Глава 21 ЧТО СТАЛО С ПАРТИЕЙ ПОСЛЕ ИИСУСА?

Глава 21

ЧТО СТАЛО С ПАРТИЕЙ ПОСЛЕ ИИСУСА?

...Иисус, как он изображён в сохранившейся традиции, был представителем, передовым бойцом и основателем организации, которая пережила его и разрасталась всё больше, становилась всё могущественнее.

Карл Каутский, «Происхождение христианства», 1908 г. {209}.

С точки зрения историка, единственный очевидный результат всей жизни и деятельности Иисуса — появление особого сообщества, Церкви.

Чарльз Гарольд Додд, «Основатель христианства», 1970 г. {210}.

1.

   Первое время после казни Иисуса апостолы пребывали в растерянности и бездействии. Они были уверены, что все их надежды и планы рухнули. Иисус, которого они считали Мессией, бесславно умер на кресте. К тому же, они боялись и за свою жизнь. Им казалось, что первосвященники, убив Иисуса, на этом не успокоятся и будут стараться погубить ещё и его учеников. Поэтому первое время после Голгофы апостолы прятались в доме, двери которого «были закрыты из опасения от Иудеев» (Ин: 20:19).

   Но проходили дни, а учеников Христа никто не собирался арестовывать. Тогда, поняв, что опасность миновала, они стали задумываться о своём будущем. Что им нужно было делать теперь? Разойтись по домам? Но за годы, проведённые с Иисусом, они привыкли к общественной деятельности. Им нравилось находиться среди людей, спорить, убеждать, добиваться поставленных целей... Они не могли просто так вернуться домой и снова взяться за свои сети и мотыги. И они решили остаться в Иерусалиме и продолжить дело Иисуса.[43]

   Согласно Деяниям апостолов, такую мысль им подсказал сам воскресший Иисус незадолго до своего Вознесения: «И, собрав их, Он повелел им: не отлучайтесь из Иерусалима, но ждите обещанного от Отца, о чём вы слышали от Меня, ибо Иоанн крестил водою, а вы, через несколько дней после сего, будете крещены Духом Святым. Посему они, сойдясь, спрашивали Его, говоря: не в сие ли время, Господи, восстановляешь Ты царство Израилю? Он же сказал им: не ваше дело знать времена или сроки, которые Отец положил в Своей власти, но вы примете силу, когда сойдёт на вас Дух Святый; и будете Мне свидетелями в Иерусалиме и во всей Иудее и Самарии и даже до края земли» (Деян. 1:4-8).

   Последние слова в этом наказе призывают апостолов стать Иисусу «свидетелями», то есть продолжить его дело и сохранить «партию». Но какие конкретные шаги для этого нужно было предпринять? Автор Деяний апостолов сообщает, что, собравшись в горнице, оставшиеся одиннадцать апостолов, а также братья Иисуса и несколько женщин, в том числе и Мария, мать Иисуса, «единодушно пребывали в молитве и молении» (Деян. 1:13-14), очевидно, размышляя о своей дальнейшей судьбе.

   Наконец решение, кажется, было найдено. Уже в ближайшие дни апостолы созвали собрание учеников Иисуса, на котором Пётр предложил вместо выбывшего Иуды Искариота избрать нового апостола и восстановить таким образом их первоначальную численность. Предложение было принято, и новым апостолом по жребию был избран Матфий (Деян. 1:15-26).

   Итак, апостолов снова стало двенадцать, как и завещал когда-то Иисус. Но кто будет новым руководителем «партии» вместо него? Логично было предположить, что им должен стать кто-то из Двенадцати. Апостолы с самого начала находились рядом с Иисусом, провели в совместных трудах и заботах много дней и лучше всех знали его помыслы. Кому, как не им, верным соратникам Христа, следовало выдвинуть из своих рядов самого достойного, чтобы он и сделался его преемником!

   Однако произошло неожиданное — главой «партии» стал Иаков Праведный, брат Иисуса:«Пётр, Иаков и Иоанн, хотя и были особо Спасителем почтены, — читаем мы в «Церковной истории» Евсевия Кесарийского, — однако после Вознесения Спасителя не оспаривали друг у друга эту честь, но избрали епископом Иерусалима Иакова Праведного» {212}.

   Но, позвольте, с какой стати?! Что сделал он такого выдающегося для «партии», чтобы быть избранным её главой? При жизни Иисуса Иаков не был замечен среди его сторонников. Евангелист Иоанн прямо говорит, что братья Иисуса, а значит, и Иаков, «не веровали в Него» (Ин. 7:5). Мало того, они настолько, оказывается, «не веровали», что всё время порывались схватить Иисуса, как сумасшедшего, и изолировать (Мк. 3:21). И вот теперь один из этих закоренелых скептиков становится руководителем «партии»! Как такое вообще могло произойти?

   Апостол Павел в своём Первом послании к коринфянам утверждает, что воскресший Иисус в числе прочих «явился Иакову» (1Кор. 15:7). Вид брата, числившегося умершим, но совершенно неожиданно оказавшегося живым, настолько потряс бедного Иакова, что он тут же, преодолев весь свой скепсис, горячо уверовал в мессианизм Иисуса. Но даже если и так, то этого явно недостаточно, чтобы, отодвинув в сторону заслуженных ветеранов, претендовать на главные роли в том деле, в создании которого не участвовал.

   Забегая вперёд, скажем, что трудно было найти менее подходящую кандидатуру на роль руководителя «партии» вместо Иисуса. Иаков, конечно же, верил, что его брат был Мессией, но этим, собственно, и ограничивалось всё его «христианство». Ни в коей мере он не считал себя отпавшим от иудейства и ни на шаг не отходил от законов Торы. Не принадлежав в своё время к ближайшему окружению Христа, Иаков не был затронут свободным духом «партии» и поэтому остался тем, кем был всегда — «упёртым» формалистом в делах веры. Став во главе «партии», он и от последователей Иисуса начал требовать неукоснительного соблюдения всех установлений Моисеева Закона, полагая, что фарисейский идеал должен быть также идеалом и христианским. Сам Иаков ежедневно совершал моления в храме, поражая окружающих своим необычайным благочестием и точным соблюдением установлений Моисеевой религии.

  «Он был свят от чрева матери, — говорится о нём в «Церковной истории» Евсевия Кесарийского, — не пил ни вина, ни пива, не вкушал мясной пищи; бритва не касалась его головы, он не умащался елеем и не ходил в баню. Ему одному было дозволено входить во Святая святых; одежду носил он не шерстяную, а льняную. Он входил в храм один, и его находили стоящим на коленях и молящимся о прощении всего народа; колени его стали мозолистыми, словно у верблюда, потому что он всегда молился на коленях и просил прощения народу» {213}.

   Постепенно Иаков приобрёл громадное влияние среди первых христиан. Его побаивался даже сам Пётр — первоверховный апостол! В «Послании галатам» Павел рассказывает, что Пётр в Антиохии «до прибытия некоторых от Иакова, ел вместе с язычниками; а когда те пришли, стал таиться и устраняться, опасаясь обрезанных» (Гал. 2:12). В Деяниях апостолов есть также эпизод, в котором рассказывается, как Пётр, чудесным образом вырвавшись из темницы, первым делом считает нужным доложить о своём приключении Иакову: «...Уведомьте о сём Иакова» (Деян. 12:17).

   Такова была власть Иакова Праведного, мелочного формалиста в делах веры, над апостолами, работавшими с самим Христом!

   И всё-таки, как могло получиться, что Иаков, не имея абсолютно никакого отношения к сподвижникам Иисуса, будучи даже его противником, оказался вдруг во главе «партии»? Этот удивительный факт иногда пытаются объяснить тем, что апостолы, тяжело переживая потерю любимого учителя, перенесли свою привязанность к Иисусу на его родственников, а одного из них — Иакова, брата Господня — даже поставили над собой, сделав руководителем «партии».

   Действительно, истории подобные случаи известны. Например, в 1848 году французы избрали своим президентом Луи Наполеона, племянника Наполеона Бонапарта, не за какие-то его необыкновенные заслуги, а за родство со знаменитым дядей. В наши дни похожая история произошла с братьями по фамилии Лебедь. Сначала знаменитым стал старший брат — Александр Иванович; он показал неплохой результат на президентских выборах 1996 года, стал секретарём Совета безопасности и, наконец, губернатором Красноярского края. А вскоре после этого и жители Хакасии избрали своим главой Алексея Ивановича Лебедя, брата знаменитого генерала и политика. Нет, наверное, нужды доказывать, что основную роль в этом выборе сыграло именно родство обоих кандидатов...

   Думается, однако, что в случае с Иаковом всё было иначе. Родственников знаменитых людей обычно выбирают в том случае, когда выбирать, собственно, не из кого: все остальные кандидаты — совсем уж ничем не примечательные, заурядные люди. Но разве можно было сказать такое про апостолов?! Все они как на подбор были энергичные, деятельные, отчаянные молодцы, с самых первых дней находившиеся рядом с Иисусом. Каждый из них был достоин возглавить «партию», осиротевшую после смерти «вождя», и, несомненно, знал это. И вот именно по этой причине они и не могли договориться между собой о том, кто же из них возьмёт на себя бразды правления. Ещё при жизни Христа апостолы то и дело заводили споры о том, кому из них быть «большему» или «первому» над всеми остальными. И накануне последнего посещения Иерусалима, и даже во время Тайной вечери они, вызывая явное неудовольствие Иисуса, препирались между собой: «Был же и спор между ними, кто из них должен почитаться большим...» (Лк. 22:24; ср. также Мк. 10:41-44). 

   Несомненно, подобный спор должен был разгореться между ними и после смерти Христа. Каждый из них считал себя наиболее достойной кандидатурой для того, чтобы возглавить «партию». И хотя автор Деяний апостолов об этих спорах умалчивает, мы, по-видимому, не ошибёмся, предположив, что без споров всё-таки не обошлось. Если апостолы не стеснялись ругаться о первенстве в присутствии Иисуса, то уж тем более не удерживались после его смерти...

   Здесь самое время задаться вопросом: а что же Иисус не позаботился о своём преемнике заранее? Ведь, судя по Евангелиям, он был уверен, что живым ему из Иерусалима не уйти: «Иисус начал открывать ученикам Своим, что Ему должно идти в Иерусалим и много пострадать от старейшин и первосвященников и книжников, и быть убиту...» (Мф. 16:22; Мк. 8:31; Лк. 9:22). Так надо же было назначить кого-то из апостолов на своё место, чтобы потом не начались споры и раздоры!

   Христианские богословы так и не смогли договориться между собой о том, назначил Иисус себе преемника, или нет. Католики утверждают, что назначил — Петра. В доказательство они приводят эпизод из Иоанна, в котором Иисус уже после своего воскресения трижды обращается к Петру со словами: «паси овец Моих» (Ин. 21:15-17). По мнению католических богословов, понимать эти слова надо в том смысле, что Иисус, произнеся их, тем самым как бы назначил Петра своим преемником на земле. Православные, однако, такое истолкование категорически не приемлют, говоря, что Иисус на Тивериадском озере всего-навсего восстановил Петра в его апостольском звании, которое тот якобы утратил после отречения во дворе у Каиафы в ночь ареста Иисуса {214}. Что ж, несогласие православных с мнением католиков понять можно. Римские папы считают себя наследниками апостола Петра не только на римском престоле, но и во всём христианском мире; признай православные, что Иисус оставил Петра своим заместителем, и тогда что же? Подчиниться ненавистным «латинянам»?! Никогда! Вот потому-то православные богословы и упорствуют, говоря, что Иисус никого вместо себя на земле наместником не оставлял. Даже Петра.

   Впрочем, для нашего повествования совершенно не важно, кто в этом споре прав, — католики или православные. Если даже Иисус и назначил Петра преемником, то апостолы всё равно сделали по-своему и не отдали ему первенство. И кто знает, не отсюда ли берёт своё начало мрачная легенда о мнимом отречении первоверховного апостола? Пытаясь ни в коем случае не пропустить Петра вперёд, другие апостолы могли припомнить ему ту злополучную ночь во дворе у первосвященника, представив дело так, что по своему малодушию он оказался недостойным занять место своего учителя.

   Проведя много дней в ожесточённых спорах, апостолы так и не пришли ни к какому решению. Никто из них не хотел уступить другому честь возглавить «партию». И тогда у них мелькнула «счастливая» мысль: если никого нельзя выбрать из их числа, так выберем же кого-нибудь со стороны! Да вот хотя бы Иакова, брата Господня! Правда, он раньше не верил в Иисуса и даже хотел вместе с другими братьями посадить любимого учителя под замок, как сумасшедшего, но ведь с тех пор многое изменилось! После того, как Иакову явился воскресший Иисус, он, говорят, уверовал и даже признал своего брата Мессией. Так что, рядовые члены «партии», наверное, не будут против, если им укажут на Иакова, как на возможного преемника Иисуса!

   Климент Александрийский, пытаясь объяснить неожиданное возвышение Иакова Праведного, не имевшего никакого отношения к делу своего брата, писал, что будто бы «Иакову Праведному, Иоанну и Петру Господь после Воскресения передал знание, они же передали его остальным апостолам, остальные же апостолы семидесяти, одним из которых был Варнава» {215}.

   Но, позвольте! Какое такое «знание»? Известно, что Иаков то и дело ставил палки в колёса Павлу, а между тем дальнейшее развитие христианства пошло как раз по пути, намеченному «апостолом язычников». Выходит, что Иаков получил от Иисуса «знание», которое впоследствии не пригодилось христианам, и было отвергнуто?! Хорошее дело! Не логичнее ли предположить, что Климент Александрийский весь этот благочестивый эпизод выдумал сам, чтобы хоть как-то свести концы с концами? Кстати, мы, по всей вероятности, даже сможем сказать, почему Климент предложил именно это объяснение, и никакое другое. Время его жизни — II век — было временем расцвета гностицизма.[44] Это как раз гностики утверждали, что Иисус распространял среди своих учеников какие-то особые тайные знания. Хотя гностицизм был объявлен официальной церковью вредоносной ересью и впоследствии беспощадно искоренён, некоторые его идеи и образы, несомненно, витали в воздухе и могли оказывать определённое влияние на строй мысли даже таких суровых ортодоксов, как отцы церкви. Именно по этой причине Климент, пытаясь найти аргументы, долженствующие объяснить внезапное возвышение Иакова, и ухватился за некие тайные «знания», якобы переданные Иисусом избранным апостолам и брату Иакову в том числе. В атмосфере II века, пропитанной гностическими образами, такое объяснение, по всей видимости, было не только возможным, но и неизбежным.

   Итак, подведём итог нашим рассуждениям. Иаков, брат Господень пришёл к руководству «партией», не имея на это абсолютно никаких прав, за исключением одного лишь родства с Иисусом. Что ж, случай в истории не редкий. Когда достойные не могут договориться между собой, к рулю управления приходят не слишком достойные, а порой и совсем недостойные. Когда в 1613 году представители древних боярских родов не могли решить, кому из них быть царём всея Руси, то в конце-концов указали на тихого 16-летнего паренька: «Мы выберем Мишу Романова, он молод и ещё незрел умом, и нам с ним будет повадно!». А Иосиф Сталин? Он только потому и удержался у власти, что самые «яркие и талантливые» в партии — Троцкий, Каменев, Зиновьев, Бухарин — ревниво поглядывая друг на друга, решили, что «серая посредственность» Коба на посту генсека им будет не опасен.

2.

     Иисус мыслил свою «партию» как своего рода «пропагандистскую машину». Он всё время переходил с места на место, собирал народ, устраивал массовые мероприятия с проповедью и исцелениями, а когда выпадали короткие минуты отдыха, не гнушался весёлой пирушки с вином и дружескими разговорами. На эту сторону его жизни обратили внимание даже посторонние люди: «Пришёл Сын Человеческий, ест и пьёт; и говорят: «вот человек, который любит есть и пить вино...» (Мф. 11: 19; Лк. 7: 34).

   При Иакове всё стало иначе. Сам мрачный аскет, он старался и другим навязать свой образ мыслей. При нём в моду вошли ежедневные длительные моления в Иерусалимском храме, посты, тщательнейшее соблюдение всех предписаний и норм Моисеева Закона. Вот лишь наиболее яркие свидетельства из жизни первых христиан:

   «И пребывали всегда в храме, прославляя и благословляя Бога» (Лк. 24:53);

   «И каждый день единодушно пребывали в храме» (Деян. 2:46);

   «Руками же Апостолов совершались в народе многие знамения и чудеса; и все единодушно пребывали в притворе Соломоновом» (Деян. 5:12 );

   «Некоторые, пришедшие из Иудеи, учили братьев: если не обрежетесь по обряду Моисееву, не можете спастись» (Деян. 15:1).

   Эти выдержки из новозаветных текстов показывают, что под руководством Иакова Праведного, брата Господня, «партия» Иисуса постепенно начала превращаться из организации, целиком и полностью нацеленной на ежедневную пропагандистскую работу, в одну из иудаистских сект, которых в те годы в Палестине существовало множество.

   Но если изменились цели, то, значит, должен был измениться и социальный состав «партии». Иисус призывал к себе лучших — молодых, здоровых и энергичных — способных стать партийными функционерами и не боящихся постоянной кочевой жизни. При Иисусе «партия», исцеляя больных, помогая нищим и убогим, никогда не смешивалась с ними, чтобы не утратить присущей ей энергии и мобильности. А вот с приходом к руководству Иакова Праведного всё изменилось: нищие, бездомные, старики, сироты, вдовы, калеки, словом, любой, кто потерпел крушение в этом мире, мог оказаться в «партии». Главное, что теперь требовалось от новообращённых «братьев», — вера в воскресшего Христа и... строжайшее, скрупулёзное, педантичное выполнение законов Торы. Подобный контингент, естественно, отягощал «партию», делая её малоподвижной. У неё даже появилось постоянное место пребывания — Иерусалим.

    Оказывались в «партии» и случайные люди, которыми двигала не столько вера в воскресшего Христа, сколько ненависть к окружающему миру. Многие из них, разочаровавшись, с течением времени покидали ряды христиан. В произведениях церковных писателей на этом моменте как-то не принято заострять внимание, поэтому у неискушённого читателя может сложиться впечатление, что в первые века христианства царил сплошной энтузиазм, что люди ломились в христианские общины и никогда не выходили из них. Это не соответствует действительности. Знало христианство и разочаровавшихся, и отступников, и гонителей, и предателей. Уже Павел в одном из своих посланий сокрушается, оставленный многими своими сподвижниками:«Ибо Димас оставил меня, возлюбив нынешний век... Александр медник много сделал мне зла. Да воздаст ему Господь по делам его!» (2 Тим. 4:10,14).

   Плиний Младший, расследовавший дело о христианах в малоазийской области Вифиния в начале II века, писал императору Траяну, что некоторые из них, «названные доносчиком, сказали, что они христиане, а затем отреклись: некоторые были, но отпали, одни три года назад, другие много лет назад, некоторые лет тому двадцать. Все они почтили и твоё изображение и похулили Христа» {216}.

3.

   Как мы помним, Иисус от новых членов, вступающих в «партию», требовал, чтобы они «оставили всё», то есть отказались от имущества и прежней профессиональной деятельности. Это было нужно для того, чтобы им уже ничего не мешало полностью сосредоточиться на работе в организации. Само собой разумеется, что после этого средствами к существованию их должна была обеспечивать «партия».

   Иаков и апостолы, оставшись без Иисуса, на первых порах пытались следовать этому же принципу. Им казалось, что такое внутреннее устройство общины заповедал сам Господь. Однако они упустили из виду один принципиальный момент: если Иисус призывал «оставить всё» партийных функционеров, занятых каждодневной пропагандистской работой, то они требовали того же самого от обыкновенных верующих, пришедших в общину молиться и спасать душу. Почему так поступали партийные функционеры — понятно, но с какой стати обычные поселяне и поселянки должны были расставаться с имуществом и жить коммуной? Какая была в том необходимость? По всей видимости, этот вопрос апостолам даже не приходил в голову. Они хорошо помнили, какие порядки были в «партии» Иисуса, и горели желанием устроить у себя то же самое.

   Из Деяний апостолов мы знаем, что в первой христианской общине господствовал принцип общности имущества. «Не было между ними никого нуждающегося, — пишет автор Деяний апостолов, — ибо все, которые владели землями или домами, продавая их, приносили цену проданного и полагали к ногам Апостолов; и каждому давалось, в чём кто имел нужду» (Деян. 4:34-35). Мы знаем также, что первые христиане питались совместно, за одним столом.

   Некоторые исследователи полагают, что внутренний распорядок, основанный на общности имущества и совместных трапезах, первые христиане позаимствовали у ессеев, которые практиковали у себя нечто подобное. Но, думается, что это сходство чисто внешнее. Ессеи ведь не только обобществляли имущество и устраивали общие трапезы, но и, по свидетельству Иосифа Флавия, «напряжённо» работали {217}, чтобы обеспечить себя хотя бы самым необходимым; они вовсе не надеялись прожить лишь за счёт раздела имущества. Другое дело — первые христиане, которые действительно думали, что, бросив работу и поделив всё, что у них есть, да ещё заманив в общину нескольких богачей, готовых расстаться со своими деньгами, они сумеют прожить безбедно. Тщетные надежды! Среди первых христиан никогда не было столько богатых людей, чтобы вся община могла длительное время существовать за их счёт. Перед общиной лежало лишь два пути: либо устраивать, по примеру ессеев, общественные мастерские, а доход, полученный таким образом, пускать в общий котёл, либо не мешать верующим жить своим домом и своим ремеслом и только некоторую часть их доходов требовать на общинные нужды. История христианства, как известно, пошла по второму пути. Никогда больше церковь не требовала от верующих, чтобы они расстались с имуществом и жили одной большой коммуной. Постепенно исчезли и совместные трапезы. Всё это было заменено системой благотворительной помощи, заботой о бедных и больных, которая, хоть и в сильно урезанной форме, сохранилась и сегодня. В наши дни с требованиями отказываться от имущества и передавать его общине выступают лишь некоторые секты, руководители которых полагают, что таким образом они возвращаются к истокам, к принципам раннего христианства. Однако сегодня подобная религиозная практика вызывает резкое неприятие со стороны общества. Такие секты, как правило, получают название «тоталитарных», то есть несущих угрозу общественным устоям.[45]

   Внутренняя жизнь в общине, организованная апостолами по образу и подобию «партии» Иисуса, в новых изменившихся условиях оказалась утопией, нелепым анахронизмом. В «партии» Иисуса, состоявшей из функционеров, сделавших пропагандистскую работу своей профессией, общность имущества и совместные трапезы, действительно, были необходимой мерой. Но настаивать на подобных порядках в обычной религиозной общине, к тому же явно не понимая, для чего всё это нужно, означало поставить под угрозу само её существование. Нелепостью было требовать от ремесленников или крестьян отказаться от собственности, поскольку это означало бы их неминуемое превращение из производительных работников в нахлебников и паразитов. К тому же, как и следовало ожидать, попытка ввести в общине «коммунистические» порядки сразу же привела к конфликтам и недоразумениям. Автор Деяний апостолов, не успев ещё как следует изобразить благостную картину всеобщего счастья, якобы царившую в общине, уже через несколько страниц вынужден признать: «В эти дни, когда умножились ученики, произошёл у Еллинистов ропот на Евреев за то, что вдовицы их пренебрегаемы были в ежедневном раздаянии потребностей. Тогда двенадцать Апостолов, созвав множество учеников, сказали: нехорошо нам, оставив слово Божие, пещись о столах. Итак, братия, выберите из среды себя семь человек изведанных, исполненных Святаго Духа и мудрости; их поставим на эту службу, а мы постоянно пребудем в молитве и служении слова» (Деян. 6:1-4).

   Иными словами, не успела ещё окрепнуть и набраться сил община первых последователей Христа в Иерусалиме, как среди её членов уже завелись споры и раздоры, грозившие погубить всё дело. Назначение особых уполномоченных, которые должны были «пещись о столах», конечно же, не могло полностью устранить эту проблему, порождённую, как думали и тогда и позднее, несовершенством человеческой природы. Попытка механического переноса на почву обычной религиозной общины внутренних порядков, возможных лишь в партийной организации окончилась полнейшей неудачей.[46]

4.

   «Партия» Иисуса была именно партией, группой единомышленников, а не религиозной общиной. Иисус собирал вокруг себя людей не для богослужений, а для целенаправленной пропагандистской работы. В религиозном отношении ни он, ни его апостолы не мыслили себя вне храмового культа, выполняли все положенные ритуальные жертвоприношения (см. Мф. 5:23,24) и, как можно понять из эпизода с монетой в пасти рыбы (Мф. 17:24-27), платили храмовую подать. Никаких религиозных обрядов собственного изобретения в «партии» не практиковалось.[47]

    Первичный толчок к появлению нового — уже христианского — культа и, следовательно, к превращению «партии» в религиозную общину дала вера первых христиан в телесное воскресение Иисуса. (Вспомним знаменитое высказывание Павла: «А если Христос не воскрес, то и проповедь наша тщетна, тщетна и вера ваша» (1Кор. 15:14). Вокруг веры в воскресшего Иисуса, как вокруг точки кристаллизации, постепенно начала формироваться новая религиозная система со своими собственными ритуалами, обрядами и таинствами, частью придуманными самими последователями Христа, частью заимствованными из других культов. Этот процесс подстёгивало и осознание того факта, что для нарождающегося христианства оставаться в положении безобрядовой религии равносильно самоубийству. В условиях, когда соперничающие с христианством религии могли предложить людям эмоционально насыщенные, зрелищные ритуалы, последователям Христа ничего не оставалось, как ударными темпами разрабатывать свою собственную культовую систему. При этом христианство всё дальше и дальше отходило от иудаизма, пока не обособилось окончательно.

   Важными этапами в формировании нового культа, о которых следует упомянуть, были также богословские споры, начавшиеся в середине II века и давшие христианству его догматику, учреждение епископата и, наконец, провозглашение христианства государственной религией (IV век).

   Так, медленно и незаметно, совершалось превращение «партии» Иисуса в Церковь Христа. При этом всё специфически «партийное», берущее начало ещё от Иисуса, постепенно увядало и угасало, а то, что делало её обычной религиозной общиной, наоборот, развивалось и укреплялось. Рано или поздно религиозное должно было окончательно пересилить «партийное», и когда это действительно произошло, «партия» исчезла. Нет, она не умерла, не перестала существовать, а просто перешла в новое качество — перестав быть «партией», она превратилась в новую религию, стала новым культом. И в этом новом качестве начала своё победное шествие по всему миру. Но это уже другая история.