Вопросы и ответы

Вопросы и ответы

ВОПРОС: Вы говорили о духовной преемственности, которая очень четко выявляется в православии. Скажите пожалуйста, а вот эти духовные авторитеты, к которым все время обращается православная Церковь и на них строит все свое учение… Насколько вот это обращение к духовным авторитетам имеет какую?то параллель непосредственному обращению ко Христу, обращению не к традиции, а живому общению с Богом – лично.

ОТВЕТ: Хороший вопрос, спасибо! Я должен вам сказать откровенно свое впечатление, что христианство, конечно, деградирует всюду и везде. Я откровенно хочу сказать о православии: оно совсем не то, каким хотелось бы его видеть, и не подумайте, что это мое только личное мнение. Я вам сегодня называл, например, того же епископа Игнатия Брянчанинова… Когда он пишет о состоянии монастырей, о состоянии духовной жизни, о понимании веры, то он слезы льет горькие… Идет деградация христианства – это процесс всеобщий, он должен всюду идти. Поэтому, когда мы говорим об этой нити, я должен вам сказать: конечно, сейчас мы не имеем ни того духа, ни того горения, ни той ревности, ни той чистоты, которую хотели бы иметь и к которой мы обращаемся. Мы говорим об этом сейчас как о некоем золотом веке, от которого мы – увы! – отошли достаточно далеко, но еще сохраняется связь. Мы верим им, обращаемся к ним, насколько это возможно, придерживаемся еще их, но эта связь ослабевает.

ВОПРОС: Вы сказали, что сущность христианства это жертва Бога и Христа. В связи с этим у меня вопрос: как по вашему мнению, подвиг или дело объясняют личность, то что вы сказали, или личность объясняет дело? Ваше мнение? Я придерживаюсь мнения, что для нас первостепенное значение имеет сам Христос и личность Христа объясняет то, что Он сделал. Как по вашему?

ОТВЕТ: По тому христианство и называется, что мы веруем во Христа, и веруем во все то, что Он сделал. В этом смысле я полностью с вами согласен, но когда мы начинаем смотреть: а что самое существенное и для чего Он пришел?.. Понимаете? Ведь каждое дело определяется целью же, и через цель мы понимаем существо дела. Бог Слово воплотился с целью спасения человека – единственная цель! Исходя из этого, я и говорю, что сущность христианства, то есть сущность дела Христова состоит не в научении нравственным и даже вероучительным истинам, а в Его жертве, благодаря которой мы получаем спасение.

ВОПРОС: Когда мы говорим о различных теориях, теории выкупа или теории нравственной, то в общем?то мы находим в различных местах Библии обоснование той или иной теории. Та же теория выкупа появилась не откуда?то просто из размышлений богословов, а на это есть основания. В Писании есть – сейчас не помню точно, какое это место от Матфея, по–моему – где употребляется (в английском варианте это даже больше звучит, там слово r?nsom употребляется) слово выкуп – антилитром, по–гречески и, наверное, я думаю, что в тот период, когда Евангелие писалось, человек, который писал его, стремился найти какие?то образы, которые могли бы объяснить человеку, живущему в то время, что произошло.

ОТВЕТ: Вы совершенно правы. Вся атмосфера Римской империи – это была атмосфера рабовладельческого строя, и сама ветхозаветная религия – это религия закона: то есть, тот же юридизм. Поэтому нисколько не удивительно, что апостолы обращались к современникам на языке доступном для них, поэтому многократное употребление самого этого термина – термина искупление. Но обращает на себя внимание другое: когда мы касаемся вот этого центрального понятия, выражающего существо дела Христова, то мы находим целый ряд терминов: искупление, оправдание, усыновление, спасение – целый ряд терминов! Причем, если обратимся к самому контексту, то вот здесь уже мы попадаем на ту почву, о которой я говорил, на которой утверждается православие. Где оно, зерно понимания того, что совершил Христос? Почему я говорю об этой нити? Потому что совершенно очевидно, что термин искупление вызван временем, эпохой, и он конечно же не передает существа того подвига, о котором сказано: «Так возлюбил Бог мир, что отдал Сына Своего единородного». Речь идет не о купле–продаже; не о выкупе, тем более – у кого выкупать? Знаете, у одного из Отцов Церкви, Григория Богослова есть замечательная мысль об искуплении. Он пишет: «Кому же принесена жертва? – и отвечает: – Дьяволу?! Как кощунственно об этом думать: чтобы творец принес выкуп своей твари, да еще падшей!.. Отцу? Да разве Отец меньше любит, чем сын? Он даже Исаака, приносимого в жертву не принял, а дал овна вместо него». Так что, эти вопросы, конечно, обсуждались и если исходить из контекста Евангелия, в котором говорится, что Бог есть любовь, – кстати, тоже беспрецедентное среди религий мира учение, – то совершенно очевидно, что здесь речь идет не о выкупе, ибо не у кого выкупать, и в то же время апостол употребляет этот термин, чтобы быть понятым, чтобы дать намек некий: что же совершил Христос.

ВОПРОС: Куда вообще сейчас намеревается идти православное богословие?

ОТВЕТ: Один из наших богословов XX века произнес очень интересную фразу: вперед к Отцам! Представляете?! О чем идет речь? Ради чего пришел Христос? Ради спасения. Ради чего создал Он Церковь? Ради спасения. Ради чего Он дал Евангелие? Ради спасения. Ради чего существует богословие? Это только богословы, доктора богословия, извините, превратили богословие в игру – сколько на иголке там уместится бесов или ангелов!.. Суть богословия сводится к одному (и оно не богословие, если оно отступает от этой цели) – чтобы показать, как нужно веровать, как нужно жить, какие нужны средства употребить для того, чтобы воспринять то спасение, с которым пришел Христос. Когда же богословие начинает заниматься всякими спекулятивными вещами, а их полно, тогда мы возвращаемся к языческому пониманию богословия. Вы знаете, что термин богословие имеет дохристианское еще происхождение: термин теология употребляется уже у Аристотеля. Теологами кого называли, знаете? Всякого, кто писал о богах: Гесиода, Гомера, Орфея – всех!.. Кто пишет о богах, тот и богослов! Так и сейчас: кто прошел духовную школу, ответил хорошо на четверки и пятерки, написал работу о богах… только о Боге – кандидат богословия! Недаром я вам приводил эту потрясающую мысль Игнатия Брянчанинова: «Доктор богословия, а в Христа не верит, что проку от этого богослова!» Богословие собственно имеет одну цель: объяснить, показать, укрепить веру!.. Вот этот путь и стоит перед нами, но КПД его каков? Об этом я помолчу.

ВОПРПОС: В своей лекции вы сказали, что католическое богословие изобрело как удовлетворение чистилище, а по отношению к православию: молитва о мертвых это не подобие какого?то удовлетворения?

ОТВЕТ: Даже не молитва о мертвых, а именно учение о мытарствах. Да, к сожалению довольно часто смешивают эти две совершено разные вещи. Чистилище я вам сказал, откуда возникло: ни в рай не пошлешь, поскольку удовлетворения не принес – ни в ад не выкинешь, потому что покаялся. Что такое мытарства? Мытарства это то состояние души, когда она ставится – мы не знаем уж как – перед конкретными страстями. Происходит великое борение души, если она усвоила здесь какую?то страсть настолько, что человек стал рабом страсти. Мы это прекрасно все знаем: можно стать рабами любой страсти! Вот там и происходит борение: перед лицом видения Бога с одной стороны – вот Он Бог, теперь ты можешь видеть Его лицом к лицу – и страсти. Вот где жуть?то начинается, вот где борьба, вот где падение!.. Здесь, вы знаете, в потемках ходим: ну, что страсть? – ну и ладно, страсть… – мы и Бога не особенно чувствуем и никакой преисподней не видим, а там все открывается лицом к лицу, как пишет апостол. Вот что такое мытарства?то! Борьба, страдания, в которых душа делает выбор между Богом и страстями. А в чистилище человек должен отбыть наказание: удовлетворения он не успел принести? – нет! Я говорю: трижды не ополз вокруг центра – вот тебе и иди, там на сковородке пожаришься! Вот в чем разница?то.

ВОПРОС: Когда Отцы развивали свое учение, у них были одни проблемы, связанные с историей: они тогда укрепляли, объясняли вероучение, но сейчас мы сталкиваемся совсем с другими историческими условиями. Поэтому, как мы можем применять то учение, которое относилось к одному вопросу, к теперешнему времени, когда мы встречаемся с другими вопросами?

ОТВЕТ: Хорошо… Я вам скажу… Есть выражение: все возвращается на круги своя. Если вы сейчас посмотрите, что происходит в мире, – особенно в экуменическом мире, – то вы увидите, что оказывается те проблемы, которые стояли многие века и даже тысячелетия назад, вырисовываются сейчас во всей своей силе. Вы не найдете ни одного того явления, которое в жизни древней Церкви было осуждено как ересь, которого не было бы сейчас, в настоящее время. Вы посмотрите, сколько сейчас пришло к нам синкретических разных сект; вы посмотрите, что творится всюду – те же самые явления происходят! А это арианство?! Вы знаете, что во Франции по статистике около 84% христиан, но из них третья часть не верит, что Иисус Христос есть Бог; третья часть не верит, что Он воскрес!? Обратитесь к Отцам: вы увидите, сколько они об этом пишут – проблемы повторяются! Многие из них проистекают еще от ветхого человека: они, что называется, все время прут из нас и постоянно выходят на поверхность. Поэтому, когда мы видим, что по тому или иному вопросу имеется уже богатый опыт осмысления и решение, то черпаем оттуда, берем – чтобы дважды не изобретать велосипед. Но сейчас возникает и целый ряд новых проблем, о которых мы раньше даже не знали: эти проблемы нам гораздо труднее осмысливать, поскольку мы не имеем прецедента, мы не имеем уже того опыта, знаний, разработок. Это сложнее, но мы вынуждены все равно заниматься этими вещами…

ВОПРОС: А вот как бы вот такая, скажем, экзенцистиальная идеология, когда Бог являет Себя в жизни конкретно людей… Мне кажется, что православие уводит в монастырь, уводит от жизни, может быть.

ОТВЕТ: Этот упрек, я вам скажу, слышен постоянно на протяжении всей истории, и может быть отчасти он оправдан, потому что люди рождаются с разными талантами. Есть люди, которые просто от природы склонны к анахоретству, к уединению, к особому вниманию к себе – есть люди очень деятельные и живые. Если, знаете, поменять их местами в жизни – деятельного поместить в монастырь, а того в жизнь – это будет абсурд!.. Каждому свое!.. Но вот, к сожалению, не каждый способен оценить свои таланты и двинуться в нужном направлении. Ясно: кто может больше всех добиться успеха в любой науке, в любой области? Кто способен отдать все время этому… Монашество есть ни что иное, как попытка отрешиться от всего ради духовной жизни, но далеко не каждый имеет к этому все таланты. Поэтому очень часто человек, не имеющий к этому соответствующих данных и становящийся на путь монашеской жизни, легко может превратиться в карикатуру монаха, и тогда это – беда!

ВОПРОС: Человек, вернувшись в состояние безгреховности, застрахован ли от нового падения?

ОТВЕТ: Спасибо. Вы очень хорошо подметили, с чего я начал говорить и как?то увлекся и не сказал об этом. Я сказал, что Адам не обладал непадательным состоянием, а какое же может быть непадательное состояние? Непадательное состояние – это то состояние, которое человек приобретает в процессе познания себя; и видение того, что он, без помощи Христа, без помощи Божьей, действительно не способен ни к чему доброму. У нас есть замечательная утренняя молитва, принадлежащая одному из величайших Отцов, которого называли земным богом, Макарию Великому. Эта молитва начинается так: «Боже, очисти мя грешного, яко николиже сотвори благое пред Тобою». Вот это видение себя, что я без Бога ничто, дает возможность человеку уже вечного, непадательного приобщения к Богу: он уже узнал, кто он есть без Бога! Как говоря: обжегшись на молоке – дуют на воду!

ВОПРОС: Вот вы остановились на двух пониманиях спасения и вы связали первое понимание с католической Церковью, а второе с православной. Все?таки, как вы считаете, какое развитие получили эти теории в протестантизме?

ОТВЕТ: Я бы этого конечно не говорил, но обратите внимание, что три основных термина используются для выражения того, что совершил Христос. Три термина, соответствующие трем основным ветвям христианства: у католичества – искупление; у православия – спасение; а в протестантизме (я это очень хорошо знаю, поскольку я участвую во всех диалогах с лютеранами) – оправдание. Вот этот термин, который выражает определенную специфику протестантского понимания, и которым протестантизм отличается от римо–католицизма. Протестантизм, вы помните – Лютер, попытался исправить католичество: почему заслуг Христа хватает только для искупления за первородный грех? Почему так мало? Христос пострадал за все грехи!.. Логика совершенно справедливая и безупречная. Действительно странно, когда по католичеству за первородный грех Христос пострадал и в крещении этот первородный грех искупляется, а почему дальше нет? Поэтому протестантизм в лице Лютера и основных лидеров этого движения – того же Меланхтона, что очень хорошо обозначено в апологиях этого исповедания и других символических книгах – проводит такую идею: грех верующему, не вменяется в грех? Вот эта идея вменения и невменения заслуживает самого серьезнейшего анализа. Что это значит? Лютер там пишет странные слова: если до этого человек находился в страхе и трепете, то отныне он, получив весть о спасении Христовом, – ликующее дитя Божье. Всё! – уже ничего не надо. Здесь вот есть большая опасность: как воспринять это… Воспринять как то, что все совершает Бог – человеку просто ничего не нужно делать. Вот сейчас я только что вернулся из Финляндии: у нас была встреча с финскими лютеранами, и у нас была очень большая дискуссия как раз по проблеме свободы… Вся эта тема была посвящена свободе разума и ее аспектам, и в частности один из аспектов был таков: свобода человека в деле спасения человека. Мы очень много говорили об этом, и лютеране с очень большой настойчивостью пытались говорить о том, что человек не имеет свободы в деле спасения. Никакой свободы! Я тогда вынужден был задать им вопрос прямо: вы понимаете, что вы говорите? Если человек не имеет никакой свободы в деле спасения, а все совершает Бог, тогда этим самым подписывается ужасная вещь – тогда Бог виновен в погибели тех, кто не наследует жизнь вечную!.. Ибо тогда Он не дал людям веры; Он виноват в том, что они не спаслись, если у человека нет свободы в деле спасения. Очень интересно мне было слушать, один за другим они вставали – кончилось тем: давайте отложим это до следующей встречи, а следующая будет через три года.