Зилоты и Ессеи

Итак, перед нами парадокс. Идеология, которую отражают кумранские тексты — это идеология тех, кого Иосиф Флавий называет зилотами, учением-новоделом, «четвертой школой», сектой ассасинов, основанной фарисеем Цадоком около 6 г. н. э. и постоянно поднимавшей восстания против римлян.

А организация, которую они описывают, — это организация тех, кого Иосиф Флавий называет ессеями — мирной сектой, существовавшей с незапамятных времен и клявшейся любить начальство.

Единственный способ разрешить этот парадокс — предположить, что зилоты и были ессеи.

Никаких двух сект, «мирной» и «воинственной», обосновавшихся одновременно на берегу Мертвого моря, в природе не было. Существовало лишь два способа описания одной и той же секты или, если угодно, две стадии ее развития.

Иосиф Флавий совершенно не случайно приводит только греческие названия секты: ессеи и зилоты. Тем самым он, по определению, не приводит ее самоназвания.

Каково было это самоназвание?

Одно из самых ее распространенных самоназваний — это святые, то же самое название, которое употребляет 7-я глава Даниила. Кумранская община, или, по-арамейски, яхад — это община святых (1QS V:20; 1QSa. 1). Члены яхада именуются святыми в Книге Стражей, Дамасском документе и гимнах общины. Они — «святые» (1QM X), их лагерь — это лагерь святых (1QM III:2–3), и именно «Святые Бога» выполняют месть суда Божия над Велиалом и его присными (11Q13). Именно от греческого слова «святой», «оссеос», выводил название ессеев Филон Александрийский, и Иосиф Флавий описывает ессев как людей, которые «преследуют особую святость»[205].

Не менее часто, чем святые, кумранские тексты употребляют слово «праведники», цадиким, сыны Цадока, основателя секты и Учителя Праведности.

Еще одно знаковое для общины слово — это канаим, т. е. ревнители, зилоты. Слово это имело безусловно положительный смысл для всех иудеев, и всё время в одной и той же коннотации: ревнители истребляли язычников. Ревнителем являлся сам Бог Израиля (Исх. 21:14), Финеес, (Чис. 25:6–13), пророк Илия и Маттафия Маккавей. (1 Мак. 2:24). Ревнителями были и члены общины. Они должны были иметь «ревность к законам праведности» (1QS, IV:4), «ревность против слуг нечестия» (1QH, VI:20–22) и «ревность против стремящихся к гладким вещам» (1QH X: 28–29).

Еще одно самоназвание секты — это эбионим, «бедные, нищие», и совершенные, или совершенные в пути. Кумранская община — это «нищие, которых ты искупил» (1QM, XI). В некоторых вариантах свитка Войны кумраниты именуются не просто нищими, а «нищими духом» (1QM XIV:7). Бог «искупает нищих от руки угнетателей и спасает совершенных от руки злых» (4Q448 col A).

Еще одно важное самоназвание — это «хранители завета», или, на древнееврейском — ноцрей ха-Брит, то есть ноцрим, назореи[206].

Такое изобилие названий не должно нас удивлять. Оно является типичным для революционной секты, часто меняющей прозвища и путающей следы. К примеру, участники революции 1917 года в России назывались «коммунисты», «большевики», «красные», «революционеры», «марксисты», «социалисты», «ленинцы», «Красная Армия», не говоря уже об идеологически окрашенных «строителях светлого будущего» или «революционной сволочи».

С ессеями — как с коммунистами. Если, спустя много столетий, невнимательный читатель будет читать, с одной стороны, восторженные отзывы Лиона Фейхтвангера и Бертольда Брехта о строительстве коммунизма в России, а с другой — «Архипелаг ГУЛАГ», то он сможет заключить, что в это время в России существовало два идеологических толка. Один был мечтатели-коммунисты, стремившиеся к миру и любви, но притесняемые западными капиталистами. Другой был злобные большевики, нацеленные на завоевание всего мира и устроившие в своей собственной стране геноцид. На самом деле речь шла об одних и тех же людях, описанных с разных точек зрения.

Иосиф Флавий применяет простой и эффективный прием. Он разделяет «ессеев» и «зилотов» по времени. Он утверждает, что «мирные ессеи» существуют издревле, а «кровавые зилоты» возникли всего-то без году неделя, в 6 г. н. э.

На самом деле фанатики, сопротивлявшиеся римскому владычеству под руководством Мессии из дома Давидова, возникли, вероятно, гораздо раньше.

Мы можем быть почти уверены, что галилейские «разбойники», воевавшие в 37 г. до н. э. против Ирода, участвовали в войне Сынов Света против Сынов Тьмы. У нас есть хорошие основания подозревать, что Мессией был еще атаман Езекия, убитый в 48 г. до н. э., и что весь пересказ этого эпизода, который он не может скрыть, Иосифом Флавием, есть верх исторического фальшивомонетничества. А ревнители, убивавшие себя, вместо того чтобы сдаться в плен, впервые встретились римлянам еще в 63 г. до н. э., при взятии Помпеем Храма.

Таким образом, утверждение Флавия, что ревнители появились только в 6 г. н. э., есть злонамеренная попытка запутать дело. Ревнителями были еще Маккавеи.

Точно так же ошибочным является утверждение Флавия о том, что ессеи — секта, существовавшая издревле.

Кумраниты, несомненно, утверждали это о себе. Как мы видели, их основателем был сам Енох, седьмой сын Адама! По сравнению с такой древностью даже Моисей и Аарон были теологическими молокососами. Точно так же несомненно, что теология кумранитов действительно сохраняла черты древнейшего яхвизма.

Но одно дело — теология, а другое дело — организация.

Существует множество логических и исторических причин, по которым секта ессеев не могла существовать слишком долго.

Для начала — она практиковала общность имущества. Коммунизм, за исключением первобытного, — довольно кратковременное состояние. У него короткий период полураспада. Даже СССР не протянул 70 лет, а израильские кибуцы переродились еще быстрее. Конечно, коммунизм кумранитов был в основе своей военный коммунизм — это был коммунизм разбойничьей шайки, которая делит добычу на всех. Но всё-таки община с таким устройством вряд ли могла протянуть хотя бы сотню лет — и действительно, уже к середине I в.н. э. Кумран был не просто зажиточной, а лопающейся от богатства общиной.

Археологи нашли в Кумране непривычно большое количество стеклянных изделий и драгоценностей; римской terra sigillata, римских литых ламп. Кумран в какой-то мере был тем же, что потом Ватикан — не просто богатая, а очень богатая столица секты, проповедовавшей полную бедность. И, собственно, именно эта проповедь бедности и позволяла его верхушке сосредоточить в своих руках такие ресурсы. Нам трудно себе представить, чтобы секта, перерождавшаяся с такой скоростью, существовала сотни лет.

Во-вторых, Иосиф Флавий сообщает нам важную деталь. Он говорит, что ессеи не приносили жертвы в Иерусалимском храме. Им запрещен «доступ в общий храм, и они совершают богослужения отдельно»[207].

Но весь экономический смысл монотеизма, в том виде, как он оформился окончательно среди потомков Садока, заключался в монополии Иерусалимского храма на жертвы Яхве. Все, кто не признавал эту монополию, жестоко преследовались. Ездра и Неемия умудрились провозгласить самаритянами евреев, которые говорили с ними на одном языке и читали ту же Тору — и только жертвы приносили не в Иерусалиме, а на горе Геризим.

Несложно понять, что если бы ессеи, не приносящие жертвы в храме, существовали во времена Ездры, то они были бы заклеймены язычниками, хананеями, отступниками — кем угодно, но не евреями.

То же самое — Хасмонеи. Это была единственная иудейская династия, практиковавшая наступательный херем. Иоанн Гиркан разрушил на территории Палестины десятки греческих городов, истребив или изгнав их обитателей. Стратонову Башню он превратил в руины. Он уничтожил храм на горе Геризим. При нем были обращены в иудаизм Галилея и Идумея. Смешно представить, что Хасмонеи оставили в 20 км от Иерусалима в живых секту, которая называла их «детьми Велиала» и вдобавок возглавлялась конкурентом из дома Давидова, отрицавшего право Хасмонеев на власть.

Наконец, у нас есть самое простое свидетельство — археология. Кумран пережил два пика обитания. Один приходился на 103–76 гг. до н. э., то есть на время правления Александра Янная. 145 медных монет, найденных в Кумране, датируются временем правления Александра Янная. Его предшественнику Иоанну Гиркану принадлежит лишь четырнадцать монет, а вдове Янная Саломее Александре — ни одной[208].

Из этого легко предположить, кто именно жил в Кумране во время правления Александра Янная. Это были не кто иные, как восставшие против него фарисеи. После разгрома восстания они бежали из Иудеи, и мы легко можем предположить, что одной из точек их пребывания был Кумран.

После смерти Александра Янная фарисеи вернулись в Иерусалим, и Кумран снова опустел. У нас просто нет никакой другой группы, которая бы пришла в Кумран во время царствования Янная и покинула бы его сразу после. И если этими фарисеями действительно руководил шурин царицы Симеон бен Шетах, то мы можем быть уверены, что он не ждал пришествия царя из дома Давидова.

В 60–40-е гг. до н. э. Кумран ведет скромное существование; потом, в 37 г. до н. э., его дотла сжигает Ирод, и только после смерти этого Сына Беззакония Кумран оживает вновь: со времени создания «четвертой секты» и правления Пилата количество монет в нем растет и растет, пока не достигает пика незадолго до начала Иудейской войны.

Из этого разумно заключить, что ессеи, обитавшие в Кумране, откололись от основного ствола фарисеев не раньше 60-х гг. до н. э. — то есть не раньше позорного падения Хасмонеев, или, в крайнем случае — не раньше времени Симеона бен Шетаха, обладавшего бесконечной способностью ссориться с конкурентами и не располагавшего серьезными военными ресурсами для их подавления.

Нет сомнения, что при этом они считали себя преемниками настоящих святых, а своих противников упрекали в том, что те заделались лицемерами и любителями «гладких вещей» — точно так же, как троцкисты продолжали только себя видеть настоящими ленинцами, а Сталина обвиняли в измене делу революции.

Ко времени Ирода секта уже пережила по крайней мере два неудачных восстания — 48 и 37 гг. до н. э. Очень возможно, что по воцарении Ирод сумел купить ту часть ее руководства, которую он не сумел истребить. Во всяком случае, она продолжала сохранять влияние. Если потомок атамана Езекии, убитого в 48 г. до н. э., провозгласил себя царем спустя 44 года после этой смерти и стал основателем «четвертой секты» спустя еще десять лет, это значит, что даже в правление Ирода основной костяк секты оставался не тронут.

Иудейская пропаганда очень рано начала изображать те или иные иудейские течения — будь то фарисеи или ессеи — в качестве исключительно мирных. Как мы видим, Талмуд также изображает рабби бен Бабу исключительно мирным учителем, отказывающимся проклясть Ирода, несмотря на все его ужасные преступления против рабби.

На самом деле, как ни парадоксально, именно это настойчивое подчеркивание мирности учения более, чем что-либо другое, свидетельствует о его насильственном характере. По-настоящему мирным религиям никогда не приходит в голову подчеркивать свою мирность.

Мы ничего не слышим о «мирных последователях Афродиты, которые даже не убивают последователей Афины, хотя те их преследуют». Зато мы настойчиво слышим о мирных рабби, которые отказывались проклинать Ирода, и мирных ессеях, которые отличались особой святостью. И то, и другое было, попросту говоря, враньем.

Фарисеи, по состоянию на начало I века, были исключительно воинственной сектой, первой в истории человечества разработавшей теологию и практику шахидов — мучеников за веру, удостаивавшихся в результате своей смерти жизни вечной. (Даже слово «свидетель/мученик», «шахдо» на сирийском арамейском — это прототип хорошо знакомого нам «шахида».) Теология отколовшихся от них ессеев пошла еще дальше. Они придали святой войне против неверных мистический характер. Они сражались вместе с ангелами и возносились после смерти к престолу Господа.

Иосиф Флавий, сам в молодости три года проведший на стажировке у пророка Бануса, имел все основания обелять ессеев и себя вместе с ними, но христианский епископ Ипполит Римский, живший в конце II века, таких оснований не имел. Он прямо указывал на тождество ессеев с теми, кто развязал Иудейскую войну.

«Приверженцы этой партии, — писал о ессеях Ипполит, — ежели услышат кого-то рассуждающим о Законе и Боге, и если этот кто-то будет не обрезан, начнут следить за ним, и, наконец, застигши его одного в каком-либо месте, пригрозят ему убийством, если не совершит обрезания. И если этот последний не согласится, ессей не щадит, а сразу режет. От этого-то они и получили свои названия, будучи прозваны одними зилотами, а другими — сикариями»[209].