«БЕСЕДЫ О СИЛЕ» [79]
«БЕСЕДЫ О СИЛЕ» [79]
Карлос Кастанеда
Воин берет свою судьбу, какой бы она ни была и принимает ее в абсолютном смирении. Смирение воина не является смирением нищего. Воин ни перед кем не опускает голову, но в то же время он не позволяет никому опускать свою голову перед ним. Нищий, напротив, падает на колени и метет пол перед любым, кого считает выше себя. Но в то же время он требует, чтобы кто-то, находящийся ниже его, мел пол перед ним.
/Человек знания видит, поэтому он предпринимает шаги к тому, чтобы избегать опасности./ Если что-нибудь такое есть, то его видение даст ему знать. Наконец, если его видение не может до этого добраться, то это его судьба и никто не может избежать этого.
Тело должно быть совершенным до того, как воля станет действующей единицей.
Мы — текучие светящиеся существа, состоящие из эманаций…
Мы можем видеть смерть, кружащуюся вокруг человека, погружающую свои крючки все глубже и глубже в его светящиеся эманации. Мы можем видеть, как светящиеся эманации теряют свою натянутость и исчезают одна за другой.
Когда ты приходишь, ты должен приходить, готовый умереть. Если ты приходишь, готовый умереть, то не будет никаких падений и никаких незванных сюрпризов и никаких ненужных поступков.
Путь воина — это гармония между действиями и решениями.
Когда обычный человек готов, Сила предоставляет ему учителя.
Воин выучивается настраивать свою волю. И хочет направлять ее с точностью иголки, фокусировать ее, где захочет, как если бы его воля, которая выходит из средней части его тела, была одной единственной светящейся нитью, нитью, которую он может направить в любое вообразимое место. Эта нить — дорога к нагвалю.
Не концентрируйся на прошлых событиях. Мы можем касаться их, но только для примера.
Самоуверенность воина не является самоуверенностью среднего человека. Средний человек ищет определенности в глазах того, кто на него смотрит, и называет это самоуверенностью. Воин же ищет неуязвимости в собственных глазах и называет это смирением. Средний человек сцеплен с окружающими его людьми, в то время как воин сцеплен только с самим собой. Может быть, ты охотишься за радугами, ты гонишься за самоуверенностью среднего человека, тогда как тебе следовало бы стремиться к смирению воина. Разница между тем и этим — значительная. Самоуверенность воина означает, что ты знаешь что-то наверняка. Смирение включает в себя то, что ты не уязвим ни в поступках, ни в чувствах.
Ты все время должен выталкивать себя за собственные границы.
Действуй неуклонно, не оставляя места для отступления.
Знаешь ли ты, что в этот самый момент ты окружен вечностью? И знаешь ли ты, что можешь использовать эту вечность, если пожелаешь? Знаешь ли ты, что ты можешь растянуть себя в любом из направлений? Знаешь ли ты, что один момент можно превратить в вечность? Это — не загадка, это факт. Но только — если ты оседлаешь этот момент и используешь для того, чтобы ухватиться за целостность самого себя навсегда и во всех направлениях.
У тебя еще недостаточно личной силы, чтобы использовать мое откровение. Однако, если бы у тебя было достаточно личной силы, то одни только мои слова были бы достаточны для тебя, чтобы создать целостность самого себя и вынести критическую часть себя за те границы, в которых она заключена.
Мы — светящиеся существа. А для светящегося существа только личная сила имеет значение.
Сменить нашу идею мира — является ключом магии. Остановка внутреннего диалога — единственный путь к тому, чтобы выполнить это. Следует оговориться однако, что такое изменение не может быть вызвано насильно.
Воин берет свою судьбу, какой бы она ни была, и принимает ее в абсолютном смирении. Он в смирении принимает то, чем он является, не для того, чтобы сожалеть, не как основу для сожаления, а как живой вызов.
Любая мысль, которую держишь в уме в состоянии молчания, равносильна команде, поскольку там нет других мыслей, чтобы конкурировать с ней.
Мир не отдается нам прямо. Между ним и нами находится описание мира.
Воин находится в руках Силы, и его единственная свобода заключается в том, чтобы избрать неуязвимую жизнь.
Воин всегда готов. Быть воином — это не значит просто желать им быть. Это — скорее бесконечная битва, которая будет длиться до последнего момента жизни. Никто не рождается воином. Точно так же, как никто не рождается разумным существом. Мы сами себя делаем тем или другим.
В пути воина нет дыр. Следуй ему — и твои поступки никто никогда не сможет критиковать.
Тело должно быть совершенным до того, как воля станет действующей единицей.
Ключевым моментом магии является внутренний диалог. Это — ключ ко всему. Когда воин научается останавливать его, все становится возможным. Самые далеко идущие планы становятся достижимыми.
До тех пор, пока ты думаешь, что ты — твердое тело, ты не сможешь воспринять того, о чем я тебе говорю.
Мы — сознания. Мы — не предметы, мы не имеем твердости, мы безграничны. Мир предметов и твердости — это только способ сделать легким наш проход по Земле. Это — только описание, которое мы создали, чтобы оно помогало нам. Мы, или вернее наш разум, забывает, что описание — это только описание и что таким образом мы заключаем самих себя в заколдованный круг, из которого мы редко вырываемся в течение своей жизни.
Ты бы удивился тому, насколько хорошо можно действовать, когда тебя припрут к стене.
Только в качестве воина можно выстоять путь знания. Воин не может жаловаться или сожалеть о чем-нибудь. Его жизнь — бесконечный вызов, а вызовы не могут быть плохими или хорошими. Вызовы — это просто вызовы. Основным различием между обычным человеком и воином является то, что воин все принимает как вызов, в то время как обычный человек принимает все или как благословение, или как проклятье.
Воин должен быть текучим и должен смещаться в гармонии с миром, его окружающим, будь это мир разума, или мир воли.
Без осознания смерти все — обычно, тривиально. Только потому, что смерть подкарауливает нас, мир является неизмеримой загадкой.
Ты не только должен хотеть пойти по дороге знания, но сами твои усилия должны быть достаточно неуязвимы, чтобы сделать тебя стоящим этого знания.
Жизнь может быть безжалостной с тобой, если ты небрежен со своим тоналем.
Печальный факт состоит в том, что мы все научились в совершенстве тому, как делать свой тональ слабым.
Чтобы выполнить задачу, состоящую в том, чтобы сделать себя жалким, ты должен был работать самым интенсивным образом. Большим абсурдом является то, что ты не понял возможности работать точно так же для того, чтобы сделать себя цельным и сильным.
Тональ начинается с рождения и кончается со смертью. Но нагваль не кончается никогда. Нагваль не имеет предела. Нагваль — это то, где обитает Сила.
«Творчество — вот», — сказал он и поднес свою ладонь на уровне моих глаз. Мне потребовалось невероятно долгое время, чтобы сфокусировать глаза на его руке. Я ощущал, что прозрачная мембрана держит все мое тело в фиксированном положении, и что мне нужно прорвать ее, чтобы остановить свой взгляд на его руке. Я старался, пока капли пота не попали мне в глаза. Наконец я услышал или ощутил хлопок, и мои глаза и голова дернулись, освободившись. На его правой ладони находился самый любопытный грызун, какого я когда-либо видел. «Потрогай его», — сказал дон Хуан тихо. Я автоматически повиновался и погладил пальцем по мягкой спинке. Дон Хуан поднес руку ближе к моим глазам, и тогда я заметил нечто, что бросило меня в нервные судороги. У белки были очки и большие зубы. Затем грызун стал расти на ладони дона Хуана, стал таким громадным, что исчез…
Одно из действий воина состоит в том, чтобы никогда не давать ничему дурному воздействовать на себя. Контроль воина должен быть неуязвимым.
У тебя осталось мало времени и совсем не осталось для ерунды. Отличное состояние! Я бы сказал, что лучшее, на что мы способны, проявляется тогда, когда мы прижаты к стене. Когда мы ощущаем меч, повисший над головой. Лично я не хотел бы, чтобы было иначе.
В течение всего времени, как я тебя знаю, я говорил, обращаясь как к твоему тоналю, так и к твоему нагвалю. Именно таким способом должны вестись наставления. Вначале следует разговаривать с тоналем. Потому, что именно тональ должен уступить контроль. Но он должен это делать с радостью. Иными словами, тональ настраивают так, чтобы он должен был отдать ненужное, подобное ощущению важности самого себя и сомнительности, которые только приводят его в беспорядок. Вся беда в том, что тональ цепляется за эти вещи, в то время как он должен был бы быть рад освободиться от этой ерунды. Задача поэтому состоит в том, чтобы убедить тональ стать свободным и подвижным. Вот, что нужно дать магу прежде всего остального, — сильный и свободный тональ.
Из-за его врожденной слабости тональ легко уничтожить, и потому одним из искусств воина является вывести на поверхность нагваль, для того, чтобы прикрыть тональ. Я говорю, что это искусство, потому, что маги знают, что путем усиления тоналя может появиться нагваль. Это называется обретением личной силы.
Когда ты находишься в мире тоналя, ты должен быть неуязвимым тоналем. Никакого времени для иррациональной муры! Но когда ты находишься в мире нагваля, ты тоже должен быть неуязвимым. Никакого времени для интеллектуальной муры! Для воина намерение — это ворота между этими двумя. Они полностью закрываются позади него, когда он проходит туда или сюда.
Если на твоем острове тоналя слишком много ненужных вещей, ты не сможешь выстоять встречу с нагвалем. Ты можешь умереть. Никто не способен выжить в намеренной встрече с нагвалем без должной тренировки. Требуются годы, чтобы подготовить тональ к такой встрече. Воин должен быть обучен быть неуязвимым и полностью прозрачным, прежде чем он сможет воспринимать встречу с нагвалем.
Воин тратит годы на то, чтобы вымести свой остров, до тех пор пока не придет момент, когда он сможет, образно говоря, ускользнуть с него.
Для нагваля нет ни земли, ни воздуха, ни воды. Поэтому нагваль скользит или летает или делает то, что он может делать во времени нагваля, которое не имеет ничего общего со временем тоналя. Эти две вещи не перехлестываются.
… Воин является, скажем так, пленником Силы. Пленником, у которого есть один свободный выбор: действовать или как неуязвимый воин, или как осел. В конечном итоге, может быть, воин — и не пленник, а раб Силы, потому что этот выбор — уже больше не выбор для него.
Воин не может быть слабым, или в замешательстве, или испуганным ни при каких обстоятельствах. Воин имеет время только для своей неуязвимости. Все остальное вытягивает его силу. Неуязвимость восполняет ее.
Неуязвимость означает делать лучшее, что можешь, во всем, во что ты вовлечен.
Когда ты чувствуешь и действуешь подобно бессмертному существу, в распоряжении которого все время на Земле, ты не являешься неуязвимым. Ты должен повернуться, осмотреться вокруг, и тогда ты поймешь, что твое ощущение, будто у тебя есть время, — идиотизм.
Будущего нет. Будущее — это только способ разговаривать. Для мага есть только здесь и сейчас.
Сейчас ты должен остановиться, оглянуться назад и пересмотреть свои шаги. Маги говорят, что это — единственный способ утвердить свои достижения.
Все, что я делал с тобой или для тебя, делалось для выполнения одной единственной задачи — задачи чистки и приведения в порядок твоего острова тоналя. Это — моя работа как твоего учителя. (Другая задача)… дать тебе бесспорные демонстрации нагваля и показать, как в него входить.
Я много раз говорил тебе о той абсолютной перемене, которая нам нужна, если мы хотим добиться успеха на пути к знанию. Эта перемена не является только переменой настроения, отношения или взглядов. В эту перемену входит трансформация острова тоналя.
Годы тяжелого ученичества — только подготовка к ошеломительной встрече воина с тем, что лежит там, за этой чертой.
У тебя нет времени, и в то же время ты окружен вечностью. Вот это парадокс для твоего разума!
Сила дает нам согласно нашей неуязвимости.
После того, как внутренний диалог ученика остановлен, наступает неизбежный момент. У ученика возникают задние мысли относительно всего ученичества. Даже самые большие энтузиасты ощутят в этой точке потерю заинтересованности.
В жизни воина есть один единственный вопрос, который действительно не решен: насколько далеко можно пройти по тропе знания и силы. Этот вопрос остается открытым, и никто не может предсказать его исход.
Свобода воина состоит в том, чтобы или действовать неуязвимо, или действовать как никчемность.
Вы узнали, что шансом воина является быть смиренным и эффективным. Вы научились действовать, не ожидая ничего в награду. Теперь я скажу вам, что для того, чтобы выстоять то, что лежит за границами этого дня, вам понадобится ваша абсолютная выносливость.
Судьба всех нас состояла в том, чтобы знать, что мы являемся пленниками Силы. Какая великая удача!
Жизнь воина ни в коем случае не может быть холодной, одинокой или лишенной чувств, потому что она основывается на его привязанности, его стремлении, на том, что он посвятил себя тому, кого он любит… Земля знает, что он любит ее, и она заботится о нем. Именно поэтому жизнь воина наполнена до краев, и его состояние, где бы он ни был, будет изобильным. Воин бродит по тропам своей любви… Эта Земля…. - для воина не может быть большей любви. Только если любишь эту Землю с несгибаемой страстью, можно освободиться от печали. Воин всегда весел, потому что его любовь неизменна и предмет любви — Земля — обнимает его и осыпает невообразимыми дарами. Печаль принадлежит тем только, кто ненавидят ту самую, которая дает укрытие всем другим существам. Это милое Существо, которое является живым до последней крупицы и понимает каждое существо. Оно успокоило меня. Оно вылечило мои боли, и, наконец, когда я понял мою любовь к нему, оно научило меня свободе. Только любовь к этому великолепному Существу может дать свободу духу воина. А свобода эта есть радость, эффективность и отрешенность перед лицом любых препятствий.