Иуд. 9,10 4. Предостережения о суде: знакомый пример
Иуд. 9,10 4. Предостережения о суде: знакомый пример
9 Михаил Архангел, когда говорил с диаволом, споря о Моисеевом теле, не смел произнесть укоризненного суда, но сказал: «да запретит тебе Господь». 10 А сии злословят то, чего не знают; что же по природе, как бессловесные животные, знают, тем растлевают себя.
После каждого триплета — трех примеров из Ветхого Завета (ст. 5–8, 11–13) — Иуда приводит в пример эпизод из жизни ветхозаветного героя, который не записан в Библии (ст. 9, 10, 14–16). Многих христиан смущает этот факт. Именно по этой причине проходили бурные дискуссии, когда решался вопрос, включать ли данное послание в Библию. Мы рассмотрим каждый пример с этих позиций, но прежде необходимо попытаться понять эти трудные тексты.
Во–первых, нет ничего необычного в том, что библейские авторы ссылаются на книги, которые не входят в состав Библии, или цитируют их. В Ветхом Завете мы встречаем упоминания о «книге браней Господних» (Чис. 21:14), записи Самуила провидца, Нафана пророка и Гада прозорливца (1 Пар. 29:29), летопись царей израильских (3 Цар. 14:19) и царей иудейских (3 Цар. 14:29). В Новом Завете Лука отмечает, что «многие начали составлять повествования о совершенно известных… событиях» (Лк.1:1), а Павел напоминает своим читателям о словах Иисуса, которые не записаны ни в одном из четырех Евангелий: «Блаженнее давать, нежели принимать» (Деян. 20:35). Более удивительным представляется то, что Павел использует предания, называя имена Ианния и Иамврия (2 Тим. 3:8), и цитирует языческих греческих поэтов: Эпименида и Арата (Тит. 1;12; Деян. 17:28), а также Менандра (1 Кор. 15:33). Он даже называет критского поэта Эпименида (Тит. 1:12) «пророком». Обратите внимание на слово «пророчествовал», используемое Иудой здесь и в ст. 14, — «оно используется только один раз в Новом Завете как цитата из Ветхого Завета»[332]. Если это так, то читатели Иуды, вероятно, понимали, что он не приравнивает этот материал к писаниям Ветхого Завета, но рассматривает его как литературу мудрости, хорошо им знакомую.
Когда Иуда цитирует книги, которые были хорошо известны его читателям как современная литература того времени, у нас нет оснований для тревоги. Это аналогично тому, как современный автор цитирует Беньяна или слова современного гимна. Цитаты, приводимые Иудой, не требуют от нас включения его источников в наши Библии, равно как и исключения его послания из Библии. Теоретически, конечно, можно предположить, что Иуда знал эти истории либо из преданий, либо через непосредственное откровение от Бога, но нет необходимости придерживаться той или иной позиции, чтобы поверить в богодухновенность Библии.
Во–вторых, Иуда тщательно адаптирует свой материал, помещая его в рамки ветхозаветного учения. Слова, исходящие из уст архангела Михаила, напоминают об аналогичном событии из Зах. 3, а описание в ст. 14, 15 — о том, что произойдет после Второго пришествия Иисуса, и это основано на целой череде ветхозаветных пророчеств [333].
В–третьих, за апокрифическими примерами, которые приводит Иуда, следуют три ветхозаветных текста, и каждый из них иллюстрирует важный для него тезис, который перед этим он рассматривал. Ссылки на апокрифические тексты ничего не прибавляют к его доводам, и мы не потеряем основную нить рассуждений Иуды, если не знаем первоисточников (такова позиция большинства читателей Иуды на протяжении всей истории Церкви). Создается впечатление, что он намеренно ссылается на дополнительные источники, которые его читателям хорошо знакомы и которые вызывают их восхищение, чтобы побудить их увидеть, что в них содержатся те же, уже известные им уроки из Ветхого Завета.