ДАЛАИ-ЛАМА 14 ПОСВЯЩЕНИЕ

ДАЛАИ-ЛАМА 14 ПОСВЯЩЕНИЕ

Во всех учениях, изложенных Буддой, главной целью является успокоение и трансформация ума. Согласно буддийской точке зрения, мы, улучшая качество нашего ума, совершенствуя нашу мудрость, не только приносим пользу своему глубинному и неизменному "я", но и в значительной мере тем самым косвенно помогаем всем живым существам. Постоянное упражнение ума — это ключ к обретению прочного внутреннего мира и счастья.

Духовный путь можно сравнить со строительством дома. Даже если нам хочется начать с постройки стен или крыши, сначала мы все же должны заложить фундамент.

Подобным же образом, когда мы ставим перед собой задачу трансформации ума, нам следует начинать с закладки прочного фундамента. Понимая, что действительными врагами живых существ являются наши собственные заблуждения, мы должны немедленно применить сильнейшее противоядие, чтобы положить конец источнику этих заблуждений. Однако трансформация ума — это то, чего можно достичь лишь поэтапно, поэтому мы должны начать с первой ступени.

Первый шаг — это развитие в себе стремления избежать в некотором роде привлекательных, но, по сути, отрицательных, вредных и саморазрушающих действий тела, речи и ума. Таким образом. создается внутренняя убежденность, необходимая для достижения следующего этапа, состоящего в устранении заблуждений. В-третьих, мы пытаемся извлечь эти семена заблуждений или, по крайней мере, уничтожить следы заблуждений.

По этой причине буддийский путь начинается с трех высших практик — самодисциплины, медитативного сосредоточения и мудрости понимания сущности пустоты. Когда эти три навыка становятся прочными, можно переходить к методам пути бодхисаттв, культивируя стремление к достижению высшего просветления ради блага всех живых существ. На основе этого стремления приобретаются шесть совершенных достоинств: щедрость, самодисциплина, терпение, усилие, устойчивая медитация и мудрость. В конечном итоге, эти методы могут быть дополнены тантрическими практиками, которые начинаются с получения посвящений и передач текста тантры и включают в себя мощные практические методы йоги зарождения и йоги завершения.

Таким образом, постепенно выстраивая дом духовной практики, обладая стремлением полного искоренения заблуждений, мы сможем привести ум к состоянию окончательного просветления.

Тантрическая практика мощнее, чем обычные методы сутры, по нескольким причинам. Одна из них — это то, что тантрическая практика полностью объединяет особенности метода и мудрости. Следуя по пути сутры, человек медитирует на пустоту, или на неприсущее существование явлений, стремясь к высшему просветлению путем сострадания. Медитация на пустое пространство есть фактор мудрости, а устремление бодхисаттвы есть метод. Однако на пути сутры в сиюминутном сознании практикующего на обычных уровнях нельзя выработать этих двух свойств одновременно. В тантрическом же пути практикующий как метод порождает мандалу и божества медитации и затем фокусирует внимание на их пустотной природе. Таким образом, в пределах одного ума одновременно зарождаются и метод (упая), и мудрость (праджня).

При достижении состояния будды посредством йогической практики метод и мудрость, тело и ум представляют собой единое целое. В тантре эта динамика используется с самого начала, в результате чего гораздо быстрее достигается просветление. Исключительность тантрического пути состоит в том, что он вводит важный аспект результата практики, т.е. интегральный характер состояния природы будды, в структуру нашего обучения сразу же. Медитация выполняется с осознанием пустоты, т. е. сознанием, сосредоточенным на пустоте, которое проявляется в с^люрме божеств мандалы. Такая особенность свойственна всем четырем классам тантр. В тантре высшей йоги этот принцип простирается еще дальше и практикующий использует самые тонкие уровни энергий тела и сознания — уровни, недоступные для неподготовленного человека.

Здесь за единственную субстанциональную основу тела мудрости-истины Будды берется махамудра ясного света. Благодаря привнесению на путь махамудры ясного света, становится возможным внезапное просветление. Эту наиболее тонкую технику можно найти лишь в тантре высшей йоги.

Как правило, понимание духовного метода само по себе есть благо; но, как сказано, чтобы вступить на путь тантры, необходимо сначала получить блага ритуала посвящения от искусного мастера, хранящего непрерывную преемственность передачи учения. Благодаря этому посвящаемый получает возможность проникнуть в тантрические йоги, и засеваются семена будущего осознания.

Позже, когда практикующий начинает заниматься йогами стадий зарождения и завершения, он должен полагаться на опытного учителя, чтобы успешно применять могущественные тантрические методы. Традиционные трактаты советуют нам выбирать учителя с осторожностью, используя в качестве орудия здравый смысл и мудрость, а не полагаться лишь на слепую веру. Более того, хотя нам и советуют относиться к учителю с почтением и верой, это тоже должно происходить на основе здравого смысла, а если наставления нашего учителя противоречат тому, что мы знаем из дхармы, нам следует почтительно и вежливо высказать свои сомнения, а не просто бездумно уступить. Как указывал блистательный индийский мастер Нагарджуна вера всегда должна руководствоваться разумом и мудростью.

Есть несколько разных точек зрения в отношении точного времени, когда Будда впервые изложил учение Калачакры. Гуру Второго Далай-ламы Кхайдуп Норсанг Гьяцо и другие ламы, например, Такцанг Лоцзава, полагают, что Будда учил за месяц до своей кончины. Согласно другому мнению, это произошло через год после его просветления. У сторонников обеих точек зрения есть хорошо развитые тезисы, подтверждающие их взгляды и основанные на различных источниках.

Тем не менее, и те и другие признают, что преемственность передачи учения была перенесена из Индии в Шамбхалу вскоре после его первого изложения, равно как и то, что преемственность сохранялась там, пока не перешла к мастеру Цилупе.

В Тибет система Калачакры проникла по двум отдельным линиям, известным как традиции Бро (или Дро) и Ра. Позже эти традиции были объединены всезнающим Бутоном Ринчен-дупом. Именно от непосредственного ученика Бутона — Чокьи Пела — передачу учения получил Досточтимый Цонкхапа.

Цонкхапа, в свою очередь, усердно практиковал и распространял учение Калачакры. В конце концов оно перешло к Седьмому Далай-ламе, который внес значительный вклад в его сохранение, очищение и передачу. Таким образом линия преемственности передавалась от поколения к поколению и сегодня непрерывным потоком дошла до нас.

В большинстве тантрических традиций посвящение дается небольшим группам преданных учеников, число которых часто не превышает двадцати пяти человек. Однако, Калачакра в этом отношении является исключением, и существует традиция передачи ее большим собраниям людей. Конечно, не каждый из присутствующих при этом обладает достаточной внутренней основой для получения всех благ посвящения, но мы верим, что все эти люди, имея положительный настрой, обретут и укрепят положительные кармические заслуги.

Учение Калачакры принадлежит к категории тантр высшей йоги и является поэтому тайной доктриной. В древние времена все тантрические учения практиковались и передавались с чрезвычайной осторожностью. Открытая публикация тантрической литературы не поощрялась, а доступ к ней был ограничен узким кругом посвященных. Однако за последнее столетие многочисленные западные ученые и энтузиасты очень много писали о тантрическом буддизме, часто без должного понимания системы в целом. Это вызвало множество ошибочных и искаженных представлений, связанных с природой тантрической практики и самого учения тантры. Похоже, что помочь здесь может лишь одно средство — поручать переводы ученым, хорошо знакомым с традицией.

Кроме того, сегодняшний мир, как нам кажется, нуждается в мощном действенном лекарстве. Из всех учений Будды наиболее могущественно учение тантры высшей йоги. Ее методы особенно полезно использовать именно в тех условиях, в которых оказалось ныне человеческое сообщество. При использовании техник тантры высшей йоги на основе трех высших навыков, сострадательного стремления бодхисаттвы к высшему просветлению и практики шести совершенств можно достичь просветления уже в этой короткой жизни.

Калачакра представляет собой одну из наиболее обширных тантр высшей йоги. Я молюсь о том, чтобы этот сборник помог понять и оценить это возвышенное учение Будды, которое он даровал человечеству из глубокого чувства сострадания два с половиной тысячелетия назад.

Далай-Лама 14 10 мая 1991 года

Гленн Муллин ПРАКТИКА КАЛАЧАКРЫ ПРЕДИСЛОВИЕ

Я хотел бы начать с выражения благодарности Его Святейшеству Далай-ламе за его благословение этого скромного проекта. Как и при работе над всеми другими своими книгами, я сначала обратился за советом к Его Святейшеству и отправил его секретарю список тибетских текстов, с которым я собирался работать. В этом случае в список входило сочинение самого Далай-ламы XIV "О посвящении в Калачакру", которое он написал, а я перевел (вместе с Досточтимым Добумом Тулку) в начале 80-х гг. Также я попросил Его Святейшество составить предисловие и порекомендовать садхану, которую, по его мнению, стоит включить в книгу. Неделю спустя я получил и то и другое, причем последнее — в виде копии "Лучшей из драгоценностей" Бутона Ринчена-дупа, великолепного небольшого текста, идеально подходящего для данного сборника. Хотелось бы пояснить, что после получения Нобелевской премии мира в 1989 г. свободного времени у Его Святейшества стало в сотню раз меньше, и я высоко оценил его благосклонность в этом отношении. Мы, европейцы, обращаемся к нему "Ваше Святейшество", но тибетцы используют более поэтичный эпитет "Йишин Нор-бу", что означает "Драгоценность, исполняющая желание". И в самом деле, именно таковым Его Святейшество и является.

Мое личное духовное вовлечение в тантрическую традицию Калачакры началось в 1973 г., когда я присоединился к ста пятидесяти тысячам гималайских буддистов, участвующим в посвящении, которое проводил в Бодх-Гае (Индия) Его Святейшество. В то время я изучал тибетский язык, литературу, философию и медитацию в Библиотеке Тибетских Трудов и Архивов в Дхарамсале. До этого я только лишь читал и слышал о наследии Калачакры; публичное посвящение Далайламы, конечно же, разожгло мой аппетит, и в течение последующего десятилетия занятий в Дхарамсале я имел удовольствие множество раз соприкоснуться с материалами по Калачакре.

В 1981 г. я отправился на юг, в монастырь Гандэн Шарцэ, для изучения "Комментария о двух йогических стадиях блистательной Калачакры" Первого Далай-ламы под руководством Досточтимого Лати Ринпоче. Замечательный собственный комментарий Ринпоче к этому сокровенному труду Первого Далай-ламы сделал его гораздо более понятным и наполнил теплотой и живостью изложения. В то время я готовил перевод этой важной работы с помощью одного из подопечных молодых лам Ринпоче — Тхэпо Тулку. В следующем году этот перевод был опубликован в книге "Первый Далай-лама: Соединение Сутр и Тантр" (Нью-Дели, "Тушита Букс", 1982), рассказывающей о жизни и сочинениях этого замечательного мудреца. Вскоре после этого книга была издана в США издательством "Сноу Лайон Пабликэйшнс* и выдержала три издания.

Однако, учитывая уровень интереса к учению Калачакры, мои издатели из "Сноу Лайон" почувствовали, что было бы полезно выпустить Комментарий к Калачакре Первого Далай-ламы как самостоятельную книгу и, принимая во внимания ее сложный и технический характер, дополнить ее существенным введением, равно как и подходящими по контексту тибетскими текстами.

Для этого издания я основательно пересмотрел свой предыдущий перевод, сделанный десятилетие назад. Конечно же, с тех пор мое понимание системы в целом выросло, как выросло оно и у других западных исследователей. Кроме того, в раннем варианте этот перевод был лишь одним из шестнадцати текстов, иллюстрирующих сочинения Первого Далай-ламы, в то время как теперь я собирался сделать основной акцент на техническом подходе к терминологии. Насколько мне известно, в 1981 г. мой пересказ "Комментария" Первого Далай-ламы был первым английским переводом крупного произведения, рассказывающего о шести йогах Калачакры. Более ранние труды были посвящены в основном историческим или мифологическим элементам Калачакры, либо же ее научным моментам — астрономии, астрологии, алхимии, связи с тибетской медициной и т. д.

Я не пытался представить здесь обзор этих разных ветвей традиции Калачакры, а сосредоточился на формальном исследовании шести йог Калачакры как таковых. Скорее, меня вело желание дать читателю представление о духовном наследии Калачакры как о живой традиции, основанной главным образом на идеях, выраженных Первым Далай-ламой в его "Комментарии". Я постарался пояснить эти идеи на материале сочинений других великих преемственных мастеров, в особенности — Второго, Седьмого, Тринадцатого и Четырнадцатого Далай-лам, различных их наставников и некоторых воплощений Панчен-ламы.

Этот сборник делится на две части: первая — это мой собственный обзор системы Калачакры, а вторая представляет собой собрание семи переведенных тибетских текстов, относящихся к йогической традиции Калачакры.

В первой части, состоящей из двенадцати глав, сделана попытка отобразить тибетский подход к йогам Калачакры. Включение мною Калачакры в общую структуру буддийской доктрины, как это видно в главах с шестой по десятую, сделано в основном под влиянием "Наставления к буддийским тантрам" Тринадцатого Далай-ламы, многочисленные цитаты из которого здесь приводятся. Тринадцатый Далай-лама в основном следует линии, поддерживаемой Ламой Цонкхапой, основателем школы тибетского буддизма Гелуг. Это было особенно важно для моих целей, ибо Лама Цонкхапа был одним из главных духовных наставников Первого Далай-ламы.

Я приношу извинения читателям, если ряд материалов, включенных в первую часть, покажется трудным. Все, что я могу предложить, это изучать сначала более легкие разделы, а более трудные места перечитывать несколько раз. Я сделал все возможное, чтобы как можно понятнее изложить сложные тантрические понятия; однако тантры — это высшие и наиболее эзотеричные учения Будды, и следовательно, для их понимания необходимо приложить некоторые усилия.

Материалы, включенные во вторую часть, изучались и переводились на протяжении нескольких лет вместе со многими моими друзьями-ламами.

Как было упомянуто выше, "Комментарий" Первого Далай-ламы (см. главу 17) был подготовлен под наблюдением Досточтимого Лати Ринпоче из монастыря Гандэн Шарцэ. В предыдущей версии этой работы я включил важные места из комментария Ринпоче в перевод, отделив их от текстов Первого Далай-ламы скобками. В этом издании они убраны из текста и помещены в сноски.

В 1980 г. вместе с Досточтимым Добумом Тулку, впоследствии — личным секретарем Его Святейшества Далай-ламы и нынешним директором Тибетского Дома в Нью-Дели, я перевел второй текст, связанный с традицией Калачакры. Это было сочинение Четырнадцатого Далай-ламы ^вО посвящении в Кала чакру", первоначально написанное как руководство для людей, участвующих в посвящении в Калачакру, которое он запланировал на следующий год в Мэдисоне (штат Висконсин). Наш перевод впервые был опубликован как статья в "Тибетском обозрении" (апрель 1981 г.). Мне хотелось бы выразить благодарность Его Святейшеству за позволение включить сюда этот текст. Вместе с Добумом Тулку я также перевел текст о методе гуру-йоги Калачакры, приведенный здесь как восемнадцатая глава.

"Предпосылки для получения тантрического посвящения" Седьмого Далай-ламы (здесь — пятнадцатая глава) были переведены в

1981 г. под руководством Досточтимого Амчока Тулку, так же из монастыря Гандэн Шарцэ. В это время я учил Амчока Тулку английскому языку, а он меня - тибетскому. Впервые сокращенный вариант нашей работы был опубликован в собрании тантрических литургических практик, предназначенном только для посвященных и называвшемся "О Ямантаке" (Выпуск первый. Нью-Дели, Тушита Букс, 1981).

Кроме того, я прочел и перевел вместе с Досточтимым Амчоком Тулку "Стремление к постижению стадий пути блистательной Калачакры" Первого Панчен-ламы. Я счел это особо благоприятным фактом, ибо существует тесная связь между воплощениями Амчока и Пан-чена. Нынешний Амчок Тулку был выявлен недавно скончавшимся Седьмым Панчен-ламой, когда последнему было всего лишь десять лет. А сам этот Панчен был признан высокой реинкарнацией в младенчестве предыдущим Амчоком Тулку. Таким образом, между двумя этими людьми существует тесная духовная связь, которая произвела на меня глубокое впечатление. В 1986 г. я организовал международный цикл лекций для Амчока Тулку; но за месяц до начала он полу-тал послание от Панчен-ламы с просьбой встретиться с ним в Непале, а затем отправиться в Лхасу и Пекин.

Амчок Тулку исчез на год, и лекционный тур был поспешно отменен. Прибыв на встречу с ним в Дхарамсалу, я нашел оставленную для меня фотографию мальчика-кочевника с пальцем во рту, одетого в овчину; на обороте была надпись: Тленн, я прошу прощения за все причиненные неудобства, но этот маленький мальчик позвал меня на время в Тибет". Таким образом, вместо поездки вокруг света Амчок Тулку провел зиму, преподавая во вновь открытой Панчен-ламой школе "Воплощенный Лама" в Пекине. Ко времени написания этой книги его монастырь в Амдо (Восточный Тибет), который он восстановил во время первого возвращения в Тибет в 1983 г., являлся одним из крупнейших монастырей в мире; в нем живет более тысячи монахов. Во время второго посещения Тибета Досточтимый Амчок Тулку выступал в роли переводчика на встрече Панчен-ламы и бывшего президента Джимми Картера.

"Краткое изложение традиции Калачакры" Тринадцатого Далай-ламы взято из его "Наставления к буддийским тантрам", включенного в написанную мной о его жизни и сочинениях книгу "Путь Бодхи-саттвы-воина" ("Сноу Лайон Пабликэйшнс", 1988). Здесь я немного переработал текст в согласии с терминологией, использованной в других главах.

И, наконец, короткая молитва Шестого Панчен-ламы (тринадцатая глава) была переведена вместе с моим другом-ламой Чомдзэ Таши Вангьялом из монастыря Дрепунг Лоселинг, который просто творит чудеса, работая в зале рукописей Библиотеки Тибетских Трудов и Архивов с середины семидесятых годов. За многие годы с помощью этого на удивление скромного монаха я прочел и перевел множество тибетских текстов; мне грустно думать, что я не смогу часто видеть его в будущем, если его намерению вернуться в этом году в Кхам и посвятить оставшуюся жизнь восстановлению на его родине Дхармы, разрушенной китайцами за годы Культурной революции, не воспрепятствует китайское правительство.

Литература Центральной Азии чрезвычайно богата материалами по Калачакре — на тибетском языке насчитывается несколько тысяч (если не десятков тысяч) заглавий. Я не пытался сделать здесь обзор этого обширного инвентарного списка, а уделял главное внимание чувству и характеру традиции в целом. Кроме авторов, цитируемых тем или иным образом в тексте, на меня особое впечатление произвели сочинения гуру Первого Далай-ламы Бодонга Чокле Намгьяла, гуру Второго Далай-ламы Кхайдуп Норсанга Гьяцо и гуру Седьмого Далай-ламы Тричена Нгаванга Чокдена. Хотя в этих трех случаях ученики стали более знамениты, чем их учителя, вклад этих трех наставников в сохранение и распространение традиции Калачакры был поистине колоссален. Первый Далай-лама также изучал Калачакру с другими четырьмя известными мастерами: Ламой Цонкхапой, Кхайдуп-дже, Гьял-цеп-дже и Пагбой Йонтэном Гьяцо — каждый из них оставил богатое наследие сочинений по Калачакре. Вдохновенно писал на эту тему и гуру Пятого Далай-ламы Панчен Чокьи Гьялцен, равно как и ученик Тринадцатого Далай-ламы (кое в чем, правда, заблуждающийся) Панчен Чокьи Ньима. Составляя этот сборник, я старался цитировать, главным образом, сочинения самих Далай-лам.

В этом сборнике внимание уделяется в основном духовным аспектам традиции Калачакры, нежели тому, что Второй Далай-лама называет "ветвями Калачакры" в поэме, цитируемой в десятой главе. Слово "ветви" здесь относится к метафизическим или "научным" аспектам — алхимии, астрономии и т. д. Об этих моментах немало написано другими исследователями. Лично меня особо интересует йогичес-кая традиция, мало изученная на Западе.

Я приношу извинения за все ошибки, вкравшиеся в мое повествование в первой части или в перевод во второй части. Я сделал все возможное, чтобы избежать ошибок — проверяя сомнительные места с опытными ламами и обращаясь к традиционным комментариям. Но, как заметил однажды Его Святейшество Далай-лама, когда я выразил беспокойство по поводу точности английского перевода: "Мелкие ошибки тут и там — это лишь следы первопроходца, идущего по новой,еще не нанесенной на карту, территории. Кто-то должен начать процесс". Вне всякого сомнения, лет через сто все, ранее сделанное тябетологами всего мира, будет казаться чем-то несерьезным, если судить по тому, как мы сейчас воспринимаем переводы, сделанные даже пятьдесят лет назад. Наши познания о буддийской тантрической традиции постоянно растут, а английская терминология для буддийских понятий становится более точной. Так пусть же сейчас интересующиеся учением Калачакры изучают то, что я изложил правильно; а в будущем ученые пусть изучают (и исправляют) мои ошибки.

Тем, кто действительно собирается взять на вооружение методы Калачакры, не следует рассматривать этот сборник как практическое пособие. Ваджраяну можно успешно постичь лишь под опытным руководством. Но кое-что — например, метод гуру-йоги или садханы (см. главы 18 и 19) можно использовать для ежедневной практики, хотя для этого необходимо предварительно найти опытного ламу, прочесть с ним тексты и обсудить сам процесс. Так как в большинстве крупных городов Северной Америки и Европы существует тибетская диаспора, то хотя бы одного опытного тибетского ламу можно отыскать без труда.

В заключение я хотел бы поблагодарить своих издателей, Джеффа Кокса и Сидни Пибурна из "Сноу Лайон Пабликэйшнс" (Итака, штат Нью-Йорк), за их неустанные усилия сделать доступным для международной читающей публики богатое духовное, культурное и литературное наследие Тибета. Также благодарю Сьюзен Кайсер, моего редактора в "Сноу Лайон"; Дэвида Ригли из "Истерн Скул Пресс" за помощь в санскритских диакритических знаках, за прочтение частей текста и за набор текста "Лучшей из драгоценностей"; Ричарду Б. Мартину из Библиотеки Элдермана, Вирджинский Университет — за критическую и библиографическую помощь; Александру Кочарову и Роберту Биру за прекрасные иллюстрации к этому изданию [имеется в виду иллюстрации к изданию на английском языке 1991 г, осуществленное американским издательством "Snow Lion Publications", которые воспроизводятся в данной книге - Прим. ред.].

Гленн Муллин Библиотека Тибетских Трудов и Архивов Дхарамсала, Индия. 10 марта 1991 г.

Часть первая НАСЛЕДИЕ КАЛАЧАКРЫ КАЛАЧАКРА В НАШЕ ВРЕМЯ

Впервые я по-настоящему столкнулся с тантрической традицией Калачакры в конце зимы 1973 года. Его Святейшество Далай-лама собирался проводить публичное посвящение в Калачакру, и я планировал на нем присутствовать.

В то время я жил и учился в Дхарамсале (Индия). Волна возбуждения, пронесшаяся по тибетской общине при объявлении о посвящении, была почти физически ощутимой.

Местом посвящения была выбрана Бодх-Г ая, маленькая сонная деревушка в нескольких милях к югу от города Гая, в штате Бихар.

Бодх-Гая известна как духовный центр буддийского мира; по крайней мере, она была таковым раньше. Именно здесь монах Гаутама сидел под деревом бодхи и достиг состояния просветления; здесь он стал Буддой. Из восьми главных мест буддийских паломничеств в Индии именно эта деревня считается самой священной. По сути, некоторые буддийские традиции даже утверждают, что все тысяча будд этой эры, играющие роль всеобщих учителей, достигают своего земного просветления именно в Бодх-Г ае.

Можно также добавить, что в двадцатом столетии Бодх-Гая уже не является духовным центром в обычном понимании. Нашествия тюрок-мусульман в XIII и XIV веках опустошили этот регион. Особо жестоко мусульмане в Индии преследовали буддизм. Говорят, что местный монастырь Наланда был окружен, а все его монахи были обезглавлены на месте. Стены каждой комнаты были залиты кровью. Храмы и библиотеки были сожжены, а у всех обнаруженных каменных изваяний были отломаны руки и лица.

Мягко говоря, Бодх-Гая знавала лучшие времена; или, по крайней мере, именно так это казалось в 1973 году. Она так по-настоящему и не оправилась от мусульманских вторжений и превратилась в кучку чайных лавчонок и невзрачных забегаловок. Строения в деревне, равно как и трущобы вокруг ступы, можно в лучшем случае назвать самыми убогими из человеческих обиталищ.

Однако, главная ступа и окружающие этот восхитительный монумент затопленные сады действительно прекрасны; здесь растет и потомок того дерева, под которым Будда достиг просветления. Сохранилось множество каменных изваяний и храмовых принадлежностей, которые уцелели от варварского разрушения в мусульманский период -главным образом благодаря тому, что их успели закопать в землю перед последними атаками.

После мусульманских набегов Бодх-Гая перестала быть международным центром паломничества. Буддисты стали предпочитать другие места поклонения - более подходящие и более доступные. В результате буддисты Центральной Азии стали почитать Лхасу, китайцы - У-тай-шань (Пять горных вершин), японцы — Киото и т. п.

Бодх-Гая пережила небольшой всплеск оживления в пятидесятых годах, когда премьер-министр Неру предложил правительствам разных буддийских стран возвести по храму в этой местности, предлагая выделить землю под этот проект. В результате за несколько лет здесь появилось около дюжины храмов ¹.

Наплыв тибетских беженцев в Индию в конце пятидесятых -начале шестидесятых годов несколько оживил буддийскую деятельность в Бодх-Г ае. Прибытие великих тибетских лам в Бодх-Г аю каждую зиму, равно как и толпы тибетских паломников, в свою очередь, привлекали буддистов из различных гималайских королевств: от Ла-дака, Лахула, Спити и Киннаура на западе, до Сиккима, Бутана и Аруначал-Прадеша на востоке, — все они практиковали тибетский буддизм. В зимние месяцы, когда погода в Бихаре становилась благоприятнее, тысячи людей стекались к Месту Просветления — "Алмазному Сиденью" [Будды].

То, что сам Далай-лама впервые проводил посвящение в Калачакру в таком священном месте, заставило буддицский мир забурлить.

Уже за два месяца до посвящения начали собираться паломники. Многие из них сотни тысяч раз повторяли свои главные мантры или, возможно, выполняли сотни тысяч раз полные простирания тела. Другие совершали ритуальный обход великой ступы по несколько тысяч раз. Посвящение должно было стать их крещендо, великим завершением их молитв.

Для жителей Центральной Азии посвящение в Калачакру является настоящим буддийским праздником. Сюда приходят целые деревни и племена, вместе с детьми, подростками, людьми среднего возраста и стариками. А тех, кто слишком мал, стар или слаб, чтобы идти, — приносят на руках.

Повсюду разворачивается торговля: все что-то оживленно продают и покупают. Большинство паломников приносит с собой что-нибудь на продажу, чтобы оплатить свое возвращение домой, как правило, мелкие антикварные предметы. Повсюду прямо на земле устраиваются импровизированные лавки. Во время посвящения, проводившегося в Бодх-Гае в 1985 г., один предприимчивый человек даже привез целый цирк, с "чертовыми колесами" и каруселями. Везде царит атмосфера веселья и празднества. Единственный западный эквивалент, приходящий мне в голову, — это "Кони-Айленд сознания" Ферлингетти.

Тибетцев, привыкших к кочевой жизни, не очень-то смущает отсутствие в Бодх-Гае бытовых удобств. Некоторые располагаются в местных храмах, другие арендуют балконы или хижины в окрестных деревнях, но подавляющее большинство просто ставит палатки вдоль реки — в любом свободном месте. В свое время индийская армия установила здесь широкую сеть водяных кранов и передвижных туалетов - и вскоре возник палаточный город, который населяли более сотни тысяч человек. Двенадцать лет спустя, на посвящение в Калачакру в 1985 году, в Бодх-Гаю стеклось более трехсот тысяч человек.

Следует отметить, что лишь очень немногие из присутствующих на таких посвящениях собираются всерьез заняться йогическими практиками Калачакры, о которых идет речь в данной книге. Вероятно, лишь один из ста человек будет заниматься простым ежедневным чтением мантр — таких, как текст гуру-йоги, приведенный в восемнадцатой главе. Может быть, один из тысячи действительно захочет заниматься шестью йогами; а из них лишь горстка избранных на самом деле изберет медитацию своим основным занятием.

Для большинства из присутствующих на церемонии посвящения целью является не получение благословения как разрешения на занятия йогическими практиками, а получение редкой возможности окунуться в яркие лучи духовного общения с посвящающим ламой, в данном случае — с Его Святейшеством Далай-ламой, и при этом впитать в себя поток духовной энергии. Кроме того, они надеются породить кармические семена, которые установят их связь с ламой и Шам-бхалой — мифической чистой страной доктрины Калачакры.

Большинству церемоний массовых посвящений в Калачакру предшествуют пять-шесть дней лекций по основам буддизма. Они обычно начинаются примерно в полдень и продолжаются до заката; при этом все сидят под солнцем на шерстяных подстилках, а дети резвятся между взрослыми. Матери кормят грудью своих младенцев, в то время как пожилые люди подремывают в тени; из множества громкоговорителей на них льется мелодия низкого тембра голоса Далай-ламы. Предметом обсуждения в такие дни являются большей частью идеи, выраженные Седьмым Далай-ламой в "Предпосылках получения тантрического посвящения" (см. пятнадцатую главу). После этих уроков начинается собственно процесс посвящения; он открывается днем танцев лам, во время которых объявляется и освящается место посвящения. Затем следуют два-три дня посвящений и, как правило, день духовного празднования в виде церемонии гуру-пуджа, во время которой лама дает свой прощальный наказ собравшимся. Наконец, десятки тысяч посвящаемых выстраиваются в ряд и единой колонной проходят через временное святилище, в котором находится песочная мандала Калачакры, а затем — мимо Его Святейшества, чтобы получить от него личное благословение².

Таким образом, всё событие происходит за десять-двенадцать дней, и каждый день люди собираются в полдень и сидят до начала вечера, после чего спешат к своим земным заботам: поискам пищи, розыскам потерявшихся детей, смыванию с себя налипшей за день пыли и т. д. При этом надо следить, чтобы тебя не растоптали движущиеся толпы. Между тем торговцы продолжают соблазнять людей, стараясь получить выгоду от духовной напряженности момента; порою происходят и случайные конфликты - например, во время одной из послеполуденных бесед Далай-ламы бутанский фермер наступил на халат скотовода из Кхама (Восточный Тибет) и получил за свою неосторожность серьезную ножевую рану.

Таково было мое первое знакомство с традицией Калачакры. Это больше напоминало фантастическую, мистическую, тантрическую вечеринку, длившуюся день и ночь на протяжении двух недель, чем на торжественный религиозный обряд. Дети рождались; старики умирали; ламы и медитирующие сидели под каждым деревом и в каждом углу; а влюбленные ускользали ночью на берег реки, чтобы разделить друг с другом сердечную радость. Все они вращались на временной орбите

вокруг песочной мандалы Калачакры, которая стояла посреди деревни и была теперь центром нашей вселенной. Духовная энергия поднималась от земли волнами, словно нагретый воздух над горизонтом Сны были настолько яркими, что их трудно было отделить от происходившего наяву. Затем все внезапно закончилось - словно кульминация марафонского забега, доказательством которого служат лишь несколько отставших бегунов.

Толпа рассасывалась медленно, словно бы не решаясь покинуть место, где ее могли ждать дальнейшие приключения. Многие затем продолжали паломничество к святым местам еще месяц-два, прежде чем вернуться домой, в гималайские горы и долины: к своим полям и стадам, в свои монастыри и отшельнические хижины; или же в поселения беженцев, разбросанные по Индии, от Ладака на севере и до Май-сора на юге.

С того времени Его Святейшество проводил посвящение в Калачакру много раз, и на некоторых из них мне посчастливилось побывать. Говорят, что в следующем году Далай-лама проведет три посвящения: одно в Монголии, другое в Дхарамсале, а третье в Нью-Йорке.

ВНЕШНЕЕ, ВНУТРЕННЕЕ И ТАЙНОЕ УЧЕНИЯ БУДДЫ

Будда Шакьямуни, живший и учивший в Индии приблизительно двадцать пять веков назад, считается четвертым буддой этой мировой эры, который повернул колесо традиции просветления. Он собрал воедино фрагменты учений трех предшествующих будд и дополнил их техниками, подобранными специально для нужд человечества в этот период. Было предсказано, что его учение просуществует в мире пять тысяч лет.

Есть разные способы классификации его доктрин. Один из них — разделение на Хинаяну, Махаяну и Ваджраяну, или Малую, Большую и Алмазную Колесницы.

Основание и смысл такого разделения так описываются в тибетском стихе ¹:

Практикуемое внешне есть путь умеренности;

Практикуемое внутренне есть дух бодхисаттвы;

А практикуемое втайне суть эзотерические

мантрические методы.

Каждая из этих трех строчек относится к одной из трех колесниц: Малой, Большой и Алмазной. В этом стихе они охарактеризованы, соответственно, как внешний, внутренний и тайный духовные методы Будды.

В Индии три этих фазы буддизма по очереди сменяли друг друга: более низкая подготавливала путь для более высокой.

Первым распространилось внешнее учение, Малая Колесница. Она состояла из главных и наиболее общих наставлений Будды, даваемых открыто смешанным аудиториям, начиная от проповеди в Оленьем парке близ Варанаси. Главными их темами были четыре благородные истины, благородный восьмеричный путь, двенадцать звеньев (ни-дан) взаимосвязанного происхождения и три высших навыка дисциплины, медитативной сосредоточенности и мудрости. Упор делался на неформальную простоту в применении медитации на основе строгой дисциплины.

Исторически это был вид буддизма, покровительствуемый царем Ашокой в третьем столетии до нашей эры и распространяемый миссионерами, которых он рассылал по всей своей империи — от Афганистана на северо-западе и до Бенгалии на северо-востоке. Поэтому иногда западные ученые называют это учение "ранним буддизмом". Следует отметить, что, согласно классическим индийским и тибетским источникам, этот вид буддизма появился не раньше, чем две другие его разновидности - просто в начальный период он распространялся наиболее широко.

Спустя пять веков после кончины Будды (II н. э.) в Индии появился буддийский мудрец по имени Нагарджуна. Как и предсказывал сам Будда, Нагарджуна принес с собой внутреннее учение — Махаяну, или Большую Колесницу, — которое несколько веков передавалось избранным ученикам в ожидании наступления зрелости индийской буддийской цивилизации. Говорят, что, когда эта зрелость наступила, Нагарджуна воплотился, получил внутреннее учение от нагое (мистических хранителей доктрины) и стал широко его распространять. Более трех дюжин Праджнятрамиттыутр, или "Рассуждений о совершенстве мудрости", быстро приобрели известность в Индии, равно как и сочинение самого Нагарджуны "Шесть трактатов об обосновании Срединного Пути". Говоря другими словами, взгляд Нагарджуны на буддизм расшевелил воображение индийцев, и потому большинство индийских буддийских мыслителей черпало вдохновение из его работ ².

Другая важная фигура начального периода распространения Махаяны — это мастер Асанга, который занимался медитацией двенадцать лет и сделал несколько копий сочинения, известного как "Пять трактатов Майтрейи". Эти произведения, равно как и несколько сочинений самого Асанги, вскоре стали признанной классикой.

И Нагарджуна, и Асанга были, главным образом, толкователями сутр Праджняпарамиты, причем Нагарджуна сосредотачивался на доктрине "мудрости пустоты", а Асанга — на более общеизвестных практиках бодхисаттв, известных в Тибете как "обширные пути бодхисаттвы". Эти двух индийских мастеров называют "праотцами Махаяны".

В своем трактате "Плот для пересечения океана индийской буддийской мысли" Второй Далай-лама пишет:

Двумя праотцами Махаяны были Нагарджуна и Асанга, которые были часто очень противоречивы в некоторых своих сочинениях, непосредственно касавшихся учения Будды, то есть, они полагались скорее на личный мистический опыт, чем на какие-либо конкретные тексты. Именно эти два мастера заложили основы двух школ Махаяны.

Основная сущность внутренней доктрины или Большой Колесницы заключалась в выработке и развитии духа и образа действий бодхисаттвы; другими словами — в развитии стремления к высшему просветлению как средству проявления сострадания и любви к другим живым существам и в практике качеств бодхисаттвы — таких, как шесть совершенств: щедрости, самодисциплины, терпения, вдохновленной энергии, медитативного размышления и мудрости.

Третье направление в индийском буддизме — Ваджраяна, или тантрический путь к просветлению — стал получать распространение примерно после V-VI веков нашей эры. С этого момента и вплоть до угасания в Индии буддизма время от времени появлялись новые тантрические системы. В список первых популяризаторов Ваджраяны входят такие славные имена, как Индрабхути, Сараха, Лалитаваджра и др. Хотя сейчас невозможно точно датировать деятельность этих учителей из-за скудности письменных источников ³, тем не менее, хорошо известно, что они считались звеньями цепи прямой линии преемственности передачи буддийского учения тантры, в которое Будда посвятил наиболее зрелых своих учеников. Затем эти тантрические доктрины передавались в строжайшей тайне до той поры, пока не созрели условия для их более широкого распространения. Можно отметить, что Калачакра Тантра стала одной из последних тантрических систем высшей йоги, появившихся в Индии, которая не обнаруживала себя вплоть до десятого столетия нашей эры.

Все эти три вида учения Будды - внешнее, внутреннее и тайное -проникли в Тибет; но именно третий вид, тайный тантрический путь, встретил наиболее восторженный прием в снежной стране к северу от Индии.

Следует сказать, что в Индии эти три направления буддийской мысли и практики не всегда сосуществовали в гармонии, как в

Тибете.

Приверженцы внешних школ часто отказывались признать достижения своих более поздних соперников. Например, Васубандху, увидев махаянские сочинения своего брата Асанги, сказал: "Мой брат пребывал в медитативном сосредоточении двенадцать лет, но не смог добиться даже хорошего сна; он пытался достичь понимания истинного учения, но вместо того выдумал множество своих собственных традиций"⁴.

И появление тантрических учений так же не всегда встречало единодушное одобрение тогдашних индийских буддистов. Многие из них выражали опасение.

Но постепенно индийцы приняли все три формы буддизма. Впечатления тибетских паломников XI века, посещавших монастыри Северной Индии (включая Наланду, Викрамашилу и Одантапури) говорят о том, что три разновидности буддизма почитались почти повсеместно как разные стороны одного великого целого. Отражено это и в тибетских биографиях крупнейших индийских мастеров того времени — Атиши, Наропы и др.⁵

В таком виде буддизм проник в Тибет благодаря двум сильным волнам царского покровительства: во-первых, в восьмом и девятом веках н. э. при покровительстве Лхаских царей, а затем — в середине одиннадцатого столетия, в основном при покровительстве царей Гугэ (Западный Тибет). -

В вышеупомянутом трактате Второго Далай-ламы эти три колесницы описаны так:

Изначально Будда передавал три цикла учения. Учеников со склонностями к простому пути он учил Хинаяне, Малой Колеснице. Тех, кто тянулся к более сложному подходу, он обучал Махаяне - Большой Колеснице, или Колеснице Совершенств. И наконец, тех, кто желал следовать самому сокровенному пути, он обучал эзотерической Ваджраяне — Алмазной Колеснице, пути, включающему в себя тантрическое использование также эротического аспекта в своих методах.

Здесь Второй Далай-лама говорит об учениках, которые готовы воспринять особые учения и использовать их как основное свое духовное занятие.

С точки зрения практики, в процитированном стихе содержится рекомендуемый подход, при котором внешнее, внутреннее и тайное

учение включаются в личную подготовку как последовательные этапы духовных поисков совершенства.

Коротко говоря, тибетский подход состоит в том, что человек сначала развивает внутреннюю устойчивость посредством методов трех высших навыков Малой Колесницы (т. е. дисциплины, медитации и развития мудрости), а затем расширяет горизонт практики стремлением бодхисаттвы и обучением шести совершенствам. И наконец, когда с помощью этих двух направлений он развил три качества свободного духа: отделение, сострадательный настрой бодхисаттвы и мудрость пустоты, — человек принимает тантрическое посвящение и погружается в методы Алмазной Колесницы.

Третий Далай-лама описывает достоинства правильного настроя в "Сущности чистого золота":

Все сокровенные учения, содержащиеся в сутрах и тантрах, равно как и в трактатах и пояснениях многих поколений буддийских мастеров, следует рассматривать как методы для применения — начиная с наиболее основных практик и продвигаясь к более сложным — с целью преодоления негативных сторон и ограничений непросветленного сознания. Осознание важности всех учений Будды и учителей линии преемственности — от советов, как развивать действенную связь с духовным наставником и до высших методов осознания конечной сути бытия — само придет к человеку... Все учения следует рассматривать в отношении к своей собственной жизни и соответствующей подготовке.

ЭКЗОТЕРИЧЕСКАЯ СУТРАЯНА И ЭЗОТЕРИЧЕСКАЯ ВАДЖРАЯНА

Упоминаемое выше определение трех колесниц как внешней, внутренней и тайной основано на том, как эти три разновидности буддийского учения распространялись в Индии и включались в личную подготовку.

Есть и несколько других способов классификации буддийских "колесниц".

В обнаруженных Нагарджуной Праджняпарамита-сутрах, к примеру, говорится о двух основных колесницах — Малой и Большой, или Хинаяне и Махаяне, из которых первая ведет к освобождению от цикла существования, а вторая — к полному просветлению.

Первая из этих двух колесниц, в свою очередь, делится еще на две: на Колесницу Слушающих (которые главным образом живут в общинах) и Колесницу Одиноких Практикующих (живущих в одиночестве). Оба этих пути ведут к нирване, или полному освобождению от сансары, и различаются только силой своих заслуг.

С исторической точки зрения такое деление, вероятно, отражает жизнь первых монахов — Слушающими назывались те, кто жил с

Буддой и его общиной и записывал его проповеди; Одинокими Практикующими, вероятно, были те монахи, которые предавались

целиком созерцательной технике — такой, как интуитивная медитация, — и практиковали ее в одиночестве.

Поздние индийские буддийские сочинения (особенно написанные после появления буддийских тантр в VI в. н. э.) и традиция, укоренившаяся в Тибете, принимают упоминаемую выше двойную классификацию, равно как и разделение Малой Колесницы на два вида практики. Кроме того, они еще разделяют Большую Колесницу на Колесницу Бодхисаттвы, или путь обучения в соответствии с идеалом Героя Просветления, обрисованном в Праджняпарамита-сутрах Нагарджуны, и Колесницу Тайной Мантры — эзотерический тантрический путь с идеалом индийских махасиддх, переступающих пороги возможного. Обе эти ветви принадлежат к Большой Колеснице, ибо основываются на стремлении бодхисаттвы к высшему просветлению, а целью их является достижение полного состояния будды (а не только нирваны).

Второй Далай-лама отмечает в трактате "Плот для пересечения океана индийской буддийской мысли":

Будда передавал свое учения двумя способами: писаниями и пониманием. К первому относятся собрания (поучений Будды), на которых зиждятся традиции Малой и Большой Колесниц. Из этих двух колесниц первая разделяется на Колесницу Слушающих и Колесницу Одиноких Практикующих. Вторую можно разделить на экзотерическую Большую Колесницу Совершенств Бодхисаттвы и эзотерическую Алмазную Колесницу, тантрический путь тайных мантр.

Первая из этих двух разновидностей Большой Колесницы называется также "причинной Большой Колесницей", а вторая - "проистекающей Большой Колесницей".

Как мы видим, здесь экзотерическая Колесница Бодхисаттвы называется "причинной колесницей", а эзотерическая Колесница Тайной Мантры — "проистекающей колесницей". Смысл этого в том, что в первом виде практики, — например, медитации на любви,

— человек видит любовь как силу, выступающую причиной просветления; во втором виде человек медитирует на том, что им управляет вся сила любви в этот самый момент как во время проистекающего полного состояния будды. Таким образом, один вид медитативной практики по своему характеру ближе к причинам просветления, а другой — к самому проистекающему просветлению¹.