3. Отрывок из «Проповеди под горой», имеющий отношение к темам «дарвинизм» и «происхождение человека»

…И каждый, кто ищет свое царское происхождение, обязательно найдет его; найдет его следы в истории царей земных и, без сомнения, найдет его следы в истории Царя Небесного. Для верующих в Бога, ясно, как день, что все люди – сыновья Царские, потому что все они – дети Божьи. А тот, кто постигнет мысль о царском происхождении всех людей, достигнет с этим уважения и к себе, и к другим. Истинный сын царский есть истинный сын Божий. Тот, кто осознает себя сыном Божьим, тот чувствует себя сыном царским, а тот, кто осознает себя истинным царским сыном, тот понимает, что он есть сын Божий. Тот, кто говорит: я сын царский, ибо мой дед и мой отец были царями, в меньшей мере чувствует царское достоинство, чем тот, кто утверждает: я – сын царский, ибо мой отец – Царь Небесный, великий и вечный Царь, превосходящий всех царей земных и земные царские династии. Настоящий царский сын чувствует себя частью вечно правящей и всемогущей Божественной династии. И это чувство всегда держит горе его мысли и его сердце.

Все мы сыновья царские, дорогие братья, но мы не истинно царские дети. Если отец наш Бог – Царь царей, то мы не можем не быть детьми царскими, но наше истинно царское достоинство зависит не от наследственности, а от нас самих. Все мы недостойные дети царские, ибо не царские у нас мысли, не царское отношение к себе и ближнему. Кто-то из нас отрекается от царской династии Божественной, и называет себя наследником обезьяньей династии. «Основателями нашего человеческого рода были обезьяны, – говорят эти люди. – Обезьяны были праотцами нашими, а мы их правнуки».

А если скажете им: «Пусть так, пусть мы произошли от обезьяны, но разве сами обезьяны происхождения не царского? Разве вы не находите прежде обезьян царскую династию?»

Услышите в ответ: «Нет, прежде обезьян были обезьяны, а перед обезьянами были черепахи, и перед черепахами были черепахи, а еще раньше были простейшие инфузории».

Скажете ли вы: «Пусть так. Пусть мы от обезьяны, пусть обезьяны от черепахи, пусть черепахи – от инфузорий, но разве и черепахи, и инфузории происхождения не царского? Разве не находите прежде династии инфузорий некой благородной царской династии?»

«Нет, – ответят они, – До инфузорий ничего не было, кроме хаоса элементарных частиц, которые со временем случайно соединились в инфузорию, а из нее превратились в черепаху, из черепахи – в обезьяну, а из обезьяны – в человека».

Скажете ли вновь: «А разве над изначальным хаосом не было Царя? Разве Божественный разум не старше и не выше хаоса? Разве хаос не был лишь материалом в руках Ваятеля? Могут ли горшки возникнуть из глины сами по себе, без рук гончара? Разве могли из первозданной, хаотичной глины, из хаоса элементов, родиться сами по себе инфузории, от инфузорий черепахи, от черепах обезьяны, от обезьян люди?»

«Да, – получите в ответ. – Так могло быть, так по всей вероятности и было. Могло быть как угодно, для нас главное, что люди произошли от обезьян, и нет в них ничего ни царского, ни Божественного. И пусть не гордятся цари земные царским происхождением, ибо в их венах течет кровь орангутанга, в венах всех людей течет кровь обезьянья. И пусть не говорят люди о крови благородной и неблагородной, ибо вся кровь на земле одинакова. Кровь человеческая текла в обезьяне, кровь обезьяны текла в черепахе, кровь черепахи – в инфузории, кровь инфузории – в частицах хаоса. Следовательно, царь и нищий – равны, нищий и черепаха – равны, кровь и вода – равны».

А на ваше возражение: «Если вы себя признаете сыновьями обезьяны, то, без сомнения, и дела ваши подобны делам обезьян, ибо дети всегда подобны отцам» – вам ответят: «Да, действительно, мы обращаем немного внимания на общественную мораль; мы не уважаем традиций, установленных другими; для нас не существует ни прошлого, ни будущего, нам важно только настоящее; для нас не существует человечества – существуем лишь мы; у нас есть только одна абсолютная ценность – наше «Я».

Так отвечают люди, полностью утратившие сознание о царском происхождении, а значит потерявшие и собственное достоинство. Эти выродившиеся цари, не видят в себе ничего кроме животного, окультуренной обезьяны, и в других людях не видят ничего, кроме того, что видят в себе. Оттого, они не могут уважать себя и других больше, чем уважают обезьян. Вместо уважения, у них ярко выражен инстинкт – инстинкт самосохранения, подобный инстинкту животных, но у них этот инстинкт доведен до совершенства, развит и утончен, оправдан и поддержан разумом. Животные эгоистичны не зная природы своей эгоистичности. Выродившиеся цари эгоистичны потому, что уверены в том, что собственное «Я» – центр жизни и единственная ценность в мире. Поэтому животные не так самолюбивы и не так эгоистичны, ибо не осознают этого, они беспокоятся об утолении голода, сиюминутного голода. Выродившиеся цари себялюбивы и эгоистичны в большей степени, ибо уверены в своей исключительной ценности.

Животное запасает пищу, чтобы в лучшем случае пережить зиму, а эгоистичный человек копит столько жизненных благ, сколько ему не издержать не только за один человеческий век, но за тысячи лет жизни здесь, на земле. Барсук набивает в свою нору столько кукурузы, сколько ему необходимо, чтобы перезимовать. Европейский миллиардер, у которого есть все для безбедной жизни в самых дорогих городах Европы, хочет иметь запас средств на сто тысяч лет жизни, сто тысяч! Или: разница между «богатым» и «бедным» барсуком не так велика, как разница между богатым и бедным человеком. У «бедного» барсука есть пища, скажем, на один день, а у «богатого» запас не больше, чем на сотню дней. Но, если бедный человек может сравниться с «бедным» барсуком, ибо запаса его средств хватит на один день, то запасов миллиардера достаточно на тридцать шесть миллионов дней. Иными словами, «богатый» барсук мог бы накормить за один день сто голодных барсуков, а богатый человек – тридцать шесть миллионов человек. Итак, барсуки самолюбивы меньше многих людей! Разве животный инстинкт самосохранения не превратился у людей в такую ненасытность, по сравнению с которой прожорливость барсука или акулы просто забава?

Люди, философия которых заключается в словах – «инстинкт самосохранения», оправдывающие этой философией свою чудовищную жажду безмерного богатства или бесконечных наслаждений в ущерб себе, в ущерб другим, или с бескрайним цинизмом высмеивающие нравственность, ни в чем не превосходят своего «предка» – обезьяну, кроме превосходства в себялюбии, и в чем не походят на сыновей царских. Ни в чем. Они не уважают себя, видя в себе только животное, и не уважают других, рассматривая их только как свою добычу. Они не испытывают стремления ни к героизму, ни к любви, ни к добродетели, ни к справедливости, ни к самопожертвованию, ни к дружбе, они не испытывают ни одного благородного стремления, ими движет только инстинкт самосохранения. Им удалось притупить, подавить, запугать все царские стремления своими не царскими мыслями, не царской философией. Они сами себя изгнали из царских рядов в ряды выродившихся царей – они находятся в изгнании. Мы сочувствуем этим изгнанным царям. Нам трудно с ними, но им еще трудней с собой. В старости их душам будет нелегко найти утешение в инстинкте самосохранения.

Несмотря на чрезмерно развитый инстинкт, несмотря на горы золота, они будут чувствовать себя как блудный сын, удалившийся от отца и наполнявший чрево рожками, которые ели свиньи. Их царские стремления, подавляемые всю жизнь, пробудятся, ожидая утоления и насыщения.

И поднимется восстание в душах этих выродившихся царей: лучшая часть души возопит о своих правах. После этого душевного восстания, они почувствуют себя царями истинными, которые долго пробыли в изгнании среди свиней, и, как подлинные дети царские, уже не смогут довольствоваться кореньями и пасти свиней. Они отправятся на поиски своих царских праотцев, но теперь станут их искать не среди обезьян и инфузорий, а среди царей и в Царственном Родителе всего живого – в Боге. Мы сочувствуем этим изгнанным царям, которых судьба низвела до ничтожества, и они сделались скверными людьми.