3. Начало Хиландарской обители
3. Начало Хиландарской обители
При входе во Святую Гору, на месте, называемом Просфори, издавна был монастырь с церковью святого Симеона Богоприимца, но эта церковь, по разорении монастыря корсарами, оставалась в запустении. Игумен и братия Ватопеда напомнили о ней преподобным, и они на ее обновление великодушно дали много золота, которое обильно приносили им от самодержца Стефана. Вскоре церковь соорудилась и благолепно украсилась; поднялись и высокий, стоящий доныне пирг, и около него ограда с палатами. Кроме того, державные иноки много сделали и для обители Ватопедской: расширили и расписали ее трапезу, соорудили кельи, насадили виноградники и приписали к ней метохи, или подворья, которые испросили у державшего тогда скипетр греческий императора Алексия Ангела, который исполнял всякое прошение преподобных, — не оттого только, что находился в родственных с ними связях, но и потому, что дивился странническому их подвигу.
Когда же с течением времени различные нужды побудили самого игумена идти в Царьград ходатайствовать о делах монастырских и он боялся, что не будет уважено его прошение, — братия внушили ему убедить блаженного Савву идти вместо себя. Князь-инок сербский принят был в Царьграде сватом своим, императором, с великой честью; юный лик его пред взором всех представлялся ангельским. Император спрашивал его о здравии и образе жизни отца его — и Савва, рассказав все, что знал, возбудил при дворе общее изумление. Кесарь ублажил святого старца, уклонившегося от многих попечений и избравшего себе благую часть. Богомудрый, пользуясь царской любовью, изложил, что было ему поручено от обители Ватопедской, и император все его прошения исполнил, обещая даровать сверх того все, о чем еще стал бы он просить. Тогда Савва сказал кесарю: «Есть на Святой Горе запустевший монастырь, называемый Хиландарь; если царство твое хочет сотворить добро мне и отцу моему, то даруй нам эту обитель, а мы, как бы от себя уже, передадим ее Ватопеду, и это наше даяние прослывет милостью твоего царства».
Юный инок просил с боязнью, как бы сомневаясь в успехе, но кесарь, ободряя его, сказал: «Я уже говорил тебе, что все, о чем ни попросишь, дам твоей святости». Итак, кесарь пожаловал им Хиландарь со всем его населением и утвердил дар свой багряной подписью и хрисовулом; самого Савву, почтив многими дарами, отпустил с любовью, а преподобному Симеону написал грамоту о взаимном утверждении мира между сербами и греками и просил себе его молитв. Обрадовалась ватопедская братия, что исполнены ее прошения. Савва поспешил к своему отцу; молча сидел старец, не выходивший из своей кельи со дня отбытия сына. Но с возвращением его как бы светом зари просияло его сердце и прояснилась душа его: он воздел преподобные руки свои к Богу и, благодаря Его, пал со слезами в сыновние объятия. Савва возвестил ему о царском приветствии, вручил письмо вместе с дарованным золотом и объявил, что Хиландарь пожалован им царским хрисовулом: за все это старец воздал хвалу Богу. На другой день преподобный Симеон призвал игумена и братию и, показав им хрисовул, приписал Хиландарь к Ватопеду и все присланное царем золото уступил на пользу обители: такую любовь питали они к монастырю, в котором полагали окончить дни свои!
Но Господь, древле поселивший в Египте пришельца Иакова, чрез прекрасного сына его Иосифа, водворил теперь на Святой Горе и нового Израиля, посредством благообразного подвижника Его Саввы, и землю вольного их странствования населил не плотскими, а духовными их чадами. Некий богобоязненный старец пришел к блаженному Савве и сказал: «Страннолюбие ваше, питание нищих и любовь к святым монастырям, а особенно к Ватопеду, достойны хвалы и приятны Богу, но благоразумно было бы вам подумать и о самих себе во дни вашей жизни — приимите добрый мой совет, как совет человека, желающего вам добра. Ныне все вам возможно о Господе: в своей земле вы самодержцы и сродники по плоти царствующему кесарю, всякое ваше прошение исполнится. Итак, испросите себе запустевший монастырь и, обновив его, утвердите за своим отечеством, и пусть называется он Сербским; пусть и из среды вашего народа любящие Бога и убегающие от суеты мирской после вас обретут там пристанище спасения, и сами вы, многих ради спасенных, сподобитесь больших почестей от Бога».
Блаженный Савва принял это внушение как внушение Самого Господа и, поблагодарив соплеменного ему старца, с любовью и дарами отпустил его на родину. Потом вошел он в келью отца и сообщил ему данный совет: преподобный Симеон, одолеваемый старостью, как бы воспрянул от сна; ослабевшие колена его изнемогали от поста, однако ж, поддерживаемый сыном, как посохом, он поднялся с одра своего и, став на молитву, воздел горе руки, со слезами благодарил Бога за такой совет, и, наконец, вот что сказал любимому сыну: «Веруй мне, Божие чадо, — Бог для нашего спасения восхотел, чтобы мы сперва сами временно пожили под властью, пришельцами, руководствуясь не своей волей, и чрез то стяжали бы себе смирение; оттого доныне и скрывал Он от нас этот совет. Теперь же послал Он к нам старца, или ангела Своего, и мы должны неукоснительно последовать этому данному нам Богом, совету».
Тогда блаженный Савва вместе с отцом пошел к игумену и открыл ему свою мысль, но игумен, посоветовавшись с братией, не одобрил такой мысли и не позволил осуществить ее делом, ибо ему хотелось удержать у себя царственных иноков, от которых текло много богатства в монастырь. После сего богомудрый Савва пошел в Карею и свое намерение изложил проту. Прот одобрил мысль его — возродить на Святой Горе монастырь в пользу своего отечества — Хиландарь ли, вначале дарованный им царем, или иную обитель, что покажется лучшим. С такой утешительной вестью Савва возвратился к отцу и объявил ему о сочувствии прота. Старец, движимый теплотой духа, хотел было немедленно идти осмотреть место для обители, но уже изнемогал от дряхлости и даже не в силах был сидеть на коне. Поэтому Савва между двух коней привязал носилки, на которые, как на одр, положил родителя и, странствуя с ним таким образом, обошел многие места, но ни одно из них не понравилось им, кроме Хиландаря, и они возвратились в Ватопед. Между тем, игумен опять совещался с братией. «В течение многих лет, — говорил он, — сколько пользовались мы от этих царственных пришельцев, и доныне не они ли были благодетелями нашего монастыря? Так худо будет, если они удалятся от нас прогневанными: если хотим сохранить приязнь их, отдадим им Хиландарь, который они же испросили для нас у царя». Итак, призвав к себе святого Савву, они даровали ему Хиландарь и положили между собою завет, чтобы Ватопед и Хиландарь взаимной любовью составляли как бы одно [30]. Написали они и к самодержцу Стефану, объявляя ему, что хотят устроить монастырь, в котором принимал бы участие и он, и, по нем, сыны его и внуки.
Возрадовался христолюбивый самодержец и послал родителю и брату много золота, работников и лошаков, предлагая и впредь присылать все, что им будет нужно, и благодаря за то, что пекутся о душе его; богоносные же иноки Симеон и Савва вознесли теплую молитву к Творцу и к Пресвятой Матери Божией, призывая Их на помощь предпринимаемому ими делу. Приняв благословение от игумена и от отца своего, Савва со множеством работников пришел в Хиландарь и в короткое время совершил весьма многое. В Хиландаре нашел он все в запустении, кроме церкви: надлежало укрепить ограду, соорудить обширную трапезу для братства и довольно келий, обновить и церковь, расписав по золоту ее стены, и украсить ее иконами, завесами и сосудами. Все это, с помощью Божией, совершалось спешно, ибо преподобный Симеон торопил сына, говоря: «Если бы сподобил меня Господь видеть монастырь нашего имени, то благо было бы мне — тогда там настиг бы меня и конец жизни!» Пламенное желание старца исполнилось благодаря сыновнему усердию Саввы. Он успел переселиться из Ватопеда в свою обитель Хиландарь, которой соборная Церковь праздновала Введение во храм Божией Матери. Братство сербское объединилось; учредилась обычная служба по уставу, взятому из Ватопеда, и был поставлен игумен для наблюдения за чином церковным.
Державные иноки испросили у прота, который благоволил к ним, запущенные масличные сады и виноградники окрест Хиландаря да около святого Георгия и святого Николая, что в Малее, а у самого прота купили они на Карее обширное место, где соорудили двухъярусные кельи, для успокоения игумена и братии, когда случится им приходить из Хиландаря (это происходило около тысячи двухсотого года). Для большего утверждения и распространения обители преподобный Симеон вторично уже отправил сына в Царьград к свату своему, императору Алексию, с просьбой, чтобы он даровал монастырю их звание царской ставропигии и чтобы Хиландарь не зависел даже от прота всех афонских монастырей, а зависел только от одного кесаря. Преподобный опять с великой любовью принят был в Царьграде.
— Жив ли старец, отец твой? — спросил император, — и Савва отвечал:
— Старец, молитвенник царства твоего, еще жив.
Кесарь вздохнул и сказал:
— Благословен этот человек от Бога — получив земное, он усердствует достигнуть и небесного.
Блаженный Савва в царствующем граде был отпущен на покой в обитель Матери Божией Эвергетиссы (Благодетельницы), которой почитался он ктитором вместе с отцом своим, потому что на ее сооружение пожертвовали они много золота. На другой день, посетив опять императора, Савва рассказал ему, как возобновили они обитель на Святой Горе, и просил для нее царского утверждения; вспомнил он и о другом запустевшем монастыре, именно о Зиге, и также испросил его себе, со всем первобытным его достоянием. Монастырь этот был некогда царским; итак, чрез новое даяние его, в число ктиторов хиландарских входил теперь сам император. Алексий радовался, что и он вместе с ними будет общником в молитвах на всех церковных службах, и немедленно пожаловал Хиландарю просимую обитель со всеми ее метохами и садами, объявил самый Хиландарь царским монастырем и все это утвердил хрисовулом, с золотой печатью и багряной подписью. Кроме того, кесарь дал еще преподобному из своей руки жезл и велел поставить его в церкви, чтобы при поставлении игумена братия держала этот жезл посредине, в знамение того, что игумен назначается по воле царской и приемлет власть как бы из рук самого царя [31]. Исполнив таким образом желание преподобного, император отпустил его к отцу со многими дарами и ради воспоминания о взаимной любви велел сказать ему: «Все твое прошение исполнил я, отче святый, молю твое преподобие, не забудь и нас в святых твоих молитвах к Богу».
Возвратившись из дома кесарева в обитель Матери Божией Эвергетиссы, преподобный Савва золото, данное императором для доставления отцу, раздал нищим, ибо все отеческое почитал своим, равно как и отец все свое почитал сыновним, кроме разве одной души, — да и ту, Бога ради, готов был отдать сыну: такова была любовь между отцом и богодарованным ему сыном. Старец, почитая Савву не человеком, а как бы ангелом, посовестился принимать от него какую-либо услугу. Зато и сын, со своей стороны, служил ему во всем как раб и никому не уступал этой священной обязанности. Старец с полной утешения душой непрестанно молился о нем, а Савва щитом его молитвы мужественно ограждался от искушений бесовских.
Когда в обитель Эвергетиссы приходили нищие за милостыней, пришла к преподобному между прочими благообразная жена и сказала: «Угодник Божий! Господь и Пречистая Матерь Его повелели мне объявить тебе, что на Святой Горе, в области твоего монастыря, в двух местах таятся сокровища, которые ты найдешь и тем довершишь устройство обители». Преподобный принял это слово с верой. Простившись с иноками обители, Савва поклонился еще царю и патриарху и пустился в обратный путь — на Святую Гору, спеша утешить старца-родителя вестью о царском благоволении и дарованных им хрисовулах. Оба преподобные с общего согласия предали свой монастырь державной заботе сербского владыки Стефана — чтобы он заботился о новой обители, как о своей присной: благочестивый Стефан с радостью принял на себя такую заботу и приписал к Хиландарю много имения, движимого и недвижимого, так что этот монастырь с того времени сделался обителью собственно сербской.