§ 217. Мистерии Митры

§ 217. Мистерии Митры

Согласно Плутарху (Роmр. 24, 5), пираты из Киликии "тайно совершали мистерии" Митры; побежденные и плененные Помпеем, они распространили этот культ на Западе. это первое упоминание о мистериях Митры.[629] Нам неведом процесс, сделавший из иранского божества, превозносимого в «Михр-Яште» (ср. § 109), Митру мистерий. Культ его распространился, очевидно, в среде магов, поселившихся в Месопотамии и в Малой Азии. Типичный бог-победитель, Митра сделался покровителем парфянских царей. На погребальном камне Антиоха I из Коммагены (69–34 гг. до н. э.) бог пожимает руку царю. Но, по-видимому, царский культ Митры не содержал никакого тайного ритуала; с конца эпохи Ахеменидов помпезные церемонии Mithrakana происходили публично.

Мифология и теология митраистских мистерий дошла до нас, главным образом, благодаря скульптурным памятникам. Немногочисленные литературные источники касаются, в основном, культа и степеней инициаций. Один из мифов рассказывает о рождении Митры из скалы (de petra natus), подобно антропоморфному Улликумми (§ 46), фригийцу Агдитису (§ 207) и знаменитому герою осетинской мифологии.[630][631] Именно по этой причине в мистериях Митры пещера играет первостепенную роль. С другой стороны, по преданию, дошедшему до нас в трудах Аль-Бируни, парфянский царь накануне своего вступления на престол удалялся в пещеру, а его подданные оказывали ему почести, словно новорожденному, или, точнее, младенцу сверхъестественного происхождения.[632] Армянские предания повествуют о некоей пещере, где "пребывал в затворе" Мгер (т. е. Mihr, Mithra), и откуда он выходил только раз в году. В новом царе воплощался и заново рождался Митра.[633] Мы находим эту иранскую тему в христианской легенде о Рождестве Христа — в вифлеемской, исполненной света, пещере.[634][635] Итак, чудесное рождение Митры неразрывной частью входило в иранский синкретический миф о Космократе-Искупителе.

Главный эпизод мифов о Митре — это умыкание небесного быка и принесение его в жертву, если судить по некоторым дошедшим до нас памятникам, по приказу Солнца (Sol). Жертвоприношение быка фигурирует почти на всех митраистских барельефах и росписях. Митра неохотно выполняет свою «миссию»; отвернув лицо, одной рукой берет он животное за ноздри, другой же вонзает нож ему в бок. "Из тела умирающей жертвы всходят все полезные травы и растения (…) Из спинного мозга его произросло дающее хлеб зерно, а из крови его — лоза виноградная, дающая священный напиток мистерий".[636] В зороастрийском контексте кажется загадочным совершенное Митрой жертвоприношение быка. Как мы уже видели (§ 216), умерщвление первобыка — дело рук Ахримана. Однако в позднем тексте ("Бундахишю", VI, Е, 1–4) говорится о благотворных последствиях этого жертвоприношения: из семени первобыка, очищенного лунным светом, рождаются различные виды животных, а из тела его произрастают растения. С морфологической точки зрения, это "созидательное убийство" лучше объяснимо в контексте аграрных религий, нежели в инициатическом культе.[637] С другой стороны, как мы уже видели (§ 216), в конце Времен бык Хатайош будет принесен в жертву Саошьянтом и Ормаздом, и приготовленный из его жира и костного мозга напиток сделает людей бессмертными. Так что можно сопоставить поступок Митры с этим эсхатологическим жертвоприношением; в данном случае правомочно утверждать, что инициация в мистериях предвосхищает окончательное Обновление, другими словами, спасение миста.[638]

Принесение в жертву быка происходит в пещере перед лицом солнца и Луны. На космическую структуру жертвоприношения указывают 12 знаков зодиака или 7 планет, а также символы ветров и четырёх времен года. Два персонажа, Кауто и Каутопат, одетые так же, как и Митра, держа в руках зажженные факелы, пристально созерцают деяние бога (действительно, Псевдо-Дионисий говорит о "троичном Митре", Epist. 7).

Отношения между Sol и Митрой представляют еще не дождавшуюся своего разрешения проблему; с одной стороны, Sol, хотя он рангом ниже Митры, приказывает последнему принести в жертву быка; с другой стороны, Митра назван в надписях Sol invictus [Непобедимое солнце]. Некоторые сцены представляют Sol коленопреклоненным перед Митрой, другие изображают этих двух богов, обменивающихся рукопожатием. Как бы то ни быдо, Митра и Sol скрепляют свою дружбу пиром, на котором вместе едят мясо быка. пир происходит в космической пещере, богам прислуживают слуги в звериных масках — образец ритуальной трапезы, когда мисты в масках, указывающих на степени их посвящения, обслуживают Главу (Pater) собрания. Предполагается, что вскоре последует вознесение Sol на небо; эта сцена присутствует на многих барельефах. В свою очередь, Митра тоже возносится на небо; кое-где он изображен бегущим за солнечной колесницей.

Митра является единственным богом, не разделяющим трагической судьбы мистериальных божеств, из чего можно сделать заключение, что сценарий митраистской инициации не содержал испытаний смертью и воскресением. Перед инициацией посвящаемые давали клятву (sacramentum) хранить тайны мистерий. Текст Святого Иеронима (Ер. 107, ad Laetam) и многочисленные надписи донесли до нас перечень степеней посвящения. Их семь: Ворон (corax), Жена (nymphus), Воин (miles), Лев (lео), Перс (perses), Солнечный Вестник (heliodromus) и Отец (pater). Доступ к первым ступеням обеспечивался даже детям, начиная с семилетнего возраста; возможно, они получали определенное религиозное образование и заучивали песнопения и гимны. Община мистов разделялась на две группы: «служителей» и «участников» последняя группа состояла из инициатов со ступени lео и выше.[639]

Нам неизвестны детали этого ступенчатого посвящения. христианские апологеты, выступая против митраистских «таинств» (инспирированных Сатаной!), упоминают «крещение», которое, вероятно, вводило неофита в новую жизнь.[640] Возможно, этот ритуал предназначался для неофита, готовящегося к посвящению в степень miles.[641] Известно, что ему подносили царский венец, но он должен был от него отказаться, ответив: "Митра — вот мой единственный венец".[642] Затем его лоб клеймили раскаленным железом (Tertullian. "De prascr. Haeret". 40); проводили также очищение при помощи пылающего факела (Лукиан."Меnippus", 7). При посвящении в степень lео мисту смазывали медом руки и язык, а мед считался пищей блаженных и новорожденных.[643]

По свидетельству одного христианского автора IV в., посвящаемым завязывали глаза, а окружавшая их толпа неистовствовала, подражая крикам воронов, хлопанью крыльев, львиному рыку. Некоторым мистам связывали руки куриными кишками, и они должны были перепрыгивать через ров с водой. Затем приходил некто, вооруженный мечом, разрезал кишки-пyты и объявлял себя освободителем.[644] Сцены посвящения, представленные росписями святилища Митры в Капуе, очевидно, передают инициатические испытания. Среди сцен, сохранившихся лучше всего, одна описана Кюмоном так: "Обнаженный мист сидит с повязкой на глазах, его руки, по всей видимости, связаны за спиной. Мистагог подходит к нему сзади, как бы для того, чтобы подтолкнуть его вперед. Перед ним — жрец, он одет в восточный костюм, на голове — высокий фригийский колпак, он надвигается на миста, выставляя вперед меч. Другие сцены изображают нагого миста коленопреклоненным или даже распростертым на земле.[645] Также известно, что мист должен был присутствовать при инсценировке убийства, и ему показывали меч, окрашенный кровью жертвы.[646] Весьма вероятно, что порой инициатические ритуалы включали в себя битву с чучелом. Действительно, историк Ламприд пишет, что император Комод осквернил мистерии Митры, по-настоящему убив человека (Commodus, 9 = Textes et Monuments II, 21). Предполагается, что, совершая в качестве «Отца» посвящение в степень miles, Коммод убил посвящаемого, тогда как ему надлежало всего лишь изобразить предание последнего смерти.

Каждая из семи степеней посвящения находилась под покровительством определенной планеты: ворону служил зашитой Меркурий, жене — Венера, воину — Марс, льву — Юпитер, персу — Луна, солнечному вестнику и отцу — Сатурн. Астральные связи наглядно представлены в митраистских святилищах Санта Приски и Остии.[647] С другой стороны, Ориген ("Contra Celsum" VI, 22) говорит о лестнице с семью перекладинами (из свинца, латуни, бронзы, железа, сплава, серебра и золота) ассоциируемых с различными божествами (свинец — с Кроном, латунь — с Афродитой и т. д.) Очень возможно, что такая лестница играла неизвестную нам ритуальную роль, одновременно служа символом митраистских собраний.