Таинство миропомазания

Это Таинство у католиков называется конфирмацией (лат. confimato – утверждение или подкрепление); специфика его состоит в двух моментах. Католики не отрицают, что в первые века конфирмация составляла единый с Таинством крещения чин, приводятся в ККЦ слова святителя Киприана Карфагенского, который называет этот чин двойным Таинством. Затем, как мы знаем, практики Востока и Запада разошлись. В древности все Таинства совершались по преимуществу епископом, потом с епископского благословения те или иные Таинства стали совершать пресвитеры: крещение, Евхаристию. В отношении же миропомазания Запад пожелал сохранить за епископом совершение миропомазания (конфирмации), поэтому отделил это Таинство от крещения, которое совершает священник, и вручил конфирмацию епископу. Обычай Римской церкви развивался следующим образом. На Западе существовало двукратное помазание святым миром после крещения. Первое совершал священник над крещаемым по выходе из крещальной купели, а завершал его епископ вторым помазанием на лбу каждого новокрещеного. Первое помазание миром – то, что совершает священник, оно осталось связанным с обрядом крещения и оно означает участие крещаемого в священнической, пророческой и царской функции Христа. Если крещение принимает взрослый человек, то есть только одно помазание после крещения – это помазание конфирмации.

У нас участие епископа в совершении Таинства миропомазания тоже достаточно отчетливо выражено, только не через личное совершение им этого Таинства, а через то, что вещество святого мира, которое непременно должно быть в Таинстве миропомазания и которое не может быть заменено елеем, каким-либо освященным маслом, каким угодно другим благовонным зельем, освященным самим священником, освящается епископом. Более того, по существующей практике, не просто епископом, а предстоятелем Поместной Церкви или каким-то еще архиереем, каковому это право предстоятеля усваивается или даруется как награда или как знак автономности или самостоятельности этой части Церкви. Мы знаем, что у нас в Церкви этот чин торжественно совершается Святейшим Патриархом Московским и всея Руси; по обычаю последних десятилетий, он совершается в Донском монастыре (само мироварение), а освящение святого мира в Великий Четверг происходит в кафедральном соборе.

Долгие века неправомерность католического подхода заключалась в том, что католики ставили под сомнение действительность миропомазания, совершенного священником. На это указывал еще святой патриарх Фотий в IX в. В «Окружном послании» 867 г. по поводу действий латинских миссионеров в Болгарии он как раз указывал, что прибывшие в Болгарию латинские (по большей части немецкие) миссионеры заново миропомазывали болгар на том основании, что греческое миропомазание совершалось священниками, а не епископами. Но теперь, когда миропомазание и в самой католической церкви не непременно усваивается епископу и тем более когда они не настаивают на том, что только епископская конфирмация является действительной и действенной, можно считать эти различия просто различиями практик.

Другое отличие более существенно. Это отличие состоит в отнесении конфирмации, совершаемой по отношению к ребенку, на достаточно длительный период после крещения ребенка в младенчестве. Как и в Православной Церкви, крещение они совершают в младенчестве, но конфирмацию совершают в так называемом возрасте распознания, то есть по достижении отроческого возраста, когда ребенок должен отличать добро от зла, правду от неправды, грех от добродетели. Впрочем, считается, что можно и нужно совершать миропомазание детей в случае смертельной опасности, даже если они еще не достигли возраста распознания. Получается, что дети на протяжении ответственнейшего периода своей жизни, времени духовного становления при переходе от младенчества к отрочеству, лишаются тех благодатных даров, которые могут быть преподаны им через Таинство. Этот рационалистический подход, в предельных своих посылах восходящий к тому рассуждению, что ребенок крещеный от первородного греха уже искуплен, личные грехи ему не вменяются в вину и ответственность до достижения возраста распознания. Значит, даже если он и умрет, ничего с ним страшного с точки зрения вечности не случится, он все равно сподобится лучшей участи и, значит, нет необходимости преподавать ему другие церковные Таинства. Этот жестко рационализирующий подход, конечно же, является (в учении о Таинствах) рефлексом юридического сознания, а не органического, не жизненного восприятия церковной жизни.