Глава 13 Испуг, чуть было не стоивший жизни

Глава 13

Испуг, чуть было не стоивший жизни

Прошло четыре месяца с тех пор, как Неемия получил печальные известия из Иерусалима. Это было временем для него поста и молитвы. Он ждал удобного момента для разговора с царём. Он много лет знал Артаксеркса, знал его взбалмошный и непредсказуемый характер. Понимая, что малейшая ошибка, сделанная им в разговоре с царём может стоить жизни не только ему, но и его соотечественникам. Страшные события времён Ксеркса и Есфири были ещё весьма свежи в памяти. Но разговор к которому столь долго готовился Неемия произошёл ни тогда, когда тот ожидал его. Здесь вновь мы можем увидеть руку Божью, ибо Господь сам выбрал наилучший для разговора момент, расположив к нему сердце царя. Так часто бывает и у нас в жизни. Мы часто готовимся к какому-либо разговору, пытаемся предугадать всевозможные обстоятельства, которые могут произойти, но происходит всё не тогда и не так, как мы это себе планируем. Христос советует нам в таких случаях “И поведут вас к правителям и царям за Меня, для свидетельства перед ними и язычниками. Когда же будут предавать вас, не заботьтесь, как или что сказать; ибо в тот час дано будет вам, что сказать, ибо не вы будете говорить, но Дух Отца вашего будет говорить в вас” (Мф. 10:18—20), “В месяце Нисане, в двадцатый год царя Артаксеркса, было перед ним вино. И я взял вино и подал царю, и, казалось, не был печален перед ним. Но царь сказал мне: отчего лице у тебя печально; ты не болен, этого нет, а верно печаль на сердце? Я сильно испугался” (Неемия 2:1—2). Испуг виночерпия нам будет вполне понятен, если мы учтём, что при персидском дворе никто не смел показывать пред лицом царя печали без его на то приказа, а во-вторых печаль на лице Неемии могла быть истолкована царём, как дурной знак его намерений по отношению к нему. Не собрался ли тот отравить его? Время для разговора настало. “И сказал царю: да живет царь во веки! Как не быть печальным лицу моему, когда город, дом гробов отцов моих, в запустении, и ворота его сожжены огнем! И сказал мне царь: чего же ты желаешь? Я помолился Богу небесному и сказал царю: если царю благоугодно, и если в благоволении раб твой пред лицем твоим, то пошли меня в Иудею, в город, где гробы отцов моих, чтоб я обстроил его” (Неем. 2:3—5). В прошлой главе мы разбирали на примере неемиевой молитвы, молитву по обетованию, здесь же во второй главе мы встречаемся ещё с одним видом молитвы, которую мы так же можем использовать в своей жизни. Итак между вопросом царя: “чего же ты желаешь?” и своим ответом Неемия помолился Богу. Для молитвы у него было не более нескольких секунд, но тем не менее это была молитва не менее важная, чем та которой он молился долгие дни в течении предыдущих четырёх месяцев. В эти несколько секунд он мог сказать лишь пару слов типа: “Благослови Боже”, “Помоги Господи, что сказать”. Но даже эти простые слова значат в глазах Бога порой намного больше, чем красивые, длинные, но холодные или фарисейские молитвы. Христос говорит “А молясь, не говорите лишнего, как язычники, ибо они думают, что в многословии своем будут услышаны; не уподобляйтесь им, ибо знает Отец ваш, в чем вы имеете нужду, прежде вашего прошения у Него” (Мф. 6:7, 8). Неемия нам оставил пример того, что перед началом дела необходимо обратиться к Господу за помощью и благословением, пусть даже всего в двух—трёх словах. Главное, чтобы они были сказаны искренно от всего сердца. “Тогда Неемия мысленно обратился к Господу Богу с молитвою явить ему милость и подсказать, что ему следует говорить, и ответил: „Царь, как мне не казаться таким [мрачным] и как не печалиться мне в душе, когда я слышу, что в Иерусалиме, на родине моей, где находятся могилы и надгробные камни моих предков, стены сравнены с землею? Умоляю тебя, окажи мне милость и разреши мне отправиться туда, дабы восстановить стены и окончить постройку святилища“. Царь согласился оказать ему эту милость и повелел отправить к сатрапам грамоты, чтобы последние оказывали ему всевозможный почёт и доставляли ему, по его желанию, всё нужное. „А теперь, — сказал он, — прекрати печаловаться и весело продолжай служить мне остальное время своего здесь пребывания“. Тогда Неемия возблагодарил Господа Бога и царя за милостивое обещание, и в радости от всего возвещённого ему удручённое и омрачённое лицо его опять прояснилось. На следующий же день царь велел позвать Неемию и дал ему к наместнику Сирии, Финикии и Самарии, Адею письмо, в котором сделал нужные распоряжения относительно почестей, долженствующих быть оказанными Неемии, и касательно доставления последнему всех материалов для постройки” [1]. “Неемии удалось добиться от царя разрешения отправиться в Иудею в качестве областеначальника, чтобы провести в жизнь законы Пятикнижия. Царь дал своему виночерпию также письма к наместникам Сирии и Палестины, чтобы они разрешили беспрепятственный проход по их территории. Кроме того, Артаксеркс приказал хранителю царских лесов в Сирии Асафу, чтобы он отпускал строительный лес для потребностей Иерусалимского храма и возведения городских стен. Неемия, как и Эзра, придерживался строгого монотеизма и поэтому был враждебно встречен не только населением соседних с Иудеей областей, но и большей частью самого иудейского народа. Иерусалим страдал от набегов окружающих бедуинских племен аммонитян, арабов и эдомитов, так как все ещё не был обнесен стенами. Таким образом перед Неемией стояли трудные задачи, с которыми до него Эзра не сумел справиться” [2]. Именно поэтому прибыв в Иерусалим он молча осматривал город, не сказывая никому о своих намерениях. “Встал я ночью с немногими людьми, бывшими при мне, и никому не сказал, что Бог мой положил мне на сердце сделать для Иерусалима; животного же не было со мною никакого, кроме того, на котором я ехал. И проехал я ночью через ворота Долины перед источником Драконовым к воротам Навозным, и осмотрел я стены Иерусалима разрушенные и его ворота, сожженные огнем. И подъехал я к воротам Источника и к царскому водоему, но там не было места пройти животному, которое было подо мною, — и я поднялся назад по лощине ночью и осматривал стену, и проехав опять воротами Долины, возвратился. И начальствующие не знали, куда я ходил и что я делаю: ни Иудеям, ни священникам, ни знатнейшим, ни начальствующим, ни прочим производителям работ я дотоле ничего не открывал” (Неем. 2:12—16). Как тяжело должно было быть этому человеку, который оставил в Сузах богатство и спокойную жизнь и приехав сюда, в Иерусалим, чтобы помочь своему народу, он встретил непонимание очень многих, и должен был таиться от них, так будто бы он замышлял что-то злое. Жестоковыйный народ не мог сразу понять и принять план Неемии. Спустя века в подобной ситуации окажется и Христос, который скажет, обращаясь к своим ученикам: “Еще многое имею сказать вам; но вы теперь не можете вместить” (Ин. 16:12). В своей жизни мы так же часто встречаем непонимание среди самых близких друзей. На примере истории церкви Ветхого и Нового Заветов мы видим, что подобная ситуация была, есть и будет в церкви, вплоть до самого II Пришествия Христа. В церкви всегда находятся люди, которые, якобы в борьбе за чистоту учения, всячески мешают верным детям Божьим нести весть Евангелия. Дьявол всегда стремился и стремится внедрить своих агентов, в первую очередь, в ряды Божьего народа. Неемия видел этих людей, видел он и непонимание у многих иудеев, но от этого у него не опустились руки. Он продолжал делать дело Божье, но весьма благоразумно и рассудительно, не раскрывая до времени своих планов. Эта рассудительность и дипломатия будут отличать и всю дальнейшую его деятельность. Многие, читающие Библию, не принимают и не понимают этих аспектов деятельности Неемии. Они утверждают, что для христиан должна быть характерна открытость, прямолинейность, а дипломатия, это удел неверующих. Но это не так. Библия говорит “С милостивым Ты поступаешь милостиво, с мужем искренним — искренно, с чистым — чисто, а с лукавым — по лукавству его” (2 Цар. 22:26—27). Христос говорит “Не давайте святыни псам и не бросайте жемчуга вашего перед свиньями, чтобы они не попрали его ногами своими и, обратившись, не растерзали вас” (Мф. 7:6). Неемия следовал этому совету не метая бисера перед свиньями и не выворачивая душу на изнанку перед людьми, которые всей душой ненавидели не просто лично его, а Божье дело. Однако, осмотревшись на месте, и взвесив то, что ему предстоит сделать Неемия начинает действовать, обратившись с речью к начальствующим израильтянам. “И сказал я им: вы видите бедствие, в каком мы находимся; Иерусалим пуст и ворота его сожжены огнем; пойдем, построим стену Иерусалима, и не будем впредь в таком уничижении. И я рассказал им о благодеявшей мне руке Бога моего, а также и слова царя, которые он говорил мне. И сказали они: будем строить, — и укрепили руки свои на благое дело” (Неем. 2:17—18). Смелый замысел царского виночерпия вызвал насмешки, перешедшие затем в открытую вражду Санаваллата, Товия Аммонитянина и Гешема Аравитянина [3]. Что же из себя представляли эти враги Неемии. Санаваллат (Син-убаллит — с вавилонск. бог „Син оживил“) был персидским наместником в Самарии. Его дочь была замужем за внуком иудейского первосвященника [4]. Благодаря этому Санаваллат пользовался большим влиянием среди иудеев, особенно после того, как он дал своим сыновьям еврейские имена. Товия — был наместником области аммонитян за Иорданом и так же состоял в родстве со многими знатными и влиятельными иудеями [5], Гешем — был правителем “молодого североаравийского государства Дедан (Кебар)” [6], располагавшегося на месте древнего Эдомского царства. Эта коалиция меньше всего желала видеть восстановление Иудеи и поэтому всеми силами пыталась помешать Неемии. Они всячески дискредитировали его в глазах, как иудейского народа, уверяя тот, что деятельность Неемии принесёт им лишь одни беды, так и в глазах персидского двора, уверяя тот, что Неемия хочет поднять мятеж против персов [7] и даже подстрекает некоторых пророков провозгласить, что теперь у Иудеи есть свой независимый царь, т.е. Неемия [8]. Но несмотря на это Неемия приступил к строительству стен. Он понимал, что первоочередной задачей является превращение Иерусалима вновь в мощную крепость и тогда угрозы и нападения недругов будут неопасны. Видя, что угрозы его не останавливают Санаваллат решает совершить нападение. “И сговорились все вместе пойти войною на Иерусалим и разрушить его” (Неем. 4:8). Однако о их замыслах стало известно. В ответ на это Неемия сделал следующее. “С того дня половина молодых людей у меня занималась работою, а другая половина их держала копья, щиты и луки и латы; и начальствующие находились позади всего дома Иудина. Строившие стену и носившие тяжести, которые налагали на них, одною рукою производили работу, а другою держали копье. Каждый из строивших препоясан был мечом по чреслам своим, и так они строили. Возле меня находился трубач. Сверх сего, в то же время я сказал народу, чтобы в Иерусалиме ночевали все с рабами своими, — и будут они у нас ночью на страже, а днем на работе. И ни я, ни братья мои, ни слуги мои, ни стражи, сопровождавшие меня, не снимали с себя одеяния своего, у каждого были под рукою меч и вода” (Неем. 4:16—18, 22, 23). Как видим глава израильтян не ставил себя в особое положение, переживая вместе со своим народом все тяготы и лишения. Последние между тем становились всё тяжелее и тяжелее для одних, но для других являлись лишь источником наживы. Дело в том, что некоторые богатые иудеи, пользуясь нуждами большинства народа, начали спекулировать на их горе, заставляя тех продавать даже себе в рабство сыновей и дочерей (Неем. 5:5). Сами ещё вчера будучи рабами они теперь с удовольствием налагали тяготы рабства на своих же соплеменников. Узнав об этом Неемия страшно возмутился. “Сердце мое возмутилось, и я строго выговорил знатнейшим и начальствующим и сказал им: вы берете лихву с братьев своих. И созвал я против них большое собрание и сказал им: мы выкупали братьев своих, Иудеев, проданных народам, сколько было сил у нас, а вы продаете братьев своих, и они продаются нам? Они молчали и не находили ответа” (Неем. 5:7—8). Властной рукой “он провёл социальные реформы, объявив отмену долгов, ссуды под проценты, и вернул должникам обратно их заложенное имущество, а также отказался от податей на содержание сатрапского двора” [9]. “Сам он подавал в этом отношении пример: „он с братьями своими не ел хлеба наместнического“, не подражая в этом отношении своим предшественникам, а напротив, сам кормил за своим столом 150 человек знатных иудеев и даже из „народов, живших вокруг“” [10]. Стены Иерусалима поднимались прямо на глазах, несмотря на все противодействие Санаваллата. Видя, что силой справиться с Неемией не удаётся враги решают хитростью устранить его.