Последний поход Хаджи-Мурада

Последний поход Хаджи-Мурада

В ответ на настойчивые приглашения от обществ Кайтага и Вольного Табасарана, расположенных почти у самого Каспия, рядом с Дербентом, Шамиль отправил туда нескольких наибов с тремя тысячами мюридов. Путь предстоял дальний и опасный — нужно было пройти половину Дагестана, через земли ханств, занятых царскими войсками. Но если бы удалось поднять Кайтаг и Табасаран, отвлечь туда войска Аргутинского, то Шамиль был готов обрушиться со своих высот на соседнее Казикумухское ханство, чтобы изгнать оттуда отступников и царские гарнизоны и окончательно утвердить свою власть.

Однако наибы не справились с делом, скоро вернулись и тут же получили отставку. Тогда Шамиль решил послать туда знаменитого храбреца Бук-Магомеда. Этот удалец состоял когда-то в свите хана Казикумухского, но однажды победил его в состязании по стрельбе, и между ними возникла вражда. В результате Бук-Магомед перешел к Шамилю и прославился множеством удивительных подвигов. Когда мюридам приходилось особенно тяжело, имам вызывал Бук-Магомеда, чтобы рассказами о своих делах он поднял дух воинства.

Бук-Магомед и на этот раз оправдал надежды Шамиля. Он пробился в Кайтаг и занял основные пункты. Царские войска окружили восставших, помощь от Шамиля вовремя не поспела, Бук-Магомед был тяжело ранен, взят в плен и отправлен в Дербент, где и скончался через несколько дней.

Завершить начатое вызвался Хаджи-Мурад. Шамиль согласился, но отрядил с ним всего 500 всадников.

Хаджи-Мураду было достаточно и этого. Набеги были его стихией. Здесь он сам себе был главным начальником. И лишь только его партия скрылась с глаз Шамиля, как Хаджи-Мурад повернул на восток, углубился во владения шамхала Тарковского и напал на имение его брата Шах-Вали-хана. Аул, в котором он жил, располагался на крутой горе и считался неприступным. Но только не для Хаджи-Мурада, которого сложность задачи только вдохновляла.

Дождавшись, пока жители отправятся на полевые работы, наиб ворвался в аул, смел охрану и бросился во дворец Шах-Вали-хана. Внезапное нападение застало ханскую семью за завтраком. Хан отбивался одним кинжалом и даже сумел убить несколько мюридов, но вскоре погиб и сам.

Хаджи-Мурад подверг дом яростному разорению, взял в плен семью хана с прислугой и двинулся дальше.

Слух об этом набеге достиг Кайтага раньше Хаджи-Мурада. Местные жители подняли восстание и встретили наиба как освободителя. Они были готовы присоединиться к Шамилю, но просили освободить вдову Шах-Вали-хана, считая недостойным возить с собой несчастную женщину в качестве военного трофея.

Хаджи-Мурад не внял их просьбе. Кайтагцам заносчивость Хаджи-Мурада не понравилась, но ради главного дела они решили не осложнять отношения с шамилевским посланцем. Тем более что Хаджи-Мурад был занят тем, что нападал на укрывшихся в своих имениях дворян, выбивал их оттуда, а уцелевших беков преследовал до самого Дербента, пока те не укрывались за мощными стенами крепости.

Затем Хаджи-Мурад, к которому присоединилось множество кайтагцев, двинулся в Табасаран.

Аргутинский оказался меж двух огней — с одной стороны стояли наготове отряды Шамиля, а в тылу его наиб разжигал восстание, грозившее охватить весь Южный Дагестан и даже Закавказье.

Воевать в горах без надежного тыла было сродни самоубийству, и Аргутинский бросился усмирять приморские провинции. Против Шамиля он оставил на высотах Турчидага три батальона генерала Грамматина ^{6} с пушками, а для прикрытия Мехтулинского ханства вызвал части Нижегородского полка из Чир-Юрта.

Миновав Казикумухское ханство, Аргутинский перевалил через хребет, за которым лежал Вольный Табасаран. И тут же был атакован арьергардом конницы Хаджи-Мурада. Аргутинский бросил в бой своих драгун. Следом двинулись апшеронцы. Мюриды были отброшены на соседнюю высоту, которая затем была взята штурмом.

Хаджи-Мурад отошел к аулу, прикрытому лесом. Леса Аргутинский не любил, предпочитая воевать в горах. Он попытался обойти аул по гребням гор, но маневр не удался. Обозу тоже пришлось идти через лес, где его ждала засада. Табасаранцы, вдохновленные слухами о том, что Хаджи-Мурад разбил Аргутинского, захватили обоз и скрылись в лесу.

Но против основных сил Аргутинского Хаджи-Мурад не удержался. Он отошел в лес, оттуда ему пришлось пробиваться дальше через окружавшие его отряды Аргутинского. На помощь генералу пришла местная милиция, поднятая уцелевшими беками.

Опасаясь вторжения Шамиля, Аргутинский атаковал, не считаясь с потерями. Преследуемый-со всех сторон, Хаджи-Мурад думал уже не о развитии восстания, а о собственном спасении. Попадавшиеся на пути села восставших Аргутинский подвергал жестокому разорению, и это удерживало от восстания других.

Однако Хаджи-Мурад не изменял себе, пуская войска Аргутинского по ложному следу, делая неожиданные маневры и нападая, когда, казалось бы, ему следовало бежать без оглядки.

В одной из таких стычек вдове Шах-Вали-хана удалось спрыгнуть с лошади и укрыться в лесу. Дети же ее остались в руках наиба.

Не дождавшись условленного сигнала от Хаджи-Мурада, Шамиль атаковал позиции Грамматина, но потерпел неудачу. Готовясь к новому штурму занятых генералом высот, Шамиль получил известие о провале операции Хаджи-Мурада и решил отступить.

Вскоре явился и сам Хаджи-Мурад, без победы, но с богатой добычей.

Шамиль принял его с почестями, но затем прислал людей с требованием отдать ему пленных и внести в казну положенную часть трофеев.

Хаджи-Мурад послал Шамилю дорогую шубу, богатое стамбульское ружье, несколько коней, 2,5 тысячи рублей и отдал детей Шах-Вали-хана, которые затем были выкуплены шамхалом Тарковским.

Но дело этим не ограничилось. Неудача всей операции требовала выяснения причин случившегося. Шамиль считал, что виноват Хаджи-Мурад, который нарушил план операции и погнался за сомнительной добычей, не успев затем поднять настоящее восстание в Табасаране. Тем самым наиб позволил Аргугинскому собрать войска и разбить Хаджи-Мурада. Это, в свою очередь, спутало расчеты имама и вынудило его нанести удар в неподходящий момент.

Вскоре явились и табасаранцы, упрекая имама за полное разорение, которому подверг их Аргутинский в наказание за содействие Хаджи-Мураду, бросившему их на произвол судьбы.