От составителя

От составителя

«Отечник» — первая книга святителя Игнатия, вышедшая в свет сразу же после его кончины. С той поры этот труд украшает сокровищницу Православия и с большой пользой назидает как монашествующих, так и мирян. Собственно «Отечник» содержит драгоценный духовный жемчуг, низанный святыми Отцами и подвижниками Божиими — этими вдохновенными мудрецами первых веков Христианства. Страху Божиему, умной, внимательной молитве, сердечному безмолвию и преданности вере Православной учили они не одних монашествующих, но и мирян, простых людей, мужественных и великодушных. Святоотеческое учение назидало: будем совершать земное странствование наше в страхе Божием, в трепете. Отцы говорили: свет, войдя в темный дом, изгоняет из него тьму и освещает его, так и страх Господень, вошедши в сердце человеческое, разгоняет мрак его, наполняет человека добродетелями и премудростью. Они учили смирению и простоте. В них покоится Святой Дух, ведь с Богом мы соединяемся смирением и сердечным плачем, очищающим нас от грехов. Пустынножители, лишенные душепагубных мыслей, стяжавшие истинное сердечное безмолвие, молитвенно входили в слезы умиления. Им было ведомо, что при свете благодати Святого Духа ум молится словами, а сердце — плачем. Памятование смерти, постоянное исповедование грехов, природная основательность ума — всё это необходимо для спасения души, и драгоценные изречения святых Отцов, приведенные епископом Игнатием в «Отечнике», дают основные о том понятия.

Крупным вкладом в изучение творений самого Святителя явится публикуемая в этом томе обширная переписка его с известными деятелями Русской Православной Церкви и оте{стр. 498}чественной культуры. «Приложение» открывается перепиской владыки Игнатия с Оптинскими старцами. Подготовлены письма к печати Ольгой Ивановной Шафрановой, известным исследователем бессмертных творений Владыки; в ее разысканиях много новых текстов. Собранные воедино материалы эти показывают исключительно прочную духовную связь подвижника Божия Игнатия с набиравшей спасительной силы прославленной обителью.

Особенно близка была Святителю деятельность Оптинских монахов по возрождению на Руси старчества, возобновлению которого начало положил достопамятный носитель монашеского идеала Паисий Величковский. Его письменные труды — славянский текст Добротолюбия, а также наставления о душевном устроении и совершенствовании духовного разума — неисчерпаемая криница иноческого молитвенного делания. Переписка архимандрита Игнатия с иеромонахом Макарием как раз во многом и касается издательской деятельности Оптиной Пустыни, взявшейся за выпуск в свет образцовых переводов святоотеческих творений. Сам Архимандрит тогда же перевел знаменитую учительную книгу Иоанна Лествичника, назвав ее «Святая Лествица» (не опубликована), а несколько ранее переписывался с видным религиозным поэтом, князем Сергеем Александровичем Ширинским-Шихматовым, в монашестве Аникитой (скончался внезапно в 1837 года в Афинах). Князь помогал Архимандриту подбирать житийные тексты с поучениями подвижников Святой Горы Афонской.

Когда архимандрит Игнатий приезжал в Оптину, то его уже у самого перевоза через Жиздру торжественно встречал старец Макарий с братией: так здесь любили отца Настоятеля. В своем давнем письме к иеромонаху Макарию (20 августа 1843 г.) он признавался: «Благословенная Оптина Пустыня не выходит из моей памяти. Приглянулась она мне, и Скит с его вдохновленною тишиною. Шум сосен, когда ветер начнет ходить по их вершинам, для меня приятнее, чем шум разъяренных волн, препирающихся с вихрями». Так поэтично, по-сыновнему, тепло и взволнованно вспоминал архимандрит Игнатий близкую его сердцу обитель. Обладая огромным вкусом и знаниями, он наравне с великими Оптинцами ревностно исполнял заветное служение — подавать русскому монашеству духовный жемчуг святоотеческого спасительного учения. Святитель Игнатий весьма высоко ставил монашеский подвиг {стр. 499} отца Макария, и когда старец скончался (7 сентября 1860 г.), то заметил: «Оптина лишилась души своей».

Как родного встречали архимандрита Игнатия и в Угрешском монастыре, что уединился невдалеке от Москвы и со временем пришел в великое запустение. Поднимать его привелось игумену из простецов, трудолюбивому, предприимчивому и преданному православному делу Петру Дмитриевичу Мясникову, в монашестве Пимену, и его предместнику Иларию. С ними-то переписывался и встречался великий подвижник Игнатий — помогал им выправлять обитель, утешал в невзгодах. Они же платили ему искренней привязанностью и скромным сыновним послушанием. Кому как ни строителю Сергиевой пустыни Игнатию поверять было помыслы и разнообразные настоятельские планы? Угрештцы, не выступая из его воли, поверяли их своему наставнику чистосердечно. А Святитель обращался по поводу этих просьб к великому Архипастырю Московскому Филарету, к другим важным лицам, чтобы пособить «Угреше», как богомольцы называют этот их монастырь: старинное слово «угреша» от согревать — согревает души. Вскоре полуразрушенная обитель окрепла, похорошела, возвысилась храмами и монастырскими стенами с башнями. Здесь полюбили церковную живопись, знали в ней толк, и архимандрит Игнатий именно угрешским отцам поручал выбирать и приобретал для Сергиевой пустыни храмовые иконы и финифтяные образки. Раздел «Угреша» содержателен подробностями, существенно дополняющими известные жизнеописания святителя Игнатия.

Долгие годы Владыка поддерживал духовные связи с выдающимся церковным деятелем Преосвященным Леонидом (Краснопевковым), обладателем утонченного литературного вкуса и обширных познаний как в сфере светской культуры, так и в части богословских дисциплин. К тому же он в совершенстве владел древними классическими языками, что позволило ему изучать творения святых Отцов в оригинале, а это было так близко Брянчанинову. К тому же Преосвященный Леонид всем своим духовным возрастанием во многом обязан святителю Игнатию: с младенчества бывал в Сергиевой пустыни, когда там настоятельствовал архимандрит Игнатий, а в годы юные, уже будучи блестящим флотским офицером, он решил идти по стопам своего идеала — Епископа Брянчанинова, сменившего видимую инженерную карьеру на тесную {стр. 500} тропу молитвенного устроения и ставшего умудренным и утонченным богословом. Лев Васильевич Краснопевков, впоследствии Преосвященный Леонид, по своему характеру и воспитанию во многом был похож на Преосвященного Игнатия, потому-то так дружественно встречались они и беседовали. В одну из таких встреч еще в 1847 году архимандрит Игнатий сказал отцу Леониду: «Идите своим путем, на время уединяйтесь, чтоб не дойти до рассеянности; потом выходите, да не одолеет Вас гордость и уныние». И верный его последователь достиг спасительным путем высоких вершин в духовном совершенствовании. В настоящем томе впервые публикуется несколько важных свидетельств о взаимоотношении этих двух выдающихся, благороднейших и талантливейших людей, двух родственных душ.

В конце своей жизни Архиепископ Ярославский и Ростовский Леонид (Краснопевков) вспоминал в Николо-Бабаевском монастыре: «Преосвященный Игнатий первый познакомил меня с монашеством, первый преподал мне начала и правила иноческой жизни, руководил меня к ней и утвердил в решимости оставить служение миру… Может быть, не все его советы исполнил я в точности и потому пришел сюда, чтобы испросить у него прощение». В этом же монастыре, вблизи могилы своего учителя, Преосвященный Леонид и скончался, как о том и мечтал. И покрыли его мертвое тело мантией Епископа Игнатия.

На последних страницах «Приложения» даны письма святителя Игнатия разным лицам. Среди них Обер-прокурор Святейшего Синода граф Александр Петрович Толстой, покровитель Н. В. Гоголя, М. П. Погодина и всех тех, кто от души потрудился на ниве православной культуры. Насильственно отторгнутый от исторической памяти Отечества, он ныне усилиями национально-мыслящих исследователей снова ставится в ряд замечательных личностей. И письма к нему Владыки подчеркивают значимость личности благочестивого Обер-прокурора, оставившего по себе самые теплые воспоминания боголюбцев.

Отмечены новизной и разыскания, посвященные взаимоотношениям святителя Игнатия с покровителем науки и просвещения Авраамом Сергеевичем Норовым. Письма Святителя во многом являются продолжением его богословских творений.

А. Н. Стрижев

{стр. 501}