воздержание, смиренномудрие и любовь такую совершенную, которая бы простиралась даже и на врагов. Это–закон, требующий, чтобы человек был во плоти духовным, в мире — святым, закон, противный закону мира и плоти. Все это — вещи, которые человеческая воля неохотно принимает. И тем не менее это учение, столь непостижимое для ума, закон, столь тяжелый для воли, укрепились, распространились по всем странам земли, среди людей всех состояний. Но как? Может быть, при помощи какой–либо человеческой силы? Нет. Наоборот, вся человеческая сила, споспешествуемая силой демонской, оказала ему воинственное сопротивление.

Представьте себе, христиане, что на поле немного овец борются с волками, львами даже, драконами и другими зверями, многочисленными, дикими и кровожадными. Что вы скажете, если увидите, что эти немногие овцы победят, прогонят и рассеют волков, львов, драконов и всех других зверей и, разойдясь по различным странам земли, так умножатся, что образуют одно многочисленное стадо? Конечно, вы скажете, что это явление неестественное, что, это — выдающееся чудо. Сие–то поистине и случилось с Церковью Христовой. Вот и я вижу двенадцать апостолов, как двенадцать овец, посланных Христом на всемирную проповедь, как на поле битвы. «Се, Аз посылаю вас», предсказал Он Сам, «яко овцы посреде волков»(Мф.10:16). Там не одни только волки — иудеи, гонители христиан; есть и львы — цари–мучители, гонители веры, есть и драконы–отступники и противобожники–демоны. Бесчисленное множество зверей, видимых и невидимых врагов с неудержимой силой и яростью напало на овец Христовых, на юную Церковь. Но какое чудное зрелище я вижу! Эти немногие овцы победили, отогнали и рассеяли и волков, и львов, и драконов, и всех остальных зверей — и иудеев, и тиранов, и демонов, и всех врагов. Я вижу, как смиренные восторжествовали над гордыми, безоружные — над сильными, бедные — над царями, неученые — над мудрецами; двенадцать стали бесчисленными, увеличились, умножились, наполнили всю землю. «Во всю землю изыде вещание их, и в концы вселенный глаголы их» (Пс.18:5). Вижу, как над трофеями римского Капитолия возвысился Крест Христов; вижу, что в Афинах пал жертвенник, посвященный «Неведомому Богу», и Распятый принимает поклонение. Вижу, что, по словам Златоуста, «в короткое время рыбари и мытари достигли самой вершины городов, и делатель палаток обратил всю Элладу». Вижу, что народ, сидящий во тьме, увидел свет великий; всякая гора и холм смирились, кривизны исправились, неровности путей сгладились; всякая плоть видит спасение Бога нашего. Вижу варварские племена крещенными, города, области, царства — православными. Пустыни наполнились подвижниками, монастыри — святыми девственниками. Вижу бесчисленное множество мучеников, из любви к Христу идущих на мучение, как овцы на заклание. Вижу, как мир, дотоле безбожный или многобожный, дотоле нечестивый и нечистый, стал благочестивым, святым, христианским. Всюду проповедуется Евангелие, всюду побеждает вера. «Сия есть победа, победившая мир, вера наша» (1 Ин. 5:4). — Чье же дело эта перемена? Конечно, конечно, десницы Вышнего. Как совершилось это великое дело? Конечно, «десница Господня сотвори силу». Да, десница Вышнего именно и умножила Православие. «Не в препретелных человеческия премудрости словесех, но в явлении духа и силы» (1 Кор. 2:4). Десница Вышнего и устроила так, что единая проповедь апостолов была слышна различным народам, что от рук апостолов падали языческие храмы, сокрушались идолы, а их поклонники обращались к вере. «Руками же апостолскими быша знамения и чудеса в людех многа» (Деян. 5:12). Знамения — исцеление больных, очищение прокаженных, воскрешение мертвых, изгнание нечистых духов. Чудеса — львы лобызали ноги святых людей, мученики оставались невредимыми в огне, девственники воевали со зверями и укрощали их, неподвижные холмы сходили с места, бурное море успокаивалось по молитве христианина. «Знамения и чудеса в людех многа».

Приступите теперь, безбожники, неверные, нечестивые, приступите, все враги православной моей веры! Сколько у солнца лучей, столько же существует доказательств, которые удостоверяют, что содержимая мной вера есть вера истинная. Но предварительно я хочу предложить вам такой вопрос.

Все эти чудеса, которыми, как я сказал, Бог укрепил христианскую веру, или действительно были, или совсем не были. Если они были, значит — это истинная вера Божия, ради которой Бог и совершил столько чудес. А если их совсем не было, то как же такая вера, учение столь трудное для разума, закон столь тяжелый для воли, распространились по всей земле без чудес? Это — еще большее чудо, даже чудо из чудес! Так или иначе, это — чудо и, значит, дело Божие. «Десница Господня сотвори силу».

Православная вера божественна в начале, божественна и в развитии; разве она не божественна и в своем утверждении? Святой Дух очень ясно изобразил таинственное устроение святой Церкви устами Соломона: «Премудрость созда себе дом и утверди столпов седмь» (Притч.9:1). Какая же это премудрость — премудрость людей или ангелов? Нет, говорит Павел: «Премудрость… юже никтоже от князей века сего разуме» (1 Кор.2:8), ибо истинное сверхъестественное и сверхчеловеческое устроение Церкви не могло быть измышлением тварной мудрости. Это — высшая Премудрость Божия, незреченно создавшая все по плану, по мере и числу, сидящая на небесах на престоле славы, принимающая поклонение от ангелов. «Созда себе дом» — создала дом здесь, на земле, чтобы принимать поклонение и от людей, дом молитвы, дом освящения, дом спасения, Церковь. В основание дома она положила исповедание, которое мы сегодня слышали от Нафанаила: «Равви, Ты еси Сын Божий» (Ин. 1:49), и которое тождественно изречению Петра: «Ты еси Христос, Сын Бога Живаго» (Мф. 16:16). Отсюда мы узнаем, что сей Сын Бога Живого, сердцем веруемый и устами исповедуемый, есть предначертательное основание Церкви, есть краеугольный камень, неподвижный и несокрушимый камень веры. Так предрек Исайя: «Се, Аз полагаю во основание… камень… избран, краеуголен, честен… и веруяй в онь не постыдится» (28:16), а Давид: «Камень, егоже небрегоша зиждущий, сей бысть во главу угла» (Пс.117:22). Так же учит и Павел: «Основания же иного никтоже может положити паче лежащаго, еже есть Иисус Христос» (1 Кор. 3:11). Так это объясняют Феодорит в 3–м слове о Песни песней, Василий — в слове о покаянии и на слова: «внемли себе», Златоуст — на 16–ю главу Евангелия от Матфея и многие другие учители. Утверждение этого таинственного дома иносказательно являет и Христос в 7–й главе Евангелия от Матфея, где говорит о том, что разумный человек построил свой дом на камне; пошел дождь, разлились реки, подули ветры и устремились на дом тот, но дом не уплыл, ибо был основан на камне. Прочный и неподвижный дом, основанный на камне, есть Церковь Христова, построенная разумным, всемудрым и Божественным Строителем. Чтобы разрушить ее, дьявол употребил три сильных средства — дожди, чтобы ее потопить, реки, чтобы размыть ее основание, и ветры, чтобы ее низвергнуть. Это были три страшные врага, поднятые им на борьбу против Церкви: иудеи, гонители и еретики. Сначала пошел дождь, обнаружилась зависть иудеев. Они распяли Строителя этого дома. Рассудите же, какой они дышали ненавистью против Его сотрудников — учеников? Открыто проповедуемое имя Христа поражало их сердца. Ежедневно возраставшее на развалинах синагоги величие Церкви отравляло их души. Невозможно описать, сколько козней, сколько клевет, сколько преследований, сколько войн подняли они на апостолов и новых христиан. Как сорок дней, знаете вы, продолжался некогда в древности дождь и залил всю землю, сорок лет длился потоп иудейской зависти, чтобы залить Церковь. И что же? Тогда ковчег не потонул, но чем более усиливался дождь, тем более возвышался ковчег, безопасно носясь по поверхности вод. Точно так же и Церковь не потерпела никакого ущерба от иудейской зависти: чем более усиливалась зависть иудеев, тем более укреплялась вера христиан. Иудеи в конце концов были истреблены римскими войсками–и дождь перестал. Но пришли реки, царские реки, великие; реки, текущие не водой, а кровью закланных христиан. Это — тираны древнего и нового Рима, гонители христианской веры, которые кинулись со страшным ожесточением, чтобы сдвинуть Церковь с оснований. Знаете вы, сколько их числом? Восемнадцать, и вот имена выдающихся: Нерон, Домициан, Траян, Антонин, Марк Аврелий, Лициний, Аврелиан, Диоклетиан, Максимиан, Констанций, Юлиан–отступник, Валент, Лев Исавр, Константин Копроним и Феофил–иконоборец. Знаете ли, сколько лет длилось преследование? Восемьсот лет и даже более. Знаете ли, сколько было мучеников при этих тиранах в течение стольких лет? Сосчитайте звезды небесные или песок морской. Если Бог сохранил бы в одном месте кровь всех христиан, пострадавших за веру в Христа, то, конечно, образовалось бы еще одно «чермное» море святых кровей. Хорошо, подошли реки; что же они сделали? Прошли, скрылись тираны, пали цари и царства, погибла память их с шумом. А убиваемые христиане умножились, преследуемые усилились, воюемые утвердились, испытываемые еще более просветились в добродетели. Наконец подули ветры, еретики, поднявшиеся со всех сторон мира, ветры воистину сильные по характеру, противные Православию, противные друг другу в разделении и в волнении, которое они вызвали в Церкви Христовой. По числу они беспредельны, их невозможно перечислить. Я хочу указать вам только наиболее выдающиеся: гностики, офиты, монтанисты, савелиане, хилиасты, павлиане, манихеи, донатисты, ариане, евномиане, антропоморфиты, македониане, пелагиане, несториане, севериане, диоскориты, монофелиты, иконоборцы, лютеране и кальвинисты. Одни хулят вообще Бога, другие — Отца или Сына, или Святого Духа; эти — домостроительство воплощения, те — таинства! Все они согласно движутся, устремляются, борются против Церкви Христовой. Столько соборов и совещаний, столько рассуждений и борьбы, соблазнов, разделений, шума, волнений, изгнаний, смертей — кто же может их передать? Но наконец утихли и ветры, уничтожились ереси и еретики, успокоилось волнение, последовал мир. В Церкви Христовой сияет чистое и незапятнанное Православие. Полил дождь, подошли реки, задули ветры, но дом Христов — Церковь, не пала, стоит твердо и неподвижно. «Основана бе на камени» (Мф.7:25), на прочном краеугольном камне, Христе, Сыне Бога Живого, поэтому «и врата адова не одолеют ей» (Мф.16:18). Это ли не Божественное утверждение? И утвердившая ее — не десница ли Вышнего? «Да, десница Господня сотвори силу».

О, вера христианская, божественная в возникновении, распространении и утверждении, вся божественная! Ты появилась от Бога, распространена и утверждена Богом! Ты истинное учение. Кто тебя содержит, тот правильно верует в Церковь. Ты неложный путь. Кто идет тобой, неуклонно достигает рая. Православный христианин, ты должен тысячи раз благодарить Бога за то, что Он породил тебя в такой вере. Один философ древности благодарил Бога за три вещи: во–первых, за то, что он родился мужчиной, а не женщиной; во–вторых, за то, что он эллин, а не варвар; и в–третьих, — что он мудрец, а не неуч. Ты же должен благодарить Бога за другие три вещи: во–первых, за то, что ты родился христианином, а не неверным, во–вторых, за то, что ты православный христианин, а не еретик, а в–третьих… потерпи немного, об этом я скажу тебе во второй части.

2

Вера есть правило жизни. Мы должны жить по вере; иначе, если жизнь не согласуется с верой, такая вера мертва и совершенно бесполезна. «Кая польза, братие моя, аще веру глаголет кто имети, дел же не имать? Еда может вера спасти его?» (Иак. 2:14) «Якоже бо тело без духа мертво есть, так и вера без дел мертва есть» (Иак. 2:26). В изъяснение слов Христовых: «Не всяк глаголяй Ми: Господи, Господи, внидет в Царствие Небесное, но творяй волю Отца Моего» (Мф.7:21), — Златоуст говорит: «Господь хочет здесь указать, что вера совершенно бессильна без дел». Значит, вера без дел есть только труп веры и не может ничего совершить, и человек, верующий, но не живущий, как христианин, пусть не надеется на вечное спасение. Для этого требуется истинная вера и добрая жизнь. Этими двумя человек может спастись; с помощью этих двух крыльев может взлететь к раю. Мы видели, какова должна быть вера христиан; посмотрим, какова их жизнь. Вера христианская вся божественна в своем начале, распространении и утверждении; как учение она вся — истина, как закон вся — святость. А какова жизнь современных христиан? Какова она? Здесь недостаточно слов, чтобы ее описать; нужны слезы, чтобы оплакать ее. Мы знаем, что обозначал собой тот идол, которого царь Навуходоносор видел во сне. Мы имеем на это указание и разъяснение в Божественном Писании. Оно очень уместно для нашей речи. «Ты, царю, видел еси; и се, тело едино… егоже… глава от злата чиста, руце и перси и мышцы его сребряны, чрево и стегна медяна, голени железны, нозе, часть убо некая железна и часть некая скудельна» (Дан. 2:31–32). Таково, поверьте мне, истинное изображение жизни и поведения христиан.

Голова идола была сделана из чистого золота. И жизнь христиан в первые века христианства имела своим началом в добродетели и святости чистое золото. Архиереи, иереи, диаконы, иподиаконы, монахи, все вообще клирики были как чистое золото в добром житии и примере, чистым золотом в учении и нравах, по телу и душе; все золотые, они во всех делах своих сияли, как свет истинный, по заповеди Христа: «вы есте свет мира» (Мф. 5:14). Равным образом и миряне были чистым золотом в жизни; мужи — чистым золотом в доброте, жены — в скромности, старцы — в рассудительности, юноши — в девстве, дети — в простоте. Христиане, все золотые в уме своем, ни о чем, кроме духовного и небесного, не помышляли; золотые по языку своему, проводили время не в пустом осуждении ближнего, а в молитвенных песнословиях Богу. Все золотые по рукам своим, они не грабили из сребролюбия чужих вещей, а раздавали в милостыню свои собственные. Золотые в сердце, они все любили только Бога и ближнего. По любви к Богу они всегда были готовы пролить кровь свою в мученичестве; в любви к ближним они все имели как бы одно сердце, одну душу. Голова из чистого золота — это христиане добродетельные, святые, истинные христиане. Затем следует серебряная грудь: ценность понизилась. Дорого и серебро, но не так, как чистое золото. С течением времени остыл тот пыл веры, уменьшилась добродетель. Жизнь христиан была хорошая, но уже совершенно не такая, как в первое время. Далее идет медное чрево. Стало еще хуже. Настала жизнь ниже и первой, и второй, распространились нравы жестокие и суровые. Но как медь, хоть и не равноценная золоту и серебру, все–таки стоит чего–нибудь, так же точно и христиане, хоть и не походили на христиан первого и второго периода, однако не были совершенно непотребными. Если они не были совершенны, то не были и ничтожны: между многими пороками можно было найти хотя бы одну добродетель. «Чрево медяно». Но в конце концов, в эти несчастные времена, мы до¬стигли низших частей идола, ног, которых «часть убо некая железна и часть некая скудельна». Иначе говоря, мы достигли того жалкого состояния, ниже и хуже которого не можем ничего отыскать. Мы отчасти похожи на железо, отчасти на глину. Как железо, мы, без блеска добродетели, заржавели в невежестве, тверды в грехе. Нравы наши, как глина, дела наши скверные, бесчестные, ничтожные. Наша злоба достигла крайности. Вера наша христианская, но жизнь — языческая. Это я вам представлю воочию.

Был полдень, когда однажды Диоген зажег свой фонарь и стал ходить по афинской площади, как бы ища чего–то. Кто видел его, со смехом спрашивал, что он ищет. Человека, отвечал он. Как же это? Разве ты не видишь стольких людей? Площадь полна людей, спрашивали его, и ты среди них ищешь какого–то человека? Да, я человека ищу, человека, отвечал Диоген. — Какого же рода человека ищет Диоген? Люди бывают двух родов. Есть люди, которые имеют только вид и образ человека; это — люди только по видимости, по наружности (таковы и трупы, изображения и идолы людей), но внутри они совершенно бесполезны, скорее похожи на неразумных животных по своим страстям или непотребству. Много таких видел перед собой Диоген, но не такого ему нужно было. Есть также люди, которые, кроме человеческого вида и образа, имеют и человеческий разум, и добродетель, и во внутренних побуждениях и во внешних действиях они все разумны, рассудительны, добродетельны — истинные люди. Такого–то человека и искал Диоген в том многолюдном городе, в Афинах, — и не находил. Ищу человека, ищу человека!

Мне тяжело проводить сравнение, но сказать правду нужно. В то время когда, как солнце в полдень, сияет Православие, возжигаю и я светильник Евангельской проповеди, прихожу в церковь, полную христиан, и ищу христианина, ищу христианина! Как же это? Разве не христиане те, которых я вижу здесь и там, в городах, крепостях, в областях, царствах, в значительной части вселенной? Бывают двух родов христиане. Одни только носят это имя, христиане по внешности, и, по–видимому, имеют, как говорит Павел, только образ истины, а внутри не имеют должных дел. Они имеют христианскую веру, но не жизнь; жизнь их противоположна вере. «Имущий образ благочестия, силы же его отвервшиеся» (2 Тим. 3:5). Из таких мне никого не нужно. Но есть христиане, которые, кроме имени, имеют еще дела, вместе с верой соединяют должную жизнь и вовне и внутри всецело православны, поистине христиане. Я хочу найти хотя бы одного такого в многолюдном христианском городе, но не нахожу. Христианина ищу, христианина! Я перехожу с места на место, чтобы найти его. Ищу на площадях, между вельможами, но вижу здесь одно только тщеславное самомнение. Нет христианина! Ищу его на базарах среди торговцев, но вижу здесь одну ненасытную жадность. Нет христианина! Ищу его на улицах среди молодежи, и вижу крайнее развращение. Нет христианина! Выхожу вон за стены города и ищу его с поселян, но вижу здесь всю ложь мира. Нет христианина! хожу часть моря и ищу его среди матросов, но слышу здесь ни страшные ругательства. Нет христианина! Обхожу войск ищу его среди солдат, но вижу здесь крайнюю распущенность. Нет христианина! Вхожу во внутренности домов и ищу христианку среди женщин, что же здесь я вижу? Замужние расходятся с мужьями и веселятся с прелюбодеями. Незамужние живут грехом… Вижу честных женщин, ни о чем, кроме нарядов и суеты, не помышляющих. Нет ни одной христианки! Я хотел бы взойти во дворцы вельмож и сильных людей, чтобы смотреть, нет ли там христианина, но не осмеливаюсь, боюсь. Там сторожит лесть и не дает проникнуть истине. О, великое посрамление веры! О, величайшее осуждение христиан!

Не говорил ли я вам, что мы дошли до самого плохого состояния, что мы достигли ног идола, частью железных, частью глиняных? Разве я вам не говорил, что между столькими христианами ищу и не нахожу ни одного истинного? «Вси уклонишася, вкупе неключими быша… несть до единого» (Пс. 13:3). Все, клирики и миряне, князья и бедные, мужи, жены и дети, юноши и старцы уклонились от веры, стали жить непотребной жизнью, нет ни одного, кто бы жил по вере. Христиане, без слез внимающие этому! Если вы не хотите плакать из сокрушения, плачьте из стыда!

Что же до меня, то я прихожу в ужас; боль сердечная не дает моим устам продолжать речь. Я умолкаю с этим. Христианин, если твоя жизнь не будет так же добра и свята, как истинна и свята твоя вера, не ожидай спастись. Должно жить по вере и тогда благодарить Бога за три обстоятельства. Во–первых, что ты — христианин, а не неверный. Во–вторых, что ты православный христианин, а не еретик. И в–третьих, что ты православный христианин, как по вере, так же и по жизни, а не по вере только. Тогда, тогда надейся, что спасешься и достигнешь Небесного Царства!