Посланіе къ Несторію, когда узналъ о неправильномъ образе его мыслей
Посланіе къ Несторію, когда узналъ о неправильномъ образе его мыслей
Благоговейнейшему и боголюбивейшему епископу Несторію, нашему сослужителю, Кириллъ епископъ (желаетъ) о Господе всякаго блага.
Въ Александрію прибыли некоторые достопочтенные и заслуживающіе доверіе мужи. Они говорили мне, будтобы твое благочестіе въ великомъ негодованіи и употребляетъ все средства огорчить меня. Когда я хотелъ узнать причину такого огорченія для твоего благочестія, они мне сказали, что некоторые изъ александрійцевъ распространили въ народе посланіе, писанное мною къ святымъ монахамъ, и что оно сделалось виною ненависти и озлобленія. Я удивляюсь, что твое благочестіе тщательнейшимъ образомъ не разсмотрело этого дела. Смущеніе въ вере возникло не отъ посланія, которое было написано мною прежде, но отъ некоторыхъ поученій, сказанныхъ твоимъ благочестіемъ или кемъ другимъ. Напротивъ, когда писанія или объясненія, содержащія превратное ученіе, стали ходить по рукамъ, мы озаботились исправить это ученіе. Потому что некоторые дошли до того, что не хотятъ исповедывать Христа Богомъ, а исповедуютъ Его органомъ или орудіемъ Бога и человекомъ богоноснымъ, и еще что–то нелепее этого. Насъ огорчаютъ слова, которыя сказаны твоимъ благочестіемъ, или сказаны кемъ либо другимъ: я не очень верю этимъ распространившимся между людьми ничтожнымъ писаніямъ. Какъ же намъ можно было молчать въ то время, когда вера извращается, когда столько измененій въ ней возникаетъ? Или мы не предстанемъ предъ судилище Христово? Ужели мы можемъ оправдаться въ неблаговременномъ молчаніи, мы, которые поставлены на то, чтобы говорить чт? д?лжно? Чт? же мне делать теперь? Я долженъ войти въ сношеніе по этому предмету съ твоимъ благочестіемъ, после того какъ благоговейнейшій и боголюбивейшій епископъ Рима Келестинъ и при немъ состоящіе боголюбивейшіе епископы спрашивали о сочиненіяхъ, явившихся тамъ неизвестно откуда, отъ твоего ли благочестія, или отъинуда. Они пишутъ объ нихъ, считая ихъ великимъ соблазномъ. Какъ намъ успокоить техъ, которые, приходя сюда отъ всехъ церквей восточныхъ, ропщутъ на эти сочиненія? Ужели твое благочестіе думаетъ, что смущеніе, возникшее въ церквахъ отъ этихъ необычайныхъ поученій, маловажно? Все мы теперь въ подвиге и въ труде, чтобы возвратить къ истине техъ, которые, не знаю какъ, обольщены мыслями, чуждыми истины. Какъ же скоро поводъ къ этому всеобщему ропоту подало твое благочестіе, есть ли справедливость винить въ этомъ другаго? Почему твое благочестіе ненавидитъ меня? Зачемъ несправедливо поноситъ меня, тогда какъ лучше было бы исправить свои слова, дабы прекратить соблазнъ во вселенской Церкви? Если слово и излилось изъ устъ и, положимъ, оно распространилось уже въ народе, этому еще можно помочь пересмотромъ своихъ словъ. Уверься, что лучшимъ деломъ въ этомъ случае будетъ сказать соблазняющимся слово, и назвать Святую Деву Богородицею, дабы мы утешивъ удрученныхъ и имея правомысліе, какъ и все другіе, могли въ мире и въ единодушіи совершать общественное богослуженіе. Да неусумнится твое благочестіе, что мы за веру во Христа готовы терпеть все, подвергнуться узамъ и самой смерти. Скажу истину, что еще при жизни блаженной памяти Аттика мною была написана книжица о Святой и Единосущной Троице: въ ней есть также слово о вочеловеченіи Единороднаго, съ ними согласно и нынешнее мое писаніе. Я читалъ его епископамъ, клирикамъ и темъ изъ народа, которые любятъ чтенія. Но до сего времени я не давалъ его никому. Вероятно, съ изданіемъ этого слова, опять будутъ обвинять меня; потому что это сочиненіе составлено было мною прежде, нежели твое благочестіе было избрано на архіепископію.