Основные темы настоящей книги
Основные темы настоящей книги
Настоящая книга является самым полным собранием выступлений Владыки Антония. Впервые под одной обложкой собраны материалы, столь разные по тематике и стилю. Структура книги может показаться эклектичной, но эта эклектичность лишь кажущаяся: на самом деле в книге есть своя динамика, вполне соответствующая основному направлению богословской мысли Владыки Антония. Книга постепенно ведет человека от телесного к духовному, от внешнего к внутреннему, от человеческого к божественному. Следуя за богословской мыслью автора, читатель постепенно погружается в океан внутренней жизни, о котором говорили Отцы Церкви: сначала входит в него по колено, затем по пояс, потом по грудь, пока, наконец, воды не сомкнутся над его головой и он не окажется в тех глубинах, на которых человек может встретить Бога.
Первая часть книги посвящена вопросам медицинской этики. Обращение митрополита Антония к медицине не случайно: будучи профессиональным медиком с многолетним стажем хирургической практики, он накопил огромный опыт, которым делится с читателем. Как нужно вести себя у постели больного? В чем смысл болезней, страданий физических и духовных? Как христианство относится к телу человека? Какую роль играет материя в духовной жизни? Каково православное отношение к стигматам? Эти и многие другие вопросы затрагиваются в первой части книги.
Отмечу, что медицина в каком-то смысле родственна пастырству. В святоотеческой традиции труд священника нередко сравнивается с врачебным искусством. Как пишет святитель Григорий Богослов, если врачебное искусство направлено на материальное и временное, то пастырство заботится о душе, которая нематериальна и божественна по происхождению. Врач предписывает больному лекарства, рекомендует профилактические средства, иногда даже употребляет прижигания и хирургическое вмешательство; однако гораздо труднее врачевать «нравы, страсти, образ жизни и волю», исторгая из души все животное и дикое и насаждая в ней все кроткое и благородное{10}. «По всем этим причинам, – заключает святой Григорий, – считаю я нашу медицину гораздо более трудной и значительной, а потому и более предпочтительной, чем та, что имеет дело с телами, еще и потому, что последняя мало заглядывает вглубь, но по большей части занимается видимым, тогда как наша терапия и забота всецело относится к сокровенному сердца человеку»{11}.
Говоря собственно о медицине, святитель Григорий называет ее «плодом философии и трудолюбия»{12}, подчеркивая свое уважение к ней. Впрочем, среди Отцов Церкви не было профессиональных медиков: и Григорий Богослов, и Василий Великий, и многие другие Отцы изучали медицину в университетах, но не были практикующими врачами, а потому их рассуждения о врачебном искусстве не выходили за рамки общеизвестных сведений из области медицины. Владыка Антоний в этом смысле идет гораздо дальше Отцов: он привлекает реальный врачебный опыт для интерпретации различных феноменов физического и духовного бытия человека.
Следующий раздел книги посвящен извечному конфликту между верой и неверием, религией и атеизмом. Лейтмотив всех материалов этого раздела – тема верности Бога человеку: даже если человек отвергает Бога и противится Ему, Бог никогда не оставляет человека, если человек неверен Богу, «Он пребывает верен, ибо Себя отречься не может» (2 Тим 2:13). Что бы ни происходило с человечеством и с каждым конкретным человеком, Бог остается верным ему в Своей любви, от которой не может и не хочет отречься. Эта любовь возвела Бога воплотившегося на Крест: в страданиях и муках Голгофы Сын Божий и Сын Человеческий испытал ту богооставленность, которая в большей или меньшей степени является опытом всякого человека. Потеряв Бога на Кресте, Христос явил величайшую меру солидарности с каждым человеком – такова мысль митрополита Антония, которая неоднократно повторяется на протяжении всей книги.
Центральный раздел настоящей книги затрагивает круг вопросов, тем или иным образом связанных с православной антропологией в ее нравственном аспекте. Этот раздел имеет ярко выраженный автобиографический характер (что, впрочем, характерно для всего творчества Владыки Антония). Читатель найдет здесь рассказ Владыки о самом себе, размышления о призвании и назначении человека, о взаимоотношениях между людьми на уровне общества в целом, церковной общины, семьи как «малой Церкви».
Как в этом, так и в других разделах настоящей книги Владыка Антоний затрагивает те вопросы личной, семейной и общественной нравственности, а также проблемы биоэтики, которые получили освещение в «Основах социальной концепции Русской Православной Церкви», принятых Архиерейским Собором 2000 года. В этом документе – впервые за всю историю Православия – официальная церковная позиция выражена по столь широкому спектру проблем, волнующих современное человечество. Но в 1960-1990-е годы, когда на данные темы выступал Владыка Антоний, никакой «социальной концепции» у Церкви не было, и требовалось большое мужество и дерзновение, чтобы высказывать по этим вопросам свое мнение. Заметим, что в большинстве случаев мнение Владыки Антония совпадает с позицией, выраженной в «Основах социальной концепции», и это лишний раз подтверждает верность его богословской интуиции, в формировании которой стремление к верности Преданию Церкви играет столь существенную роль.
Заключительные разделы книги носят герменевтический характер: здесь митрополит Антоний выступает в своей наиболее характерной роли – интерпретатора православной веры. Особое внимание уделяется толкованию Священного Писания. В Православии, в отличие, например, от протестантизма, Писание не воспринимается как нечто первичное по отношению к церковному Преданию: Писание выросло из Предания и составляет его неотъемлемую часть. При этом под Преданием понимается все многообразие церковного опыта от времен ветхозаветного Откровения до наших дней. Отсюда и основной герменевтический императив: Писание должно интерпретироваться не спонтанно и произвольно, а изнутри Предания.
Обращаясь к Библии, Владыка Антоний предлагает очень свежие, современные, подчас весьма неожиданные толкования отдельных библейских текстов, но все его комментарии глубоко укоренены в православном Предании и носят ярко выраженный церковный характер: Писание осмысливается им изнутри духовного и литургического Предания Церкви. Не случайно его излюбленной формой комментария к Библии является проповедь, представляющая собой не научное исследование и не свободное рассуждение на ту или иную тему, а составную часть Божественной литургии, интегрированную в богослужебный строй жизни церковной общины. В этом, опять же, нельзя не увидеть связь между Владыкой Антонием и Отцами древней Церкви, для которых Священное Писание было не столько предметом кабинетного изучения, сколько объектом молитвенного размышления: отрывки из Писания прочитывались в храме и здесь же толковались пастырями Церкви. Именно так появились на свет экзегетические беседы святителей Василия Великого, Иоанна Златоуста, Кирилла Александрийского и многих других Отцов Церкви.
Голос богослова и голос Церкви
Ни один богослов не имеет права быть просто частным лицом: у него могут быть свои, частные мнения, отличающиеся от мнений других богословов, он может говорить от себя, но его личный голос никогда не должен звучать изолированно или обособленно. Протоиерей Георгий Флоровский подчеркивал, что всякий христианин при всех обстоятельствах, даже когда он остается один на один с Богом, является прежде всего членом Церкви: «Личная молитва возможна только в контексте общины. Никто не является христианином сам по себе, но только как член тела. Даже будучи в уединении, „в келлии“, христианин молится как член искупленной общины, Церкви»{13}. Сказанное тем более относится к богослову: никто не может быть богословом «сам по себе»; богословом можно быть только в контексте церковной общины. Каждый богослов несет ответственность за свои слова и суждения не только перед самим собой, но и перед всей общиной Церкви.
Отцы и учители древней Церкви «истинным богословием» называли молитву. Классическая фраза Евагрия-монаха – «Если ты богослов, то будешь молиться истинно; и если истинно молишься, то ты богослов»{14} – с максимальной выразительностью воспроизводит традиционное патристическое отношение к богословию. Для Отцов Церкви богословие не было отвлеченным теоретизированием о «неведомом Боге»: оно было поиском личной встречи с Ним. Истинное богословие – не о Боге, а в Боге: оно не рассматривает Бога как посторонний объект, но беседует с Богом как Личностью. Христианское богословие молитвенно и опытно. Оно противопоставляет себя голой безблагодатной «учености»{15}. «Философствовать о Боге можно не всякому… Способны к этому люди, испытавшие себя, которые провели жизнь в созерцании, а прежде всего очистили, по крайней мере очищают, душу и тело», – говорит человек, которого Церковь удостоила звания Богослова{16}.
Этому критерию, как мне думается, в полной мере соответствует богословие митрополита Антония. Он является человеком, испытавшим себя годами подвижнического труда, проводящим жизнь в созерцании и потому имеющим право философствовать о Боге. Его богословие – точное и адекватное, и вместе с тем современное и актуальное выражение веры апостольской, веры отеческой, веры православной.
Епископ Керченский Иларион (Алфеев),
доктор богословия, доктор философии