Иеремия.

Иеремия.

Иеремия обходится без предисловий — он сразу берёт быка за рога. Бог тоже говорит с ним без лишних формальностей.

«Прежде чем я образовал тебя во чреве, я познал тебя… и назначил пророком».

Иеремия пытался отнекиваться: я молод, разговаривать не умею и вообще.

Бог ответил, что никакие отговорки не принимаются. И провёл маленький тест.

— Иеремия, что ты видишь?

— Я вижу ствол миндального дерева.

— Правильно. Ответ засчитан. Ты назначен на должность пророка. Теперь ты должен препоясать чресла и идти пророчествовать перед народом. И не вздумай робеть перед публикой, а то я тебя поколочу прямо у них на глазах — стыда не оберёшься. Понял?

— Так точно.

— Вперёд.

— А что говорить?

— Скажи, что я буду судиться с избранным народом.

— Крутенько.

— А ты, как думал! Походи по Ойкумене, посмотри: отказался ли хоть один народ от своих богов? Нет. Никто не предал своих богов — кроме вас.

Бог сравнивает избранный народ с блудливой женой.

«Ты с кем только не блудила, однако же — вернись ко мне. Под каждым кустом, на каждом холмике ты делала это со всеми подряд. И я дал тебе разводное письмо, и ты ходила по всему миру и блудила. И вот теперь я зову тебя: вернись».

Иудеи оказались крепкими орешками — даже для бога.

«Ты поражаешь их, а они не чувствуют боли; Ты истребляешь их, а они не хотят принять вразумления; не хотят обратиться… За это поразит их лев из леса, волк пустынный опустошит их, барс будет подстерегать у городов их: кто выйдет из них, будет растерзан… Это откормленные кони: каждый из них ржет на жену другого…»

Бог всё думает: как бы ещё отомстить легкомысленному народу, который он избрал.

«Я приведу на вас народ издалека, народ сильный и древний, языка которого вы не знаете, и не будете понимать, что он говорит… Колчан его — открытый гроб, все они люди храбрые… Съедят они сыновей и дочерей ваших… Но и в те дни не истреблю вас до конца…»

«Кому мне говорить, кого увещевать, чтобы слушали? Вот, ухо у них необрезанное, и они не могут слушать…»

Обрезайте уши!

«Поэтому я преисполнен яростью Господней, не смогу удержать её в себе, изолью её на детей на улице и на собрание юношей; взяты будут муж с женою, пожилой со стариком…

Их дома перейдут к другим, равно поля и жены…

Ибо от мала до велика, каждый из них предан корысти, и от пророка до священника — все действуют лживо…

Стыдятся ли они, делая мерзости? Нет, нисколько не стыдятся и не краснеют…»

«Не сделался ли вертепом разбойников дом сей, на котором начертано имя Мое?»

Сделался! И остаётся, и пребудет, и ныне и присно и во веки веков.

Аминь.

Но вот обида, которую иудеи нанесли Саваофу, вот позор, который несмываем.

«Дети собирают дрова, отцы разводят огонь, женщины месят тесто, чтобы делать пирожкидля богини неба, чтобы огорчать меня…»

Пирожков и я никому не простил бы. Посему:

«И будут трупы народа сего пищею птицам небесным и зверям лесным, и некому будет отгонять их…»

«В то время выбросят кости царей Иуды, князей, пророков, священников и простых жителей — из могил. И они будут валяться, как мусор, эти кости. И все евреи, оставшиеся в живых после Дня Гнева, будут предпочитать смерть жизни…

Делая мерзости, они абсолютно не стыдятся и не краснеют… Какое бесстыдство!..

— До конца оберу их, — говорит Саваоф, — пошлю на них змеев и василисков, против которых нет заговора».

Под конец бог начинает просто хныкать, как капризная барышня.

«Я плакал бы день и ночь о народе моем…Я оставил бы народ мой и ушел от них: ибо все они прелюбодеи, скопище вероломных…»

«Берегитесь, каждый, своего друга и не доверяйте ни одному из своих братьев… Всякий брат ставит преткновения, всякий друг разносит клеветы…»

«Сделаю Иерусалим грудою камней, жилищем шакалов… Я накормлю их полынью и напою водой с желчью… Я рассею их между народами и пошлю вослед меч, доколе не истреблю их…»

Это уже истерика. Интересно, это бог такой неврастеник? Или Иеремия?

Наш пророк пытается, хм, «перевести стрелки», направить гнев Саваофа на другие народы. Очень хитро.

«Излей ярость Твою на народы, которые не знают Тебя, и на племена, которые не призывают имени Твоего…»

Бог не сильно к нему прислушивается.

«Сколько у тебя городов, столько и богов у тебя, Иуда… Ты не проси за этот народ и не молись за него, ибо я не услышу…»

Зря Иеремия старался. Бог продолжает:

«Я посещу их: юноши умрут от меча, сыновья и дочери умрут от голода…»

Избранный народ опять называют блудливой женой.

«Видел прелюбодейство твое и неистовую похоть твою, твои непотребства на холмах и в поле… За это будет поднят подол твой на лицо, чтобы открылся срам твой!..»

Небожитель никак не успокаивался.

«Когда спросят тебя, Иеремия: куда нам идти? — отвечай: кому погибать от меча, пусть идет под меч, а кому дохнуть от голода — пусть дохнет от голода…

Даже если Моисей и Самуил встанут из могил и заступятся за этот «избранный» народ, я не пощажу его. Нашлю на евреев четыре вида казней. Наведу на них страх и ужас…»

Иеремия слушал бога, отвалив мандибулу до уровня плинтуса. Бог нахмурил брови:

— Что стоишь, едалом торгуешь? Тебе нечем заняться? Кстати, не вздумай жениться и детишек строгать. И вообще, чтобы я тебя возле баб не видел.

Не твоё это дело — за юбками гоняться. Твоё дело маленькое — пророчествовать. На пьянки — гулянки тоже не ходи, нечего тебе там делать. А то вдруг захочешь воду в вино превращать?

Бог задумался. После этого приказал Иеремии передать своему народу (который он собрался уничтожить, между прочим), чтобы никто не вздумал нарушать субботу и брать в руки хоть что-то тяжелее стакана.

Для Иерусалима бог припас нечто особенное.

«Сделаю город этот ужасом и посмеянием… И накормлю их плотью сыновей их и плотью дочерей их И будет каждый есть плоть ближнего своего».

— А теперь иди, Иеремия, и передай мои слова жителям столицы.

Пророк пошёл. Вошёл в Иерусалим, собрал людей на площади, начал держать перед ними речь. Пересказал обывателям своё пророчество и стал ждать результата.

Результат не замедлил сказаться. Священник Пасхор подошёл к пророку, начал бить его по лицу и велел забить говоруна в колодки.

Ночь пророк провёл на свежем воздухе, у ворот. Утром Пасхор решил, что мозги говоруна встали на место и решил его отпустить.

Потирая натёртые колодкой руки, Иеремия произнёс перед Пасхором и толпой утренних зевак краткий спич.

— Ты кто, Пасхор?

— Ну да, Пасхор. Иди-ка ты домой, мил человек.

— А вот и не Пасхор. Теперь тебя зовут Магор Миссавив.

— Это, почему же?

— Потому что мне бог так сказал. Он решил сделать тебя устрашением для людей и для тебя самого.

Священник пожал плечами.

— Так и сказал?

— Да, так и сказал. Всех твоих друзей зарубят мечами у тебя на глазах. Всё твоё имущество разграбят. Сам же попадёшь в вавилонский плен — и там умрёшь.

Пасхор покачал головой:

— Нужно было тебе язык отрезать, добрый человек. Ну, ладно, иди уж.

Прошло время и царь Седекия послал того же Пасхора к Иеремии — с вопросом. А что был за вопрос? Ну, о чём можно спрашивать у пророка, если вы царь? Конечно, о будущем — в политическом смысле.

— Тут Навуходоносор воевать нас собрался. Так ты узнай у пророка — вдруг пронесёт?

Вот так звучал вопрос. И что же ответил Иеремия? Ответ его мог вселить надежду на светлое будущее у кого угодно. Вот он.

— Скажи этим придуркам, что я не только помогу вавилонянам осадить Иерусалим, но сделаю так, что оружие иудеев повернётся против них самих. Мало того, я отодвину в сторону халдеев и сам начну разить защитников иудейской столицы.

Буду поражать и людей и скотину. Кто уцелеет под стрелами, того моровая язва доконает, которую я нашлю на них. А всех уцелевших отдам во власть завоевателей. Вот так! — и топнул ножкой.

По сравнению с предыдущим пророчеством — просто сказка о молочных реках с кисельными берегами. Неужели бог смягчился? Или Иеремия больше в колодках сидеть не хотел? Неужели?

— Да, я накажу свой народ, отдам его в плен, но потом… Потом я соберу его обратно, поселю на земле обетованной и назначу пастырей. Они будут его пасти, и больше не будут теряться, и сбиваться с пути истинного.

Да, наказание пошло Иеремии впрок. Более того, он решил оправдаться за прошлые дела. И передал такие слова бога:

— И пророк, и священник — лицемеры…

В пророках Самарии я видел безумие…

В пророках Иерусалима я вижу ужасное: они прелюбодействуют, лгут, покрывают воров.

Всех пророков я накормлю полынью и напою отравленной водою.

Не слушайте пророков, они вас обманывают, выдают свои фантазии за мои слова.

Я не посылал этих пророков — они сами побежали.

Я ничего им не говорил — они сами все придумали.

Я слыхал, о чём вещают эти «пророки».

Они говорят: мне снилось! Мне снилось!

Как можно привести ко мне верующего, рассказывая ему какие-то сны!

Вы с ума, что ли, все посходили?

Если человек видел сон, пусть скажет: это мой сон, а не откровение.

Не надо врать!

А они не только лгут, но ещё и крадут свои «пророчества» друг у друга.

Собственно говоря, после такого откровения не имеет смысла читать Исайю, Иеремию и всех остальных — если искать пророчества.

Но мы изучаем «святую книгу» и поэтому продолжим.

Время шло. Навуходоносор завоевал Иерусалим. Через год Иеремию опять «пробило». Власть-то поменялась! Он собрал жителей Иерусалима на площадь, забрался на табуреточку и начал говорить:

— Двадцать три года назад мне было откровение. Я не рассказывал вам о нём из личной скромности. Всё это время к вам обращалось много разных пророков, очень достойных людей, но вы им почему-то не верили. И вот теперь я решил засунуть свою скромность куда подальше и рассказать вам всё начистоту.

Вся эта земля будет превращена в пустыню — за грехи ваши. Семьдесят лет вы будете под рукой Навуходоносора. Через семьдесят лет я накажу вавилонских царей за то, что они, подлецы этакие, мою волю выполняют (вот негодяи!), и превращу всю Халдею в пустыню.

А дальше… Остапа понесло. В смысле — Иеремию. Он разошёлся не на шутку.

— Так сказал мне бог: возьми чашу с «моим гневом». И я возьму. И напою этим гневом Иерусалим и все города Иудеи.

Иеремия перечислил все города и народы, которые должны будут выпить это пойло, а заодно рассказал, что он сделает с теми, кто не захочет дегустировать этот чудный коктейль. Утомительно.

В царствование Иоакима приключился такой случай — Иеремия только собрался пророчествовать, как был схвачен народом. Народ подвергал пророка суровой укоризне, бил его по сусалам и приговаривал: «тебе надо умереть».

— За что вы хотите убить меня, люди добрые?

— Ты достал уже всех своим кликушеством. Каждый день приходишь на площадь и говоришь жителям: этот город будет уничтожен, а вы все будете убиты. Кому это понравится?

— Не убивайте меня, люди добрые.

Не убили. На этот раз.

Следующее пророчество было несколько отличным от предыдущих.

— Бог сказал мне, что народ, который откажется покориться Навуходоносору, будет наказан. А кто покорится халдеям, тот будет возвышен. Национально-освободительное движение не в чести. Патриотизм — не богоугодное дело.

В следующий раз бог сказал, что обязательно сокрушит вавилонское ярмо на иудейской шее. К тому времени Иеремия таскал на шее деревянное ярмо — что-то вроде вериг.

Он стоял с ярмом на шее и пророчествовал. К нему подошел Анания, молоденький пророк, и разбил деревянный хомут. И сказал при этом: вот так бог разобьёт вавилонское ярмо.

Зря он это говорил. Бог тут же приказал Иеремии одеть железное ярмо — вместо деревянного. А что Анания? Он умер.

Иеремия пророчествовал не только устно, но и в письменном виде. К примеру, он послал вдогонку пленникам Навуходоносора письменное пророчество. Суть его сводилась к тому, что вавилонским пленникам надо размножаться и осваивать Междуречье.

А тем, кто остался в родном Иерусалиме, ничего хорошего не светит — их будут рубить мечами, травить язвой и унижать все, кому не лень.

Это очень интересный момент: ведь Иеремия был в числе тех, кто остался в городе Давида.

В следующий раз бог посоветовал Иеремии написать книгу с текстами пророчеств. Пророк писать не умел, как и читать. Он попросил какого-то Варуха стать ему секретарём.

Этот Варух записал пророчества Иеремии в книгу. Что он там писал, и насколько текст совпадал со словами пророка — трудно сказать, ведь проверить Иеремия не мог.

Со свитком Варуха произошла интересная история. Писец любил перечитывать стенограммы пророчеств вслух. Однажды его вокальные упражнения были услышаны придворными еврейского царя — у пророка и его секретаря начались неприятности.

Свиток сожгли, Иеремию и его писаря объявили в розыск. Они скрывались по буеракам и восстанавливали свиток — по памяти.

«Я обложу тебя пластырем от ран твоих».

Хм.

«И вся долина трупов и пепла будет святыней Господа».

Пророчества излагаются не в хронологическом порядке, а как бог на душу положит. В смысле — на бумагу.

Итак, когда вавилоняне осаждали Иерусалим, Иеремию посадили в холодную — чтобы он не смущал защитников своими пораженческими речами. Пророк всё спрашивал: за что вы закрыли меня в темницу?

Ему отвечали: уж больно оптимистично ты нам описываешь наше будущее.

Тогда он прочистил горло и выдал: как вы не можете понять — всё это бог сделает с избранным народом от большой любви?

Народ качал головами и отвечал: нам этого действительно не понять.

«И будет для меня Иерусалим радостным именем».

Да, бог очень любил свой народ, но странною любовью.

Тем иудеям, которые хотели бежать в Египет от Навуходоносора, Иеремия предсказал ужасную погибель.

Самому Египту он тоже пообещал светлое будущее: «посрамлена дочь Египта, отдана в руки северного народа».

Всем народам обещана гибель — кроме иудеев. Этим предстоит наказание, а всем остальным — уничтожение. Особо смакуется уничтожение Вавилона. Этому городку обещают такое!..

Ладно, проехали.