IV. Начало, средина и конец покаяния

IV. Начало, средина и конец покаяния

1. От чего происходит покаяние?¹³⁶ Причин, которые возбуждают в нас чувство раскаяния в содеянных грехах,

-321-

несколько. Одна из них, главная, внешняя по отношению к человеку, но самая сокровенно-таинственная и внутренняя по отношению к самому существу и действию (процессу) раскаяния, есть благодать Божия. Что она необходима, в этом удостоверяет Спаситель в Евангелии: Никтоже может прийти ко Мне, — говорит Он (Ин. 6, 44), — аще не Отец пославши Мя привлечет его; что она, действительно, есть и существует, это Он же подтвердил в Откровении словами: Се, стою при дверех (разумеется сердца. — Еп. Варнава) и толку: аще кто услышит глас Мой и отверзет двери, вниду к нему и вечеряю с ним, и той со Мной (Откр. 3, 20); что, наконец, благодать является внешней для человека, то есть не связывает его свободы, видно из того ожесточения и упорства, с которым люди в состоянии противиться всем ее воздействиям, и, как в предыдущих случаях, из слов Самого Господа, Который обличает людей за это ожесточение и упорство через пророка так: Аз предам вас под меч... яко звах вас, и не послушаете, глаголах, и преслушасте и сотвористе лукавое предо Мною, и яже не хотех, избрасте (Ис. 65, 12).

Остальные причины родятся в сердце человека. Так, после таинственного воздействия на него благодати, если оно откликнется на нее, то тотчас возгорается верою и страхом (Божиим). Человек, раньше веривший в Бога «вообще» и не думавший о многом, теперь остро сознает, что он подлежит гневу правосудия Божия. Вера в правосудие Божие возбуждает страх. Страх же рождает раскаяние. Эти два состояния мучительны и не могли бы быть перенесены

137

человеком, если бы вере не сопутствовала надежда на милосердие Божие. Надежда показывает человеку, как последнее, с одной стороны, обнаружилось в силе крестного искупительного подвига Христа Спасителя, с другой — в тех примерах возрождения великих грешников, которые очистились и омылись слезами покаяния от всех скверн.

Поэтому, имея пред глазами такие образцы и побудители к покаянию, человеку никогда не должно отчаиваться. У святых отцов всех направлений и родов подвижничества мы находим множество ободрений и увещаний, обращен-

ных к грешникам, унывающим и опускающим руки в без-надежии и отчаянии от своих падений. Из многого приведу немногое.

«Пал ли ты, сказано (у некоторых отцов. — Еп. Варнава), восстань. И снова пал? Снова восстань, — утешает преп.

-322-

Петр Дамаскин. — Отнюдь не отчаивайся в своем спасении, что бы ни случилось. Не предавай себя добровольно врагу, и достаточно будет для твоего спасения этого терпения с самоукорением. Бехом, — говорит апостол, — и мы некогда несмысленны, по своих похотех ходяще, и проч. (Тит. 3, 3). Итак, отнюдь не отчаивайся: ибо не знаешь помощи Божией. Бог силен исполнить то, чего хочет. Уповай на Него, и Он одно из этого сделает с тобою: или какими-либо искушениями, или иным образом, как Он ведает, устроит твое исправление, или

138

примет твое терпение и смирение вместо делания , или другим образом, которого ты не знаешь, ради упования (твоего), человеколюбиво совершит спасение бездерзновенной души твоей. Только не оставляй Врача, ибо потерпишь двоякую, лютую смерть, по незнанию сокровенного Божьего намерения»¹³⁹.

Так как демон отчаяния сильно нападает на только что вступивших на путь покаяния, не желая выпустить добычу, то выпишу еще несколько строк в качестве целительного бальзама на раны безнадежного сердца. Но не скрою своего смущения от того, что не знаю, с чего начать. Слишком много прекрасных страниц у отцов, одна другой лучше. Остановлюсь на преп. Ефреме Сирине:

«Если уязвит тебя стрела лукавого врага, нимало не впадай в отчаяние. Напротив того, сколько бы раз ни был ты одолеваем, не оставайся побежденным, но тотчас встань и сражайся с врагом, потому что Подвигоположник всегда готов подать тебе Свою десницу и восставить тебя от падения... А у скверного врага все старание о том, чтобы ввергнуть тебя в безнадежность, как скоро падешь. Итак, возлюбленный, не верь ему, но если будешь и по семи раз в день падать, старайся восставать и умилостивлять Бога покаянием. Ибо кто, истощив свой кошелек, станет его прятать, или какой купец, когда нет продажи, собрав оставшееся у него, бросит в море? Не покидай своего оружия, какое дал тебе Христос, не обращай тыла пред врагом к оскорблению своего Владыки»¹⁴⁰.

Необходимо теперь присоединить несколько строк и о препятствиях, которые мешают человеку положить начало покаянию.

Если покаяние есть смирение, то легко понять, что мешают ему гордость и самооправдание — страсти, противоположные смирению¹⁴¹. Если покаяние есть ежечасное и -323-

ежеминутное самоукорение и самоосуждение, то противится ему осуждение

142

ближнего . Последнее происходит особенно по той причине, что кающийся общается с миром. Если бы он прекратил все знакомства и выкинул из сердца все страсти и привязанности, осуждение бы прекратилось. Некого бы было осуждать. Поэтому святые отцы всячески настаивают на том, чтобы кающийся возлюбил безмолвие, бегал людей, помышляя не о мире, а о смерти.

«Если любишь покаяние, возлюби и безмолвие¹⁴³, — говорит св. Исаак Сирин¹⁴⁴. — Ибо вне безмолвия покаяние не достигает совершенства. И если кто будет противоречить сему, не входи с ним в состязание. Если любишь безмолвие - матерь покаяния, то с удовольствием возлюби и малый телесный вред¹⁴⁵, и

укоризны, и обиды, какие польются на тебя за безмолвие. Без этого предуготовления не возможешь жить в безмолвии свободно и невозмутимо. Если же будешь пренебрегать сказанным¹⁴⁶, то соделаешься причастником безмолвия, по воле Божией, и пребудешь на безмолвии, сколько благоугодно будет Богу.

147

Приверженность к безмолвию есть непрестанное ожидание смерти . Кто без этого помышления вступает в безмолвие, тот не может понести того, что всеми мерами должны мы терпеть и сносить».

Итак, хотя и польются на тебя укоризны и обиды за молчание и беганье от знакомых и всех людей и хотя они будут тебя убеждать (от Писания) в якобы неправильном твоем пути, не входи с ними в состязание. Пусть они, эти христианствующие люди, собираются вместе и сотаинничают, читают рефераты на темы даже пятого тома «Добротолюбия», деятельно участвуют в церковной жизни, поют и читают в церкви, бегают за духовными своими отцами, не давая им прохода, пусть нападают и злословят тебя, ты, возлюбленный¹⁴⁸, не входи с ними в состязание и, если любишь покаяние, возлюби безмолвие. И достигнешь совершенства...

2. В чем и как должно проявляться и протекать истинное покаяние? Из одной обители древней Палестины, в то время, когда иночество еще блистало в массе великими духовными дарованиями, ушел брат. В то время это расценивалось как большое преступление, чего не мог не сознавать и сам искусившийся. Но он вернулся. «Согрешил я, — каялся он в лице Великого Варсонофия, главного старца братии, пред всеми святыми обители, — будучи по-324-

руган бесами и отлучившись от матери моей (разумеется св. обители. — Еп. Варнава) и от вашего покрова, отцы мои; почему и молю вас включить меня в число новоначальных, еще не принявших (монашеского) образа».

Брат, таким образом, заранее смирялся и ставил себя на последнее место. Будучи манатейным монахом, он сам включал себя в число простых послушников, дело которых всем служить, а не принимать услуги от других. И надо бы ожидать, что его чувство покаяния, выливающееся в такой смиренной форме, будет оценено. Но в то время или, лучше сказать, у святых взгляд на смирение был особый. Для находящихся на последней ступени духовной жизни (каков был вернувшийся монах) оно заключается в полном отсечении воли — и только. Заставят помои выносить, поклонись, скажи: «Благословите» и — неси; велят готовиться к рукоположению во диакона, то же «благословите» и — надевай стихарь¹⁴⁹.

Поэтому великий старец ему изрек:

- Чтобы быть на последнем месте, не твое дело искать сего: это зависит от усмотрения аввы твоего (в данном случае игумена Серида. — Еп. Варнава); а твое

_г 150

дело — приготовить себя к послушанию .

Вот в чем истинное смирение, истинное покаяние. Пророки Моисей, Иеремия (Исх. 4, 10; Иер. 1, 6) и другие святые могли противоречить по смирению и отказываться от возлагавшихся на них дел, а новоначальным, наоборот, противоречие ставится не в смирение, а в грех (даже в почетных послушаниях), а смирением считается беспрекословное отсечение воли. А сочетать обстоятельства так, чтобы тщеславию не было места и нельзя было о него преткнуться, лежит уже на обязанности духовного отца («аввы» у Великого Варсонофия) и

составляет силу и красоту его духовного рассуждения и опытности. Это надо новоначальным иметь в виду, чтобы невидимо для себя не попасть в тонко расставленные бесами сети и, вместо будущих плодов, не собрать для себя (после нескольких лет труда) терний.

Итак, приходим к выводу: человек, желающий положить начало своему покаянию, должен прежде всего отдаться на волю духовных отцов, а не приступать к нему самочинно. Великие его подвиги без благословения не будут иметь в очах Божиих такой цены, какой имели бы малые, но с благословением¹⁵¹. Впрочем, Бог будет судить каждого не по -325-

тому, что тот хотел, но не мог сделать и не сделал ввиду роковым для него образом сложившихся обстоятельств, а по тому, что мог сделать, но не сделал или не хотел сделать даже при благоприятных обстоятельствах.

Но вот новый воин Христов, возрожденный благодатию Св. Духа, вооружен: взял щит веры (Еф. 6, 16), надел шлем надежды спасения (1 Фес. 5, 8), восприял меч духовный, который есть слово Божие (Еф. 6, 17), и отеческие заповеди, и все прочее, о чем было упомянуто выше. На что же устремить ему прежде всего внимание, на что направить борьбу? Он окружен большими и маленькими врагами — с которых же начать?

Подробные ответы на эти вопросы даются в других местах «Основ». Это понятно. Спасаться ведь значит каяться. Содержание «Основ», отвечая на вопрос, как спастись, отвечает, следовательно, и на вопрос, как покаяться. Поэтому здесь я только напомню читателю то, что было сказано по данным вопросам в других местах. То же надо сказать и о некоторых других вещах, подлежащих рассмотрению в этом параграфе, например о признаках истинного покаяния, о составе входящих в него подвигов, о преимущественном значении некоторых из них и т. д. Обо всем этом опять-таки велась или будет вестись речь особая и подробная. Здесь же мною будет дана лишь общая характеристика и показан основной уклон, который надо взять кающемуся при прохождении покаяния, чтобы не впасть в прелесть, в данном случае в лживое, неверное положение с неверными духовными центрами тяжести.

Итак, с чего начинать?

Начинать надо духовную войну с мелочей и по всему фронту. «Пока проступок еще мал и не созрел, — учит великий стратег подвижнической жизни¹⁵², — истреби его, прежде нежели пустил ветви в ширину и стал созревать. Не предавайся нерадению, когда недостаток кажется тебе малым, потому что впоследствии найдешь в нем бесчеловечного властелина и побежишь перед ним, как раб-узник».

И опять в ином месте:

«Страсти подобны небольшим псам, которые привыкли быть на мясных рынках и убегают от одного голоса, а если не обратят на них внимания, наступают как самые большие львы».

О том, как должно протекать покаяние, учит нас собст--326-

венным примером божественный Давид, который говорит: «Сего ради ко всем заповедям Твоим направляхся, всяк путь неправды возненавидех» (Пс. 118, 128). Поэтому плотской похоти, возбуждаемой демонскими помыслами,

противопоставим память смертную и помышление о Страшном Суде и адских муках, лености — усердие и ревность, чревоугодию — пост, сластолюбию — воздержание, многопитию — жажду, сну — бдение¹⁵⁴.

Раз начатый подвиг нужно неослабно продолжать и — до конца своего издыхания (Откр. 2, 10).

«Кто, в надежде на покаяние, поползнется вторично, -читаем страшное и грозное предупреждение у духоносного аввы Исаака Сирина¹⁵⁵, — тот лукаво поступает с Богом; на него неведомо нападает смерть и не достигает он времени, в которое надеялся исполнить дела добродетели».

Что брань должна быть ожесточенная, не прекращающаяся ни днем, ни ночью, видно из житий святых. Тот добровольный подвиг, который несли и несут истинные монахи и подвижники, превосходит всякий принудительный каторжный труд. Никакая работа, черная и непосильная, на фабриках и заводах, в доках и на пристанях, не может хоть отчасти напоминать те невидимые для посторонних схватки с демонами, которые выдерживают сражающиеся за то, чтобы стяжать чистоту и получить прощение грехов. Даже ужасы современной войны — ничто перед последними.

«Внутренняя брань демонская, — скажем словами св. Симеона Нового Богослова, — не похожа на внешние войны, но гораздо страшнее их. В последних люди воюют с другими людьми, и иногда же прекращают ее и, сбросив оружие, ложатся отдыхать, улучив час, принимают пищу. Иной раз запираются в крепости и держат стражбу одни в одном, другие в другом месте. Попавшие в плен на ней, случается, убегают от врагов и спасаются от всякой беды, но и оставшиеся в плену не всегда предаются смерти, а обращаются в рабов. Бывает и то, что пленный раб прославляется и разживается больше, нежели сколько был богат, будучи свободным. Но в брани с демонами не так бывает. Эта война непрерывна, и воинам Христовым необходимо всегда носить при себе свое оружие. Нет возможности поиметь покой от этой брани ни днем, ни ночью, ни на одну минуту. Но и когда едим, и когда пьем, и когда спим, или другое что делаем, можем находиться в самом пылу войны. Враги -327-

наши бесплотны и всегда стоят против нас, хотя мы их и не видим; стоят и со всей зоркостью присматриваются, не окажется ли где какой-либо член наш обнаженным, чтобы вонзить в него свои стрелы и умертвить нас. Тут невозможно укрыться в крепости и башне или иной раз спрятаться где-либо и отдохнуть немного. Нельзя также убежать куда-либо и избавиться от брани или одному взять на себя борьбу за другого. Но всякому вообще человеку самому необходимо вести эту войну и — или победить и живу быть, или быть побеждену и умереть без всякого сомнения»¹⁵⁶.

Итак, нужен труд при покаянии, и труд великий. Кто хочет начать покаянную жизнь и получить действительное прощение всех своих грехов, тот должен знать, что Бог, правда, всякого грешника принимает, как бы велики грехи его ни были, но даром не прощает (как при крещении, где требуется одна только вера). Нужно будет человеку понести в жизни тяжелый крест скорбей, печалей, сокрушения, слез, долговременного плача, а некоторым, как, например, мученикам и исповедникам, пришлось пройти в Царство Небесное даже через истязания, строгания, жжения, мучения и многообразные скорби¹⁵⁷. Таким образом, мы подходим к необходимости осуществления исповеди в первохристианском смысле, а не в бытовом, нынешнем, то есть к необходимости для спасения многолетнего подвига, добровольного или подневольного — безразлично, хотя бы не пришлось при этом формально поисповедаться и причаститься из-за внезапной смерти, а не простого законни-ческого исполнения долга исповеди и причастия. Да и действительно, ведь формула при исповеди для прощения грехов — не колдовство и не заклинание, действительные от правильного только произношения известных слов, хотя бы без веры и чувства. И если у нас теперь не существует публичной исповеди, разумею эксомологисиса, в котором центр тяжести лежал на несении епитимий, а не на словесном исповедании с сакраментальным моментом примирения грешника с Богом и Церковью при посредстве епископа или священника, то это не значит, что и в принципе она уничтожена. Она не уничтожена, а только, так сказать, концентрация, насыщенность подвигов эксомологисиса (епитимий) разбавлена водою снисхождения и милосердия до самой слабой степени. Тут дело не во внешнем самоистязании постами, долулеганием, бесчис--328-

ленными поклонами. И в древней Церкви, как мы видели (и как еще увидим), никогда не ставили на них ударение. А дело во внутреннем подвиге и в чувстве глубокого и нелицемерного раскаяния. В этом смысле и наша исповедь, давно отменившая внешний эксомологисис, внутренний всегда подразумевает. Без него-то, как будет еще подробнее и яснее сказано, Бог не прощает грешника. И этот труд сердечный — труд всей жизни человека, как и пророк Давид сказал: ...сие труд есть предо мною, дондеже вниду во святило Божие (Пс. 72, 16-17), то есть во святилище бесстрастия здесь, на земле, или во святилище Царствия Божия там, на небе. Что же касается внешних подвигов, то если их Церковь не наложит, наложит Бог, и даются опять-таки они только сильным и избранным (1 Кор. 10, 13; Евр. 12, 6-13). Таким образом, приходить в отчаяние и испуг от утверждения, что «Бог не простит грешника даром», нечего. Все устрояется Им непосредственно (например через болезни, семейные и общественные скорби и неурядицы, эпидемии) или опосредствованно (через пастырей Церкви), сообразно силам человека.

Замечаю, что здесь у меня имеются недоговоренности и что некоторые пункты мало выяснены, но оставляю их читателю для самостоятельной работы. Пусть он сам изучает вопрос по Священному Писанию и святым отцам. Перехожу к следующему вопросу: в чем же именно состоит подвиг покаяния?

Прибавлю только еще несколько слов о том, что хотя вообще Бог и требует трудов от человека, принесшего покаяние, но Сам иногда прощает его даром. А почему Он так поступает — на то Его Господня воля (Рим. 9, 18). Во всяком случае, касаться этого вопроса дозволено только одним бесстрастным, а не страстным. У таинников Божией благодати и созерцаний сказано: «Бог подает иногда даром; иногда же требует дел и очищения, и потом уже посылает дар; а иногда и после дел и очищения не дает здесь, но хранит, чтобы даровать созерцание на своем месте»¹⁵⁸.

Примерами могут служить вышеупомянутые Моисей и Флавиан, бывшие разбойники, а также Мария Египетская, с одной стороны, и Таисия¹⁵⁹ и

неизвестная по имени блудница¹⁶⁰ — с другой; соответственно в Евангелии: разбойник (Лк. 23, 43) и грешница (Лк. 7, 44-50).

В чем же состоят дела покаяния?

-329-

Всякая добродетель, как уже было сказано, является частью покаянного подвига и, следовательно, общего дела спасения. Но так как состояния греховности у людей крайне различны, то различны и добродетели, которые должны занимать преимущественное внимание кающегося. Конечно, интересно знать, какие добродетели нужно взращивать человеку, загрязнившему свою брачную одежду (Мф. 22, 11) — после лет неведения (Деян. 17, 30) или уже после обращения (1 Фес. 1,9) — и не имеющему дерзновения пред Богом или его потерявшему.

Некоторые из учителей покаяния в числе прочих добродетелей назначают пост, на что могут теперь (в наше слабое время) получить возражение, что не всякий может строго поститься по состоянию своего здоровья. Назначают и поучение в Слове Божием. На это возражают, что хотя теперь просвещение далеко подвинулось, но все-таки и неграмотных еще много¹⁶¹. Надо, следовательно, кающемуся знать, есть ли такие универсальные добродетели, которые ко всем бы подходили, во всяком положении и состоянии, и с успехом могли заменить вышеуказанные телесные добродетели. Не только есть, но и во многом превосходят последние, так как доставляют полное прощение грехов человеку и возводят его на ступень крайнего совершенства и чистоты.

Но прежде чем сказать что-либо об этой универсальной добродетели (в смысле доступности ее для всякого человека, больного и здорового, ученого и неграмотного), упомяну еще о связке из трех добродетелей Марка Подвижника, занимающей среднее место между универсальной добродетелью и совокупностью покаянных трудов, перечисляемых Великим Варсонофием*.(*Эти труды таковы: «пост, псалмопение, молитва, поучение в Слове Божием» (преп. Варсонофий Великий, преп. Иоанн. Руководство к духовной жизни. СПб., 1905. С. 446). — Прим, составителя) Славный ученый своего века и — что удивительно — такой же чудотворец, знаменитый египетский столетний старец Марк говорит: «Полагаю, что дело покаяния совершается тремя следующими добродетелями — очищением помыслов, непрестанною молитвою и терпением постигающих нас скорбей»¹⁶². Для очищения помыслов необходимо в нас горение духа (Рим. 12,

11), ибо если ум наш будет вял, а сердце теплохладно, то помыслы -330-

будут наседать на них, как мошки на остывший котел. А если последний кипит и бурлит, никто и ничто приблизиться не смеет¹⁶³. И человек с горящим духом страшен для демонов. Весь он огненный, и в этом духовном пламени, с одной стороны, перегорают все его прежние страсти и очищаются помыслы, а с другой — опаляются всякие мысленные приражения врага. Терпением же постигающих скорбей выковываем мы себе смиренномудрие (Еф. 4, 2), которое, как сказано, само по себе уже заменяет для человека все покаяние. Непрестанная же молитва (1 Фес. 5, 17) служит связующим цементом между этими двумя добродетелями, сообщая им крепость и силу и привлекая на них помощь и благодать Божию, столь необходимую в духовной войне.

Но можно, говорю, и эту краткую покаянную формулу свести к еще более краткой, к одному духовному сердечному деланию, в котором, однако, все предшествующие добродетели заключены вместе, как семечки в одном общем «сердечке» яблока.

r^r _г 164 165

Об этом делании будет специальная речь впереди , и называется оно —

плачем.

С плача начинали и им кончали в своей жизни все великие отцы. Впрочем, потому-то они и велики, что плакали, будучи безгрешными, до конца жизни. Плач есть совершеннейшее из средств покаяния. Да и те отцы, которые предписывали телесные подвиги, не в них полагали силу, а в плаче. И действительно, только при плаче великие подвиги велики, а без него они — ничто. И наоборот, человек, не имеющий никаких подвигов, ни великих, ни малых, спасается плачем, хотя и не так скоро¹⁶⁶, но однако же верно. «Скорби ума, — удостоверяет Исаак Сирин¹⁶⁷,

— достаточно к тому, чтобы заменить всякое телесное делание». «Видел я, —

168

говорит еще другой наставник покаяния , — немощных душою и телом, которые ради множества согрешений своих покусились па подвиги, превосходившие их силу, но не могли их вынести. Я сказал им, что Бог судит о покаянии не по мере трудов, а по мере смирения».

Не ограничивает силу плача и количество грехов. Как бы грешен человек ни был, он имеет надежду на спасение. «Посмотри, что сделала блудница, — утешает еще иной Великий¹⁶⁹, — слезами своими омыла она ноги Владыки (Лк. 7, 38). Плач омывает всякого от грехов...»

-331-

Кратко сказать, плач и сокрушение духа (в чем и состоит истинное раскаяние) есть то единственное условие, которое ставит Церковь грешнику на исповеди и которое одно только необходимо для прощения грехов и для приятия милости Божией. Этим не отрицаются подвиги, не уничтожаются епитимий — кто сильно сокрушается, не может не взять на себя подвигов, — а определяется покаянным трудам естественная мера и своя значимость.

О необходимости и превосходстве сокрушения и плача пред телесным деланием говорит св. Симеон Новый Богослов:

«Кто много нагрешил... и кто в небольшие впал погрешности... да явит покаяние, — и покаяние не то, которое объявляется словами или показывается постом, сухоядением, долулеганием и другими подобными лишениями телесными, хотя и это идет к делу, но которое бывает в сокрушении и болезновании души и сердца, каковое показал и пророк Давид, при всем том, что жил в мире и был обременен многими необходимыми заботами [Пс. 37, 7-9].

Что также сделал Манассия [2 Пар. 33, 12-13] и все другие, покаявшиеся после него, о коих знаешь и сам ты, как-то: Петр, верховный из апостолов [Мф. 26, 75], мытарь [Лк. 18, 13], разбойник [Лк. 23, 42], блудница [Лк. 7, 38]? И что приводить многих, — что сделал блудный сын, иж-дивший отцовское наследие с блудницами и мытарями [Лк. 15, 18-20, 21]? За какие дела все эти получили прощение грехов своих? За посты ли свои или бдения? За милостыни ли, розданные бедным, или за другой тяжелый для тела труд? Нет, не за это получили они прощение, а за искреннее раскаяние, за сокрушение и болезнование сердца, за слезы, излитые ими из глубины души, по причине осуждения их совестью своею.

Пришедши в чувство грехов своих, каждый из них осуждал, и окаявал себя, и плакал от души, и за это получал прощение грехов своих.

Это же самое бывает и теперь со всеми, прибегающими ко Христу с теплыми слезами и истинным покаянием. И ни пред кем из таковых не заключает и никогда не заключит человеколюбной утробы Своей благости человеколюбивый и всеблагий Господь»¹⁷⁰.

«Знать, впрочем, надлежит, — прибавляет преподобный, — что для получения прощения грехов требуется не только искреннее от всей души раскаяние в них, но еще и -332-

твердое намерение не падать более в те же грехи и не возвращаться вспять [Лк. 9, 62]»¹⁷¹.

О действительности и благотворности покаянных слез говорят следующие случаи.

«Жил некто Викторин, — пишет св. Григорий Двое-слов, — который назывался и другим именем Эмилиана, достаточный человек; но так как при богатстве вещей преобладает греховность плоти, то он впал в некоторое преступление. Проникнутый размышлением о своей виновности, он сам восстал против самого себя, оставил в этом мире все и поступил в монастырь. В этом монастыре он показал такое смирение и такие подвиги покаяния, что все братия, которые там возрастали любовью к Богу, принуждены были презирать свою жизнь, когда видели его покаяние, ибо он со всем усердием души старался распять плоть, переломить собственную волю, потаенно молиться, омывать себя ежедневными слезами, желать себе презрения и страшиться почтения от

172

братии . Он привык вставать ранее всех братии на ночные бдения; и так как гора, на которой стоял монастырь, с одной стороны выдавалась, то он имел обыкновение выходить туда прежде бдений для того, чтобы тем свободнее ежедневно изнурять себя плачем покаяния, чем потаеннее было место. Но в одну ночь бодрствующий настоятель монастыря, увидев его тайно выходящего, тихо

173

пошел за ним издали. Увидев его в горной пещере простершегося на молитву, он хотел дождаться, когда тот встанет, чтобы узнать самую терпеливость его молитвы, как вдруг пролился с неба свет на того, кто лежал простертым на молитве. И такая ясность распространилась на том месте, что вся часть той стороны побелела от того света. Увидев это, настоятель испугался и ушел. И когда, по продолжительном времени, тот брат возвратился в монастырь, авва его [т. е. настоятель монастыря], чтобы узнать, сознавал ли он над собою пролия-ние такого света, старался выведать от него, говоря: "Где ты, брате, был?" Но он, думая, что может скрыться, отвечал, что он был в монастыре. Авва вынужден был сказать, что он видел. Но тот, видя, что открыт, сказал и то, что было тайною для аввы, присовокупляя: "Когда ты видел свет, нисходящий на меня с неба, тогда вместе приходил и глас, глаголющий: "Грех твой отпущен"». «И хотя всемогущий Бог мог и молча очистить грех его, — заканчивает -333-

рассказ святой, — однако же, издавая глас и осиявая светом, Он хотел примером Своего милосердия потрясти наши сердца к покаянию».

Один инок безмолвствовал в некотором монастыре, и молитва его постоянно состояла в следующем:

«Господи! Нет во мне страха Твоего. Пошли мне или тяжкий недуг, или напасть, чтобы хотя таким образом пришла окаянная душа моя в страх Твой. Знаю, что грехи мои сами по себе непростительны: много согрешил я пред Тобою, Владыко, согрешил много и тяжко; но ради милости Твоей, по святой воле Твоей, прости мне грех мой. Если же и этого не может быть, то помучь меня здесь, чтобы здешними муками была несколько ослаблена мука будущая. Начни казнить меня отселе, Владыко, казнить не в гневе Твоем, а в человеколюбии»¹⁷⁴.

Брат провел целый год в строгом посте, молясь таким образом в сокрушении и смирении сердца. Между тем постоянно сопутствовала ему мысль: «Какое значение имеют слова Господа: блажени плачущие, яко тип утешатся (Мф. 5,4)?»

Однажды, когда брат, объятый печалью, по обычаю сидел на земле и плакал, напал на него тонкий сон. Явился к нему Христос-Спаситель, воззрел на него милостиво и сказал тихим голосом:

- Что с тобою? О чем ты плачешь? Брат отвечал Господу:

- Господи! Я пал! Явившийся сказал на это:

- Восстань!

- Не могу встать, — отвечал брат, сидя на земле, — если Ты не прострешь руки Твоей и не восставишь меня.

Господь простер руку и воздвиг его. Явившийся опять сказал тихо:

- Что ты плачешь? О чем скорбишь?

- Господи, как мне не плакать и не скорбеть, когда я столько прогневал Тебя? Тогда явившийся простер руку Свою, приложил ладонь к сердцу брата и,

погладив его сердце, сказал:

- Не скорби: Бог поможет тебе. Я уже не буду карать тебя, потому что ты сам наказал себя. Ради тебя Я пролил Кровь Мою, пролию и человеколюбие Мое на всякую душу, приносящую покаяние.

-334-

Брат, пришедши в себя по окончании видения, ощутил сердце свое исполненным радости и принял извещение, что Бог сотворил милость с ним. Прочее время своей жизни он провел в великом смирении, славословя Бога, и

-т 175

отошел к Богу в этом покаянном настроении .

Известно, что блудница Таисия сделалась преподобной в три года. Перенеся трехлетнюю епитимию в затворе, после говорила «преподобному Пафнутию, что, войдя в келью, она поставила пред очами своими грехи свои и они не отступали от нее, как дыхание от ноздрей. И подвижник ответил ей:

- Не за покаяние твое [т. е. не за подвиги сами по себе] оставил тебе Бог

176

грехи твои, но за мысль, которую ты имела» .

Другая Таисия, как мы видели выше*, (*См. прим. 93 к настоящему параграфу. — Прим, составителя.)

сделалась через сокрушение сердечное святою еще скорее: легла спать блудницей, а встала Христовой Невестой.

Но опять повторю мысль свою, так как она важна и так как имею пред собою пример апостола, который сказал: Та-яжде писати вам, мне убо неленостно, вам же твердо (Флп. 3, 1). Мысль же моя (вернее не моя, а Божия) та, что никоим образом нельзя из предыдущего выводить, что подвиги вообще не нужны. Не нужны они для Бога, а для нас, чтобы легче было уничтожить в себе страсти и

стяжать чистоту, всячески нужны . Эти два момента признал важными и разграничил Сам Господь. Он сказал: ...егда сотворите вся повеленная вам, глаголите, яко раби неключими есмы: яко, еже должны бехом сотворити, сотворихом (Лк. 17, 10).

Итак, всякий человек — раб, и он обязан трудиться. А если не будет трудиться, будет наказан. И даже больше. Хотя бы кто и все заповеди совершил и подвиги понес — не имеет права требовать в уплату за это награды. Награда, в виде прощения грехов и Царства Небесного, дается не за подвиги и даже не за плач с обильными слезами сам по себе (вспомним Исава и что говорит нам апостол: Евр. 12, 17)¹⁷⁸, а ради милости Божией. Господь по Своей лишь любви награждает святых, но в Его воле и не дать награды, хотя бы они и стоили ее, что Он, впрочем, не делает, так как правосуден. В этом многие не разбираются. Так, ненавистники христианства упрекают нас в том, что мы, христиане, — эгоисты, работаем ради рая и Царства Небесного, — а мы не только не работаем ради этого, но и думать, и произносить -335-

подобные слова не смеем, потому что они бессмысленны. Впрочем, говорящие так более обличают свое невежество в духовных вещах и непонимание нашего христианского упования, чем создают нам серьезные препятствия и возражения. Всякое обвинение нас, если оно только искренно, построено на непонимании.

3. Плоды покаяния. Они велики. Посредством покаяния человеком постепенно, мало-помалу, приобретаются не только духовные добродетели, но и сверхъестественные.

Сперва человек приобретает чистое исповедание грехов. Даже тонкие помыслы и дела, которые он прежде и за грехи не считал, теперь вызывают в нем острый стыд и раскаяние. Вместе с тем в нем крепнет вера к тому Моисею,

179

ходатаю к Богу (Пс. 104, 26), который, стоя посреди деяния и видения , воздевает за него свои преподобные руки к Господу (1 Тим. 2, 8), умоляя Его и

прося, чтобы он перешел мысленное море грехов (Исх. 14, 29-30) и победил

180

Амалика страстей (Исх. 17, 11, 13) . Затем в человеке развиваются покорность и

послушание, даже когда ему поручают низкие и презренные дела, и появляется, как известная уже степень совершенства, желание послужить, чем только можно, меньшим братиям, немощным, даже своим врагам. При всем этом нрав у кающегося становится непритворным, нелукавым и нелицемерным. Наконец

появляются не горькие, едкие слезы, а умилительные, радостотворные¹⁸¹,

182

предвещающие скорую, грядущую чистоту. Духовные очи человека раскрываются, и он сперва начинает ясно и как следует понимать то, что вокруг него происходит в естественной жизни, ибо не сподобившиеся пройти чрез этот вышеуказанный очистительный путь слепы и ничего не видят, хотя бы много читали не только светских, ученых, но и духовных книг. Итак, человек приходит сначала к познанию самого себя и своего состояния, а потом и к краю достижений земных, к познанию того, что выше нас, вещей божественных, постигаемых созерцанием тайн веры нашей.

«Этого познания, — говорит великий тайнозритель, -никто не может стяжать, не исправив наперед сказанных мною добродетелей, хотя бы был первым философом в мире. А кто не стяжет такого познания, тот всю жизнь свою

проведет в глубочайшей тьме неведения. Ибо хотя о божеских вещах писано в книгах Писания и все о том читают, но -336-

не всем то открывается, а только тем, которые покаялись от всей души и добре очистились чистым и бесхитростным покаянием. В силу покаяния и по мере стяжаемого ими очищения получают они откровение, и им явны бывают даже глубины Духа»¹⁸³.

В заключение небесполезно будет привести практический совет, как узнать, что наши грехи, все или некоторые, прощены и что за них от нас на мытарствах, по смерти, уже не потребуют отчета.

Все святые отцы в один голос отмечают, что признаком отпущения грехов является свидетельство нашей совести, когда она сможет вместе с псалмопевцем сказать: неправду возненавидех и омерзих (Пс. 118, 163). Кто возненавидел грех и уже не обольщается им, тому он прощен, и ему не будет на суде предъявлено обвинение в нем. В полной мере это — состояние совершенных и бесстрастных, остальные подлежат ответу в той или иной степени и нуждаются для себя за гробом в молитвах Церкви.

Такое учение мы встречаем у святых Василия Великого¹⁸⁴, Варсонофия

185 186 187

Великого , Пинуфия Панефисского , Исаака Сирина и других.

«Да сподобимся и мы получить отпущение грехов наших по благодати и человеколюбию безначального Отца с Единородным Сыном и Святым Духом. Ему слава во веки веков! Аминь»¹⁸⁸.